14 февраля 2016 г. Евангелие от Мастера

 (Алексей ВАРЛАМОВ:  МИХАИЛ  БУЛГАКОВ   [книга из серии ЖЗЛ]).

Читал её в Интернете недели две, если не больше...
Вспоминаю то потрясение, какое испытал, впервые прочитав «Мастер и Маргарита» в публикации журнала «Москва» за 1967 г.  помнится, это была лишь часть книги, вторая вышла в том же журнале,  в 1968 году. Журнал дал мне почитать друг студенческих лет, Ефим Бейдер  (зихроно лк-враха!  (ивр.) – «да будет благословенна память его»), ставший мужем моей  двоюродной сестры и подружки с детства Светы  Свзоновой. Вручая,  – почему -то задумчиво  и загадочно улыбался. – А что ты смеёшься( - спросил я. Он ответил: «Вот прочтёшь – сам поймёшь».  Я  читал всю ночь. Практически до утра, а отоспавшись – снова перечёл… (И в последующие годы перечитывал не менее десяти раз).

 Впечатление незабываемое:  ничего похожего мне читать до тех пор не приходилось. Совершенно естественно, без предупреждения, в книгу вошёл, в образе иностранного профессора Воланда, сам Князь Тьмы, да  такой мощный, властный и обаятельный, что я ему обрадовался и как бы сразу в него поверил. Впрочем, вокруг этой фигуры и других порождений авторской буйной фантазии весь мир был привычный, реальный, но этим лишь подчёркивалась  необычность, праздничность фантастических грёз.  Их  кажущаяся реальность как бы преобразила мир, стало интересно жить!
А дальше в серую повседневность советских 30-х годов, которые и мне  отчасти памятны, вдруг ворвалась иудейско-античная древность – "в     белом плаще с кровавым подбоем", с "шаркающей кавалерийской походкой"!

 Незадолго перед началом кровавой войны ХХ века  мне,восьми-девятилетнему, довелось прочесть фантастическую книжку харьковского писателя Владко «Потомки скифов».  Глубоко под  земной корой, если верить писателю, есть  ярко  освещённый и наполненный атмосферой мир, в котором чудом сохранились древние народы и весь их первобытный  жизненный  уклад. Там и до сих пор живут древние скифы – точнее, их потомки, но сохранившие облик и уклад предков. Туда прорываются и встречаются с ними наши современники. Вот так же и я удивился и был поражён открывшимся мне миром  второй, параллельной жизни.

Но в мире булгаковской фантазии многое было узнаваемо.  Всадник Понтий Пилат напомнил мне недавнюю могущественную личность Вождя Народов. Многое в книге мне было знакомо по уже прожитым годам:  коварство, людская злоба, гонения на талант, зависть людей ничтожных к значительным…  И душе становилось радостно, когда  низость осуждалась, а благородство и честь вознаграждались – пусть не Светом, так хотя бы Покоем…

Кое-что  из других булгаковских текстов  мне и прежде было знакомо, но теперь я, как и многие читатели, набрасывался на любое появлявшееся в печати его произведение. Я полюбил этого писателя, стал читать о нём, вошёл, пусть хотя бы частично, в курс  того, что о нём стали писать  немедленно, как грибы после дождя, появившиеся из небытия булгаковеды, прочёл исследования  Мариэтты Чудаковой и её антагонистки Лидии Яновской…

