Озарение

Сквозь ночь мне слышен шелест шин,
И комнат тьму разбил свет фонарей сквозь стекла.
Я за столом — один.
Письмо, что я писал, промокло.
Давно погас веселый огонек свечи,
Давно остыл мой черный кофе.
Я слышу тонко бряцают на улице ключи —
Но не ко мне, я в этом — профи.

Я чуда ждать давным-давно отвык.
Кто постучится в эти двери?
Я жил, как мог, — шел сквозь преграды напрямик.
Устал, и в чудеса уже не верю.
Но по привычке жизнь идет,
Ход стрелок начиная хрипло с середины.
Я стал иным, я стал — не тот.
Но руки на морозе так же быстро стынут.

Все так же: дом, работа — плен
Обыденных вещей и действий тех же самых.
Я все пытаюсь встать с колен,
Но ноги не идут, хоть и здоровы. Странно.
И росчерком пера я зачеркнул
Мелодию в груди, что мне взрезала нервы.
И вместо музыки теперь —невнятный гул.
Хоть и бессвязный, но, быть может, верный?
Смычок не нужен мне теперь,
И с упоением ломаю я фаланги пальцев.
Нет достижений — нет потерь,
Зачем рвать жилы и сквозь "не могу" стараться?

Все ровно, чисто, без хлопот.
И солнце утром так же, как и до меня, неспешно встанет.
Но почему в груди так сильно жжет?
И почему так больно перебитые суставы тянет?
Я в ярости сметаю на пол все:
Бумагу и перо, и чашку — в дребезги, звенят осколки.
Ведь если нет мелодии, то я — никто,
И после смерти память обо мне останется недолго.
Мне вдруг становится легко дышать.
Я плачу, не скрываясь, над бумагой.
Я сам себе недавно запретил мечтать,
Забыв о том, что чувства для поэта — восхитительное благо.