Королевна

Как я с ней познакомился? Не знаю. Вот именно – не знаю. Но помню, что ее увидел впервые и как будто и не впервые - мне казалось, что я ее знаю очень и очень давно. Ведь так бывает, что мы встречаемся, как бы впервые, а кажется, что знали друг друга вечно или, по крайней мере, очень давно. Хотя сказать «очень давно» в привычном понимании было не правильно, ведь она была маленькой девочкой лет так, возможно, шести или семи – возраст, когда уже видно в девочке будущую женщину, а в мальчике... А в мальчике – мальчика.
А я… А я, наверное, был тогда очень и очень старым – не помню, это так давно было…
И увидел я ее как бы случайно, и в неизвестном ранее месте, но так похожем на те места, где я был раньше, а может даже и жил. В месте этом я, возможно, и жил или был раньше, но в тот момент, в момент нашего знакомства, там было все иначе – не так, как раньше.
Она стояла передо мной такая маленькая, хрупкая и такая серьезная. Первые слова ее, которое я услышал, а может и запомнил, были о ее платье:
- Это не ночнушка – это бальное платье, - сказала маленькая светловолосая девочка с большими серыми глазами, - как у взрослых.
Она, действительно, была в очень длинном платье из тонкой, но очень плотной ткани с очень интересным рисунком, вышитым золотистыми нитками. Возможно, это платье было похоже на пеньюар или длинную ночную рубашку – я не очень разбираюсь в таких вещах.
Что поделаешь, я, как и многие из мужчин, мало обращаем внимания на то, во что одета женщина. А если и замечаем, то не придаем этому должного внимания – нас чаще другое интересует. Но для детей, а особенно для девочек очень важно иметь чего-то, как у взрослых женщин. Было заметно, что платье или «ночнушка» было слишком длинное, как на ребенка. Кто-то заботливо подтянул полы этого платья, слегка прихватив нитками складки у воображаемой талии.  Но было заметно, что девочка очень гордится своей одеждой и, наверное, искренне считает, что это ее бальное платье. Как на меня, так оно и было. В этом длинном платье превосходного голубого цвета, слегка поблескивающее золотистым рисунком, маленькая девочка со светлыми  волосами, выгоревшими на солнце, становилась маленькой принцессой в золотистом головном уборе. И у нее было свое царство – эта немного странная местность или мир. Впрочем. Почему же странная? Наш мир кому-то также кажется странным, не понятным и даже глупым…
А здесь вместо ветхих или новых зданий, домов, дорог и прочего, что присуще цивилизации, там было много песка – целые песчаные горы, но не безжизненные дюны. Вместо одиноких людей, куда-то спешащих и которым не до вас, там было много детей. Возможно и не много – но дети там были кругом. Много разных детей, разного возраста, разных национальностей – детское царство какое-то.  Были там и странные дети - очень похожи на взрослых и даже на стариков. А ведь и некоторые взрослые и даже старики так похожи на детей.
Но там  были только дети, ибо занимались только своими детскими делами. Они копошились, игрались, чего-то строили и разрушали в песке. Такая вот большая детская песочница. Чего-то в голову мою пришла мысль о том, что эта замысловатая песочница, как большой мир, а дети играли в ней в нашу или свою жизнь. Девочки привычно играли с куклами в дочки-матери или в «женихов и невест», «принцесс и принцев»; мальчики в своих героев, кто с оружием чего-то разрушал, кто чего-то строил, создавал. Были и те, кто говорил, что песок золотой и им следует торговать или менять на что-то. Все были как бы при деле. Что интересно, игрушки были как настоящие: куклы все говорящие и двигались, как дети; машинки и танки мальчиков ездили, самолетики летали, автоматы и ружья стреляли и все такое прочее – но этим сейчас уже никого не удивишь.
А она… А она была среди них, как бы главная что ли…
- … Проходите, - вежливо сказала она, взяв мой указательный палец в свою маленькую ладошку, как бы останавливая меня или здороваясь за руку, то есть палец, - только осторожно и не мешайте нам.
