Первая заповедь

                1. ШУРОЧКА.

  Имя не шло ей. Шурочка – это что-то серенькое, пушистое, мягкое. А она была пацанка, озорница, хулиганка – так называли её бабки, сидящие на лавочке около подъезда. Честно говоря, было за что. Игры придумывала – не всякому мальчишке придёт в голову, да и дралась не хуже мальчишек.
 
 А дети любили. Стоило ей выйти, сбегались со всех ближайших дворов.
Справедливая, всегда за обиженного заступится. Не жадная –  всё, что отец покупал, тут же становилось  достоянием двора. Как-то принес он новенький велосипед –  пока все не накатались, а кто не умел, не научились, Шурочка даже не претендовала. Правда, к ночи у него была восьмёрка на переднем колесе и руль свёрнут. Отец только головой покачал.

 Пробовали жаловаться – бесполезно. Мать, хоть и приёмная, а любила Шурочку без памяти. Не всякая родная так заботится.  Нина Васильевна, спокойная, серьёзная, учительница математики, в ответ на жалобы соседок только и сказала: – Подрастёт, поумнеет.

 Отец,интересный мужчина, с ярко выраженной мужской харизмой, всегда выпивши, но твёрдой походкой входил на крыльцо. Как-то решилась ему пожаловаться одна соседка:
 – Михаил, приструнил бы ты девчонку! Ведь она моему Кольке нос разбила.
Отец долго молчал, держал паузу, потом поднял кверху указательный палец и изрёк: – Значит за дело. А ещё раз пожалуешься… – и такое выдал, что полгода потом смеялись, вспоминали.

 Вот и поговори с ними. А мать оказалась права. Годам к двенадцати, Шурочка изменилась. Она полюбила книги. Нина Васильевна деликатно советовала, что стоит читать в первую очередь, а что ещё рановато.

 Шурочка уезжала на своё любимое место на берегу Волги под корявой сосной и читала взахлёб. Часто ей составлял компанию сосед Димка, он ловил рыбу или просто сидел поодаль, не мешал. Димка был ей безразличен, что есть он, что нет.

 Закончив школу, Шурочка поступила в местный университет на факультет  младших классов. Училась с увлечением, была лучшей ученицей на курсе. Получив красный диплом, начала работать в гимназии, приняла первый класс.
 Ей было двадцать лет, девчонки в её возрасте на танцульки бегают, с парнями встречаются, а у неё только  дети на уме, всю душу вкладывает. В её классе нет плохих детей, все замечательные, талантливые, необыкновенные.  И дети отвечали взаимностью.  Походы, экскурсии, интересные, весёлые утренники – всё это не мешало учёбе, наоборот, сближало детей, и класс был самым дружным, самым сильным в гимназии.
 Педагог от Бога – говорили про неё.
 
 Когда пришло время принимать очередной первый класс, директор вызвал Шуру  к себе.
– Что прикажешь делать? Восемьдесят заявлений, все к тебе хотят детей  пристроить.  Как бы ты поступила на моём месте?
– Я думаю, по мере поступления заявлений.
– Некоторым родителям я не могу отказать, ты меня понимаешь. Вот главврач просит. Неужели я ему откажу?  Будут большие проблемы, я знаю.
– Прошу Вас, никакого блата и тем более взяток, а то я уволюсь.

 Решили набирать по результатам собеседования и учитывать место жительства – близлежащие районы пользовались преимуществом.

 Начался учебный год, и всё было бы прекрасно, но случилось непредвиденное:
арестовали отца Шурочки. Статья серьёзная, за убийство.
Он сам вызвал полицию и во всём признался.
А дело было банальное – муж застал Михаила у своей жены, схватился за нож, но тот оказался проворней – ножи бросал, как никто, научился в Афгане. 
Те, кто знал Михаила поближе, не сомневались, что он чем-то подобным  кончит. Уж больно отчаянный был мужик, ничего не боялся, лез в драку первым.
А если пожар случался, не ждал пожарников, особенно, если там дети. Несколько раз его награждали ценными подарками, только он никогда не ходил получать их. Такой он был человек.
Женщины любили, да и он был ходок, за что и поплатился.

 Нина Васильевна была в отчаянии – куда ему с его характером в тюрьму! Друзья однополчане скинулись на хорошего адвоката, в результате учли его геройскую службу, оказывается, орденом был награждён, получил по минимуму – шесть лет общего режима.

 Шурочка решила уехать из города – стыдно было. Но и детей бросить посреди учебного года не могла. Кое-как закончила год, но это была уже не та Шурочка.
 
