Париж

  За спиной у Саши зазвонил телефон. Телефон стоял на столе шефа, которого в это время не было в отделе. Впрочем, его сегодня не было в городе вообще. Он отправился в очередную командировку, от которой зависело дальнейшее финансирование работы отдела. Работа предстояла большая и денежная. А это значит, что в его поездке был заинтересован весь отдел. Саша поднялся со стула, подошёл к телефону и поднял трубку.
 
  С тех пор, как он, будучи молодым специалистом, пришёл в отдел, это стало его негласной обязанностью, отвечать на звонки телефона в отсутствие шефа. Стол шефа стоял сразу у входа в рабочую комнату слева почти у стены. У самой стены стоял стул шефа. Сашин стол был ближайшим к столу  шефа и самым дальним по отношению к окнам.

  Все одиннадцать человек - сотрудников обратились в слух. Саша отвечал коротко несколько раз «да», потом «понятно», дальше: «А его нет сейчас. Он в командировке». Но человек на другом конце провода не успокаивался и ещё что – то говорил Саше, на что Саша ответил: «Да, да, я всё понял. Мы сделаем всё возможное. Постараемся. Да, да, и поспешим. Я всё понял». Саша положил трубку на аппарат и повернулся лицом к сотрудникам. Выражение его лица было озабоченным. «Что, что случилось?» - раздалось со всех сторон. «Это звонили из Москвы. Шефу послезавтра надо быть там на собеседовании по поводу поездки в Париж» - ответил Саша заинтересованным коллегам.

  Эта поездка в Париж маячила для шефа уже почти пол- года. В те времена это звучало, как полёт на луну. Шеф отдела был человек заслуженный. Даровитый архитектор, участник войны и член союза архитекторов уже давно мечтал о такой поездке. Теперь, когда его мечте можно было бы осуществиться, он вынужден был уехать куда – то в Заркапатье для решения вопросов, важных для жизни руководимого им отдела. В ожидании вызова из Москвы он долго откладывал эту командировку. Но дальше тянуть с ней уже было  нельзя.

  «А кто знает, хоть направление, в котором он поехал?» - спросил кто – то из сотрудников. И кто-то другой ответил: «Кажется, в направлении Мукачева». И тут разом заговорили все, посыпались предположения и предложения. После короткого обсуждения возникшей проблемы было решено командировать на центральный вокзал самого молодого, но разбитного и сообразительного техника Колю. Коля был парнем среднего роста, в чертах его лица явно просматривались последствия татаро-монгольского ига.  Но фамилия у него была украинская. Ему не пришлось объяснять важность возложенного на него задания. В отделе и без того всем хотелось, в том числе и Коле, чтобы именно их шеф отправился в эту поездку, недоступную ни для кого другого из них. Даже одна только возможность такой поездки шефа придавала им всем гордости за свой отдел, и они чувствовали себя  к ней причастными.
 
  Коля, не мешкая ни минуты, отправился на центральный вокзал. По дороге к нему он в голове составил план действий. И выйдя из троллейбуса на привокзальной площади, он без колебаний отправился на поиски комнаты железнодорожной милиции. Там, найдя старшего, он изложил ему суть дела, придав делу от себя важность государственного масштаба. В несколько минут было выяснено, что в этом направлении есть два поезда, которые отправляются оба днём, один через два часа после другого. Коля описал подробно приметы своего шефа, по которым милиция должна была обнаружить его в одном из этих поездов. Шеф имел довольно импозантную внешность. Он был высок и строен, тонок в кости, поэтому не очень широк в плечах. Голова его была небольшой,  покрыта лёгким седым пушком и возвышалась над плечами на длинной худой шее. Черты лица  были мелкими, на котором резко выделялись широкие смолено-чёрные брови над карими глазами,  не потерявшими блеска и интереса ко всему, что его окружало. Рабочий день подходил к концу, но Коля успел ещё вернуться в отдел и отчитаться перед сотрудниками о проделанной на вокзале работе. Теперь всем оставалось только ждать результата. Но ждать пришлось долго. И все подробности дела, начатого техником Колей, сотрудники узнали только через две недели.

  Командировка шефа должна была продлиться одну неделю. Но спустя эту неделю, шеф на работе не появился, что утвердило сотрудников в мысли: поездка шефа в  Париж состоялась. Отдел уже совсем истомился в ожидании, когда шеф, наконец, появился на работе. Всем показалось, что он даже изменился, приобрёл почти Парижский лоск. Правда, он был всё в том же своём светло-коричневом костюме, который менял только по праздникам на серый. Но вот рубашка была на нём новая, и галстук был так хорошо к ней подобран, что всем казалось: «Такой вкус в одежде был, несомненно, привезён им из Парижа, возможно даже и галстук с рубашкой тоже».