Куда идти я не знал, просто стоял и смотрел на этих весьма серьезных детей, творящих свои большие и, возможно, не детские дела. Вот невдалеке два мальчика начали обычный мальчишеский спор о том, что лучше танк или экскаватор. Тот мальчик, у которого был танк, доказывал, что он может одним выстрелом разбить любой экскаватор и убить несколько экскаваторщиков и не только. Другой доказывал, что танк нельзя создать без экскаватора, добывающего руду, роющего котлован под мартен. Мальчики так разгорячились в своем споре, что начали решать правоту свою обычными не разумными аргументами всех разумных людей – дракой. Они действовали, как взрослые. Ведь у взрослых практически всегда так: кто сильнее, тот и прав.
Она не спеша, осторожно обходя других детей, направилась к дерущимся. Я просто любовался этой маленькой принцессой. Казалось, что она не шла, а медленно плыла или перемещалась в пространстве. Ее длинное платье как  воздушный поток окружало худенькую детскую фигурку. Тонкие волосы короткой детской стрижки были такого же золотистого цвета, как и тонкий рисунок, играющий на складках платья. Эти волосы, развиваясь при движении, отражали свет и создавалось впечатление, что голову девочки окружает если и не нимб, то аура из мягкого свечения.  Руками она старалась поддерживать полы платья, чтобы не испачкаться или не запутаться.
И вот она подошла к дерущимся, посмотрела на них пристально. Мальчики мгновенно прекратили свой словесно-кулачный спор, вскочили на ноги, поспешно отряхивая песок,  виновато  начали бормотать чего-то. А она, слегка наклонив свою прелестную головку в сторону, легким движением руки поправив золотистую прядь волос, тихим и назидательным тоном сказала:
- Танк нужен для защиты того, кто хочет защитить экскаватор от желающих уничтожить его. Стоит подумать, а нужны ли танки, вообще. Если уничтожить все танки, то не будет причины использовать их для разрушения. – Сказав это, она на миг задумалась и добавила, - Хотя желание разрушать этим не уничтожить.
Она задумалась, смотря на мальчиков. А те чуть не плача начали говорить, что они больше не будут. А чего «не будут», так и не понятно: не будут разрушать или созидать, а возможно и драться перестанут…
А почти рядом с мальчиками несколько девочек начали спорить о том, как правильно воспитывать своих кукольных детей. Как аргумент спора начали бросать друг в друга детскую посудку и песок из песочницы. И опять она направилась туда…
Не только споры или конфликты разрешала она среди этого детского царства. Я видел, как она внимательно выслушивала мальчика, с очень серьезным видом доказывающего, что строить многоэтажные дома из песка или бетона (что, по его словам, одно и тоже) глупо – это нарушает гармонию жизни. Она согласилась. А вот с тем, чтобы поменять русло ручейка и сделать его прямым, она была не согласна, указав мальчикам и девочкам, роющего его в песке, что прямые линии не всегда правильно и красиво, как аргумент использовала изображение мозга. Она так и сказала:
- Прямые извилины и прямые мысли это не всегда одно и тоже, и не всегда правильно.
Я не знаю, что она имела ввиду, говоря о прямых мыслях, но понимал, что она права.
А потом она села возле большой песочницы и начала вместе с большой группой детей строить что-то похожее на большой муравейник.
Я присел рядом и тихо спросил:
- А что вы строите?
Она, уплотняя песок своими маленькими ручонками, старалась вылепить что-то похожее на человеческую фигурку, такое себе подобие кариатиды. Это делали и другие дети.
- Мы создаем справедливое общество.
- Это общество будущего? – решил поумничать или подыграть я.
- Справедливое общество – оно всегда справедливое: и в прошлом, и в будущем, и даже сейчас.
Она это сказала так просто и, немного прикусив нижнюю губку, тонким детским пальчиком формировала «лицо» фигурки. Я сфокусировал свое зрение на этом, временном, творении из песка. Что-то очень знакомое, как мне показалось, я увидел в этом песочном бугорке. Мне вдруг показалось, что это лицо я так часто видел в зеркале…
Беглым взглядом я как бы просканировал фигурки, которые лепили другие дети. И опять мне показалось, что этих людей я где-то встречал, видел, если не при встречах, так в телевизоре, на фотографиях газет, плакатов или рекламных баннерах. Даже, сели бы я этих людей и не видел, то был уверен, что они существуют или существовали, или … будут еще жить после нас, в будущем.
