На нашей улице в три дома Глава 9

Глава 9      «Бараны» и закрытые ворота»

Осенью того же года, когда я уже был у себя дома в Татарии, произошёл интересный эпизод в жизни Светки, о котором я узнал только следующим летом. Вначале мне о нём рассказал брат, а потом и сама Светка с весьма своеобразным комментарием, но в своём стиле – безапелляционном. Закрывая данную тему навсегда.
Рядом с нашим домом на противоположной стороне Электрического переулка находилось помещение детско-юношеской спортивной школы с бассейном и спортивным залом. Осенью в этом бассейне и проходили крупные юношеские соревнования сборных команд крупных городов юга страны, о чём и гласило объявление на дверях спортивной школы.

Вот оно и попалось на глаза дяде Паше-пахану, следившему за порядком в центральном районе города. Не помню, чтобы подобных людей в те годы называли, как сейчас – смотрящими. Возможно, и называли, но в те годы я был далёк от этого.
В летний сезон Сочи был тишайшим городом в смысле преступности - это факт. Нигде не писанный, но неукоснительно исполняемый воровской закон, о том, что летом в Сочи должно быть тихо – исполнялся.

Некие послабления дозволялись только картёжникам-каталам и проституткам, съезжавшимся на лето в Сочи из двух столиц: официальной и северной. Надо же было кому-то снимать лишний «жирок» с советских подпольных миллионеров, торгашей, заведующих различными базами и подвернувшихся под руку лохов. Эти специалисты ловких рук и специалистки прочих ловкостей, работали тихо, без мордобоя и, упаси бог – поножовщины. Приличия лучшего курорта страны соблюдались, таким образом, долгие годы, до самых перестроечных телодвижений в народе и грянувших потрясений, которые и смели этот устоявшийся за десятилетия порядок.
Теперь, имеем то, что имеем.

Воспылав неожиданным даже для себя патриотизмом к родному городу, дядя Паша заявился к тренеру по плаванию и объяснил ему, что в городе есть девчонка, которая на дорожке бассейна, может заткнуть за пояс всех его воспитанниц. Прославит его, как тренера, а заодно и город. Уходя, оставил тренеру адресок будущей пловчихи. Тренер мог бы, и отмахнуться от такой информации. Мало ли родителей возомнивших о таланте своих чад, ходило к нему? Да полно. Но, Сочи не такой большой город, да и, как говорится, «земля слухами полнится», он знал, с кем разговаривал. Отмахиваться от такого предложения было рискованно.

И однажды, ближе к вечеру, тренер появился в доме Светки. Уже позже, рассказывая мне об этом, Светка не скрывала, что ей было лестно это внимание и предложение. Она же не знала всю предысторию этого визита.
Несколько дней она ходила на тренировки, поражая тренера своими результатами. Перед днём соревнований подручные дяди Пашу пустили слушок среди ребят нашей компании об участии Светки в заплывах.

Балкон для болельщиков в бассейне, был заполнен до отказа. Родители сочинских пловцов, вся наша компания и, в задних рядах маячила фигура дяди Паши.
В первый же день, Светка уверенно выиграла заплывы на двух дистанциях в своей возрастной категории. Болельщики ревели от восторга - сочинка утёрла нос Ростову-на-Дону, Краснодару и прочим. Стоя на пьедестале, счастливая Светка, держа в одной руке диплом, другой посылала воздушные поцелуи на балкон болельщикам, друзьям и, в этот момент у дяди Паши не хватило ума, спрятаться за спины людей.
Она моментально всё поняла.
Психанула сильно. Это было первым проявлением её характера, который не изменился на протяжении всей жизни.
Светка терпеть не могла, чтобы за неё кто-то, что-то решал. Подталкивал, вёл за ручку, помогал, когда она этого не просила. Все решения принимала только сама, и свернуть её с чего-либо, переубедить, было невозможно. Нет, это не была возрастная упёртость. Она всегда чётко знала, чего хочет и что ей надо. Всё в пределах разумного и без девичьих закидонов.

Спрыгнув с пьедестала, она убежала в раздевалку, переоделась и умчалась домой. На второе награждение не явилась, и судье соревнований пришлось мямлить что-то невнятное в микрофон.
На дядю Пашу Светка обиделась сильно. Но, похоже, его это не очень расстроило. Скорее наоборот, он понял, что у девчонки есть характер, и она себя в обиду не даст. После этого случая он  ослабил опеку над ней, но только слегка.