  Сотрудники сразу набросились на шефа с расспросами. Он с восторгом рассказывал об улицах Парижа, о гостинице, где жил, о парижанках. Заметив при этом, что они не так красивы, как обаятельны. А парижские мужчины показались ему даже не достойными таких женщин. Это всё, конечно, было очень интересно. Но всем ещё хотелось бы знать, каким образом он из поезда, идущего в сторону Мукачева, так своевременно оказался сначала в Москве, а потом и в Париже. И шеф поведал благодарной публике эту почти детективную историю.

  Как уже известно, шеф отправлялся в командировку с тревогой в душе. Вопрос с его поездкой в Париж оставался открытым, и эта неопределённость не давала ему покоя. Надежда на то, что она состоится, ещё теплилась, но таяла с каждым днём и становилась всё меньше. Отправляясь в командировку, он решил на время этой поездки сосредоточиться только на работе и постарался отогнать тревогу, которая сосала его последние полгода. В купе поезда его попутчицами оказались только женщины, и надо сказать, довольно интересные. Три женщины приятной наружности были разного возраста и путешествовали с различными целями. Шеф сразу заметил, что в пути его будет окружать приятное общество, и настроение его заметно поднялось. Уже два года, как он похоронил жену и остался вдвоём с юной красавицей дочерью. Он очень болезненно переживал кончину супруги, но по прошествии двух лет после своей утраты начал с интересом поглядывать на женщин.
 
  Часов в шесть вечера шеф почувствовал, что голоден и отправился в вагон -  ресторан пообедать. Из ресторана в купе он вернулся с бутылкой красного полусухого вина. «А это для приятного знакомства и совместного проведения сегодняшнего вечера» - пояснил он дамам - своим соседкам по купе. После чего у всех повеселели глаза и дамы начали суетиться, доставая из багажа свои домашние припасы. Шеф ещё сходил к проводникам и вернулся от них с четырьмя гранёными стаканами. Часам к восьми вечера в купе установилась доверительная обстановка. Под аромат вина  хорошего букета, домашней курятины, соленых огурчиков и яблок завязалась беседа.

  Шеф давал возможность рассказывать дамам о себе, задавая наводящие вопросы. Но постепенно совместная беседа четверых перешла в монолог шефа. Он рассказывал о своей работе, о всяких смешных случаях из своей жизни и веселил дам с искусством заправского ловеласа. Здесь в купе, среди дам, он позволил себе распустить свой павлиний хвост и старался предстать перед ними во всей красе. На работе он не мог себе этого позволить. Во-первых, он был шефом и должен был соблюдать дистанцию с подчинёнными ему дамами. А во-вторых, сравнительно недавно в отделе с ним произошла одна скверная история, которая и вовсе отбыла у него охоту на работе к такого рода приключениям.

  Среди специалистов была одна молодая новая сотрудница, которая была очень красива, но по неизвестной причине не замужем. Хотя было ей тогда уже немного за тридцать. В одно не очень прекрасное время по институту вдруг поползли слухи, что шеф, якобы, делает ей непристойные предложения и домогается её близости. В такие слухи люди верят особенно охотно. Но в отделе все знали, что он  человек очень осторожный, если не сказать трус. И к тому было две причины, почему в отделе в эти слухи мало кто верил. Во-первых, занимая пост шефа отдела, он не был членом партии; а во-вторых, он был евреем, что тоже оказывало большое влияние на его поведение и удерживало его от всяких недостойных и опрометчивых поступков. Человек с такими «недостатками» мог оставаться на посту шефа отдела, имея только незапятнанную репутацию. Как выяснилось позже, молодая женщина была психически нездорова на сексуальной почве и состояла на учёте в соответствующем диспансере. Но пока это выяснилось, шефу пришлось изрядно переволноваться.

  Здесь же в поезде, оказавшись единственным мужчиной среди трёх дам, он мог дать себе волю. За окном вагона было уже давно темно, а общество и не собиралось укладываться спать. Всем было уютно, хорошо, весело. Времени было уже после десяти вечера, когда в дверь купе кто-то настойчиво постучал. Одна из дам заметила:  «Мы, наверно, слишком громко общаемся и мешаем соседям спать». Шеф сидел ближе всех к двери и открыл её. Перед дверью в коридоре стоял проводник вагона, а за его спиной можно было видеть двух милиционеров. «Извините за беспокойство» - сказал проводник - «вот тут товарищи просят предъявить документы». Проводник отступил назад, и в купе протиснулись два милиционера, оба крупные и хорошо упитанные мужчины. Женщины взялись за свои сумочки, шеф отыскал свой паспорт в кармане пиджака, висящего над полкой. Милиционеры внимательно просмотрели паспорта всех присутствующих, сверяя фотографии в паспортах с лицами их владельцев. Все дамы получили свои паспорта обратно, а паспорт шефа остался в руках у одного из проверяющих. «Вы, товарищ, должны одеться и с вещами пройти с нами»- сказал шефу милиционер, который держал его паспорт в руках. Веко правого глаза шефа начало противно дёргаться.
 
