Одуванчик

     "DANDELION"

     Чёрт бы его побрал, это полнолуние.

     Нил проснулся, как ему показалось, от рычания Бетси. Он приподнялся с дивана и посмотрел на коврик возле камина. Бетси на месте не было. Пришлось встать и пройти в прихожую. Точно. Бетси стояла возле входной двери, и у неё в горле клокотал маленький моторчик. Но, что характерно, она не вздыбила шерсть на загривке, а значит  можно предположить, что опасность не особенно велика. Что-то вроде мелкого животного, устроившего возню на лужайке перед домом, или забравшегося под крыльцо.
     Нил спросил собаку : "Что ты там обнаружила, девочка моя?"  Бетси даже не повернула голову на голос хозяина. Нил расценил её поведение как приглашение к вылазке для выяснения обстоятельств проникновения чуждого элемента в зону ответственности Бетси. Но дверь открывать не торопился.
     Вернувшись в комнату, Нил надел на себя жилет, в каком обычно ходил на охоту, и по карманам которого были рассованы всякие необходимые вещи, потом взял ружьё, фонарь, и только тогда подошёл к двери и открыл её.  Бетси тут же рванула к сараю за домом, так быстро, что Нил не успел схватить её за ошейник, и ему пришлось догонять свою телохранительницу чуть ли не бегом.
     Дверь сарая была приоткрыта, хотя Нил отлично помнил, что вечером закрывал её на задвижку. Кому это понадобилось забираться в сарай? Там и взять-то нечего, кроме нескольких ржавых железок непонятного сельскохозяйственного назначения.
     Нил земледельцем не был, а этот домик приобрёл по случайному стечению обстоятельств, после смерти бывшего сослуживца. Вдова уговорила. Плакалась, что, якобы, нет денег на похороны, да и дом без хозяина развалится, намекая на то, что считает Нила подходящим хозяином. Сам Нил засомневался в этом тут же после приезда сюда.
     Дому было лет сто. По крайней мере, он так выглядел. То, что им никто никогда не занимался, было очевидно. Ступени крыльца сгнили, наверное, ещё до рождения Нила. Крыша походила на старую фетровую шляпу, размокшую от дождей, и собирающуюся сползти на голову любому, кто попытается войти в кособокую дверь.
     Чтобы придать дому жилой вид, понадобился целый год. Нилу он дался вполне легко. По крайней мере, было чем себя занять. В крупном городе любое времяпрепровождение сопряжено с большим количеством суеты, и, зачастую, с малоприятными конфликтами между незнакомыми людьми. Нил быстро уставал от подобного рода контактов, и такой удачный вариант - загородное домовладение - просто не мог упустить.

                *                *                *
     Бетси, несомненно, уже проскочила в сарай, но негодования не выказывала, не лаяла, не рычала, и, похоже, смирилась с нахождением неизвестного существа на своей территории. Нила это озадачило. Его собака могла поступить подобным образом только в одном-единственном случае.  Распахивая дверь, он уже знал ответ.               
     Луч фонаря осветил сперва белоснежную Бетси, потом бурую кучу тряпья перед её мордой. Из кучи торчали маленькие, грязные, босые ножки. Собака стояла совершенно неподвижно, чуть поводя из стороны в сторону самым кончиком хвоста, и напряжённо принюхивалась.  Незнакомец тоже не спешил начинать общение. Нил отчётливо слышал хриплое дыхание, говорящее о долгом быстром беге, после которого бывает необходим хоть какой-то отдых, а лучше - глоток воды. Поэтому он вытащил из кармана фляжку, и сделал шаг по направлению к незваному гостю.
     Послышался не то визг, не то стон, тряпки зашевелились, и Нил увидел жуткую картину - полные ужаса глаза на страшно изуродованном детском личике. От неожиданности он выронил фляжку. Ребёнок стал отползать, Бетси снова зарычала, тихо, не угрожающе, потянулась мордой и ухватила его за рукав одёжки. Ветхая ткань немедленно расползлась, обнажая худую руку, покрытую тёмными пятнами.

