Из воспоминаний Д

  Я помню, иногда выдавались дни, когда нас отпускали в город. Мы узнавали об этом накануне, бежали в свои комнаты, доставали из дальних ящиков самые любимые рубашки, которые называли праздничными, надевали их с любовью, не спеша. Думаю, самым приятным и волнительным для нас в этих поездках было их ожидание. Когда мы собирались маленькими компаниями и обсуждали, чем будем заниматься там, в городе. Кто-то, из самых заводил, собирался прицепиться к городским девчонкам, кто-то хотел найти каких-нибудь интересных вещей на ярмарке, кто-то - навестить родных.
  Мы залезали в автобус и, если ты ни с кем не дружил и не договорился о месте, то тебе приходилось идти в самый конец, где не было брошенных курток и беретов, которыми ребята занимали места друзьям.
  Среди нас, я помню, как сейчас был один парень, он был из тех, кто сидел один в самом конце, которому никогда не занимали мест. Он ездил в город всегда за одним - книгами. Пока все мы кутили, затаривались барахлом, выслушивали причитания матерей, он шел с автовокзала в книжную лавку, а к отъезду возвращался из нее обратно. Мы всегда подначивали, высмеивали его тихий нрав.
  Книги он хранил в своей комнате, между тумбой и стеной. Раньше, когда мы только вселялись в наши комнаты, тумбочки были придвинуты вплотную к стене, но теперь в его комнате между ними было до неприличия большое расстояние. И все это были книги, лежали они стопками от пола и высотой до подоконника, чувствовалось, что поставь еще хоть один маленький томик, стопка начнет заваливаться на бок.
  Однажды вечером один из наших “головорезов”, так мы звали мальчишек, соединявших в себе “слабоумие и отвагу”, пронес в комнаты ром. Целый ящик бодрящего эликсира, как мы любили говорить, пересмеиваясь в воротники. Слух расползся мгновенно, словно передавался азбукой морзе через стены. За четверть часа к нам набрела вся группа. Ром был вскрыт, а глаза, еще не опьяневшие, уже затянулись блаженной пеленой.
  В один из моментов кому-то из парней пришла в голову ужасная идея. Но в таком состоянии все ужасные идеи всегда кажутся очень веселыми. Они взяли одну из бутылок рома и двинули в спальню к нашему чтецу. Я шел позади группы, и неспокойное чувство стыда меня не оставляло. Не хотелось признаваться даже себе, что мне интересно, что будет дальше.
  Мы вошли в комнату, свет был включен, но она была пустой. Наверно, он, к неудаче, вышел в тот момент. Может быть, окажись он в комнате, им бы не хватило нахальства осуществить задуманное.
  Они облили его книги алкоголем. Все стопки до последней пропитались сладкой едкой жидкостью. Я смотрел, как капли стекали по переплетам.
  Когда он зашел, мы все еще толпились возле его кровати, кто-то из нас начинал уже смеяться в предвкушении реакции. Он не сразу понял, что произошло.
  Тот парень, гений, предложивший эту затею, сделал шаг к нему и обронил пьяно и горделиво: “Пусть хоть книги твои узнают вкус жизни, раз ты его не хочешь знать”.
 
  Я до сих пор помню его печальную улыбку. Он только сказал: “Далеко не во вкусе жизни дело. До сих пор только люди узнавали, что в книгах, а сегодня книги узнали, что в людях.”