Когда мы с ней встретились следующим летом, отвечая на мои вопросы, она отшучивалась. Рассказывала, что после того случая, тренер приходил к ним в дом несколько раз. Упрашивал вернуться в бассейн, обещая в ближайшие годы золотые горы в виде всевозможных чемпионств и всего, что за этим может последовать. Получая отказы, похоже, сунулся и к дяде Паше - тот отшил его, понимая, что Светку не согнуть - будет стоять на своём.

- Ты видел этих пловчих? – улыбаясь и с хитринкой в глазах, спросила она меня в первый вечер.
И не давая мне ответить, продолжила:
- У всех – попки с кулачок, а плечи, как у портовых грузчиков. – Ты хочешь, чтобы и я такой стала? - Это же лошадиный вид спорта!  - А вода хлорированная, это же кошмар, я там чуть не сдохла!
И привела, как ей казалось, самый убийственный аргумент:
- Представляешь, ты обнимаешь, целуешь меня, а от меня воняет хлоркой, как от общественного туалета. – Б-р-р, фу, какая гадость! – и она, переполняясь чувством омерзения,  передёрнула плечами.
- Светка не крути, вы же там после бассейна под душем всё смываете. – Скажи просто - тебе не понравилось,  что как говорится: «Без тебя – тебя женили».
- Не женили, а замуж выдали за этот вонючий бассейн, - засмеялась она, и добавила игриво:
- Откуда ты знаешь, может быть у меня кожа такая нежная, что надолго всё впитывает.
- Конечно, не знаю, а хотелось бы знать – и, я притянул её к себе.
Она не сопротивлялась, но её локти всё же упёрлись мне в грудь.

Больше мы к теме спорта никогда не возвращались.

Шло наше последнее вольное лето. Следующее уже будет перед выпуском во взрослую жизнь, о которой мы тогда ещё толком и не задумывались,  плохо знали о ней. Хотя, нам так не казалось, что и свойственно  в этом возрасте.

Море, солнце, кино, вечерние посиделки в «Макасе».
Поход в летний театр «Имени Фрунзе» на концерт Муслима Магомаева, только что вернувшегося после триумфального выступления в Париже. Билеты на концерт удалось достать с огромным трудом и с дикой переплатой в двадцать рублей.
В тот вечер, в городе произошла авария с электроэнергией.  Муслим, подождав немного, минут сорок пел без микрофона и усилителей, только в сопровождении пианино и ударников. Это было что-то!
Восторг, восхищение людей, выносивших артиста на руках на улицу к ожидавшей его машине. Всё это – я чётко помню до сих пор.
Наверное, поэтому я сейчас  с чувством некой брезгливости, слушаю современных «звёзд», хрипящих, визжащих, шепчущих под «фанеру» в микрофоны, дурача слушателей за их же немалые деньги.

Шёл август – последний месяц школьных каникул.
Из Москвы вернулся радостный Влад, он поступил в институт иностранных языков на французское отделение. В один из душных вечеров мы всей компанией весело отметили это событие в «Макасе». Поздравляя «именинника» торжества, дядя Гиви от заведения выставил на наш стол бутылку шампанского. Завернув в газету бутылку «Плиски»,  принесённую с собой, мы быстро разлили коньяк по фужерам. Смех, шутки, гремела музыка из магнитофона, стоявшего на барной стойке. Кафе гудело разноязычными голосами, молодые и не очень, иностранные туристы, посетители кафе, танцевали ещё новый для нас шейк.
- Идём, идём, научу тебя, а то вернёшься в столицу и опозоришься на первых же танцах, - разгорячённая шампанским Светка, тянула Влада в круг танцующих.
- Чего сидите? – А ну, встали, идите сюда! – это она уже к нам.
В голове слегка шумело от выпитого,  звучала ритмичная музыка. Мы выделывали ногами нелепые крендели или топтались на месте, а Светка, заливаясь смехом, обучала нас, как надо держать руки, какие делать движения.


Метрах в пятидесяти от кафе, в тени старого каштана, что рос рядом с магазином «Берёзка», стоял тёмного цвета «Москвич». Две пары глаз из него, внимательно наблюдали за всем, что происходило в «Макасе».