     Потом уже, много позже, Нил понял, что это были синяки, а тогда, при первом беглом взгляде, он подумал о заразной болезни, и испугался за себя и за собаку, и даже испытал отвращение, брезгливость и желание как можно скорее избавиться от неподходящего "подарка".
     Нил отступил на шаг, ногой толкнул фляжку к ребёнку и сказал: "Пей и уходи". Подкрепляя свои слова, перехватил ружьё поудобнее, махнув стволом в сторону двери: "Уходи". Но тут Бетси, совершенно неожиданно, принялась интенсивно лизать лицо гостя, а он пытался увернуться, отпихивал собаку от себя, периодически постанывая от боли, перемещаясь всё глубже в угол сарая. Нил сообразил, что, будь незнакомец больной, животное почуяло бы опасность. А раз уж Бетси обращается с ним, как с собственным щенком, то всё в порядке. Относительном, конечно.
     Он всё ещё пребывал в задумчивости, что делать дальше, когда собака  наконец-то  прекратила своё занятие, загнав ребёнка в самый угол. Нил направил луч фонаря на его лицо, и вдруг осознал, что это девочка.  Маленькая девочка, лет восьми, не больше. А лицо изуродовано побоями. Видно, что девочку сильно били по лицу. И, скорее всего, не только по лицу. Отсюда и ужас в глазах. Не из-за собаки.  Из-за человека с ружьём.
     Нил почувствовал себя нехорошо, наверное, поднялось давление от всего пережитого, но взял себя в руки и попытался успокоить девочку. Опуская ружьё, сказал: "Я не причиню тебе вред. Кто это сделал с тобой? Откуда ты сбежала? Как твоё имя?"  Девочка молчала, сжавшись в дрожащий комочек, и смотрела только на Бетси, которая предпринимала попытки пропихнуть свой нос глубже под одежду. Нил прикрикнул на собаку, и тут же пожалел об этом. От окрика девочка вздрогнула и затряслась в рыданиях. Бетси отошла к хозяину, и посмотрела на него с укоризной, мол, что же ты наделал? Успокаивай теперь сам, если сумеешь.
     Нил забросил ружьё за спину, прикрепил фонарь к поясу, поднял свою фляжку и засунул её обратно в карман жилетки. Затем подошёл к девочке и взял её на руки. Он был готов к тому, что она начнёт вырываться, может, даже завизжит. Но опасения оказались напрасными. Она настолько обессилела, что пребывала в его руках как вялая тряпочка, абсолютно безразличная к собственной участи. И практически совсем не весила. Бетси, и то была гораздо тяжелее.

                *                *                *
     Вначале он собирался её накормить, потом передумал, и вознамерился сперва отмыть. Принёс сразу в ванную комнату и сгрузил в лохань. Включил нагреватель, подождал, пока дойдёт до нужной температуры, открыл душ, и вытряхнул девчонку из одёжек.  То, что он увидел, потрясло его до глубины души. Сплошь - рубцы, синяки и шрамы.  На теле не было живого места.
     Нил понял, что сейчас его стошнит, бросился к унитазу и обнимался с ним, как с родным, до тех пор, пока не услышал бульканье. Испугался, что девочка захлебнётся, вскочил, и увидел, как она жадно пьёт воду, которая льётся из душа. Не делая больше резких движений, осторожно приблизился к ванне и опустился перед ней на колени, чтобы его лицо оказалось на уровне глаз девочки.  "Не пей эту воду. Я дам тебе другую, - сказал он ей тихо, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче. - Просто помойся, а потом я покормлю тебя. Ты ведь хочешь есть?" Она какое-то время молчала, потом несмело кивнула. Он улыбнулся ей и тоже кивнул в ответ. Дал в руки кусок мыла и отвёл взгляд. Не было сил смотреть на её израненное тело. Впервые в жизни почувствовал, как в нём закипает ненависть к уродам, способным на такие зверства. Раньше он ни с чем похожим не сталкивался. Его жизнь текла размеренно и спокойно. Он никогда не состоял в браке, довольствуясь кратковременными союзами без обязательств. Не имел детей, и вытекающих из их наличия проблем. Не был обременён друзьями. Для ежедневного общения ему хватало Бетси, и он не страдал от одиночества.
     А теперь вдруг оказалось, что жизнь вовсе не такая, как он себе её представлял всё это время. Ходят по земле мерзавцы, которым нравится издеваться над детьми. Не в кино, и не в фантазиях, а в реальности.
     Нил относил себя к категории людей философского склада, способных многое понимать и принимать как должное, в силу различных жизненных обстоятельств. Но он категорически отказывался понимать тех, кто причинял боль живым существам только лишь ради собственного удовольствия. А тем более маленьким детям, не способным себя защитить.
     После душа у Нила возникла существенная проблема - во что её одеть? Ничего похожего на детскую одежду в его доме, разумеется, не было. А те отвратительные лохмотья, в которых она прибежала к нему в сарай, он выбросил в мусор, намереваясь впоследствии сжечь.
     Пару - тройку минут Нил тупо выдвигал ящики комода, скользя взглядом по футболкам и носкам. Потом его осенило. Где-то у него валяется водолазка, которая оказалась ему узка в горле. Девочке она вполне сойдёт за платье. И, что удачно, рукава там длинные. А то он уже не мог видеть чёрные и жёлтые пятна синяков на её бледной коже. Поиски увенчались успехом в прихожей, на антресолях.
     Бетси тоже очень хотела внести свою лепту в заботу о свежевымытой гостье, поэтому просочилась в ванную комнату и стала лизать ей разбитую коленку, пока Нил копался в белье.  Так он и застал эту парочку - в обнимку. Девочка сидела на бортике ванны, вытянув пораненную ножку, и привалившись к мохнатому боку Бетси, которая определённо вошла во вкус, назначив себя на должность врача.