 Приехал в отпуск старый друг Димка.  Стал звать в Москву, он после армии работал в столице таксистом, жил в общежитии.
И Шурочка согласилась.
Мать расстроилась:
– Не о таком муже я мечтала для тебя. Я была у Димы классным  руководителем – ненадёжный он человек. Что ни поручишь – ничего не сделает, да ещё соврёт три короба, подставит кого-нибудь.
– Я за него замуж не собираюсь. Просто одной страшно ехать, у нас ведь в Москве нет никого.
– Почему нет? Я тебе два адреса дам хороших людей. Это отец Андрей, сослуживец отца, он всегда поможет. Ведь он организовал сбор денег на адвоката. Правда, у него шестеро детей, квартира небольшая, остановиться там неудобно, стеснишь их. Но за помощью всегда можешь обратиться, хороший он человек.
Ещё есть адрес – это мой старый друг, Алёша,  ещё с института, мы с его сестрой учились в одной группе, дружили. Он врач, детский хирург. Живёт один, так и не женился. Я позвоню ему, думаю, он тебя пустит на квартиру временно.
– Он был твоим любовником?
– Что ты такое говоришь? Мы дружили, в театры ходили все вместе, на концерты. Мы скромные были.
– Ну, да. Секса у вас не было.
– Зачем этот сарказм? Да, не было. Я Мишу любила, писала ему в армию,  надеялась замуж за него выйти. А он женился на моей подруге, твоей маме.
Ты Димку не обнадёживай, не надо, чтобы он страдал потом.
– А знаешь, что? Давай вместе уедем.
– Нет. Я должна здесь оставаться, ждать его, посылки посылать, на свидания ездить, иначе ему там не выжить. В сентябре дают свидание, поедем вместе?
– Никогда. Ты не всё знаешь про него, да говорить нельзя.
– И не хочу ничего знать больше того, что знаю. Хватит с меня. Устала.

               
                2.ОТЕЦ.

Это случилось десять лет назад. Их старую пятиэтажку решили расселять и желающим давали участки под застройку. Отец загорелся – он построит большой  красивый дом. Там не будет маленьких комнат, никаких каморок, чуланов – все большие и светлые. Нина Васильевна радовалась – может, пить будет меньше.
 
 Работа закипела, Михаил нанял рабочих, но и сам активно участвовал, всё проверял. Дом построили быстро, и когда каждый сантиметр был отделан, устроили новоселье. Отец решил пригласить однополчан, с кем служил в Афгане.

 Приехали пятеро. Один из них был священник – отец Андрей.  Одет, как все, длинные волосы завязаны  сзади в хвостик, борода аккуратно подстрижена. А всё равно видно, что человек особенный, ребята даже матерились при нём реже. Отец Андрей освятил дом, икону Владимирской Божьей Матери  повесил в переднем углу. 

 Начали праздновать новоселье. Водка лилась рекой, Нина Васильевна и Шурочка целыми днями резали салаты, картошку варили, жарили мясо.

 Шурочка спала на террасе за занавеской, проснулась от громкого спора, прислушалась. Разговаривали отец и батюшка Андрей. Отец уговаривал Андрея принять у него исповедь,  тот отказывался – оба хорошо выпили.
– Пойми, Миша, так не делается. Ты должен готовиться к исповеди, попоститься хоть три дня, прочитать молитвы, а мы оба не готовы –  нельзя.
– Тогда хоть выслушай меня, облегчи душу.
–  Выслушать могу.
– Я тебе не рассказывал, как умерла моя жена. Она решила бросить меня, уехать из города с другим мужиком, работали они  вместе. А беременна была от меня, вот и решила аборт сделать, чтобы никто не знал, у акушерки одной на дому – город маленький, сам понимаешь, мне бы сразу донесли.
Что-то не так пошло – кровотечение сильное открылось. Мне звонят на работу, говорят, срочно приезжай в больницу, дело плохо. Я помчался, а там все в ужасе, крови такой группы у них не оказалось, ждут со станции переливания. Она бледная
вся, говорит еле-еле, но рассказала мне всё, покаялась. Просила, чтобы я женился на Нине, она любит Шурочку, ну и всё такое.
Приходит врач, говорит, чтобы я срочно ехал за кровью – машина у них там сломалась. Я быстро приехал – гнал во всю мочь, а она уже под простыней лежит, не успел…
  Как я кричал, мне потом рассказали, что все попрятались. Главврач с заведующей срочно куда-то уехали.

