Париж и Ярославль в подарок

    "Бывала я в Париже, бывала я ближе. И Эйфелеву башню я видела в упор. Скажу вам по секрету, что башенка вот эта в сравнении с мною вовсе не фурор".

     Простите мне, уважаемые поэты и прозаики, нелепый экспромт, но иначе я бы не вышла из тягостного чувства одиночества, охватившего меня, когда осталась одна на улице Парижа под проливным дождём. Мне так хотелось воспользоваться подарком от родственников, поздравивших меня с юбилеем поездкой в Европу, что я не поехала с группой в Версаль, а решила побродить по Парижу... конечно, увидеть его и не умереть.

     В затерянном среди веера улиц скверике заприметила чей-то бюст, скрывшийся в густой листве. Не удержалась, сквозь переплетающиеся ветви, пробралась к памятнику: Альфонс Доде. И вспомнила, что на "зарубежке" сдавала "Тартарена из Тараскона". Погладила Альфонса по голове в благодарность. Всё же помог на "хорошо" сдать.

     В маленьком букинистическом  магазинчике, по совету его владельцев, купила подарок сыну - книгу французского поэта. Сын мой тогда увлекался переводами французских поэтов.  И я даже не поинтересовалась, кто автор. Думала только об одном. Как одарить всех родственников, принявших участие в этом подарке.

     И только вернувшись домой, поняла, что купила книгу стихов Анри де Ренье, изданную в 1900 году  (прижизненное издание). Мало того, ни разу никем не прочитанную, так как никто не исправил типографский брак (неразрезанные страницы). Сын мой, когда прочитал мои воспоминания, пояснил: это не брак, только так тогда издавались книги.

     Анри де Ренье. Ничего не хочется говорить, потому что уже сказал Максимилиан Волошин:

     "Творчество Анри де Ренье с кристально-прозрачной водой, на дне которой можно рассмотреть глубокую празелень мшистого дна со всеми его камнями и травами, в то время, как на текучей поверхнсти влаги отражаются не менее чётко небо, облака и деревья. И это призрачное отражение реального мира, как бы ещё более яркое и акварельное, чем самый мир, танцует перед глазом, вглядывающимся в затененные, подводные глубины ночной души".
 

     Предлагаю вашему вниманию вам три варианта переводов моего любимого стихотворения Анри де Ренье:
    
     На отмели

     Приляг на отмели. Обеими руками
     Горсть русого песку, зажженного лучами,
     Возьми... и дай ему меж пальцев тихо стечь.
     Потом закрой глаза и долго слушай речь
     Журчаших вод морских и ветра трепет пленный.
     И ты почувствуешь, как тает постепенно
     Песок в твоих руках... и вот они пусты.
     Тогда не раскрывая глаз, подумай, что и ты
     Лишь горсть песка, что жизнь порывы воль мятежных
     Смешает как пески на отмелях прибрежных.

                Перевод М.Волошина


     На отмели

     Прилечь на отмели, двумя руками взять,
     Чтоб за песчинкою песчинку высыпать
     Горсть белого песка что, золотит закат.
     И раньше, чем глаза закроешь, бросить взгляд
     На море струйное и в глубину небес.
     Потом, почувствовав, что весь песок исчез
     Из облегчённых рук, что нет в них ни крупицы,
     Подумать прежде, чем опять раскрыть ресницы,
     О всем, что наша жизнь берёт у нас, мешая
     Летучий свой песок на отмели без края.\

                Перевод В. Брюсова


     На берегу

     Приляг на берегу. Не говори ни слова.
     Возьми в ладонь песку от солнца золотого.
     Теперь сожми ладонь и пальцы разжимая,
     Внимательно смотри, как он сквозь щель стекает.
     Потом закрой глаза и слушай моря плеси,
     И ветерок лови, что шлёт привет с небес.
     Но вот рука пуста. Ты глаз не отрывая,
     Подумай, что вот так и жизнь твоя земная
     Стекает, как песок меж пальцев в никуда.
     Подует ветерок - уж нету и следа!
     А сколько их песчинок белоснежных -
     Здесь похоронено на отмели прибрежной.

