Круп

Температура  была не очень высокая, но сухой кашель напоминал о себе каждые полчаса. «Врач сказала - бронхит»- сообщила мама, проводив худенькую женщину в белом халате и закрыв дверь пару минут назад. В окно заглядывало весеннее солнышко, высвечивая пылинки в воздухе.- «В школу не скоро пойдешь, придется проколоть тебя антибиотиками»- вынесла приговор мама и подтянула одеяло до моего подбородка.- «Поспи». Я легла на бок, чтобы видеть в окне кусочек голубого неба, заглядывающего в мою комнату. На кухне было слышно постукивание ножа по разделочной доске, бабушка что – то резала. Мама с бабушкой тихо беседовали. Невольно я прислушалась к их разговору. Скорее это был не разговор, а рассказ бабушки. Голос ее срывался, как будто где- то в груди клокотали слезы.
Это случилось, когда Валюшке было четыре года. Мы ехали в поезде домой после короткой поездки к родственникам. Девочка сильно кашляла. Кашель был сухой, резкий, причиняющий сильную боль. Каждый раз, закашлявшись, малышка прижимала ручки к груди.  Щеки ее пылали, хотя она ежилась от озноба. За  окном поезда проплывали картины в сумрачных тонах. Серые февральские сугробы и серые стволы тополей с паутиной переплетенных веток перемежающиеся  отдельными постройками. Эти грустные картины, словно пунктирной линией подчеркивали пролетающие мимо товарники. Вагон  был забит до отказа и гудел людским разноголосием. Смешались не только голоса, мужские, женские  и детские, но и запахи рыбы, сала, соленых огурцов. Перед нами сидела молодая пара. Она была беременной и постоянно что- то жевала, а он внимательно следил, чтобы жена не ударилась при резких торможениях поезда. Рядом читал газету мужчина интеллигентного вида. Мы не общались. Я была охвачена волнением и тревогой, не зная как помочь своей маленькой  дочке. Опыта материнского у меня не было никакого. Замуж меня выдали в неполные семнадцать лет, Валюшка была первым ребенком. После очередного приступа кашля мужчина оторвал взгляд от газеты и, обратившись ко мне, сказал: «Гражданка, у вашего ребенка круп, ей надо в больницу».
Я понятия не имела, что такое «круп». Поезд подходил к нашей станции и через пятнадцать минут мы должны были быть дома. Мысль о том, что дом рядом приносила некоторое облегчение сердцу, которое сжимало необъяснимое предчувствие какой – то беды. «Какой такой круп!»- думала я. «Приедем домой, затоплю баньку, попарю дочурку и все хвори как рукой снимет». Определив свои действия в помощи дочке, я воспрянула духом. Домой мы добрались в сумерки.
После бани Вале стало еще хуже. Ее тельце обмякло и, казалось, что у нее не было сил даже кашлять. Всю ночь я не отходила от дочки, твердо решив утром повезти ее к врачу. Больница была в районном центре. Я сидела у люльки, время от времени покачивая ее, и думала только о том, чтобы моей девочке стало легче. Под утро я невольно задремала. И снится мне широкая река. Я стою на берегу и наблюдаю, как плывут по реке бревна. Их так много, что даже воды не видно. Вдруг я с ужасом вижу мою девочку в воде. Она маленькая, а бревна тяжелые.- «Они же раздавят ее!»- Я хочу прыгнуть в воду, но не могу сдвинуться с места. Валя то вынырнет, то опять уходит под воду, вынырнет и  опять тонет. Вот она  появилась в последний раз и бревна закрыли ее. С диким криком я проснулась и бросилась к люльке. Моя кровиночка лежала, вытянувшись в кроватке. Личико ее было серьезным с выражением грустного укора.
Больше девочек у меня не было, рождались одни мальчики.