                *                *                *
     Нил сидел за столом и смотрел, как девочка ест. Девочка сидела на полу, зажав миску между колен, и ела руками. Было во всём этом что-то жуткое, что-то звериное, отличное от человеческого.  Он размышлял, умеет ли она разговаривать? Понимать-то  она его понимала, но сможет ли он выяснить, кто она такая, откуда взялась и кем была избита? И что он будет делать, когда узнает правду? Попытается наказать обидчика сам, или отдаст властям? А с ней что?  Мысль о том, чтобы оставить девочку себе, и сделать вид, что так и должно быть, Нил отмёл, как бредовую. Зачем ему подобная обуза?!  С Бетси всё предельно ясно - собака есть собака. Но ребёнок?! Да ни за что на свете!
     Покончив с едой, девочка поставила пустую миску на пол и взглянула на Нила. Он не успел произнести ни слова, а она уже переползла к Бетси, и устроилась возле неё на коврике, отдавая себя под защиту, доверяя животному больше, чем человеку.
     Нил чувствовал, что сейчас ещё чуть-чуть, и расплачется, так ему было жалко это маленькое забитое существо, которое и человеком-то можно назвать с большой натяжкой. Расспрашивать её о чём-либо в теперешнем состоянии было бесполезно. Пусть отоспится в тепле, после еды и мытья, хотя бы под боком у собаки.
     Нил так и не смог заставить себя заснуть. Мучился, ворочался на диване с боку на бок, думая о том, как поступить дальше с девочкой? Отвезти в город, в полицейский участок, или позвонить федералам, расследующим подобные преступления? Похищениями, надругательствами над несовершеннолетними, случаями педофилии обычно занимается ФБР. У них есть необходимый инструментарий, обученные люди, психологи, которые быстро смогут разобраться в ситуации. Возможно, что девочку ищут, и в базе данных по пропавшим без вести найдутся сведения о ней и её родственниках. Она даже своё имя назвать не способна. И вообще, откуда она взялась? До ближайшего города двенадцать миль. Правда, есть ещё несколько ферм... И община каких-то сектантов. Но везде к детям относятся с должным вниманием. В противном случае, активная общественность уже забила бы тревогу.  А если судить по внешнему виду девочки, её морили голодом не меньше месяца. И держали без света. Кожа бледная и тонкая, кости выпирают, мышечная масса отсутствует. Это может быть подвал или землянка. В домиках для охотников обычно подвалов не делают. В шалаши проникает свет. Землянку может вырыть только тот, кому надо скрываться от властей.  Может, взять Бетси, и пройти по следу девочки? И что это даст? Вряд ли преступник будет сидеть на месте и ждать. Он непременно должен покинуть место преступления, и начать поиски жертвы.  Девочка совсем не боится Бетси. Значит, с агрессивными собаками не сталкивалась. Значит, у её мучителя нет собаки, которая может по следу привести его к ней, и ему придётся искать иначе. Значит, тот, кто первый спросит Нила о девочке, окажется её мучителем.  По логике, получается так. По закону, надо сообщить властям о находке. Но интуиция велит не спешить. Интуиция рекомендует выждать сутки. Девочка поспит, успокоится, и, возможно, вспомнит что-нибудь важное, что поможет найти и изобличить злодея.
     Нил не в состоянии был растолковать самому себе, почему для него так важно стало лично наказать обидчика этой малышки. Желание было очень сильным, острым, и не поддавалось логическому объяснению.