- Эта, что ли. Пашкина дочка? – спросил хрипловато мужчина в расстёгнутой до пояса рубашке, с заднего сиденья.
- Ходил такой слушок среди блатных, - подтвердил мужчина, сидевший за рулём.
- Только слушок, а поточнее, нельзя узнать? – Отчество-то у неё не его.
- Ты забыл, кто Паша? - Думаешь, над ним кто-то свечку держал? – Был у него один говорливый, помнишь, где он всплыл?
- Помню.
- Плохо помнишь и мало знаешь. – Бугай был, а не мужик. - Не пил, не курил, когда его к берегу возле Пицунды прибило, на нём ни царапинки, ни синяка не было. – Чисто сработали. – Грузины заморачиваться не стали, списали, как обычного утопленника, их вон сколько, за лето тонет. – С тех пор к Паше и на кривой козе не подобраться. – Куда не сунься – чист, аки агнец.
- Ты опер, тебе и больше знать надо. – Вот только одними знаниями, ты погоны майора при выходе на пенсию получишь. – Паша районом рулит, а мы с тобой алкашами занимаемся.
Мужчина за рулём, резко обернулся, сказал с нескрываемым вызовом и раздражением в голосе:
- А меня всё устраивает! - В городе тихо и спокойно, а новые погоны к пенсии,…да и бог с ними, велика ли разница. – Если тебе неймётся, вот ты и напрягайся.
- Что, так и доложить начальству при случае?
- Так и доложи. – Можно подумать, мне докладывать нечего?
На какое-то время в салоне повисла тяжёлая пауза.
- Ладно, ещё не хватало, чтобы мы с тобой собачились, - решил сгладить ситуацию, сидевший сзади и, спросил:
- А сколько ей лет?
- В десятый класс пойдёт.
- Малолетка ещё?! -  А выглядит, …так сходу и не скажешь.
- Так девчонка же и южанка вдобавок. – Вот Паша потому и «пасёт» её плотно – возраст сейчас самый дурной.
- Тебе видней, у меня пацан. - А деваха хороша, ох хороша!
Мужчина на переднем сиденье вновь резко обернулся, сказал злым, громким шёпотом:
- Ты это брось, мало тебе летом баб в городе?! - Доиграешься, тут фонарём под глазом не отделаешься.
Мужчина на заднем сиденье интуитивно поднял ладонь к лицу, как бы ощупывая не опавшую ещё опухоль под глазом.
- Да ладно тебе, шучу я, а с Пашей надо что-то решать.
И, задумчиво продолжил:
- В отличие от тебя, мне мои погоны перестали нравиться.
- Знаю я твои шуточки! – С Пашей я тебе обязан по службе помогать, а дальше -  дело твоё. – Если ещё одну жизнь имеешь в запасе – дерзай!
Спросил пассажира раздражённо:
- Долго ещё тут будем торчать? – Хочешь, чтобы нас срисовали?
- Поехали, - донеслось с заднего сиденья.
Взвизгнув резиной покрышек, машина резко сорвалась с места, увозя домой майора -  начальника райотдела милиции Сапогова и, капитана  оперативника.

С одной из затемнённых лавочек на аллейке сочинского «променада» встал человек и, засунув руки в карманы брюк, быстро ушёл в противоположную сторону.

