Дом дружбы

1. Арабский семинар

«А что, Дома дружбы там уже нет?» - спросила я. «Какой дружбы?.. С кем?..» - вопросом на вопрос ответила Ленка.

Осенью шестьдесят девятого года в начале девятого класса Алка Жучкова затащила меня в Дом дружбы на арабский семинар. Все произошло из-за ее любви к индийским фильмам. За неимением индийского нарисовался арабский семинар.

Дом дружбы и мира с народами зарубежных стран располагался в Шуваловском дворце на Фонтанке. В тот вечер, когда мы пришли на арабский семинар, дворец был практически пуст, только группа арабских студентов заседала в красной гостиной: вокруг министерского стола, обтянутого зеленым сукном, сидели тридцать юношей практически прекрасных и обсуждали партию Баас.

Послушав некоторое время про партию Баас, мы с Алкой выбрались из гостиной и отправились в путешествие по дворцу. Пройдя долгую анфиладу комнат и не встретив ни одной живой души, мы свернули в другую анфиладу, там тоже никого не было, и даже свет горел не везде.

В последнем зале было настолько темно, что и зеркала, и хрустальные люстры, и бронзовые фигурки угадывались лишь по слабому мерцанию - отблескам света, пришедшего издалека, но при этом откуда-то было точно известно, что ковры на полу и шторы на окнах именно того темно-малинового цвета, который, как никакой другой, может быть определен словом «благородный», но откуда было это известно, с уверенностью сказать нельзя, и тем более нельзя с уверенностью сказать о том, откуда среди малиновых штор, мерцающего хрусталя, старинных зеркал и бронзы появились пришельцы - двухметровые фигуры, почти не различимые в темноте.

Пришельцев было двое. При выходе из малинового зала они материализовались в сомалийцев - курсантов Военно-топографического училища, которое в свое время - еще до войны - заканчивал мой отец. Друг от друга сомалийцы практически не отличались, оба - баскетбольного роста, широкоплечие, с лицами цвета дорогого горького шоколада - одним словом, красоты нездешней.

Оказалось, что нам по пути. На Невском мы сели на «первый» троллейбус и поехали на Петроградскую. Их - сомалийцев - остановка была - «Красного курсанта», моя - следующая - «Улица Олега Кошевого», а потом шла алкина - «Улица Ленина». Кстати, и «Красного курсанта», и «Улица Ленина» называются так до сих пор, только «Олега Кошевого» стала «Введенской».

На своей остановке сомалийцы не вышли. Тот, что вышел со мной, был чуть старше и суровее своего товарища, поехавшего дальше с Аллкой. Суровость аккомпанировалась фантастическими шрамами на его восхитительно вылепленном лице - симметричные полоски обрамляли высокие темные скулы. Как этнограф в душе, я не постеснялась спросить о происхождении удивительных шрамов, и мой спутник объяснил, что это результат испытания мужчины на мужественность.

Совсем как простой обыкновенный смертный сомалиец остановился со мной в темноте у парадной, пугая своим инопланетным видом случайных прохожих и моих припозднившихся соседей, но, даже остановившись у парадной, из образа сумрачного пришельца не вышел и навсегда остался для меня загадочным инопланетным существом.


2. Школьный вечер

Жизнь продолжалась и шла к 7 ноября, осенним каникулам и школьному вечеру. Школьный вечер не обещал нам с Алкой ничего, кроме скуки, и мы придумали пригласить на него сомалийцев, с которыми недавно познакомились в Доме дружбы. Тут убивались все зайцы сразу: учителя, директор и одноклассники. Все были бы скандализированы и фраппированы, а мы стали бы героями дня.

И вот, заручившись согласием администрации в лице завуча по воспитательной работе на приглашение гостей в принципе, мы с Алкой отправились в военное училище на улицу Красного курсанта. Младшие офицеры, встретившие нас на КПП, вызвали старшего дежурного офицера, и тот, явившись, доложил нам, что в Сомали произошел переворот, и сомалийцы уже неделю, как пребывают в глубокой депрессии. Тем не менее одного сомалийца он нам предоставил.

Сомалиец пришел в форме - почему-то это нас удивило - нам показалось, что в форме советского офицера - в темно-зеленом кителе и брюках. Это был тот самый сомалиец, что был постарше и посуровее. Он дал согласие прийти на школьный вечер, причем, дал его за себя и за того парня - второго сомалийца - и договорился встретиться с нами в день школьного вечера у станции метро «Горьковская».

На встречу у метро сомалийцы не пришли. Видимо, у них были дела поважнее, чем школьный вечер. Но вечер тем не менее прошел удачно. Из Минска на соревнования по самбо приехал мой двоюродный брат с другом, оба - десятиклассники, их-то я и пригласила на вечер. Замена была не вполне равноценной, но белорусские самбисты тем не менее имели определенный успех, у них с моими одноклассниками даже наметилось что-то вроде драки. В общем, вечер удался.

Сейчас в Шуваловском дворце, где когда-то был Дом дружбы и мира с народами зарубежных стран, проходит выставка Фриды Кало. Об этом сообщила мне моя подруга по институту Ленка. «А что, Дома дружбы там уже нет?» - спросила я. «Какой дружбы?.. С кем?..» - особенным таким, замогильным, голосом, как она это любит, ответила вопросом на вопрос Ленка.