                *                *                *
     Утром девочка проснулась одновременно с Бетси, которой надо было выйти на улицу по нужде. Нилу стало интересно, что она сделает, и он не закрыл дверь. Но девочка не собиралась выходить из дома. Она самостоятельно воспользовалась туалетом и даже туалетной бумагой. Это доказывало, что цивилизация ей не чужда, и определённое воспитание имело место быть.
     Нил решил не приставать к ней с расспросами, молча наложил кашу в тарелку и поставил на стол. Рядом положил ложку. Он специально развёл кашу пожиже, с умыслом. Такую еду руками брать неудобно. Девочка взобралась на стул, взяла ложку в левую руку и начала есть. Прекрасно. Это она тоже умеет. Прогресс налицо.
     После завтрака, выждав какое-то время, Нил всё же завёл разговор о том, что надо бы съездить в город за одеждой для неё, за продуктами в магазин, и в полицейский участок, чтобы узнать там, не ищет ли кто-нибудь маленькую девочку. После этих слов девочка заплакала и отрицательно покачала головой. "Разве у тебя нет мамы?" - спросил он. Она снова помотала головой - "нет".  Папа, бабушка, дедушка, сестра, брат - полное и категорическое отрицание. При словах "социальная служба" и "полиция" опять слёзы.
     Нил терялся в догадках. Что это могло значить? Недоверие? Неприязнь? Он опасался оставлять её одну в доме, даже и с Бетси. И тогда он решил позвонить Мардж, рассказать ей всё и спросить совета. Они не виделись больше десяти лет, с момента отставки Нила, но периодически перезванивались. Армейская дружба не ржавеет. Вдруг Мардж сможет приехать? Девочке легче будет общаться с женщиной, потому что мужчин она явственно боится.
     Разговор с Мардж вышел долгим, но продуктивным. Они с Нилом понимали друг друга с полуслова. Мардж пообещала, что свяжется с федералами лишь в крайнем случае, когда не останется никакого другого варианта. А что дело серьёзное, можно было не сомневаться. Обращаться в полицию, не узнав подробностей злоключений девочки, было опасно. Как правило, полиция идёт по пути наименьшего сопротивления, стремясь как можно быстрее закрыть дело, и, если не найти виновного, так назначить. А Нил на эту роль вполне подходит. Ведёт замкнутый образ жизни, с людьми контактирует по необходимости, в общественных мероприятиях участия не принимает. Чужака проще обвинить во всяких гнусностях, чем своего знакомого, даже если улики будут говорить обратное.
     Нил объяснил Мардж, как проехать к его дому, и почему он сам не сможет встретить её в городе. Она успокоила его, сказав, что не обижается, что сделает всё, как договорились, и пусть он ждёт её к завтрашнему утру с подарками для девочки.

