Начальник Чукотки

(Из цикла "Встречи")


Это было в самом начале "нулевых". Тогда, очнувшись от беспредельной безработицы 90-х, я стараниями своего отца был устроен на скромную должность в одной конторе, располагавшейся  напротив "Чайного дома" на Мясницкой.

Мясницкая! Бывшая Кировская!..

Кто-то из мудрецов однажды вскользь упомянул о "письмах", что рано или поздно шлёт каждому из нас  судьба. Получая эти письма, мы читаем их: кто бегло, кто вдумчиво. Читаем, не понимая чего-то главного. Того, что, обруганный всеми Гурджиев, как-то однажды назвал "Встречей".

Когда я был совсем маленьким, таким, что умещался в квартире дома на одной из крохотных улочек города, что до сих пор высится венцом на волжском обрыве в двух шагах от беседки Гончарова, то очень часто болел. Это моё "очень часто", как правило, приходилось на зимние школьные каникулы.

Если бы мои родители знали то, какое ликование скрывалось во мне под заоконное завывание вьюг, муки горчичников, ингаляций, инъекций и прочих медикаментозных ухищрений, то они задушили бы меня ещё в зародыше!

Но я тогда был очень мелок и слаб. Мелок на столько, что двухметровый фамильный диван с откидывающимися по бокам валиками меня почти не замечал. Маму это положение вещей не устраивало категорически. Она боролась с ним, как могла, набрасывая на меня ворох одеял, подворачивая этот ворох мне под ноги так, что даже при температуре в 37 и 6 чувство полёта, как впрочем, и абсурда всего происходящего вокруг меня, сживалось со мной, как с родным, и не отпускало.

Однажды (ближе к Новому году) в один из таких "болезных" моих вечеров мама принесла мне свежий номер журнала "Природа" с белым медведем на обложке. В тот вечер я, видимо, был совсем плох. Так плох, что до сих пор помню то, каким огнем горела подо мной вся та перинная кладь, в какую мама укутала меня еще утром.

Чай с малиной выбил из меня с мокротой часть того жара, какой скручивал меня до судорог все последние дни. Мокрый от пота и счастливый счастьем выздоравливающего я тихо листал странички журнала с белым медведем на обложке и не понимал, почему мама плачет...

Как здорово быть маленьким... Это начинаешь понимать тогда, когда мамины слёзы перестают для тебя быть чем-то обыкновенным. Нечто, вроде того обязательного приложения к тому градуснику, в котором ртуть остановилась на той отметке, на которой маме уже не важно, кто в три часа ночи вот уже пять часов своими телефонными звонками не дает соседям спать спокойно...

Но я болею спокойно. Я, как и мама, знаю то, что это звонит наш папа. И это так надёжно, что я начинаю своими горячими пятками искать под одеялом место по прохладнее. Проваливаясь в короткий сон, я вижу себя белым медведем в солёных льдах Арктики. Я перешагиваю через острые кромки льдов торосов. Ныряю в солёную падь Ледовитого океана в поисках морского зверя. Хватаю его своими белыми лапами под одеялом и, вместо того, чтобы рвать его когтями, обнимаю и просыпаюсь.

Утро только на настенных часах. За окнами темно, как вечером. Зимнее утро на Волге позднее. Неспешное. Мужское.

Из кухни слышатся обрывки фраз, осторожные звяки посуды и приглушенные вопли радиоточки. Укутанный мамиными одеялами и подушками, я лежу мокрой мышкой в своём госпитальном гнёздышке, суча ногами. Сейчас папа перекусит, подойдёт ко мне, осторожно прикоснется к моему влажному лбу своей холодной тяжёлой ладонью и снова исчезнет на своей работе.

Я лежу с закрытыми глазами впотьмах. Слышу приближающиеся ко мне знакомые шаги. Чувствую холод ладони на моём лбу. Потом щёлк захлопывающейся входной двери...

Проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от того, что кто-то меня тормошит. Это мама. Ощупью нахожу возле себя её вчерашний подарок "с белым арктическим медведем" на обложке.

- Вставай, Олежка-лежебока! Сейчас по телевизору будет любимый папин фильм!
- Какой? - спрашиваю я, сонно теребя краюху одеяла.
-  "Начальник Чукотки"!

***
Это было в самом начале "нулевых"...

Однажды в свой обеденный перерыв я решил прогуляться в "Библио-Глобус". Ну, тот, что до сих пор на Мясницкой. Тогда самые интересные книжки в том книжном магазине почему-то ставили на самые верхние полки. Чтобы до них добраться, требовалась стремянка.

Узрев на самой верхотуре сейчас уже не помню, какой том, я, не глядя, протянул свою руку к стремянке и почувствовал в своей ладони тепло чужой руки.

Я обернулся. Передо мной стоял и улыбался мне Михаил Кононов - тот самый "Начальник Чукотки"...

30 сентября 2015