 А он на похороны пришёл, смелости хватило. Стоял вдалеке, плакал. Я подошёл к нему, говорю: – Я тебя убью.
А он: – Убей сейчас, мне без неё не жить. Только поверь, я не знал, что она беременна.
– Нет, сейчас её день, потом, – говорю.

 Акушерку эту я в ту же ночь придушил подушкой, залез в окно и придушил.
А потом запил, даже не помню ничего, сколько дней это продолжалось, наверно, месяц. Шурочка у Нины была. Помню только, как Нина пришла и на голову мне ведро ледяной воды вылила. Я опомнился, решил, что хватит пить.
 
 Я думал, что за акушерку меня посадят, мне всё равно было, но никто даже не приходил, странно как-то. Провели мы поминки, сорок дней, и я решил с ним разобраться. Пришёл к нему на работу, а он уже уволился и уехал в Москву, испугался, значит. Решил я найти его. В отделе кадров знакомая работала, дала мне все данные про него, даже фотокарточку, и я поехал.
Нине сказал, что хочу в Москве продать свой  Лексус, и купить что-нибудь подешевле.

 Раньше как было – платишь две копейки, и тебе скажут адрес. А сейчас как найти? Таксисты посоветовали к компьютерщикам обратиться, сказали, где они собираются.
Нашёл я их, указали мне парня, говорят, он гений, всё сделает.
 
 Парень лысый совсем, а кличка Рыжий. Дал я ему все данные, он на своем ноутбуке начал работать, быстро так, за пальцами не уследишь. Говорит: – Вчера улетел он в Томск. Ты никак убить его хочешь?
– С чего ты взял? Просто найти мне его надо.
Он засмеялся и говорит: – Ты на себя в зеркало давно смотрел? Глаза у тебя бешеные, как у волка. С такими глазами друзей не ищут. Впрочем, не моё это дело. Лети в Томск, там у меня знакомый живёт, только его не впутывай в свои дела, просто остановись у него и жди звонка. Рано или поздно объявится твой приятель.

 Я прилетел в Томск, неделю там жил, ходил по городу, думал, вдруг встречу.
И вдруг присылает мне Рыжий сообщение, два слова: «девятый причал».
Я плащ купил, сапоги резиновые, удочку и на причал. Старику, который при лодках, показал фотокарточку, он узнал его, говорит, что на остров он поплыл, на охоту. Лодку с мотором взял, гнал, чуть мотор не спалил. Ищу, где причалить, берег крутой везде, вдруг слышу выстрел и руку обожгло. Ты знаешь, как я ножи бросаю, сам у меня учился, а тут промахнулся, в ногу ему попал.

 Видно, Людка отвела мою руку… он застонал, нож вынул, в воду бросил и заковылял вглубь острова. А я передумал его убивать, в тот же день в Москву улетел.
 
 Рыжий сказал, что в больнице он лежит, в Томске. А мне уже всё равно было.  Домой уехал. Позвал Нину жить вместе, Шурочке три года было – как без матери ребёнку? Нина не знает ничего и не надо ей знать.

 Отец замолчал, а Андрей начал молиться. Шурочка не понимала слов молитвы, но они успокаивали, внушали какое-то сложное чувство, которое трудно выразить словами. Наверно, это была надежда на высшую справедливость. Он поймет, рассудит, образумит, и может быть, простит.

 Шурочка изменилась. Детство закончилось в один день.

3. В Москве.

По дороге в Москву, Шура предупредила Димку, чтобы не надеялся на близкие отношения, жить будут отдельно. Димка сник, но справился со своими чувствами и сказал, что комендантша за взятку может дать ей отдельную комнату. Сам он жил с парнем из Узбекистана.

 Комендант, деловая женщина средних лет, молча взяла деньги, убрала в кошелёк, и сказала: – Пока одна будешь жить, а там посмотрим.  Ты кем работать  собралась? Я вижу, интеллигентная, наверное, няней возьмут.
– Я преподавала в гимназии, в начальных классах.
– Да ты что? Вот повезло мне! Подготовь внука моего в гимназию? Он мальчик умненький, читать, писать умеет, считает хорошо, стишки на английском рассказывает. А для собеседования нужно ещё на вопросы отвечать. Вот два листа вопросов дали, взрослый не сообразит. Например: в чём отличие легенды от мифа? Каково?  Гимназия, конечно хорошая, два языка преподают. Сын мой её закончил, в МГУ поступил. Если бы не эта шалава… Вадик думает, что они в командировке, ты не говори ему ничего.
– Что с родителями? Я должна знать.
– Посадили их за наркоту. На вольном поселении, четыре года дали, два осталось. Спасибо отцу сына моего, хорошего адвоката нанял, а то восемь лет прокурор просил.