А она, закусив уже всю нижнюю губку, немного отклонила туловище, любовалась своим творением, а заодно осматривая работу других. А потом так тихо и отчетливо сказала:
- Для всех людей есть место в справедливом обществе, потому что оно красивое. Даже для тех, кто желает его разрушить своими не красивыми мыслями.
Я с ней согласился. А как тут было не согласиться, кто из нас не желал бы жить в справедливом, красивом, ну в идеальном обществе. Я даже подумал о том, как должно было бы выглядеть это общество. И тут к своему ужасу обнаружил, что не знаю, что такое «справедливое общество» и что такое «красота».
- А что нужно для того, чтобы общество стало справедливым? – спросил я у нее.
Она поднялась и ее глаза оказались на уровне моих глаз, я то так и сидел на корточках. И встряхнув руки от песка, сказала так, как говорят дети – без лжи или игры в разумность:
- Это так просто. Не нужно разрушать то, что сделали другие и не делать больно другим.
Она положила свои маленькие ручонки мне на плечи и, слегка вздохнув, попросила:
- Возьми меня на руки и я тебя проведу туда, куда тебе нужно. Я так устала сегодня, а столько еще нужно сделать.
Я взял ее на руки, она оказалась  легкой, как и все маленькие дети. Ее головка опустилась мне на плечо, глаза закрылись. Мне показалось, что она уснула. Я погладил ее по головке, мою ладонь как будто бы  пощипывали небольшие электрические разряды – было очень приятно. Но вдруг она, как бы вспомнив о чем-то, вздрогнула, открыла свои большие глаза и посмотрела на других детей и тихо сказала:
- На сегодня все. Мы хорошо потрудились.
И я увидел, как будто бы неоткуда появилось много взрослых. Они брали детей на руки или просто брали за руки и куда-то уводили, наверное, домой, в свою взрослую жизнь.
- А нам куда идти? – спросил я.
- Тебе туда, куда нужно, я здесь останусь.
- Как сама?
- Почему сама, здесь мой дом, мои родители и весь мой мир.
- Как это?
- Я же Королевна.
- В смысле, королева? – спросил я недоуменно.
- Я Королевна, - сказала она твердым детским голоском, удивляясь моей взрослой не понятливости, - Я Королевна, а это мое Королевство…
*   *   *
… Прошло время. Может быть годы, а может часы, минуты, мгновения или столетия. Да какая разница для времени, которому наплевать на наши часы, хронометры и наше его понимание – у времени свои законы и свое исчисление. А мы такая мизерная пыль во времени…
… Было как-то неуютно. Дождь со снегом, холодный ветер, а еще кругом эта разруха не только в экономике, но и в умах. Ревматизм замучил, сердце не хотело работать, как раньше, а ум, так вообще, отказывался понимать все происходящее. Я стоял среди всего этого и думал: «Куда, зачем и нужно ли?» В серой пелене дождя, снега, а может, и пыли было много таких как я и все, как мне показалось, или как мне желалось, также замысливались над смыслом – над своим маленьким, индивидуальным смыслом. Многие смотрели куда-то в одну точку. Там был небольшой свет. Многие интуитивно шли в направлении источника света среди пелены непогоды и разрухи.
Света становилось все больше и больше. Я увидел много спокойных молодых и красивых людей. Они управляли диковинными машинами, уничтожающие кучи мусора, превращая Разруху в Созидание и Гармонию. К своему удивлению я узнал тех самых мальчиков, которые когда-то дрались из-за экскаватора и танка. Они управляли какими-то сложными строительными механизмами. Танков и оружия там не было вообще.
Сердце напомнило о стенокардии, глаза начали искать ее.
Она появилась как бы из пространства, а может из времени. Грациозная женщина  в таком же длинном платье расшитом тонкой золотой нитью, но уже совсем другого покроя – сомнений не возникало – это наряд королевы. И все те же золотистые волосы, играющие ветром или ветер ласкал их.
Наши взгляды встретились. Мы не могли не встретиться. Она улыбнулась величественной улыбкой королевы, извините Королевны.
- Ты пришел, -  она была рада нашей встрече, - я знала, что ты придешь. Здесь всем есть дело и место.
- Слушаюсь и повинуюсь, Королевна, - ответил я, чувствуя, как исчезают боли в суставах, как сердце начинает работать в новом ритме – ритме новой жизни.