Личное сообщение часть третья 12

Как на полотнах импрессионистов, контуры моего мира расплылись. Зыбкие дома, растушёванные очертания людей, неопределённые силуэты автомобилей, под которыми я чуть было не оказалась пару раз. Сквозь день и ночь стоящие в глазах слёзы мерцала моя вселенная, и я плохо различала то, что меня окружало. Я по-прежнему ходила на работу, хотя французская муза оставила меня. Лишь крохотные примитивные предложения вылетали из моего рта в адрес студентов. В остальное время я бродила по улицам, наматывая неподдающиеся учёту километры. Иногда, если нужно было заглянуть за чем-нибудь в Центр, я поворачивала голову и видела, как чёрным тараканом у входа в кафе "Чайковский" сновал портье-карлик. Но тот кусок Москвы, где располагался офис Максима, превратился в остров. Этот остров будто плыл совершенно отдельно от остального мегаполиса, а путь на него был запечатан заклинаниями, силу которых мне не дано было преодолеть.


Во время прогулок меня часто тянуло встать на четвереньки и продолжить двигаться именно таким образом. Не зря же говорят, что горе гнёт к земле. Или хотелось прислониться к углу дома, сползти по стене, обдирая штукатурку, которая прочертила бы на рукаве белую или жёлтую полосу, и замереть навсегда, не обращая внимания на прохожих. Наверное, только социофобия сдерживала меня, лишь страх того, что народ начнёт глазеть, тыкая пальцами, или полицейский пристанет и потребует предъявить документы.


Порой в своих шатаниях я натыкалась на странные места. Как-то раз меня привлёк густой терпкий аромат, вырывающийся из маленькой лавчонки, угнездившейся в старинном особнячке девятнадцатого века. Запах разливался столь интенсивно и интригующе, что несмотря на то, что мой нос был заложен от ежедневного плача, он проник в меня до самого нутра. Я завернула в распахнутую дверь и заставила себя взобраться по кривоватым ступеням узкой лестницы, объявления вдоль  которой  приглашали открыть в себе энергию семи чакр, раствориться в медитации и преодолеть любую болезнь, зависимость и депрессию. Это был восточный магазинчик, благоухающий ароматическими смесями, куркумой и кориандром, гвоздикой и имбирём, мускатным орехом и Бог знает чем ещё.


В шкафах из тёмного дерева, словно спящие кролики, жались друг к другу просветлённые Будды, упитанные Ганеши, не смущающиеся слоновьими ушами и хоботом, Хотеи - воплощения богатства и довольства; драконы, слоны и черепахи с таинственными значками на панцире. Ароматические лампы самых причудливых форм, давшие простор фантазии изготовивших их мастеров, сулили наслаждение от испарения эфирных масел. По бокам шкафов висели китайские магические узлы - фигуры без начала и конца, символизирующие бесконечность. 

 
Откуда-то вынырнула средних лет продавщица. На лбу повязка, на запястьях деревянные и бисерные браслеты. Ладони покрыты тонкими бледными рисунками, выполненными хной, отчего её руки с моей близорукостью, усугублённой недавно обретённым благодаря слёзам импрессионистическим видением мира,  казались просто вымазанными в грязи. Почти шёпотом продавщица сказала:
- Взгляните,  трёхлапая жаба. Самая подходящая вещь, если желаете улучшить финансовое положение.
Я проследила взглядом в указываемом ею направлении. Жаба выглядела симпатичной, толстой и держала во рту монетку. Я помотала головой: "Нет".
- Тогда вот собаки Фу - небесные львы Будды. Берите сразу пару для гармонизации Инь и Янь.
Эта идея исторгла у меня оскал, сходный с устрашающе-добродушным выражением морд этих существ.
- Нет... большое спасибо...
Разукрашенная тётушка не отставала:
- Ну, если не хотите по отдельности, то возьмите трёх звёздных старцев. Лу-син, Фу-син и Шоу-син обеспечивают человеку благополучие во всех сферах.
Я вновь мотнула головой.
- Что ж, тогда три обезьяны... - настырничала она.


Я поспешила отойти от шкафов и мимо полок с тибетскими украшениями, очаровательными кристаллами аметиста и горного хрусталя, мимо стеллажей с матово поблёскивающими сосудами натуральных масел и травяных сборов направилась в дальнюю комнатку. Вся она была забита тонкими, толстыми и средними по объёму книгами, объединёнными идеей урегулирования запутанных отношений между собой и внешним миром. Усладой для эзотериков-интеллектуалов плыли названия: "В поисках Божественного", "В поисках бесконечности или прыжок из бездны", "Тибетские хроники", "Свинья, которая хотела, чтобы её съели - готовые рецепты по решению нравственных и философских проблем". Погрузившись в размышления о том, насколько мои желания сходны с желанием вынесенной в заглавие свиньи, я вздрогнула, когда тихо подкравшаяся труженица эзотерического рынка медово проворковала:
- Ах, у нас завоз новых прекрасных книг по джйотишу...
- Что, что... простите?
- По ведической астрологии. Не интересуетесь?


Вдруг мне стало до боли жаль эту уже немолодую женщину, таскающуюся за неприветливой покупательницей в надежде продать хоть что-нибудь. Скорее всего я переживала зря, ибо жабы, собаки и особенно звёздные старцы  наверняка обеспечивали ей весь необходимый душевный комфорт. Однако я быстро откликнулась:
- Хорошо, хорошо... это наверное, страшно увлекательно - ведическая астрология. Обязательно куплю у вас эту книжку.
Прижимая не очень объёмный фолиант к груди, я в одурении от ароматов проследовала к кассе, где пободревшая дама на радостях всучила мне в подарок закрученную в свиток и запечатанную сургучом оранжевую бумажку, сопроводив этот жест объяснением, что находящееся у меня в руках есть "Вестник судьбы", который содержит в себе умную и полезную для будущего мысль. 


Покинув царство ароматов и фантазийных зверей, я продолжила свой путь, плутая в поворотах переулков, натыкаясь на тупики и строительные заборы, пока наконец усталые ноги не вынесли меня к крохотному скверу. Это был даже не сквер, а всего лишь старая, можно сказать шелудивая от облезающей краски, лавка под тремя деревьями. Сдувшимся шариком я опустилась на шершавые доски. Довольно долго я сидела, не шелохнувшись, наблюдая, как жирная покрытая ворсинками гусеница поедала молодой листок. Свежая нефритовая мякоть, не успевшая как следует насладиться лучами майского солнца, с невероятной скоростью исчезала внутри мохнатой трубочки, в то время как у собратьев листочка светилась впереди целая жизнь. 


Когда от листика не осталось ничего, кроме прожилок, мёртво и жалобно свисавших со стебля, гусеница шмякнулась на землю и заторопилась прочь. Вскоре она скрылась в юной траве, уже осквернённой конфетными фантиками и другим мусором. Я пошевелилась, в кармане что-то захрустело, и я нащупала, а затем и извлекла оттуда мой подарочный "Вестник судьбы". Открыть его оказалось не так-то просто. Сургуч, крошась на мелкие кусочки с острыми краями, колол пальцы. Бумажку свернули так плотно, что мне пришлось приложить усилия, чтобы справиться с ней. Спустя минуту возни миниатюрный свиток всё-таки сдался и распрямился. Его углы украшали восточные узоры взаимообвивающихся линий, а посреди красивым каллиграфическим почерком было выведено: "Уж поднято перо, а чернила высохли".  Кажется, один из хадисов.  Я мысленно пожала плечами и отправила изречение обратно в карман. "Ах да, - вспомнила я, - ещё ведь книга".