  «Но почему, что случилось, в чём я виноват?» - сыпал вопросами шеф. Он не на шутку испугался. «Я еду в командировку, вот моё командировочное удостоверение» - пытался он как – то защититься от  милиционеров. «Мы ничего не знаем. Мы получили распоряжение высадить Вас из поезда на ближайшей большой станции» - невозмутимо отвечал милиционер. У шефа в голове пронеслась тьма предположений, он припомнил и 1937-ой год. Он подумал о дочери, как же она ещё совсем девочка будет без него. Он пытался вспомнить, когда и что он мог сказать такого, что могло повлечь за собой этот арест. «Скажите, я арестован?» - решил он всё же уточнить у милиционеров. «Да нет, Вы только задержаны» - успокоил его один из них. Шеф не видел особой разницы между арестом и задержанием, и такой ответ его не успокоил.  «Вот тебе, и поехал в Париж» - подумал он про себя.

  Теперь они втроём стояли в тамбуре вагона в ожидании большой остановки поезда, и это ожидание казалось шефу бесконечно долгим. «Ничего, скоро всё выясниться. Я уверен, это просто какое – то недоразумение. Вот приедем, и там разберутся. Все же это не тридцать седьмой год. Я не слышал, чтобы теперь тоже хватали людей без причины. Может меня с кем – то перепутали» - крутилось в голове у бедного шефа. Наконец поезд стал тормозить. В окно тамбура видно было здание небольшого вокзала, освещённого вечерними огнями. Шеф посмотрел на часы. Было уже почти половина двенадцатого ночи.

  Они сошли с поезда, и шеф в сопровождении милиционеров вскоре оказался в комнате железно – дорожной милиции. Один из милиционеров, вероятно, старший по званию, входя, доложил человеку, который сидел за просторным столом с телефонами: «Вот, товарищ майор, доставили Вам товарища в целости и сохранности». Человек, сидевший за столом, встал и, протягивая руку шефу, сказал: «Рад, что всё получилось. Молодцы, я думаю, во время. Через час сорок как раз поезд на Москву. Мы сразу же начали действовать, как только получили сигнал из Киева». Последняя фраза была уже обращена к шефу.  Шефу ничего не оставалось другого, как тоже протянуть руку для приветствия. Теперь он понял, что он не арестован, и бояться ему уже нечего. Но о каком сигнале шла речь, для него оставалось загадкой. Он тут же подумал снова о психически нездоровой подчинённой. В момент ему стало жарко, испарина выступила у него на лбу, и руки тоже стали мокрыми. Неужели опять придётся пережить подобный позор и волнения? Но майор крепко пожал его мокрую руку и предложил сесть. «Я понимаю, Вы взволнованы. Не каждый день наши люди ездят в Париж. Но не волнуйтесь. Мы всё предусмотрели. Вот ваш билет в мягком вагоне до Москвы. Так что, поедите с комфортом» -  сказал майор, и в голосе у него послышалось заискивание. «Ну вот, наконец – то всё стало ясно. Господи, неужели ты есть и услышал мои молитвы?» - пронеслось в голове у шефа -  закоренелого атеиста. «Завтра позвоню дочери из Москвы. Сегодня не стоит её будить и пугать поздним звонком» - подумал он.

  В купе, которое покинул шеф в сопровождении милиции, на какое – то время воцарилась тишина. Женщины находились в оцепенении. Наконец, самая молодая из дам сказала: «Вот так влипли. Кто бы мог подумать. А ведь выглядит очень интеллигентно, язык хорошо подвешен». «У них у всех аферистов языки хорошо подвешены, профессия обязывает» - отозвалась другая. «Девочки, надо внимательно всё посмотреть, не пропало ли что – нибудь. Надо будет заявить проводнику» -  сказала самая старшая из дам. «А я думаю, что он шпион, и барахло наше ему даром не нужно» - вмешалась первая. Они внимательно осмотрели свои вещи, пропажи обнаружено не было. «Он специально вино купил, чтобы мы крепко спали. А ночью он бы с нашими вещами и вышел где – нибудь. Ищи его потом, свищи» - продолжала развивать свою теорию события самая старшая из дам. Они ещё долго судили и рядили, пытаясь угадать, кто же ехал с ними в купе. Они все были напуганы задним числом и долго не могли успокоиться и заснуть. Но это так и осталось для них неразрешимой загадкой. А может, это был убийца, или сексуальный маньяк? Спасибо милиции, его во время обнаружили и спасли их от страшной беды. В конце концов, дамы утвердились в этой мысли, и, почувствовав, что им теперь ничто не угрожает, заснули. А утром они ехали дальше, складывая в уме рассказы для своих близких и знакомых, каждая со своей версией о событии, которое им довелось пережить в этой поездке.

Кёльн, 2006 г.