Дети осеннего неба. Глава 22

    Худая женщина зябко куталась в пальто, рассеянно смотря то на дочь, то на реку, но на другой берег реки. Он поднимался вверх, окаймлённый высокими деревьями, маня её взгляд.

    - Мама, смотри, там кто-то есть, - тревожным голосом сказала девушка, тоже не сводящая взгляда с того берега.

    Женщина испуганно отвернулась:

    - Это ведь не... Я не понимаю... – пролепетала она.

    Девушка подошла к ней и заботливо взяла её под руку.

    - Нет, нет, мама! Успокойся. Это, кажется, какая-то девушка.

    - Что она там делает? – тихо, и всё также испуганно спросила женщина.

    Девушка прищурилась, вглядываясь в далёкую фигурку.

    - Просто стоит у дерева.

    - Я пойду туда, - уже уверенно сказала женщина, - Но, позволь, я пойду одна...

    Дочь посмотрела внимательно на маму, увидев в ней когда-то покинувшую её уверенность.

    - Ты ведь не обидишься на меня, милая? Мне нужно... Сходить туда.

    - Конечно, мама, конечно.

    Ветер трепал полы пальто женщины, но она уже совсем забыв о холоде, пошла вперёд.

    Пройдя немного влево, вдоль низкого берега, она дошла до деревянного мостика, а затем по кривой тропинке добралась до верха другого берега.

    Та, кого её дочь увидела издалека, так и не сменив своего положения, прислонившись, стояла у дерева. Девушка стояла к ней спиной, недвижимая, словно она сама стала частью этих вечнозелёных мест. Её длинный лёгкий шарф, небрежно повязанный вокруг шеи, несмотря на ветер, безжизненно лежал бледными линиями почти до колен девушки, нежно сочетаясь с длинной тёмно-зелёной с пышными складками юбкой. Из кармана её чёрной кофточки, особенно выделяющей её нездоровую худобу, выглядывал белый уголок какой то бумаги. Она не шевелилась, только лёгкие пушистые пряди волос вздрагивали от её дыхания.


    Её глаза были закрыты, но вот, за её спиной что-то произошло. Она открыла глаза. Обернулась.

    Перед Лизой, шагах в десяти от неё, стояла женщина. Большие сине-серые глаза смотрели на Лизу по-детски беззащитно, будто вопрошая о чём-то её, а Лиза не знала, что ответить. Тёмно-рыжие волосы женщины подхватил сердитый ветер, будто злобно обрадовавшись, что, наконец, и в этот день он проник на этот берег.

    - Прошу, скажите мне, - вдруг сказала женщина, и в её голосе было столько прошения, и столько же ласки. Её глаза наполнились слезами, - скажите только, и я не стану вас больше тревожить... Я уйду, но только скажите – вы знали Эвана?

    Лиза, сжимавшая кулон в ладони чувствовала, что он стал тёплым, приняв её тепло.

    Ещё тогда, когда она услышала шаги за своей спиной, она каким-то шестым чувством поняла, кто эта женщина.

    Сквозь тучи пробилось солнце, разбросав как тогда, когда Лиза и Лис смотрели на реку, всюду свои золотые монеты. Два лица осветились.

    - Да, - шепнула Лиза, - да.

    Губы женщины приоткрылись, она вздохнула с облегчением. Беззвучно ступая чёрными туфлями на каблучках, женщина чуть ближе подошла к Лизе. Протянув узкую руку, она сказала:

    - Я Летиция Маклюр.

    Лиза видела, как на солнце блестят дорожки слёз на лице Летиции.

    - Лиза Гринхарт, - сказала Лиза, пожимая прохладную руку той, что тоже знает и скучает по Лису. Глаза Летиции были почти такие же, что и у Лиса, и выражение их было схоже... Лис...

    Лиза хотела сказать этой женщине, объяснить, что Лис исчез куда-то, что он был здесь ещё вчера... Но едва Лиза собралась с силами, как Летиция быстро произнесла, словно страшась этих слов:

    - Сегодня тяжёлый день... Мы с Лирой, моей дочерью, очень часто приходим на берег этой реки. Там наш дом, а не тот дом, куда возвращаемся после. Уже пять лет, как нет моего сына. И я живу только той мыслью, что всё это неправда, дурной сон...

    - Вашего сына?.. – эхом отозвалась Лиза. Кровь отлила от её лица, голова закружилась. Пять лет?.. Что?..

    Летиция испугалась, вдруг с ужасом поняв, что сообщила то, чего не знали, приобняла Лизу за плечи, помогая присесть на траву. Сама села рядом и с тревогой посмотрела на смертельно побледневшую Лизу. А Лиза будто раздвоилась. Одна часть её кричала, билась в истерике, а вторая, замерев, видела лицо матери, взгляд которой будто просил Лизу: «Скажи, что это неправда. Скажи, что сон. Скажи, просыпайся, всё хорошо». Но Лиза молчала. И Летиция вдруг заговорила.

    Обхватив себя руками, Лиза видела только небо, раскинувшее для них объятия. Всегда такое доброе, бескрайнее, свободное небо... И тут Лиза начала понимать слова, летящие к ней ото всюду, от деревьев, от земли, от осеннего неба.


                * * *

    ...Пять лет назад, поздним вечером, когда все звуки становятся ярче, а любой посторонний свет тяжелее, он шёл от своих друзей. Эван Маклюр зашёл в Еллоу-Парк, стремясь посидеть немного на берегу, где так часто любил бывать.

    Но, не дойдя до забора с потайным входом, он услышал за спиной шаги. Эти двое, преследовавшие его со входа в Парк, умели сказать то, что могло разозлить даже самого сдержанного человека. Им нравилось это, провоцировать. Он перебросился с ними парой резких слов. Возможно, им нужны были его деньги, возможно, что-то похуже. Они понадеялись на темноту и пустоту парка, и не зря. Их не видел тогда никто, но одного потом всё-таки нашли.

    Темнота скрыла их... Но денег у Эвана почти что не было, накануне он купил на заработанные в издательстве деньги, скрипку для Лиры, ведь до этого она играла на старенькой поддержанной скрипке. Да и от друзей он шёл налегке, всегда с радостью угощая всех, если есть возможность.

    Эти люди, не получив наживы, начали со злости оскорблять его. Осмеивали его внешность, воспитанность, он отвечал тоже резко, но сдержанно, почти вежливо. Такой он был, Эван. Они избили его, а он почти не сопротивлялся. Войдя в раж, они только спустя несколько десятков минут осознали, что трава вокруг не зелёная больше, а бордовая от крови избитого юноши. Едва понимая до конца содеянное, тот, которого потом нашли, проверил пульс на окровавленной шее Эвана. Пульса не было, и его подельник запаниковав, предложил сбросить тело с берега в реку. Они открыли тайну забора, найдя сдвигающуюся доску, в которую раньше проходил Эван на обратном пути, чтобы полюбоваться закатом. Потом он всегда спускался вниз, направляясь к мостику, ведущему к другому берегу, где был его дом.

    Но в тот вечер, хрупкий, избитый юноша с бронзовыми волосами, с кулоном, спрятанным под воротником, обрёл новый дом. Выброшенный теми, кто убил его, он исчез в реке, и так и не был найден.

    Так, в холодный осенний вечер был убит Эван Маклюр, исчезнув навсегда в реке, на берегу которой так недавно сидели они вместе – Лис и Лиза.


                * * *

    Задыхаясь, потеряв всякое чувство равновесия, Лиза вскочила на ноги. Она добежала до забора, как утопающий, тянущийся к спасательному кругу... Но остановилась. Лиса убили пять лет назад. Она говорила с Лисом вчера.

    Это могло бы быть ошибкой, но Летиция говорила о кулоне Лиса, который исчез в тёмной реке пять лет назад вместе с её сыном... Который Лиза так и держала всё это время в своей ладони.

    Летиция сидела, склонив голову, и тихо плакала. Ей стоило это большой жертвы – рассказать всё это, рассказать там, где это всё случилось.

    - Простите, Лиза, - сказала сквозь слёзы Летиция, - Я не могла не рассказать вам.

    Лиза вернулась, и посмотрела на мать, оплакивающую своё дитя. Её собственные слёзы пролились только тогда, когда она обняла Летицию. До её прихода она была беспомощной девочкой, стоящей в одиночестве там, где раньше была счастлива. Но вот она увидела её, ищущую хоть крупицу добра, понимания, и поняла, что в эту минуту она должна стать для кого-то сильной, а не кто-то для неё. Утерев свои слёзы, так ничего и не сказав о Лисе, которого она знала, она протянула кулон Летиции. И она узнала его, как это и должно было быть. Эта мама плакала. Но в её лицо появилось что-то новое. Она вновь обрела, хоть и лишь часть, своего маленького мальчика, которого некогда прятала в объятиях.

    - Да, я знала Эвана, - сказала ей Лиза, - Для меня он был Лисом. Он говорил мне, что очень любит вас и Лиру, очень. Он скучал по вам... Мы были недолго знакомы, но он научил меня иначе смотреть на жизнь.

    - Да, Эван был таким... – Летиция робко улыбнулась. Но тут же будто что-то вспомнив, с долей жалости сказала Лизе, - Вы были для него дороги. Я знаю это, потому что он очень остро чувствовал людей... Он мало кому доверял.

    Лиза помогла Летиции встать с земли.

    - Мне почему-то кажется, что вы были давно знакомы с Эваном. У вас по взгляду это видно, - сказала Летиция, мягко, по-матерински положив ладонь на плечо Лизы.

    - Мне это кажется недавним, но по сонному давнишним. Время лжёт, миссис Маклюр, так мне сказал Эван, - и Лиза открыто посмотрела на Летицию, как если бы говорила с мамой, ища у неё помощи.

    Но вскоре они попрощались, и Лиза, торопясь к забору, и не оглядываясь вслед уходящей вниз по тропинке Летиции Маклюр, перешагнула линию того места, где остался только холодный ветер.

    «Где сидели мы – станет тут пусто» - отдавалось эхом у Лизы в мыслях. Она шла, шаг за шагом. Три дня, Лис, три дня... Утешал её, держал её руку, написал ей письмо и сочинил для неё стихотворение. А теперь его позвали, и он ушёл. Пришла пора уйти и Лизе.