 
Я вынула из пакета прекрасно изданный кладезь мудрости, на обложке которого нормального цвета мужчина с лотосом в руках и синетелая женщина сидели спиной друг к другу, при этом женщина была изображена так, словно почёсывала себе голову. Сначала я просто держала книгу в руках, потом поднесла к носу. Запах качественной бумаги неизбежно делает филолога похожим на наркомана под кайфом. Только после этого я отважилась заглянуть за обложку... Ой... Хлынувший поток новых загадочных слов и понятий устроил в мозгу бурное наводнение. Джйоти, планетарное бытие, граха, асцендент, дома мараки, узлы лунной орбиты, кармический код. Что-то там такое бормотал Воланд: "Меркурий во втором доме... луна ушла... вам отрежут голову". Не броситься ли под трамвай у прудов рядом с офисом Максима? Я захлопнула книжку. Печальное состояние моей головы не позволяло постигнуть все выверты этой науки. Казалось бы, я вновь впала в оцепенение, но что-то будто тянуло меня ещё раз попытаться проникнуть внутрь книги.


Мало-помалу я увлеклась. Возможно, именно абсолютная новизна темы заставила меня на какое-то время отвлечься от гнетущих переживаний. Незаметно для себя я погрузилась в чтение. Предмет действительно оказался труден для новичков (в особенности тех, кто обременён любовными страданиями). К тому же книгу дополняли тяжёлые для восприятия схемы и таблицы. Тем не менее было ясно, что джйотиш основан на изучении законов природы, незримо управляющих всем и каждым, а также, что планеты представляют собой не куски материи с набором физических и химических характеристик, но существа, обладающие внутренним сознанием. Каждая планета есть бог или богиня, влияющие на различные аспекты нашего бытия.
Кроме того, я усвоила, что  ведическая система в отличие от западной не является тропически ориентированной, а потому ваш привычный знак зодиака в джйотише может оказаться совершенно другим. Конечно, составить настоящий полный гороскоп (да и неполный тоже) мне было не под силу, но по истечении некоторого времени, проведённого за листанием и копанием в таблицах, я уяснила, что планетой, имеющей основное значение для моей жизни является Сатурн. В попытках прочесть его санкскритское имя я уподобилась моим ученикам, разбирающим какое-нибудь заковыристое французское словечко. Ша-на-иш-ча-рай-я, Ша-на-иш-ча-рай-я... Я несколько раз произнесла замысловато звучащие слоги, словно пробуя их на вкус.


Открыв главу, описывающую свойства планет, я без особого удивления обнаружила, что мой Сатурн воплощает собой силы смерти, времени и распада. Он соответствует богу смерти Яме, который считается сверхуправителем этой планеты. Хоть порой Яма и бывает милостив к тем, кто через самоотречение добровольно входит в состояние смерти при жизни.


Лиловые сумерки стекли на город и подёрнули его шелковистой вуалью. Бледная сирень серебрилась у подъезда дома, напротив которого стояла моя скамейка. Пора было возвращаться. Я набрала номер Олега, чтобы сказать ему, что иду домой, но муж не ответил. Я поднялась и посмотрела в вечернее небо. Москва уже зажгла фонари. Поскакали, зазмеились, задёргались огни неоновых вывесок, а потому вверху на ровной фиолетовой плоскости людям не дано было рассмотреть ни одной прекрасной голубой точки, но я знала, что там в на первый взгляд непроницаемой дали, в темноте, окружённая частицами льда, горных пород и пыли, опоясанная кольцами медленно скользит огромная "граха" - планета, которая возможно (я не берусь ничего утверждать) имеет какое-то влияние на то, что жизнь моя складывается именно так, а не иначе. Я вспомнила рассказ Пончика об ураганах и красных облаках, о сияниях на Сатурне, о "белом овале" и "гексагональном облаке" и была благодарна ему за то, что так хорошо могу представить себе как выглядит моя планета.


