Химически чистые

Татарское месторождение химически чистых известняков – крутая сопка, заросшая лесом, с частыми скальными выходами. По подножию сопки следы кустарной отработки и отжига извести – закопченные норы, кучи известняковых глыб, куски древесного угля. С началом промышленной разведки кустарей вежливо попросили, и они в сопровождении милицейского наряда удалились, ругаясь матом, но без возражений.  По склону, до самого гребня, сопка изрыта линиями канав и бульдозерным серпантином  дорог для  завоза буровых установок. Внизу в долине на раскорчеванной площадке три брусовых балка: склад, кернохранилище и камералка.
В камералке старший техник Дора Абрамовна составляет разрез по завершенному буровому разрезу. На столе чертежная доска, приподнятая с внешней стороны двумя кирпичами, на доске лист ватмана, прижатый по углам блестящими бочонками тракторных подшипников, на ватмане карандаш, ластик и локти Доры Абрамовны.  Предыдущие разрезы были неинтересны – известняки да известняки, никакого разнообразия, но в последнем, в керне, обнаружились микродиориты, причем в двух соседних скважинах. По этим двум пересечениям Дора вытягивает дайку, но вынуждена выклинить ее у поверхности, потому что в канаве диоритов не было.  Отстраняется, смотрит что получилось, остается недовольна, берется за ластик, потом за карандаш. Пририсовывает к дайке две слепые апофизы, одну сверху, другую снизу, получается красиво, как стебель с листьями. Снова смотрит, склоняет голову направо, потом налево, улыбается, затем вздыхает – если бы можно было еще сверху цветочек нарисовать, но в геологических разрезах цветочков не бывает.
В это время раздается гул мотора, Дора смотрит в окно, приехал начальник участка Зверев Федор Георгиевич.  Некоторое время Дора ждет, что начальник зайдет в камералку, но его нет, пошел куда-то по другим делам. Дора ждет еще минут пятнадцать, но начальника все нет, поэтому она одевается и уходит на улицу по банальным надобностям. Когда возвращается, видит склоненного над чертежом Федора Георгиевича, он поворачивается к ней, недовольно спрашивает:
- Дора, ты что тут за лиану нарисовала?
- Почему лиану? – удивленно отвечает Дора,- это дайка, вскрыта по двум соседним скважинам.
- Убирай!
- Как убирай? – удивляется Дора, - в двух скважинах! А в шестнадцатой мощность метр десять.
- Дора Абрамовна! – повышает голос начальник, - у нас химически чистые известняки, зачем нам еще эти дайки?  Зачем нам лишние проблемы?! Убирай!
Дора ощущает озноб по спине – до того грозен начальник, но, невзирая на испуг, краснея и заикаясь, заявляет:
- Я не буду искажать фактуру, а на вас, Федор Георгиевич, подам рапорт главному геологу, - и, не выдержав психологического напряжения, заливается слезами.
- Ладно-ладно, успокойся, девочка, - примирительно  говорит начальник, гладит ее по плечу, - возьму грех на себя.
Склоняется над ватманом, стирает дорино художество, рисует сам, вместо красивого стебля с листьями получается какой-то противный тощий червяк, оборачивается к Доре:
- Есть возражения?
- Вы мощность дайки в шестнадцатой наполовину убавили…
- Убавил, но ты должна знать, что на границах пород с разной твердостью происходит искривление скважин, наверняка вдоль тела прошли.
Дора молчит и утирает платочком слезы. Начальник опять гладит ее по плечу, добавляет:
- А рапорт ты подай, я не обижусь, молодой специалист должен быть принципиальным – «береги честь смолоду», - начальник покидает камералку и скоро уезжает.
Оставшись одна, Дора долго сидит около стола, боком к чертежу, чтобы не видеть противного «червяка». Потом одевается и  идет в кернохранище, находит ящик с керном шестнадцатой скважины, из керна дайки отбирает самый длинный, сантиметров в тридцать, столбик, делает правку в этикетке, выходит на улицу и зашвыривает керн подальше в кусты. Про себя говорит: «Чистые – пречистые,  все равно загрязненные».