 Комната оказалась маленькая, но чистенькая, с душем и туалетом.
– А кухня общая, в конце коридора. Ты сегодня отдыхай, располагайся, в кафе сходи, а завтра я отведу тебя к внуку. Димка этот кто тебе? Жених? Не пара вы, сразу видно.
– Он мой сосед, друг детства.
– Ну, ну. Отдыхай. Завтра я за тобой зайду.

 Мальчик оказался  худенький, бледненький. Шура возмутилась: – Лето в разгаре, а он не загорел даже.  Не гуляет совсем?
– А когда мне гулять с ним? Я на работе, а садик закрыли до сентября.
– Мы будем гулять в парке, и заодно готовиться к собеседованию.
 
 Так и было –  гуляли целыми днями, катались на аттракционах, обедали в кафе, потом сон и снова на воздух. Вадик окреп, загорел, и даже подрос. Шура поражалась – редко встретишь такого вундеркинда. Читал бегло, таблицу умножения знал назубок, задачки решал для третьего класса. Знал несколько стишков на английском, а на русском целые поэмы. Шуру даже пугало немного, что-то в этом было неестественное. Вопросы для собеседования освоили быстро, а потом просто гуляли, беседовали на разные темы. Вадик привязался к ней, видно было, мальчик скучает по матери.
Но тему родителей по молчаливому согласию никогда не затрагивали.

 На собеседование пошли втроём. Вадик в костюмчике, белой рубашке, галстук бабочка – красавец просто. Шура не волновалась – всё будет хорошо, таких детей поискать. Она сидела во дворе, ждала. Вадик вышел весёлый, довольный, он любил, когда хвалили. Бабушки всё не было, и Шура начала волноваться, что-то не так. Бабушка вышла в слезах, шепнула Шуре: – Не приняли из-за родителей.
– Не имеют права! – вся бешеная энергия отца вскипела в ней. Бросилась в кабинет директора, старалась по дороге взять себя в руки, не получалось.

 – Дети не должны отвечать за родителей! Вы понимаете, кому вы отказываете? Он будет гордостью гимназии! У меня в классе был ребенок с такой же ситуацией, я решила вопрос раз и навсегда. Никто не попрекнул его ни разу. Профессор  Разумовский на лекции говорил нам, что самая большая ошибка…
– Стоп! Где вы слушали лекции Разумовского?
– Он приезжал к нам в университет по приглашению, читать детскую психологию. Он даже дал мне свой телефон, если какие вопросы возникнут.
– Как тесен мир! Значит вы та самая почемучка? Он рассказывал о вас.
– Да, он меня так называл. Но откуда…
 – Он мой отец. Я Разумовская Ольга Александровна. Рада познакомиться.  А вы решили переехать в Москву. Почему?  Работу уже нашли?
– Пока нет, ещё не искала, занималась с Вадимом. Он уникальный ребёнок, настоящий вундеркинд.
– У меня  к вам предложение. Хотите работать у нас в гимназии? Как раз нужен учитель первого класса. Мне кажется, вы подходите.  Возьмёте в свой класс Вадима. Что скажете?
 – Вы ещё спрашиваете! Конечно, я согласна.
– Вот бланк заявления. А бабушке скажите, что мальчик принят. В понедельник педсовет, не опаздывайте. Форма одежды деловая. Я вас представлю, скажу, что по рекомендации отца. У нас коллектив тот ещё. Не откровенничайте ни с кем. Потом я введу вас в курс дела. Кстати, где вы остановились?
– Я живу в общежитии.
– Не годится. Вам нужно снять квартиру. Можете пока пожить у меня, я сейчас одна.
– Спасибо, но у меня есть варианты.

 Так бывает – начнётся у человека светлая полоса, и идет он по ней, даже не подозревая о своём везении, пока она не закончится. И только потом  понимает – вот оно было же счастье! Что я не так сделал? Испортил всё. А человек и не виноват чаще всего, просто жизнь полосатая.

 Шурочка поехала к отцу Андрею, поделиться радостью. Она была в этой семье уже несколько раз, такая атмосфера там тёплая. Оказалось, что младшая дочь Ксения тоже поступила в эту гимназию.
– Я похлопочу, чтобы её определили в твой класс, – обрадовался отец Андрей.

 Засиделась допоздна – старший сын Матвей вызвался проводить.  Матвей не пошёл в семинарию, выбрал свой путь, решил стать врачом, учился в медицинском, на пятом  курсе. Шурочка видела, что нравится ему, но никаких ответных чувств не было.
 
