1992

Они шли толпой, человек 6 или 7. Мужики разных размеров и разного возраста. Кирзовые сапоги, с тяжелыми комьями прилипшей к подошвам земли. Испитые, отекшие и небритые морды. Мозолистые руки. Черенки лопат истерты до блеска, как будто лакированные и держали они их как оружие. Держали так, что никаких сомнений о намерениях не осталось.
Я сразу понял, что разговоры, всякие увещевания к совести и призывы к благородству - ерунда. Забьют до смерти. А мне совсем не хотелось помирать в 23 года, стоя над недорытой могилой соседки, даже не родного мне человека.
Я понимал, что мы сейчас им видимся чужими, пришедшими отобрать их кусок хлеба или рюмку водки. Не важно.
Нас было трое. Я, мой друг в котором я не сомневался и сосед по подъезду. У меня  в руках кирка, я был наверху, а двое были в яме.
Я решил сыграть психа. Сказать этим мужикам, что соседка одинокая, что у нее только дочь да и та далеко, что её уже мертвую еле отодрали от кровати. Она за ночь примерзла к постели потому, что лопнула старая резиновая грелка, вода разлилась и приморозило ее к матрасу. Что мне все это надоело, денег на похороны нет и если сейчас кто подойдет, я острой стороной кирки унесу с собой человека или двух, однозначно успею, а потом, будь что будет - мне наплевать. 
Все это я орал размахивая киркой минуты 2-3, но в самом начале понял, что не играю. Я действительно психанул! Наверно от страха. Я оглянулся и увидел, что отошел от могилы метра на 3-4, они вылезли из ямы и стоят вылупив на меня глаза. А кирка была не стандартная советская, а канадская. Огромная. Красного цвета, с широкой белой рукояткой.
Я понял, что когда орал размахивая ею, я пер на этих мужиков, а они всей толпой под моим напором отходили.
У них были странные лица. Не знаю до сих пор, толи они меня испугались, то ли пожалели - такого на голову больного, а может и то, и другое.
Они развернулись и ушли.
Ушли бормоча совсем необидные ругательства в мой и грязные проклятия в адрес страны, а  я еще долго не мог успокоиться и сидя на куче земли, тупо глядел на стоптанные каблуки уходящих кладбищенских работяг.