                *                *                *
     Мардж, афроамериканка, высокая, сухая как богомол, отчего казалась ещё выше, привезла целую гору всяческих детских вкусностей, на которые Нил сам ни за что бы не решился. А ещё одежду, обувь и бельё. Кое-что из обуви всё же не подошло, но Мардж, умница, взяла разные размеры. В том, насколько она умна, он убедился тут же, когда она положила перед девочкой альбом для рисования, фломастеры и иллюстрированный английский алфавит. И сказала: "На каком языке тебе удобнее говорить, на том и говори". И тут Нил впервые услышал голос девочки, которая, заикаясь и смешивая французские и английские слова, стала рассказывать им с Мардж свою историю.
     Из их четырёхчасовой беседы, если опустить все слёзы, всхлипы, сопли и непонятные слова, Нил уразумел следующее.
     Девочка жила далеко отсюда, в доме, похожем по описанию на приют для сирот. Другие девочки называли её "одуванчик". Потом её повезли в "жёлтой" машине к маме. Видимо, в приёмную семью. По словам Одуванчик, мама вела себя "странно". Не хотела заниматься дочерью, не хотела жить с папой, периодически провоцируя его на драки. Однажды мама "потерялась". Что это означало, Нил не смог понять. Слишком много было вариантов интерпретации. Однако, данное событие стало ключевым. Через пару  дней, на полпути от  церкви к дому, к Одуванчик подошёл "большой" мужчина, сказал, что его зовут Тэдди, он лучший друг мамы. Мама очень сильно нуждается в помощи Одуванчик. Папа собирается убить всех родных из-за денег, которые лежат в шкафу, в самом низу, под фанеркой. Если Одуванчик принесёт эти деньги Тэдди, то им с мамой удастся купить билеты в другой город, где папа их не найдёт. Мама может довериться только Одуванчик, и надеется, что дочь сделает всё быстро и тайно от папы. Тэдди будет ждать Одуванчик возле церкви, в "важной" машине, которая "мигает", "гудит", и сразу же отвезёт её к маме.  Одуванчик действительно нашла толстую пачку денег там, где ей сказали. Она с чистым сердцем пошла к Тэдди, но затем оказалось, что её отвезли вовсе не к  маме, а заперли в подвале "шумного" дома. Что означает эпитет "шумный", Нил так же не расшифровал. Это мог быть бар, ресторан, бордель, клуб, и тому подобное. Тэдди навещал Одуванчик не слишком часто, еды приносил мало, и её нужно было "зарабатывать".  От описания подробностей "зарабатывания" у Нила темнело в глазах, сводило зубы и накатывала тошнота.
     Оставив Одуванчик под опекой Бетси, Нил и Мардж вышли из дома на улицу. Каждый молча переваривал услышанное. Чтобы слегка отвлечься от тяжёлых мыслей, Мардж задала Нилу вопрос, почему он живёт один? Он ответил, что если бы остался с Энджи, то сошёл бы с ума, так сильно она стала его раздражать своими неумеренными претензиями, и вообще, разговорами. Мардж сказала : "Она просто хотела, чтобы ты был к ней более внимателен, чтобы восхищался ею, а ты считал, что восхищаться нечем. Ты думаешь, что пары месяцев достаточно, чтобы узнать человека. Когда тебе кажется, что ты достаточно узнал, ты теряешь интерес и замыкаешься в себе. Разумеется, женщине такое поведение не нравится, и она стремится вернуть твоё внимание, как умеет."
     Нил ответил на это, что не склонен обсуждать свою личную жизнь в данных экстремальных обстоятельствах. Гораздо важнее сейчас обезопасить жизнь девочки. А для этого предстоит многое выяснить, собрать максимальное количество информации за очень короткое время.
     Изначально, ещё до приезда Мардж, когда Одуванчик ещё не разговаривала, Нила обеспокоила её реакция на слово "полиция". Он всегда доверял своей интуиции. И сейчас ему не хотелось обращаться в участок по поводу девочки. Что-то мешало. Что-то неуловимое. Сознание зацепилось за какую-то деталь, и предстояло разобраться, в чём тут дело. Он пытался систематизировать сведения о злодее, опираясь на впечатления Одуванчик.
     Тэдди "большой", на нём "звезда". Что это? Изображение на одежде или знак? Машина "важная", мигает, гудит...  Мусорная?.. Скорая помощь?.. Полицейская?..!! "Мигает, гудит" - полицейская!! Звезда шерифа!!..  Да нет, бред! Представитель закона нарушает закон?!!  Хотя, почему бред?! Одуванчик же чётко выразилась : "Тэдди можно". Можно нарушать закон. Потому что Тэдди - шериф.  Теперь ясно, где надо искать.
     Нил прямо спросил Мардж, стоит ли доверять рассказу Одуванчик? Может ли ребёнок выдумать такое? На что Мардж ответила : "Синяки и шрамы она же не выдумала." 
     Тогда он поделился с ней своими умозаключениями относительно "шерифа Тэдди". Мардж согласилась, что проверить надо, и изъявила желание смотаться в участок на разведку. К тому же оттуда легче всего связаться с ФБР, если искомый элемент будет обнаружен.
     Ровно через полчаса Мардж позвонила Нилу из участка.
     Выяснилось, что шерифа по имени Тэдди не существует в природе. В округе ни среди шерифов, ни среди обычных полицейских нет никого, кто подходит под описание. Вероятно, какой-то негодяй использует образ представителя закона, чтобы иметь возможность безнаказанно творить свои злодеяния. А по поводу девочки удалось разузнать, что происхождение у неё франко-канадское, зовут Даниэлла, Дана, фамилия ДеЛион, поэтому звучит на английском языке как "одуванчик". Она действительно сирота, и была отдана на усыновление. Причём, социальная служба, куда Мардж дозвонилась далеко не с первого раза, утверждает, что недавно проверяла семью, и, якобы, всё было в порядке. Местный шериф, Салли, женщина энергичная и решительная, сама сообщила федералам об этом вопиющем случае, и они пообещали к вечеру прислать двух своих агентов, чтобы зафиксировать показания девочки. Нил спросил Мардж, будет ли она дожидаться агентов ФБР? Она сказала : "Нет, приеду раньше." Поэтому-то он и огорошил её своей просьбой : "Тогда прикупи побольше патронов."

