Глаза в глаза

Нет, я не бродил в руинах древних городов, не пел забытые много эпох назад гимны, посвященные давно мертвым богам, не обращал свой взор к свету зловещих звезд. Я не видел никогда, как создавались и разрушались миры, но я всегда отчетливо слышал дыхание и чувствовал пульс Иного. Ночью из окна в мою комнату лился только свет ненавистных мне фонарей, днем в мою дверь стучали только чуждые мне мысли и воспоминания, принадлежащие кому-то стороннему. Крылья моей души не могли раскрыться, стесненные прутьями отвратительной клети, и, лишь выходя ночью из дома, я ощущал себя свободным, когда, подобно Господу, свободно разгуливал по водной глади городского канала, поднимался высоко в воздух, подпевая тихой песни звезд и заигрывая с мимолетными, так быстро исчезающими облаками, смеялся и плакал, беседуя с невидимыми для обывателей древесными духами. К утру, ловя первые лучи кроваво-красного солнца, я возвращался в свою каменную клетку, а к ночи снова поднимался в бесконечную высь, где луна и звезды были моими вечными спутниками. Однако, хоть и счастлив был я, паря в ночных небесах и разгули-вая по преображенному ночному городу, меня всегда тянуло и манило в совер-шенно другую сторону – своим сладостным голосом мимолетная и вездесущая тьма звала меня в свои не изведанные никем владения, и от еле уловимых зву-ков ее песни я испытывал одновременно и величайший ужас, и страстное жела-ние ворваться туда, в это блаженное царство, в объятья кромешной тьмы. Воз-вращаясь ранним утром домой, я занавешивал окна, зажигал свечи, и в мою квартиру наведывались странные, неземные существа. Они говорили со мной, пели мне свои песни и играли мне. О, как блаженна и прекрасна была их музыка! Звуки флейт и скрипок сливались в сладчайшую мелодию из всех, что мне приходилось слышать, они заставляли меня забыть обо всем и слушать, слушать, слушать… Я готов был целыми днями не есть, не пить и не спать, внимая чудесной игре прекрасных созданий, пришедших из тьмы, и танцуя под их великолепную музыку. Закончив играть, порожденья тьмы рассказывали мне о том, как прекрасен их далекий дом. Их домом была не ночь, ибо и ночью лунный свет и свет фонарей прогоняют из этого мира тьму, и истинная – предвечная и изначальная – тьма осталась лишь глубоко под землей, где нет и никогда не будет места свету звезд и планет, и лишь пламя может проникнуть туда, отбрасывая на древних каменных стенах великолепнейшие тени и отблески. Туда зазывали меня странные существа, уходя обратно во тьму через подвал дома, а я вновь отправлялся туда, в ночь, где волшебный свет луны и далеких звезд окутывал меня, а холодная вода ночной речушки принимала меня в свои объя-тья.
И вот, однажды я все же решился пойти туда, где царит кромешная тьма и таинственные странники парят в бесконечном пространстве подземелий. Я ле-тел, или, быть может, падал, вниз и вниз, вокруг меня вспыхивали и мгновенно гасли ярчайшие звезды; потоки тьмы, столь же реальные, как были реальны по-токи света на поверхности земли, складывались в великолепные узоры. Вокруг не было и намека на свет, но и без него, преображенный, я все отчетливо видел, пытаясь запомнить весь тот бесконечный каскад чудес, что вечно скрывается в кромешной тьме, одновременно постоянный и невероятно переменчивый.Так опускался я, пока не достиг самой кромешной тьмы, слепящей сильнее ярчайшего света, и не взглянул в глаза ее. Тьма же в ответ посмотрела в мои глаза, и взгляд ее был невыразимо ужасен, как и речь ее. Не дано, однако, услышать смертным людям земли слова, что доносились до меня из беспросветного мрака, ибо слова эти не предназначены для нашего мира. Теперь я был счастлив, ибо узрел наконец истинную тьму, чуждую и неподвластную миру людей, и, что самое главное, смог после этого вернуться домой, ибо хоть и была та тьма невыразимо прекрасна, я вновь возжелал вернуться в свой мир, озаренный безмолвным светом далеких звезд, и тьма отпустила меня.
Ночью из окна в мою комнату лился только свет ненавистных мне фона-рей, днем в мою дверь стучали только чуждые мне мысли и воспоминания, принадлежащие кому-то стороннему. Однако я счастлив, когда ночью выхожу из дома и вновь разгуливаю по водной глади городских каналов, и летаю в небесах, поднимаясь к холодным звездам, а к утру, ловя первые лучи кроваво-красного солнца, возвращаюсь в свою каменную клетку, ибо в сердце моем навеки остались воспоминания о том, как я смело смотрел в кромешную тьму.