                Вольный перевод Дмитрия Лялина



    
     Спасибо что прочитали. Прошу, не выходите.

     Следующая станция Ярославль. Прошёл ровно год  и я путешествую по Ярославской земле. Ярославль, Ростов Великий, Углич, Мышкин...

     Но почему всё в лесах???  Это к юбилею Ярославля!!!  Больно до слёз.

     Правда приятно удивил частный музей музыки в Ярославле, а в Угличе гидроэлектростанция. Не думала, что  так интересно!   

     Ростов Великий!  Будто раненый:  на костылях и в гипсе.  О русская земля!  Правда в Мышкине благополучно. В музее мышей  летучие мыши весят вниз головой, как положено. 

     И, отсчитав 15 булыжников на мостовой, можно загадать свой кусочек счастья.

     Едем в автобусе по Ярославской земле. Наши экскурсоводы предложили спеть песню "Что стоишь качаясь тонкая рябина...". 
   
     Все поют, довольные, и я пою, и одновременно слушаю рассказ о поэте Иване Захаровиче Сурикове, родившемся на Ярославской земле. А я о нём...ничегошеньки.
   
    Уж простите  мою необразованность, только история его жизни, мною по недоразумению пропущенная, запала в душу, и удивилась я: отчего в песне "Что шумишь качаясь тонкая рябина..." изменили слова, текст упростили... Я понимаю, песня стала народной, но у неё есть автор Иван Захарович Суриков.

    Достаточно сказать, что на его стихи писали музыку: П.Чайковский, А.Бородин, Н.Римский-Корсаков, А. Даргомыжский и др.
   
    А стихотворение "Рябина" написана в том же году, когда родился Анри де Ренье. Вряд ли это имеет значение, но мне запомнилось.

          
         Рябина

    Что шумишь, качаясь,
     Тонкая рябина,
     Низко наклоняясь
     Головою к тыну?

   
    С ветром речь веду я
     О своей невзгоде,
     Что одна расту я
     В этом огороде.

     Грустно, сиротинка,
     Я стою, качаюсь,
     Что к земле былинка,
     К тыну нагибаюсь.
    
     Там, за тыном, в поле
     Над рекой глубокой,
     На просторе, в воле
     Дуб стоит высокий.

     Как бы я желала
     К дубу перебраться,
     Я б тогда не стала
     Гнуться да качаться.

     Близко бы ветвями
     Я к нему прижалась
     И с его листами
     День и ночь шепталась...

     Нет, нельзя рябинке
     К дубу перебраться,
     Знать мне, сиротинке,
     Век одной качаться.



   Это русский декаданс. Это я говорю словами поэтов серебряного века. Это грусть, которая не имеет национальности, которая не имеет места жительства. Выше я привела слова-жемчужины М.Волошина о поэзии, по его определению, самого французского поэта Анри де Ренье.
   
 Мы тихо поём эту грустную историю,  рассказанную самым русским поэтом Иваном Захаровичем Суриковым.

   Небольшое дополнение.

   Прослушала несколько записей песни "Рябина". Ни в одной нет подлинного текста И.З. Сурикова. У него дуб растёт "... на просторе, в воле...". А в переложении "...также одиноко дуб стоит..." (потому и не растёт, что не на просторе).

   Вот склонившаяся рябинка и потянулась туда, где вольно дышится. И песня становится многозвучнее. Не скрою: в юности мы её называли "гимн старых дев", а теперь...да у меня язык не повернётся так сказать. И это дань  И.З.Сурикову.

   И потерялись чудные строки "С ветром речь веду я о своей невзгоде...". Как веет от этих строк тем, к сожалению, уходящим от нас, русским языком.

   Низкий поклон Вам, Иван Захарович Суриков. Слышите?... мы тихо поём Вашу "Рябину".


   Недавно посмотрела видео про И.З.Сурикова. Всё то же. Не удосужились, к сожалению, авторы фильма заглянуть в сборник поэта.
      
            ***

   Была возможность ещё раз побывать в Париже. О, нет! Хочу на Ярославскую землю, чтобы ещё и ещё слушать Поэта, имя которого, к сожалению, почти не упоминается.