Провернув несколько крупных операций с джинсами и джинсовой тканью для абхазских цеховиков, Влад улетел в столицу. Заканчивался август и мне надо возвращаться домой. В тот вечер я как обычно провожал Светку домой.
- После школы будешь куда-то поступать? - спросила она.
- Да, поеду в Москву. – А ты?
- Никуда не поеду из Сочи, хочу рисовать. – Ещё года два похожу в художественную студию, а там видно будет. - Если мать с дядей Пашей  будут приставать, поступлю в наш политех.
- Там же только вечернее отделение. – Надо работать.
Светка улыбнулась.
- Это не проблема, справку с места работы, дядя Паша мне сделает за пять минут.
- Слушай, вот никогда тебя не спрашивал о нём, а сейчас спрошу – кто он вам с матерью, почему так опекает тебя? – Он любовник матери? – Извини, но странно всё как-то.
- Вот и ты не удержался, спросил. - Ладно, попробую объяснить, хотя и сама многого не знаю и не понимаю. – Я его с малолетства знаю, а в маминой кровати никогда не видела. - Что у них там: любовь, взаимные интересы, или ещё что, толком не пойму до сих пор.  – Скорее, всё вместе.
Задумавшись, она замолчала, потом продолжила:
- Он больной весь. – После всех своих отсидок, вышел с туберкулёзом, а мать моя, работает старшей медсестрой в санатории министерства обороны. – Представляешь, какие там лекарства есть?
- Догадываюсь.
- Каким-то образом она и снабжает его лучшими. – Один раз видела, как она передавала ему упаковку. – Вот и думай, чего здесь больше – любви, или интереса? – Думаю, всё вперемешку.
И вернулась к нашей теме.
- Если поступишь в Москве, то и я через годик поеду поступать туда, там же есть художественное училище?  - Ты же не будешь про…
Я не дал ей договорить.


Мечты, планы - что может быть более эфемерным в нашей жизни?

Не пройдёт и года, как отшумят весёлые с ноткой лёгкой грусти выпускные балы в школах. Ранним утром, уставшие, возбуждённые, мы вернёмся домой. Бальные платья девчонок, костюмы и белые нейлоновые рубашки ребят повиснут на стульях. Мы уснём быстро, но слабая улыбка-воспоминание ещё долго будет блуждать по нашим лицам, а проснёмся уже в новой жизни – взрослой.
Наши три судьбы-шарика окажутся в чьей-то мощной длани, которая и метнёт их  по наклонной плоскости жизненной рулетки. Замелькают, чередуясь, красные и чёрные метки. Кому-то выпадет красное, кому-то чёрное. Знать бы, кто на какой цвет ставил?

Первым будет мчаться, первым же и сорвётся в лунку с чёрной меткой, шарик-судьба Коляна. Теряя скорость, мой выберет с красной и слегка покружив в ней, уляжется. Светкин шарик-судьба, будет долго кружить и, теряя скорость, устремится к чёрной лунке, упадёт в неё и, вращаясь с огромной скоростью, всё же перевалится в соседнюю – красную.

«Человек хозяин своей судьбы». «Только от тебя зависит, кем ты станешь в этой жизни». Такие и подобные выражения мы слышим, читаем многократно в своей жизни.  Всех, кто свято верит в эти постулаты и на примере своей жизни доказывает, что всё так и есть, можно только поздравить, но невольно хочется спросить: « А много ли вас таких?»
Каждый из нас может, вспоминая прожитое, определить главные, поворотные точки в своей судьбе, когда всё сошлось и пошло в нужном направлении, или наоборот – всё пошло не так, как вы мечтали и планировали когда-то.
И останется только одно - хотя бы один раз в жизни честно ответить самому себе на поставленный вопрос: « Всё зависело только от меня?»
Мне никто не помогал, мне не подсказывали, не направляли, не подставили плечо в помощь, когда входил и шёл затем по взрослой жизни.  Всё сам!
Можете поздравить себя, если только всё по-честному, не лукавя.

Но, у большинства из нас, так не получилось. Не сложились обстоятельства, роковые случайности сбили с пути, спутали «карты». Люди, зачастую даже друзья, могли где-то подставить ножку – и, всё пошло не так.
Усилием воли, а главное – желанием исправить, наладить жизнь, выйти из тени и даже вырваться из чёрной полосы, большинство из нас выруливает к светлому. А вспоминая несбывшиеся мечты и планы, успокаивает себя валидольной формулировкой: « Всё, что не делается – всё к лучшему».

Но есть и те, кто не обладает достаточной силой воли, не желают менять в своей судьбе что-либо. Нас создали разными, таковыми мы и остаёмся.


Колян не поступил в лётное училище. Вернее, его просто не допустили до экзаменов – «зарубили» на медкомиссии. Рухнула его многолетняя мечта, к которой он шёл, рвался сцепив зубы, сквозь сложности и дебри школьной программы по математике и физике. Ради которой, пропадал часами на рыбалке. Зарабатывал на улове, чтобы оплатить репетиторов. Всё это рухнуло, оказалось никому не нужным. Так он считал.

В те годы и, думаю, мало что изменилось с тех пор, экзамены в военных училищах предварялись медицинской комиссией. Всё делалось так, чтобы у парня, не прошедшего по здоровью, оставалось время для подачи документов в обычные гражданские вузы. В училищах лётчиков, в силу специфики профессии, медики были особо строги и. «приговор» врачей обжалованию не подлежал.

В компании таких же мальчишек мечтающих о небе Колян стоял в коридоре училища. Они громко обсуждали что-то, смеялись. Мимо проходил майор, он обратил внимание на  высокого парня. Подозвал его к себе, отвёл в сторону от ребят и спросил:
- Поступать к нам думаешь?
- Конечно, - уверенно ответил Колян и добавил:
- Я с первого класса начал готовиться, всё знаю об истребителях.
Майор молча окинул взглядом мальчишку с головы до ног, задал очередной вопрос:
- Какой рост у тебя сынок?
Парень ответил, а офицер озадаченно, молча смотрел на него. Взял Коляна под локоть, и они медленно пошли по длинному коридору училища.
- Слушай меня внимательно парень, - начал офицер. – Наши медики не пропустят тебя с таким ростом.
Как обухом по голове, огрели эти слова нашего Коляна. Он шёл рядом, вроде бы всё слышал, что говорил ему офицер, как оказалось, преподаватель училища, но почти ничего не понимал, а вернее, не хотел понимать.
Преподаватель рассказывал ему про катапультирование, о том, какие нагрузки в этот момент испытывает пилот. Объяснял, что с таким ростом, как у Коляна, позвоночник может не выдержать нагрузок, и он погибнет, или в лучшем случае окажется инвалидом на всю жизнь.
- Пойми меня и поверь, - продолжал говорить офицер. – Небо оно кругом одинаковое. – Хочешь летать? – Да, пожалуйста! - Есть гражданские училища авиации, есть аэроклубы. – Не теряй время здесь, забирай документы, поступай и будешь летать.
Заметив, что мальчишка как бы впал в ступор от услышанного, он взял Коляна за предплечья, встряхнул его, повторяя:
- Поверь, я не обманываю тебя, не теряй время. – Извини, - повернулся и быстро ушёл.
Колян не поверил ему.
В последний день медкомиссии пожилой врач, листая бумажки с медицинскими данными парня, но, не поднимая на него глаз, сказал Коляну: 
- Извините, молодой человек, но по состоянию здоровья, вы не пригодны для обучения в нашем училище.
И, быстро взглянув на изменившегося в лице парня, успокаивающе добавил:
- В этом нет ничего страшного для вас, но…
- Что у меня, - не узнавая своего голоса, спросил, перебивая врача Колян.
Старичок в белом халате назвал какое-то мудрёное название на латыни.
- Запишите, пожалуйста, - попросил Колян доктора, протягивая ему свой блокнотик.
- Зачем это? – Я же сказал, что ничего страшного, здесь всё есть, - и, врач похлопал по бумагам медкомиссии, лежавшим на столе.
Встал из-за стола и,  доставая пачку сигарет из кармана халата, отходя к открытому окну кабинета, более громко и раздражённо добавил:
- Идите молодой человек, не теряйте время и не задерживайте других.
Колян запомнил эту фразу  на латыни. Скорей всего, на протяжении всего пути домой, повторял про себя, как священную мантру.

Как рассказывала позже Колькина мать, приехав домой, он рухнул в кровать и зарывшись лицом в подушку, разрыдался. Она пыталась успокоить его, просила рассказать, что с ним произошло. Успокаивала, что не всё потеряно и, что весь свет клином не сошёлся на этом училище. Ничего не помогало. Несколько дней он не выходил на улицу, лежал на кровати, уставившись в потолок.
Потом ушёл в городскую библиотеку, затем начал приставать к врачам в поликлинике, просил, чтобы объяснили ему запомнившуюся фразу на латыни. Всё безрезультатно. Вот тогда он и вспомнил о Светкиной матери, работавшей медицинской сестрой в санатории.