 Дома позвонила маме. Нина Васильевна сказала:
– Я звонила Алексею, он согласен, чтобы ты пожила у него, даже обрадовался, он ведь один совсем, тоскливо ему, я думаю.

 Алексей Иванович выделил Шуре хорошую светлую комнату, бывшую мамину. Шура принялась за уборку – квартира была запущена. Вымыла окна, занавески постирала, пропылесосила всё. Алексей Иванович, придя с дежурства, не узнал свою квартиру, такая чистота и порядок.
– Спасибо, Шурочка, только больше не надо, я найду помощницу. Тётя Даша убиралась, да месяц назад у неё внучка родилась, ушла она.
– Лучше я буду убираться, не люблю посторонних в доме. Мне не трудно.

 Алексей Иванович Шуре сразу понравился – простой в обращении, деликатный, да и внешность вполне приятная. Правда, седина на висках, всё-таки возраст – пятьдесят два года, а глаза молодые, мужчина хоть куда.

4.АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ.

Алексей Иванович работал  хирургом и заведовал отделением детской хирургии известной старой больницы Москвы. Хороший хирург и очень хороший диагност. К тому же добрый и отзывчивый – редкое сочетание.
А вот в личной жизни не везло.  Нина Васильевна была не права, когда сказала, что он так и не женился. Был гражданский брак, который продлился пять лет. Детей почему-то не было. Потом они стали  раздражать друг друга и благополучно разбежались. Конечно, были ещё женщины, как иначе.

 Но такого безумного романа, как сейчас, не было, да он и не ожидал этого от себя. Ирина работала в его отделении педиатром –  красавицей не назовёшь, но такой шарм, уверенность в себе, чувство стиля, что у мужчин голову сносило.
Неудивительно, что мужа себе нашла олигарха. Дочь, уже взрослая, от первого брака, училась в МГИМО.

 Встречались на съёмной квартире – у Алексея нельзя, соседи работали в той же больнице. В отделении, конечно, все знали – такие чувства не скроешь.

 Как-то в кабинет вбежала  медсестра Зоя: – Алексей Иваныч, он пришёл, хочет вас видеть.
Алексей не испугался, напрягся немного: – Пусть войдёт.
Олигарх вошёл со снимками, анализами: – Алексей Иванович, Ирина рекомендовала Вас, как хорошего диагноста. Беда с младшей внучкой – четыре дня лежит в частной клинике, никак диагноз не поставят. Сегодня я пришёл к ней, вижу дела плохие – носик заострился, бледная, грустная. Вот забрал у них снимки, анализы, посмотрите, прошу Вас.

 Алексей начал смотреть снимки и сразу увидел инородное тело овальной формы, прилипшее к кишочке.
– Девочка что-то проглотила – дети довольно часто глотают части от игрушек.
Нужна операция, привозите сейчас, я сделаю по срочной.
– Операция серьёзная?
– Если всё пойдёт нормально, то не очень. В плохом случае придётся удалить часть кишки, а это уже посерьёзней. В любом случае послеоперационный период ответственный. С ней будет опытная медсестра.

 Олигарх стал звонить дочери, чтобы срочно везла девочку. Алексей распорядился готовить операционную. Вскоре прибежала дочь с ребенком на руках. Девочка плакала:  - Мама, не прогоняй Кристину!
 - Доченька, не волнуйся, Кристина будет с тобой!

– Кристина, очевидно, няня? – спросил Алексей.
– Да, Маша сама её привела, в парке познакомились. Такая любовь – не разлей вода. Странно, что её не взяли в театральный, у этой мартышки явные способности. Она сидела на скамейке, плакала, что не прошла по конкурсу. А Маша пожалела её, начала утешать, так и познакомились.

 Операция прошла удачно, извлек туфельку от куклы.
На следующий день пришлось впустить Кристину. Худющая, вся в веснушках, с немыслимой прической огненно- рыжих волос, влетела в палату как вихрь.
Целовала ручки, ножки, клялись в вечной любви. Зоя даже прослезилась.
– Мы же с ней вместе искали эту туфельку, Маша даже под диван лазала. Как же так? Почему ты мне ничего не сказала? – удивилась Кристина.
 – Я боялась, что тебя прогонят, – заплакала Маша.
И снова поцелуйчики, уверения в вечной любви.

 Ирина на следующий день шепнула ему: – Он всё знает про нас. Сказал, если я умру, выходи замуж за Алексея.
Алексей только вздохнул, вспомнил недавние события, о которых стыдно было вспоминать.

