Володя и дождь

  Ходят слухи, что Володя Шестаков умеет разгонять облака. Использует он для этого, по его же словам, создаваемые им завихрения торсионного поля. Всю дорогу до Воркуты ослепительно солнечная погода пыталась уверить нас, что это не слухи, а чистейшая правда. Когда же мы разбили лагерь на Усе, в двух километрах ниже плотины, погода испортилась. Не сразу, но всё-таки... через три дня. Небо затянулось какими-то не совсем летними облаками, поднялся сильный ветер, закапал дождь. Хотя слово "закапал" здесь не совсем уместно. Ливень хлестал зарядами, словно из крупнокалиберного пулемёта, внезапно с грохотом набрасываясь на палатки, и столь же внезапно через несколько минут прекращаясь. Ветер тоже был порывист, он безжалостно , как Тузик грелку, терзал брезентовый навес, под которым хранились наши стратегические запасы продуктов. Ветер валил наземь колья, двигал огромные камни, к коим привязан был брезент, используя оный в качестве паруса и рычага одновременно.
  Виктор ещё не вернулся из маршрута. Он был где-то недалеко, около плотины, но в такую погоду мы за него беспокоились.
  - Володя, может, попробуешь разогнать непогоду? Ты же говорил, что вроде бы умеешь.
  -Попробую, - ответил Володя, но в голосе его я уловил нотки нерешительности.
  В большой брезетовой палатке, предназначенной не для ночлега, а для хранения ценных вещей, трапезы в непогоду, мытья туловищ, сушки белья и т.д. и т.п., благо высота её позволяет находиться внутри практически в полный рост, Володя принял стойку для упражнения, которое он называет "статический цигун". При этом ноги слегка согнуты в коленях, руки подняты перед грудью так, что образуют почти замкнутую окружность, глаза закрыты. В такой позе (она ещё называется «стойка всадника») он может находиться часами. Я - не могу.
  Я ушёл в клеёнчатую ночлежную палатку, плюхнулся на спальный мешок, открыл тетрадь, пытался сочинять стихотворение, грыз шариковую ручку. Мысль упорно ускользала. Дождище по-прежнему то стегал капроновую крышу, силясь порвать её и добраться до меня, то затаивался, наверно, где-нибудь в ближних кустах. Я вышел из палатки, поднял глаза: небо "рваное" - тёмно-серые облака валами на большой скорости проносятся к горам, а выше них – странная, непривычная, невероятная голубая пустота. Кажется, взлети километра на два, и вот он – космос, и никакая сила земного притяжения не удержит… Заполярье…
  Очередной поток воды с неба загнал меня, слонявшегося без определённой ориентации по лагерю, в полумрак брезентового убежища. Володя стоял в прежней позе, словно каменный статуй, не шевелясь и не издавая никаких звуков. Никаких признаков жизни.
  Я присел рядом на раскладной китайский стульчик, стараясь не шуметь и дышать как можно тише. Слышно было, как измывается над землёй мокрое небо, как трепыхаются на ветру палатки и тенты, как скрипит жестяная печная труба, отираясь о жестяную же разделку... Володя стоял в шаге от меня, но его как-будто не было. И мне не хотелось тревожить его без причины, а то вдруг погода не наладится, а виноват буду я - помешал наладить. Я сидел тихо. Сидел, сидел... и внезапно заснул. То есть словно потерял сознание на миг, и еле успел удержать вдруг отяжелевшую голову, чтобы не удариться лбом о стол. Я захлопал ресницами, прогоняя остатки сиюсекундного забытья, выпрямил спину, всем своим видом показывая: "Я не сплю!"
  Однако через несколько минут снова внезапно "заснул". Не успев долететь до стола, опять встрепенулся, оглянулся по сторонам, пытаясь понять, что же происходит. Тихонько встал, выбрался из палатки, благо очередной дождевой заряд закончился, пошуршал к кострищу. Сна - ни в одном глазу. Воздух сыр и свеж, сильный тёплый ветер прямо на глазах "слизывает" влагу с камней. Облачные валы заметно поумерили скорость, голубые промежутки между ними стали шире.
  Ещё часа полтора свободного времени до того, как начну готовить ужин. Хожу по галечнику, высматриваю под ногами что-нибудь интересное - необычной формы камни, например. Но ноги сами сворачивают к брезентовой палатке, и повод зайти в неё нашёлся - сверху снова закапало. Володя как стоял истуканом, так и стоит, ничего не изменилось. Я сел за столик. Немного посидел в тишине и спокойствии, и вдруг почувствовал, что засыпаю. "Да что же это такое! - подумалось мне,- Может, в самом деле завихрения торсионного поля в трансцендентальном состоянии влияют на сознание окружающих и вводят их в тра... нсссс..." Я опять задремал.
  "Нет уж, хватит спать!" - решил я, встал и вышел.
  На светло-голубом вечернем небе приветливо желтело солнце. Ветра не было, он как пастух отогнал стада баранов-облаков к горам. А я стоял посередине огромного галечника, возле молчаливой реки, в кромешной тишине, и впитывал в себя всю эту непередаваемую благодать.
  Вскоре подошёл расцигунившийся Володя.
  - Ну вот, и разогнал ты непогоду, - сказал я.
  - А ты думаешь, что это действительно я сделал? - спросил он с сомнением в голосе.
  Нет, конечно, я так не думал. То есть я тоже сомневался, и продолжаю сомневаться, но ведь что-то необычное и загадочное всё-таки имело место, и я ответил:
  - Конечно, это сделал ты... Кто же ещё?..
  Вдалеке замаячил возвращавшийся из маршрута тёмно-зелёный силуэт Виктора, целый и невредимый.


.2011 г.