Наваждение. Глава4

 Следующий вечер я решила провести в комнате, оформленной в виде бомжатника. Люблю контрасты. Пыльная мрачная комната. На полу лежит драный ковёр, некогда вишнёвого цвета. Маленькие окна, вместо занавесок, закрыты листами старого картона. На ковре лежит гнилая гроздь винограда, вокруг которой вьётся оса и противно жужжит. В одной руке я держу гранёный стакан, в который налита мутная жижа, другой – пытаюсь дотянуться до винограда, как в мой палец мгновенно впивается оса. Место укуса сильно болит. Рука прямо на глазах начинает распухать. Я подошла к окну и попыталась одной рукой снять с окон картонные листы, чтобы в этой сумрачной комнате стало светлее, и я смогла бы лучше рассмотреть место укуса.

 Отнимая от окна последний картонный лист, я обнаружила, что за ним спала Груня, вся в пыли и в грязи. Я этому удилась и обрадовалась одновременно. Кошка, как ни в чём не бывало, спрыгнула с подоконника и пошла на середину ковра к гнилому винограду. Я засуетилась, стала заискивать перед ней и лихорадочно думать, чем её накормить, внимательно осматривая комнату.

 В самом тёмном углу комнаты на столе, покрытом облезлой клеёнкой, стояла щербатая тарелка с недоеденной гречневой кашей в молочной лужице. Первый мой порыв  - накормить Груню этим, но я передумала: вдруг у неё будет понос от прокисшей каши с молоком. Пока я бегала на кухню за крабами, Груня уже съела кашу, вылакала молоко и улеглась на пыльный подоконник, созерцая через пыльное окно мир.

Я пошла в свой рабочий кабинет, плотно закрыла за собой дверь, разложила чертежи на столе и углубилась в изучение схем и планов. Прошёл час, когда я вздрогнула от стука в дверь. Это Груня передохнула и начала с остервенением кидаться на ручку двери. Мне не хотелось впускать Груню, мне надо было срочно доделать работу, которую взяла на дом. Но в какое-то время моё сердце дрогнуло, и я открыла дверь, о чём сразу пожалела.

Груня с победоносным гордым видом зашла в комнату, запрыгнула на стол, улеглась прямо на чертежи и уставилась на меня наглым взглядом.

- Кыш! Кыш! Кыш! – я ударила кошку по морде скрученной газетой.

Она спрыгнула на пол. Я стала гоняться за ней по комнате, чтобы выдворить за дверь, но она ущемилась под диван, из-под которого не могла её достать, длины руки не хватало. Я пошла за веником.

Как только Груня увидела веник, она пулей выскочила из-под дивана. Я ещё раньше приучила её: что такое веник.

Один мой хороший знакомый, находясь у меня в гостях, сказал, потирая расцарапанную Груней руку:

- Ой, хлебнёшь ты ещё с ней не раз. Ты позволила кошке сесть себе на голову, теперь пожинай плоды воспитания.

Хороший знакомый после этого случая перестал приходить ко мне в гости.

Я опять плотно закрыла дверь и склонилась над чертежами.

И как только Груня ни просилась, и как только жалобно не издавала «мяу», на сей раз я не дрогнула.

Почему эта маленькая тварь, которой недавно исполнилось всего три года, уже такая наглая и имеет гипнотизирующую власть надо мной, подчинила себе, своим прихотям? Меня, женщину с железным характером, как я о себе думаю?

Сделав работу, я вышла из рабочего кабинета в просторный зал, включила телевизор и легла на мягкий диван, обитый белой кожей. Под голову положила любимую подушечку. Незаметно уснула…

Я проснулась от едкого сивушного запаха. Ещё не открыв глаза, почувствовала, что меня начинает подташнивать. Окончательно стряхнув сон, встала с дивана и увидела, что Груня лежит рядом с моей подушечкой, на которой красуется пятно из её мочи. Я запустила в эту заразу подушкой, но она успела рвануть с дивана раньше, чем подушка приземлилась.

«За что она меня так ненавидит?» - в тысячный раз я задавала себе этот риторический вопрос, на который никогда не получу ответа.