 Праздновали юбилей главврача. Она сказала, что придет с мужем, они с главным были знакомы. Алексей не хотел из-за этого идти, но надо.
 Ирина пришла в шикарном платье, в бриллиантах, под руку со своим олигархом. 
Алексей от ревности напился и уже решил подойти к нему и сказать, что сказать он не решил, но намерение было. Ирина всё поняла, подошла к нему с бокалом вина и ласково сказала: – Не вздумай. Езжай домой.

 Он выбежал на улицу, Зоя за ним, хотела вызвать такси – куда ему за руль садиться, но он сел и на бешеной скорости уехал. Приехал на мост и долго стоял у парапета, знал, что не бросится, а стоял, пока милиционер не взял его под руку и не посадил в машину. Милиционер отвёз его в участок и положил спать в кабинете дежурного.
Дежурный был знакомый, год назад Алексей оперировал его дочь. Наутро он спросил: – Всё из-за баб? А я уже не играю в эти игры, надоело. Поедем, отвезу тебя домой.

 В понедельник Зоя сказала: – Не волнуйся, Алексей Иваныч, никто ничего не заметил. А я переживала, как бы ты в аварию не попал.
Зоя была друг, настоящий, а может просто любила его?
Он знал, что брат Зои стрелялся из-за любви, чудом выжил благодаря какой-то знахарке. История была интересная, что за женщина такая, что из-за неё стреляются? Но Зоя не любила говорить на эту тему. Сказала как-то, что они поженились, счастливы.

 С Ириной продолжали встречаться, но какая-то царапина осталась.
 
                5. ШУРОЧКА.

Шура подружилась с Ольгой Александровной и даже познакомила её с Алексеем. Отметили втроём Шурин день рождения – двадцать пять лет. Ольга потом сказала: – Смотри не влюбись, мужчина интересный.
Шура засмеялась: – Кажется, уже.
– Срочно перебирайся ко мне! Зачем тебе эти страдания?  Пока не поздно –  он не любит тебя, это видно.
– Я знаю. Завтра перееду, ты права.

 Шура начала собираться, но  Алексей уговорил её остаться, привык, что кто-то есть в доме, боялся одиночества. А она и рада, осталась.

 Как всё случилось?  Неожиданно она поймала себя на мысли, что ждёт с нетерпением его возвращения с работы. Если бы она была комнатной собачкой, то бежала бы  к дверям, виляя хвостиком, и несла в зубах тапки.
Но Шура умная женщина, понимала, что мужчина устал, ему нужно побыть хоть часок одному, в тишине, и не выходила, пока он не отдохнёт. Потом звала ужинать. Она ничего не готовила, некогда было, обычно заказывали пиццу.

 С ним было легко молчать, легко говорить и о пустяках и о важном. Понимали друг друга с полуслова.

 Однажды ночью Шура проснулась от какой-то тревоги. В кухне горел свет. Она надела халат, вышла. Алексей сидел за столом, перед ним начатая бутылка коньяка. Он посмотрел на неё, в глазах боль, отчаяние.
– Он увозит её в Лондон, переезжают, совсем.
– Из-за вас?
– Нет, ему надо уехать – что-то не то сказал или сделал, подсказали, чтобы уехал на время.
Он закрыл лицо руками: – Я не смогу без неё…
Шурочка обняла его, начала утешать, как мать утешает плачущего ребенка.

 Но он был не ребёнок, а она не мать. Ему нужно было другое утешение. Так всё случилось впервые.

 Ирина иногда звонила из Лондона, разговаривали подолгу. Шура страшно ревновала, но старалась не показывать вида.
После этих разговоров он сразу уходил в свою комнату, ему надо было побыть одному, разобраться в чувствах. А как разберёшься? Вечная проблема геометрической фигуры, под названием треугольник.

 Прошло полгода. Ирина уже не звонила. Алексей как будто успокоился, а Шурочка была счастлива. Она похорошела, появилась в ней какая-то женственность, стала замечать, что Алексей смотрит на неё не так, как раньше - ласково.

Ей очень хотелось выйти за него замуж, но он ничего не говорил, а она и не спрашивала. В отпуск решили поехать на море, куда-нибудь в тёплые края. Ольга посоветовала поехать в Италию, на один из островов, покупаться, позагорать, а потом и в Венецию съездить и в Рим. Шурочка была в восторге, особенно от Венеции – от красоты архитектуры захватывало дух.