                *                *                *
     "На меня посмотрели, как на ненормальную, когда я попросила три сотни охотничьих патронов, - говорила Мардж, выгружая коробки из багажника на руки к Нилу. - Но не отказали. Выгребли со склада всё, что было в наличии. Я попыталась оправдаться тем, что плохо стреляю, и большую часть изведу на тренировках. Пусть думают, что мы с тобой не представляем никакой опасности". Нил ответил, что сомневается в наивности местных полицейских, наверняка осведомлённых о его пентагоновском прошлом. "Не льсти себе, - сказала Мардж. - Пентагон - это совсем не та армия, где учат стрелять. Пентагон - это аналитика и финансы, о чём, естественно, знают все без исключения обыватели, которые привыкли доверять телевидению, в том числе и полицейские. Они не станут тебя опасаться, потому что ты служил в штабе. Вот, например, скажи мне, дружище, много ли охотничьих трофеев  добыто тобой за последнее время?"  "Я ни в кого не стреляю, - вздохнул Нил. - Мне не хочется убивать. На моей совести и без того слишком много смертей." Мардж, грустно улыбаясь, покачала головой : "Что и требовалось доказать. Ты до сих пор не можешь себя простить за ту давнюю операцию. Тебе же сто раз объясняли, что это была не твоя ошибка." --"Моя. Решение принималось на основании моей аналитики. На записке стоит моя подпись."
     Нил закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Как всегда, при воспоминании об этом документе, сердце начинало сбоить, и подскакивало давление. Чувство вины - штука страшная. Оно может раздавить человека, размазать его по поверхности планеты, вплоть до полного уничтожения. И то обстоятельство, что он всё ещё жив, лишний раз подтверждает, что Нил не достиг пока необходимой глубины раскаяния, что бог не желает видеть его возле себя, а даёт возможность, оставаясь на земле, совершить какой-нибудь добрый поступок, позволяющий оправдаться перед Всевышним. И не случайно маленькая девочка Дана сумела пройти несколько миль в ночи по бездорожью, не попавшись в охотничьи ловушки, не встретившись с дикими зверями, не переломав себе ноги, чтобы оказаться в сарае у Нила. Сам бог привёл её к его порогу : "Ну, вот тебе задача. Как ты будешь решать её?" А, правда, как? Переложить заботу на чужие плечи? Отдать девчонку федералам? Или самому добиваться справедливого возмездия?
     А ведь ещё существовала ОНА. Черта. Граница, за которую Нил пока не заглядывал. Запретил себе заглядывать. Что будет ПОТОМ? После всего? Его собственная жизнь никогда уже не станет прежней. Она изменилась. Потому что Нил изменился. В тот самый миг, когда встретился глазами с Даной. Там, в ванной комнате, когда она кивнула ему в ответ на его улыбку, когда согласилась не бояться. Что делать теперь с ЭТИМ? Что?  Нил, снова один, снова только с Бетси, совсем без Даны?! Разве это возможно?!
     "А ты сильно изменился", - сказала Мардж. Нил вздрогнул от звука её голоса, испугавшись, что она подслушивает его мысли, тряхнул головой, прогоняя оттуда так некстати разбушевавшиеся сомнения, и попытался улыбнуться : "Постарел и размяк от спокойной жизни. Ну, ничего, теперь наверстаю. Приключения только начинаются."