И как-то вечером он появился в Светкиной квартире. Как она потом говорила, на него было страшно смотреть. Это был не наш весёлый, неунывающий Колян, а его бледная тень, с ввалившимися  глазами. Понимая, что с парнем творится что-то неладное, Светкина мать пообещала ему устроить встречу с молодым, но очень хорошим врачом санатория. На радостях и чтобы не сорвалось, мероприятие, Колян пообещал:
- Я заплачу ему, пусть только скажет правду, - и заверил, - деньги у меня есть.
- Да пошёл ты со своими деньгами, тоже мне, богатей нашёлся, - услышал в ответ на своё обещание.

Встреча состоялась через несколько дней. Выслушав рассказ парня, врач, не скрывая удивления, прочитал на листке бумаги фразу, написанную Коляном кириллицей.
- Ничего не путаешь? – спросил, удивлённо воззрившись на парня.
Колян заученно повторил  фразу вслух. Хмыкнув, врач приступил к делу.
Осматривая, крутил и вертел парня долго. Дело дошло до каких-то тестов с чёрно-белыми и цветными картинками, которые Колян должен был сопоставлять, объяснять, что он видит в этих рисунках и фигурах.
- Ладно, хватит. – Одевайся, всё ясно с тобой, - наконец объявил врач.
- Так что у меня? – спросил Колян, надевая рубашку.
- Ничего у тебя нет, да и быть не могло в твоём-то возрасте, а если бы обнаружилось, то стало медицинской сенсацией.
И окончательно разбивая вдребезги «ложь во благо» от своего  старшего и мудрого коллеги, добавил:
- Просто отшили тебя парень, вот и все дела.
На большее, ума и такта у молодого врача не хватило.
Вполне возможно, что именно с этого момента для Коляна в нашем мире остались только два оттенка – серый и тёмно-серый.

В московский институт я тоже не поступил. Уже возвращаясь поездом домой, вспоминая всё, что узнал при поступлении, что видел и слышал, понял, что шансов у меня поступить туда, не было.
Мама, конечно, ужасно расстроилась и сказала:
- Вот видишь, до чего доводит твоё упрямство, теперь загремишь в армию, но я не хочу, чтобы тебя призывали отсюда. – Собирай чемодан и езжай в Сочи к отцу.
Дело в том, что отец к тому времени, уже второй год работал в Сочи и вопрос с получением квартиры, должен был решиться в ближайшие месяцы. Не скрывая радости, я так и сделал.
Когда встретился с отцом, он только и спросил:
- Что? - Убедился?! – понял теперь? - Против твоего хотения и знаний в голове, у людей в карманах и в рукаве есть козыри, которые тебе не перебить. – Думай, кем пойдёшь в армию. – Чтобы не шагать строевой до кровавых мозолей, есть только две надёжные армейские профессии – шофёр и повар. –  Выбирай.
До конца своей жизни, буду благодарен отцу за ту подсказку. Она меня дважды выручала в жизни.

Когда я появился на пороге Светкиного дома, она встретила меня радостным визгом. Расспрашивать и тревожить ещё не зажившее не стала, сказала только:
- Теперь давай вместе будем ублажать наших родителей, - Моя мать тоже меня замучила вопросом: «Для чего я получала атестат с тремя четвёрками?».
- И как ты себе это представляешь?
- Ещё есть два дня для сдачи документов в наш политех.
- Там же математика и физика письменные на экзаменах, - напомнил я, зная свою любовь к этим предметам
- Сядешь недалеко от меня, неужели я не помогу тебе?!
- Отделение-то вечернее, один чёрт в армию загребут.
- Вернёшься и восстановишься без проблем, если захочешь, зато родители эти годы будут спокойны,  – парировала Светка.
Мы так и поступили.
Если бы не её шпаргалки, то и здесь, я мог бы пролететь, но всё получилось. Родители успокоились – дети в этой жизни, хоть с чем-то определились.
Потом я записался на курсы поваров. Светка запаслась справкой, что она работает официанткой в кафе при гостинице «Приморская», якобы в подчинении у дяди Гиви. Я взял справку на курсах, и мы сдали эти бумажки в учебную часть института.

Два упрямых барана – Колян и я. Оба не отягощённые знаниями настоящих реалий взрослой жизни, мы со всего маху, приложились  лбами о закрытые для нас ворота и отлетели. Отлетели и покатились, как шарики в рулетке, каждый к своей, уготованной только для нас ячейке, с разными цветовыми отметинами. Кто, на что ставил.
Мне повезло больше - рядом со мной была Светка.