 Счастливая полоса закончилась в один день. Так резко, что можно не выдержать, сойти с ума, или  что ещё сотворить.
Шурочка возвращалась из гимназии, дверь в квартиру была закрыта неплотно.
Она испугалась, что воры, зашла тихо, с опаской и услышала разговор, который никогда бы ей не слышать.
– А как же Шурочка? Неудобно перед ней. Она любит меня.
– Но ты же ей ничего не обещал? Никаких обязательств. Впрочем, я могу уехать, ты меня знаешь, решай, – говорила Ирина.
– Нет, нет! Я ждал тебя. Ты не звонила давно…
– Он болел, я ухаживала за ним. Теперь я свободна, он сам завещал, чтобы мы были вместе.
Шурочка, не помня себя, выскочила на улицу. Она задыхалась, казалось, сердце сейчас разорвётся, такая боль. Куда-то пошла, прохожие смотрели странно. Поздно ночью оказалась около дома Ольги. Телефон звонил несколько раз, она не отвечала.

 Села на скамейку, сколько сидела не помнила. Вдруг кто-то обнял её за плечи: – Пойдём домой, ты дрожишь вся. Я всё знаю. Алексей звонил мне, я ходила тебя искать.
– Они говорили обо мне…
– Да и черт с ними! Главное тебе сейчас не заболеть.
Ольга вскипятила чай, добавила в него коньяка. Шурочка сделала несколько глотков, больше не могла. И наконец, разрыдалась.
– Поплачь, это хорошо. Всё пройдёт, забудется, поверь мне.
Она накрыла её двумя одеялами, посидела рядом. Когда Шурочка уснула, пошла на кухню и выпила полстакана коньяка. Подумала: – Почему плохое происходит с лучшими? Разве Шурочка заслужила такое?

 Утром Ольга ушла в гимназию, оставила ей записку, что заменит её. Весь день переживала, не случилось бы чего. Наконец решила позвонить. Голос был спокойный, и Ольга ещё больше разволновалась, поехала домой.
– Я пойду к отцу Андрею, поговорить с ним хочу.
– Что ты задумала? Не пугай меня!
– Ничего плохого, не волнуйся. Я скоро приду.

 Отец Андрей не одобрял их связь: – Почему он не делает тебе предложение? Во грехе живёте, –  как-то сказал он.
Батюшка только что пришёл  после вечерней службы, вся семья была в сборе, пили чай. Шурочку любили, обрадовались её приходу.
Отец Андрей сразу понял, что-то случилось.
– Пройдем ко мне в кабинет, побеседуем.
– Она вернулась. Я живу пока у Ольги. Я поняла, почему мне не дано быть счастливой –  из-за грехов отца. Он нарушил заповедь – не убий. Я ведь тогда всё слышала случайно. Грехи родителей переходят на детей, так ведь? Я решила уйти в монастырь, молиться буду за отца, чтобы Господь простил его. Благословите меня.

– Не благословляю! Чего надумала. Прямо тургеневский сюжет! Только время сейчас другое. У Лизы не было никакого занятия, а твоё призвание учить детей! Ты педагог от Бога! Вон Ксюша моя, только о тебе и говорит. На Волгу обещала их свозить, они ждут, планы всякие строят. И Матвей мой с ними собрался, тебе ведь нужны  помощники? А ты  что задумала. Не благословляю! За Михаила я каждый день молюсь, и паства моя молится. Я понимаю, тяжело тебе сейчас, только работа поможет, постепенно боль пройдет, я знаю. Ступай домой. Матвей проводит.

Матвей всю дорогу старался её развлечь, Шурочка молчала. Матвей остановился, взял её за руку.
– Шура, я люблю тебя давно, ты знаешь. Выходи за меня замуж. Вот закончу ординатуру и поженимся?
– Нет, Матвей, забудь. Прости, я хочу побыть одна.
Шурочка быстро ушла. Матвей шёл на расстоянии, пока она не вошла в подъезд, потом медленно побрел домой.

– Он звонил мне опять, я высказала ему всё, что о нём думаю, – сказала Ольга.
– Я полежу, что-то нехорошо мне. Завтра я пойду на работу, ты не беспокойся.