                *                *                *
     Они приехали втроём. Два специальных агента и Салли. Парни были молодые и серьёзные, полные собственной значимости. Документы предъявили как положено, спокойно и с достоинством. Салли, местный шериф, коротконогая, грузная, одышливая, с визгливым голосом, вызвала у Нила неприязнь. Не хотелось вести её в дом, никак не хотелось. Мардж увидела, как он мнётся возле крыльца, искоса поглядывая на агентов и отворачиваясь от шерифа, и решила взять Салли на себя. Она увлекла её к машине, задавая какие-то вопросы, а Нил, тем временем, завёл федералов в прихожую, оставив дверь полуоткрытой, мол, зайдёте сами, вход свободный.
     В комнату Нил вошёл первый и увидел, как Дана прячется за Бетси, обнимая её за шею. Сообразил, что обилие незнакомых мужчин действует на девочку негативно, обернулся к парням, сделав им знак, что заходить пока не нужно, и сказал : "С тобой хотят поговорить о Тэдди. Ты можешь рассказать представителям закона о том, кто тебя мучил? Я буду рядом. Я не дам тебя в обиду. Ты согласна?"  Дана медленно отпустила собаку и тихонько подошла к Нилу. Взяла его за руку, опустила голову и кивнула. Он подвёл её к столу, сел на стул и посадил её к себе на колени. Сказал агентам : "Заходите". Почувствовал, как Дана напряглась, и обнял её, осторожно прижимая к себе. 
     На протяжении последующего разговора он почти не вникал в суть, а лишь фиксировал частоту сердцебиения, собственного, и маленькой девочки у себя на руках. Её сердечко забилось быстрее, когда в комнату вошли Мардж и Салли. Вначале Нил решил, что этот откровенный испуг был связан с форменной одеждой и звездой шерифа на груди у Салли, но, чем дольше он об этом думал, тем сильнее его грызла тревога. Он всегда полагался на собственную интуицию, и она ещё ни разу его не подводила. Почему именно эта женщина вызывала у него столь явственную неприязнь? А ещё Нила возмутила её фраза о том, что он изначально повёл себя неподобающим образом, и надо было сразу, (это среди ночи-то!), как только он её обнаружил, везти малышку в город, в больницу, на освидетельствование. Салли сказала : "Вы уничтожили все улики, когда заставили девочку принять ванну. Вам так неприятна была грязь?" На что Нил с раздражением ответил, что ребёнка надо было попросту пожалеть, отогреть и накормить, а не причинять ей ещё больше мучений в виде разбирательства, как она оказалась в таком ужасном положении. "Меньше всего я думал о тестах ДНК и фотографиях её синяков. Мне необходимо было её успокоить".
     "Вы создали проблему." - проворчала Салли. - "Кому?" - - "Всем нам. И себе, в том числе." - -  "А себе-то каким образом?" - - "Нет доказательств, подтверждающих, что не вы были причиной её страданий."  Нил посмотрел на Мардж - "Я же тебе говорил," - и, взглянув на агентов ФБР, спросил : "Вы тоже так считаете?"  Старший группы, кажется назвавшийся Джейсоном, успокоил его, объяснив шерифу, что поведение жертвы подтверждает показания свидетеля, и вряд ли именно этот человек запугивал её и издевался над ней - "Она ему доверяет". Нил в полной мере прочувствовал эти слова, прижимая к себе нервную, дрожащую, неожиданную свою находку. И всё же Салли настаивала на визите в больницу. Тогда Дана развернулась в руках у Нила, крепко обхватила его за шею обеими руками, уткнулась в ключицу, и, всхлипывая, зашептала : "Не отдавай меня им! Пожалуйста, не отдавай! Я не хочу!"  Она дышала  в его плечо горячо и влажно, и Нила переполнило доселе неведомое ему чувство - космических масштабов нежность. "Никогда...  Никому...  Не отдам...  Верь мне..." - он прижимал к своей груди её маленькое тельце, и не было в мире силы, способной оторвать их друг от друга. 
            

   


продолжение следует