Мне стоило немалого труда выбраться к троллейбусной остановке. Тёплые вечера поздней весны - одна из самых сладостных вещей, придуманных природой, но в тот момент разливавшаяся вокруг истома делала мою боль ещё острее. Остановка находилась на оживлённой улице, где бутики и рестораны зазывали клиентов обдуманно и со вкусом оформленными витринами. Я шла вдоль них, машинально отмечая про себя дизайнерские успехи. Тут мельница льёт журчащую воду в канал, обложенный круглыми цветными камнями, там толстый повар соблазняет посетителей прикреплённым к пузу меню, а то ещё попадались витрины, украшенные абстракциями в виде произвольно развешанных геометрических фигур.


Поскольку натёртые за день ноги уже плохо слушались меня, я продвигалась небыстро, но равномерно. Однако, миновав широкие окна очередного едального заведения, я вдруг остановилась со смутным ощущением беспокойства.  Я не сразу поняла, что тревожный сигнал пульсировал внутри оставшегося позади меня ресторана, а когда осознала это, то попятилась, натолкнувшись на спешившего за моей спиной  увешенного фенечками неформала.


У окна за столиком, на котором в красноватой плошке горела романтическая свеча, торчала бутылка вина и стояли наполненные чем-то вкусным тарелки, я безошибочно узнала родной круглый силуэт. Никаких сомнений быть не могло. Олег сидел вполоборота ко мне и недвусмысленно обнимал приятной наружности даму, которая что-то говорила ему, вытягивая вперёд губки. На секунду разжав объятия, муж подлил женщине в бокал вина, до которого та едва дотронулась, и вскоре они принялись весьма увлечённо целоваться. Благородно решив, что подглядывать нехорошо, я отошла от окна и полуприхлопнутой мухой, у которой ещё шевелятся лапки, поползла к остановке.


Народу в троллейбусе было немного. Негр, натянувший для стильности капюшон тёмной толстовки, отчего он казался человеком без лица, да трое подростков, с энтузиазмом обсуждавших женские достоинства какой-то Софьи Васильевны, наверняка бывшей их училкой. По душе расползалась такая же чернота, как и за окном. С той разницей, что через несколько часов на улице наступит день, а я так и останусь во власти снедаюшего мрака.
Олег вернулся около полуночи. Заглянул в комнату:
- Спишь?
- Пытаюсь. Я очень устала. Спокойной ночи!
Олег положил что-то на письменный стол.
- Заходила Машка, тебе передала. Сказала, что кто-то подарил, а ей без надобности.
- Угу. Спасибо. Я посмотрю завтра.
Я лежала и думала, где я могла видеть олегову пассию, потому что  меня сверлило ощущение дежавю.


Утром я зашла на Facebook. Страница Олега открывалась автоматически. Представьте, у нас не было секретов, и мы могли спокойно залезть друг к другу в почтовые ящики. Я сразу же увидела её в списке друзей. Она действительно выглядела очень привлекательно и была моложе меня. Поразглядывав несколько минут фотографии, где женщина позировала в основном в окружении экзотических растений, созданных фотошопом (кажется, пару раз попался зверь, похожий на единорога), я закрыла страницу. Никогда в жизни я не чувствовала себя столь опустошённой и такой ужасающе и бесповоротно одинокой, как в эту минуту.


Я взяла в руки коробочку, оставленную мужем на столе накануне вечером. Многообещающая надпись спровоцировала  у меня короткое истеричное клокотание, весьма отдалённо напоминающее смешок. "Кристалл счастья" - гласили буквы. Олимпия непременно углядела бы в этом знак. На коробочке также значилось: "для детей десяти-четырнадцати лет". Что ж, подходяще, учитывая всё моё дурацкое поведение с Максимом. В набор входила баночка с пробкой, пухлая похожая на шляпку белого гриба таблетка и пакетик с ярко-голубым, как глаза моего любимого, порошком. Последний полагалось размешать в воде, затем утопить в растворе таблетку и растить "счастье" в течение примерно трёх недель. Скрупулёзно выполнив все пункты инструкции, я поставила баночку на полку, после чего немедленно о ней позабыла.

Продолжение http://www.proza.ru/2016/02/16/650