Шурочка начала работать, всё  время чувствуя какое-то недомогание. Утром не могла есть, уходила голодная, и Ольга сказала: – Ты беременна. Купи сегодня тест.
Беременность подтвердилась. Шура растерялась, а Ольга была счастлива.
– У нас будет маленький! Как я рада! Ты знаешь, когда я залетела  на втором курсе, я была совсем одна – отец в командировке, мать с молодым бойфрендом развлекалась – посоветоваться не с кем.  Вот я и решилась на эту глупость, аборт  сделала. Неудачно, болела долго, лежала в больнице, даже академический пришлось взять. А если бы мать рядом была, отговорила бы меня, ребёночка родила, няню наняли, деньги были. Теперь детей у меня не будет никогда. Первый муж из-за этого ушёл от меня. Два раза ЭКО делала – бесполезно. Он сказал, что без детей жизнь не имеет смысла и ушёл, а ведь любил меня, я знала. А от второго я сама убежала через полгода –  как я могла за него выйти?
Наверно, от отчаяния. Сейчас я успокоилась – у меня триста детей, и за всех я в ответе. А теперь ещё крошка будет, как я рада! Не беспокойся, вырастим.

 Ольга заботилась – гуляли по вечерам, следила, чтобы Шура питалась правильно, не волновалась. Родился хороший, здоровый мальчик, назвали Серёжей.

 Прошло пять лет. Как-то случайно, Ольга встретила Алексея.
Она едва узнала его, так он изменился – почти весь седой, постарел лет на десять. Обрадовались друг другу, обнялись.
– Как Шурочка? Я виноват перед ней и не могу даже прощения попросить – она сначала не отвечала, а потом внесла меня в черный список.
– У неё всё хорошо, как ты? Как Ирина?
– Мы пожили всего полгода, потом она стала уговаривать меня переехать в Лондон – у неё там квартира. А что мне там делать? Хирургов своих хватает, а альфонсом быть я не привык. Так и разошлись. Я уезжал на год в Донецк. Оперировал и детей и взрослых, всё приходилось делать. Сейчас работаю в клинике на прежней должности.
– Страшно было?
– Когда оперировал, некогда бояться, а в гостинице было страшно, в подвал спускались, когда бомбёжка начиналась. Расскажи, как Шура? Замуж не вышла?
– Шура работает в гимназии, сына водит в садик. Это твой сын, Алексей.
– Боже мой, неужели правда? Почему она мне ничего не сказала?  Как я рад!
Мне надо увидеться с ней, увидеть сына!
– Сережка копия ты, никакую экспертизу делать не надо. Она приходит за ним в садик в пять часов. Садик рядом с гимназией, приходи, увидишь.
– Я надеюсь, она разрешит мне видеться с сыном?
– И это всё?
– Ты хочешь, чтобы я окончательно испортил ей жизнь? Посмотри на меня. А лет через пять я окончательно превращусь в развалину, а она будет в расцвете сил. Я знаю много примеров, чем заканчиваются такие браки. Она ещё встретит человека.
– А если она любит тебя до сих пор?
– Давай сейчас не будем об этом. Пусть она решает.

   После полдника, дети гуляли. Серёжа заметил мужчину, который стоял поодаль и пристально смотрел на него. Воспитательница тоже заметила.
– Неужели отец Серёжки объявился? Как похож! – сказала она нянечке.
Пока они разглядывали мужчину, и уже собирались заговорить с ним, подошла мама  Серёжи.  Она тоже увидела Алексея и так побледнела, что женщины испугались, не упала бы в обморок. Но Шура справилась, взяла сына за руку и они пошли к нему.
– Это твой папа,– сказала она.
– Папа, ты уже вернулся из командировки? Как я рад!
Алексей взял сына на руки и крепко прижал к себе.  Когда они повернулись к ней, Шура увидела, какие у них совершенно одинаковые, синие, счастливые глаза. Она почувствовала угрызение совести, что так долго лишала ребенка отца. Все трое тихонько пошли к машине Алексея. 
Воспитательница сказала:
– Happy end.
А нянечка пробормотала про себя: – Дай то Бог…

                ЭПИЛОГ.

Алексей Иванович сделал Шуре предложение, и она согласилась. Отец Андрей обвенчал их. Ольга вышла замуж за своего первого мужа, у него было двое детей, но с женой не сложилось –  он любил Ольгу, жена знала и не смогла смириться, разошлись. Отец Шурочки освободился досрочно по болезни, операцию делать отказывался, но как увидел внука, да ещё сходил с ним на рыбалку, передумал. Операция прошла успешно, метастазов не было, все процедуры проделал, и облучение и химию, есть надежда на полное излечение. Операцию делал Матвей в госпитале, где он работает хирургом, он стал очень хорошим хирургом, как говорят – легкая рука. Отец Андрей с матушкой и младшими детьми приезжал летом к Михаилу и Нине. Отдыхали, купались на Волге, и даже есть желание переехать из Москвы, предлагают приход в Костроме.  Как всё сложится, так и будет. Как Господь управит,– говорит отец Андрей.