Когда закрылось окно

Наступил тот утренний час, когда распускаются розы, и сад затихает, лишенный ясности звуков, весь в дыхании счастья и покоя.
Чистый воздух прохладными струями бежал навстречу, растекаясь повсюду, и я подставил ему лицо, жадно вдыхая его наивную свежесть.
...Я шел по светлой стороне улицы, пересекая лучи солнца, вырывавшиеся из проемов между домами, когда цветные бабочки  внезапно вспорхнули передо мной и на мгновение их яркие крылья ослепили меня алыми пятнами, покорно вспыхнувшими  в глазах. Это насмешило меня, и я даже потряс головой,  пытаясь вытряхнуть из глаз калейдоскоп из разноцветных осколков.
Легкий звук шагов, умиротворяясь  тишиной, разносился повсюду, тихим эхом отражаясь от зданий, и летел следом. 
Через несколько минут я уже сидел в летнем открытом кафе, появившийся  неоткуда невыспавшийся официант рассеянно принял заказ и ушел. Он вернулся на удивление быстро, и вскоре передо мной стояла пиала горячего зеленого чая с мелиссой. Я пил его маленькими глотками, и все казалось таким милым и привычным.
Радость была ненавязчивой, она осторожно заглядывала через плечо, словно извиняясь: можно, постою рядом?
Небо сияло вдали, ласточки дразнили свободой полета, и я  невольно следил за их ломаными - зигзагом - движениями.
Трепет листвы, лучи, играющие в легкой пыли улицы, порывы ласкового ветра отзывались удовольствием воскресного безделья. Народ потихоньку заполнял кафе, день обещал зной, и утренние часы были желанны в своей скоротечности.
Чьи-то слова укладывались рядом, подобно поленьям  в камине.
Среди сказанного тихим близким шепотом я услышал:
- Забудь.
Это слово улетело, рассеялось и вернулось. Категоричность его была проста и таинственна: что я должен забыть?
Серые глаза Леи появились передо мной, и я задохнулся так же, когда впервые увидел их. В сиянии этих глаз была беспечная радость, лукавый вызов, застенчивость и упрямство, мгновенное наваждение, оттененное черными густыми ресницами. 
- Забудь,- повторил я, даже не пытаясь понять, кого или что должен забыть.
Тишина по-прежнему стояла вокруг, голоса постепенно удалились и затихли вдалеке.
Солнце поднималось выше, и прохлада таяла, поглощаемая лучами.
Мир проснулся окончательно. Тишина сменилась привычным шумом, и вся эта разноголосица - мелькание людей, машин, их ярких красок и сумрачных быстрых теней - вставала между мной и этим словом.
- Забудь.
Оно запрещало, убивало что-то внутри меня, растекаясь туманом.
Я по-прежнему сидел под навесом, и запах разрезанного лимона отзывался таким же острым наслаждением, как и в детстве. Печаль этого слова постепенно овладевала мной. Забыть можно только свое, знакомое, бывшее близким.
Рассерженный невесть на кого, я резко поднялся, пытаясь быстротой движений стряхнуть непривычную грусть. 
По пути домой я странно не встретил никого из знакомых, обычно заполнявших улицы и посылавших мне торопливые приветы, и это отозвалось томительной дрожью осознавшей это мысли.
- Забудь! - вновь прошелестело во мне, когда я открывал двери. Эти звуки словно донеслись из мрака дома, и я замер на пороге, но глаза, ослепленные уличным светом, вскоре привыкли к темноте, вдруг ставшей ясной и светлой.
Что-то из прошлого я должен был забыть в будущем, но не было ничего, что мне хотелось отдать. Это вдруг возмутило меня, и я ухватился за свои воспоминания, пытаясь собрать их, связать в один узел. Связать накрепко самым изощренным морским узлом, чтобы было невозможно развязать.
... Ночью мне приснились стаи летающих птиц, с их крыльев падали большие светлые перья, одно упало мне на ладонь, и я прочитал на нем написанное естественной вязью узора: забудь.
Я проснулся в смутном сожалении от сна, встал с кровати, внезапно ставшей неудобной и жесткой, подошел к окну и распахнул его. Свежий воздух радостно устремился навстречу, обнимая прохладными руками, я невольно поежился, и взгляд мой улетел вдаль к морю, укрытому утренним блаженством розового тумана, расчерченного синими тенями от узких темных скал.
Чайки уже метались в воздухе, и их пронзительные крики снова напомнили мне это слово: забудь!
Я смотрел в сияющую даль, из которой вот-вот должно было подняться ликующее солнце, и глаза Леи опять предстали передо мной, они таяли в этой светлой бездне, и я напрасно пытался удержать их. Солнечный свет вырвался из плена горизонта веером лучей, ослепив меня.
... Он вздрогнул, приходя в себя и недоумевая, зачем открыл окно. Глухая тишина стояла вокруг, так что звенело в ушах. И в этом звоне растаяло слабое: не забывай меня...