И вот теперь – книга Алексея Варламова. Любопытно, что автор разделил её на три части, каждая из которых названа  именем  одной из трёх жён писателя: Татьяна, Любовь и Елена.  На меня произвела большое впечатление первая из них – Татьяна ЛаппА  (с ударением на последнем слоге  (происхождение фамилии – финское), - оказывается, её  роль  в   жизни писателя была чрезвычайно  значительна. По-видимому, на меня ранее повлияла  та  пренебрежительная скороговорка,  с   которой  отозвался о  своих бывших (до встречи с Маргаритой) спутницах жизни  alter ego писателя – Мастер… Но Татьяна  пренебрежительного отзыва  не заслужила:  она была верной помощницей мужа, его надёжным посохом в труднейшие дни первой мировой, в заброшенной глубинке российской, когда он служил там земским врачом…  И тот мрачноватый период , когда он подсел на иглу, стал наркоманом, морфинистом, - эти  месяцы или даже годы пришлись  на время  жизни  с нею – оказалось, что и к наркотику он пристрастился не просто по легкомыслию, а в процессе лечения морфином от болезни… А потом именно Татьяна (жаль, что об этом сказано в книге, но  не показано в ней) спасала друга жизни от губительного пристрастия – и спасла!  Неслучайно  в предсмертные дни    писатель из всех трёх жён просил прощения лишь у неё – у Татьяны Лаппа…  Отдаю должное третьей жене писателя - его Маргарите (Елене Сергеевне). Но она полюбила "беленького", а Татьяна - ещё !чёрненького, безвестного, -  беленького-то, по пословице, всякая полюбит...
Меня мало тронули чисто христианские рассуждения биографа вокруг  булгаковского мировоззрения, хотя отлично понимаю, что как атеиста и еврея и не могли тронуть. Автор романа о Христе  воспитывался в глубоко религиозной семье «колокольных дворян», где и отец, и мать были поповского происхождения и традиций. Даже удивительно, что похороны писателя проходили, по его  прижизненному, разумеется, желанию,   вне церковной традиции – то была дань, отданная писателем своей безбожной эпохе и окружению. Но мне и в самом деле кажутся излишними и исходящими из полного непонимания сути художественного творчества сожаления религиозников   о  несоответствиях  «Евангелия от Булгакова» христианскому канону. Фундаменталистская ограниченность не позволяет крайним, ультрарелигиозным людям любоваться красотой и изяществом прихотливых "языческих" фантазий. Тем более несогласен, будто автор  кощунствовал, придумывая свою версию  христианского сюжета. Ведь мирится же как-то  Церковь с существованием апокрифических евангелий. Почему бы не признать апокрифом и роман в романе?

Сильное и угнетающее впечатление производит вся цепь сюжетов о булгаковском невезении. Но, хотя сам писатель и не любил подобных утешений, и это можно понять и принять, всё же в результате он выглядит победителем: так высоко вознесла его имя и его книги и пьесы посмертная слава. Очень характерно, что её считают непомерно раздутой  многие писательские «кавалеровы» (среди них и мой земляк, тоже бывший харьковчанин Эдуард Лимонов). Не считаю его бездарным, но, сравнивая с Булгаковым, приведу украинскую пословицу, слышанную в электричке под Харьковом: "Далэко куцему до зайця!"

  Да ведь и сам создатель образа Кавалерова в романе «Зависть", Юрий Олеша,  при всём своём  гении, как не раз показано в книге, просто завидовал Булгакову.

  Конечно, не только лишь могущественный «игемон»  Коба Сталин был виновником  непризнания булгаковского  гения,  - властителю помогала   в этом  вся  его – сталинская – эпоха и её самые разнообразные насельники. Притом, не только чиновники и палачи, но нередко и весьма незаурядные люди.  Среди них оказались и великие основоположники  МХАТа, и значительные писатели, вожди, чиновники, и, конечно же, вся «жадная толпа, стоящая у трона». В целом вся сталинская эпоха. Да ведь Булгаков не единственный, кто был ею погублен. Разве лучше пришлось Мейерхольду, Мандельштаму, Гумилёву, Ахматовой, имя же им – легион?!

   На мой взгляд, благородно и справедливо отнёсся автор к последней слабости  своего героя:  к его решению написать   пьесу   «Батум» - о революционной юности Сталина.  Он показал, что в этом  не было угодливости и искательства.  Трагедия состоит, как мы все помним, в том, что на Вождя смотрели снизу вверх  буквально все, за редчайшим исключением, жители огромной державы.  Успех большевистской революции всех впечатлил. Впечатлил и Булгакова.  Хамское и высокомерное отношение к нему Вождя писатель оценил как безупречное, благородное, государственное и – какое-то там ещё в этом же роде. А что: нам всем слепота простительна, а М.А. Булгакову мы вправе предъявить иной счёт? Я с этим не согласен. Гений – тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо.