Халява

        Российская деревня вымирает, одной из причин вымирания сёл и деградации селян является поголовное и беспробудное пьянство. Пьют всё, что горит, по любому поводу и без повода, если выпивка халявская. В селе Голодуха, как и по всей России, тоже пьют по-чёрному. Но в отличие от других регионов необъятной страны в Голодухе сформировались и окрепли традиции выпивки за чужой счёт, в просторечии именуемой халявой, и берут эти традиции своё начало ещё со  времён развитого социализма, были изобретены, запатентованы и обкатаны новые, доселе не известные человечеству способы присосаться к чужой бутылке.
        Ещё в советские времена, молодые в то время герои нашего повествования, приходили на свадьбу с тремя рублями в конверте, это в лучшем случае, в худшем случае вообще с пустым конвертом. Приглашение на свадьбу давала возможность личного обогащения: молодой халявщик брал у родителей пятнадцать - двадцать рублей на подарок молодожёнам, прихватывал пустой конверт и шёл пировать. Из полученных денег не более трёх рублей клал в конверт, заклеивал и был готов к свадебному торжеству, довольный уже тем, что осталось себе на пару бутылки водки.
       На свадьбе такой ловкач старался основательно набить себе брюхо дармовым угощением, выпить рублей на десять, закусить рублей на пятнадцать (надо же оправдать родительские расходы). Потом предстояло самое трудное (удавалось это не каждому), - это попытаться ещё унести с собой бутылку, чтобы допить её дома или продать на сторону, получив ещё одну статью дохода в личный бюджет. Назавтра надо было ещё прийти похмелиться и попытаться компенсировать потерю личного времени  и ущерб здоровью выпитой водкой и съеденной закуской. И поныне потомкам прежних халявщиков удаётся пробраться на деревенскую свадьбу и продолжить традиции  предков. 
       Истинный голодухинский халявщик не станет похмеляться своей водкой, даже если треск от больной головы слышен за околицей.  Он, собрав в кулак остаток сил, идёт на улицу в поисках «хвоста», на который можно сесть и выпить за его счёт. Если такие поиски не увенчались успехом, то это не повод для огорчения. Есть запасной вариант - находится другой «больной» и ему высказывается идея: знаю, мол, где взять можно, ищи бабки, берёт его деньги и бежит к себе домой, покупает у самого себя бутылку и пьёт с собутыльником, не подозревающим, что не его угощают, а он угощает.
             Живёт в Голодухе Налим – очень колоритный представитель халявского племени, но отличающийся от остальных коллег по ремеслу сверхъестественным чутьём на спиртное. Этот феномен непонятного происхождения (то ли природный дар, то ли выработанный в результате естественного отбора)  подтверждён фактами.
          Верная его супруга Зулейха никогда не держит спиртное дома; где бы оно не было спрятано, зарыто ли в огороде, утоплена ли в отхожем месте, закопано ли под стогом сена, собачий нюх Налима  без особых усилий и с минимальными затратами времени приведёт его к тайнику. Клад будет обнаружен и уничтожен быстрее, чем голодный Трезор найдёт и проглотит брошенную ему косточку.
          Его способности нашли оценку у братьев по несчастью, которые в крайних случаях обращаются к Налиму за помощью. Однажды Халей сильно страдал от абстиненции, многократное и тщательное прочёсывание избы не дали положительных результатов. Как бы не хотел Халей делиться с кем бы то ни было, но других вариантов не было, к тому же любопытство подстёгивало,   очень хотелось лично убедиться в возможностях Налима, к услугам которого прибегали жители даже соседних сёл.
         И вот подобно гоголевскому кузнецу Вакуле, шедшему на поклон к знахарю Пасюку, доплёлся Халей до Налима и бухнулся ему в ноги:
      - Выручай, братан, говорят, что ты пузырь за версту чуешь. Точно знаю, что дома есть, а найти не могу, найдёшь- 50% клада - твои.
  Налим гордый от осознания своей социальной значимости пошёл к соседу заниматься любимым делом – искать выпивку и пить на дурничку. Зайдя в избу, Налим огляделся, многозначительно поднял обслюнявленный палец кверху, зачем-то понюхал спёртый воздух и, показав указательным перстом на стоявшую возле печи швейную машинку, торжественно изрёк:
             -Тут!
          Халей, сгорая от нетерпения снял трясущимися руками крышку с машинки и радостно воскликнул: «Эврика!», он понял, что спасён, и сегодня не умрёт от абстинентного синдрома.
        Налим ещё прославился в округе тем, что умудрялся брать с гостей деньги за постой. Редкий гость уходил от него, не напоив хозяина.
         Однажды, во время бесплодных поисков денег на празднование грядущего юбилея, его осенила мысль, пронизанная идеями гуманизма. В то время у него гостил, приехавший из города шурин с супругой, помогал на покосе, в прополке огорода. Шурин был респектабельным мужчиной, приехал на своей «Тоёте», каждый вечер поил хозяина и каждое утро похмелял. Но шурин скоро уедет и халява закончится, поэтому деньги на предстоящее застолье надо брать сейчас, пока шурин рядом, решил Налим и после очередного угощения выставил родственнику требование:
            -Мне надо отмечать юбилей, водку покупать, а денег нет. В то же время ты у меня с женой уже неделю живёшь, в запрошлом году тоже приезжал картошку копать, ешь, спишь, вот и плати мне по 50 рублей с носа в сутки по тарифу провинциальных гостиниц. Итого с тебя 500 рублей.
             Такого нахальства шурин даже в кино не видел и в жизни привыкший больше работать руками, а не головой, с криком «Ки-и-я!» произвёл тесный контакт своего каблука с челюстью наглеца. Налим отлетел к порогу и рухнул на подстилку Трезора, а шурин, вытерев об хозяина ноги, ушёл прочь к другим родственникам.
Очнувшись от наркоза, Налим первым делом обшарил карманы и не найдя ожидаемых денег пришёл к мнению, что его бессовестно «кинули», и гениально задуманная комбинация не принесла ожидаемых дивидендов. Такого Налим не в силах был простить даже отцу родному и поклялся жестоко покарать родича.
            Поздней ночью, крадучись, то сливаясь с забором, то по-пластунски  переползая открытые места, он обогнул село с противоположной стороны и в половине третьего ночи с северо-востока, со стороны села Куренной тайно проник во двор Шпика, где скрывался от возможного  возмездия ненавистный шурин.
       От страха быть застигнутым на месте преступления бешено колотилось сердце, упавшее куда-то в низ живота. Озираясь по сторонам и прислушиваясь к стрёкоту сверчков, Налим подошёл к «Тоёте» шурина и, вынув из-за пазухи заранее приготовленный кулёк с солью грубого помола, попытался открыть крышку бензобака. Крышка не поддавалась. Понимая, что гениально задуманная операция находится на грани провала, ночной злоумышленник всё громче изрыгал имеющиеся  в его лексиконе матерные выражения.
         Цепной кобель Шайтан, до сих пор безучастно наблюдал за манипуляциями позднего гостя, пахнувшего как и все  местные халявщики давно не стираными штанами и сивушным перегаром. Никогда ни от кого не слышавший подобных слов, пёс сообразил, что перед ним чужой, изъясняющийся на непонятном наречии, вспомнил о своём служебном долге и впился в виднеющиеся сквозь драные штаны ягодицы Налима. Тот, вскрикнув от боли и неожиданной атаки, повернулся к агрессору и хотел отбить нападение, но Шайтан оказался проворнее и, увернувшись от удара, вцепился в противоположное от ягодиц место, туда, где в это время с пулемётной частотой билось сердце Налима. Взревев от боли и страха потерять своё самое ценное, Налим бросил орудие преступления и, с проворством кузнечика перемахнув двухметровый забор, бросился наутёк.
            Но Налим не оригинален в требовании денег с гостей, с этой наукой с детства  был знаком Сохатый. Однажды приехавший с Севера Амир в деревенском клубе бесплатно угощал старых товарищей, обмывал свой приезд, очередной отпуск, встречу с друзьями. Сохатый не пропускал налитой рюмки и пил наравне со всеми (он был бы рад и больше выпить, да не наливали). В конце концов водка закончилась и встал  со всей остротой извечный вопрос российских алкашей  «Где взять?», а сельпо давно уже закрылось.
        Перебрав  все возможные варианты, рассмотрев даже самые фантастичные из них, пришли к выводу: даже за червонец взять негде. А выпить хотелось ещё, особенно халявщикам. Помощь пришла оттуда, откуда никто её не ждал. Сохатый позвал к себе домой, у него дома был пузырь. Рейтинг Сохатого мгновенно вырос в глазах товарищей, - надо же, угостился сам, теперь не хочет оставаться  в долгу и хочет угостить.
         Вчетвером двинулись к Сохатому, у него дома за столом распили все вместе бутылочку, небогато закусили и, поблагодарив за угощение, собрались уходить, когда в сенях Сохатый потребовал червонец.
         -Какой червонец?- не понял Амир, не знавший правил игры,- за что?
-Как за что!?- округлил свои нахальные глазки хозяин. – За пузырь. Вечером она
червонец стоит, не бесплатно же.       
            Икнув от такого «угощения», и будучи человеком состоятельным и гордым, Амир даже не счёл нужным предъявить встречный счёт хозяину: ведь его водку Сохатый пил бесплатно, да из своей бутылки пил наравне со всеми. Он вынул из кармана десятку, скомкал её в кулаке, не поворачиваясь швырнул её под ноги Сохатому и с достоинством удалился. Сохатый проворно подобрал червонец и остался весьма довольный собой - день не пропал даром: выпил на дурничку, пузырь свой толканул с наваром и ещё на хвост покупателям упал, а «прокатиться на подножке» у покупателя в Голодухе считалось высшей доблестью.
        Шнурик проснулся не столько оттого, что солнечные зайчики плясали на его небритой физиономии, а от чудовищной сухости во рту. Шершавый язык воспринимался как инородное тело, и Шнурик даже попытался его выплюнуть, но не получилось, он поднял веки, щурясь от яркого весеннего солнца, протянул руку к столу и, взяв ковшик с водой, утолил жажду.
        Поднявшись с пола он занялся поиском спиртного, форсунки были забиты насморком, поэтому никаких запахов не воспринимали, Шнурик вынул из кармана спички и стал поджигать все попадавшие в поле зрения жидкости. Ни одна не хотела гореть. «Выдохлись»- мелькнула слабая надежда, но осязание тоже не подвело. Шнурик засунул руки в карманы, что-то нащупал и подумал: «Кажется это – конец».
        Висевшую на волоске жизнь Шнурика мог спасти только Тарзан, который тоже должен болеть после вчерашнего. Тарзан был на пенсии,  не имел ничего, кроме репутации порядочного, но опустившегося человека и берёг свою репутацию как единственное своё достояние, поэтому он мог занять у любого односельчанина в любое время любую сумму в пределах разумного, которую всегда возвращал вовремя, чего бы ему это ни стоило.
        Шнурик натянул прохоря и двинулся навстречу судьбе. Ещё издалека он увидел, как из ворот вышел Тарзан и взял курс по направлению к дому Мухи. Шнурик прибавил скорости и во двор Мухи они вошли уже вместе.
        Бутылка разведённого технаря в деревне стоит 20 рублей, но здесь могли налить на любую сумму, которая имелась в наличии. Отчасти этим объяснялось процветание Мухинского бизнеса, а отчасти тем, что Муха панически боялся своей суровой супруги, превосходящей вдвое по массе своего плюгавенького мужичка, которому частенько доставалось от неё, за что и   получила своё грозное прозвище Мухобойка. Муха без высочайшего на то дозволения не осмеливался даже лизнуть пробку от бутылки.
        Тарзан пытался уговорить Муху налить на имеющиеся 15 рублей, нажимая на родственные чувства, давно атрофированные у местных жителей, внушая хозяину, что все местные Мухи – братья. Хозяин был непоколебим как доллар на валютной бирже.
Но тут в окне появилась плоская физиономия хозяйки, она молча забрала деньги у Тарзана и поинтересовалась:
               - Вам недолить или побольше разбавить?
         Пока Шнурик соображал, какая из зол меньше, отставной капитан Хусаинов понял, что при любом ответе он получит и то и другое, поэтому ответил:
               - Лучше чистого на все, а уж воды у меня дома хоть утопись.
       Через некоторое время хозяйка вынесла им 150 граммов технаря, пожилой бухарик попробовал жидкость на язык и успокоился, в этом хозяйстве Закон "О защите прав потребителей" соблюдается.
         Не успели потребители удалиться от ворот, как их догнал Муха со стаканом в руке и, подхалимски заискивая, попросил Тарзана налить «пять капель», продолжая прерванную дискуссию на тему «все Мухи – братья».  Внутренне возмущаясь  кальным поведением  родственника (на нас наживается и нам же на хвост падает), Тарзан не осмелился отказать всесильному Мухе, так как тот занимал большую по местным меркам должность, и все жители были от него в той или иной зависимость. Накапав в стакан несколько сотен капель, собутыльники удалились, обсуждая возможные действия Мухи, - выпьет он свою долю сам или отнесёт супруге.       
         Голодухинские калымщики никогда не заканчивают работу в день её начала, если окончить её можно завтра, расчёт прост и гениален, за один трудодень можно выпить один раз, за два трудодня поить принято два раза и так далее.
 Когда деревенские пенсионеры обращаются за помощью к местным пролетариям, то остаётся только проследить, чтобы работа завершилась в тот же день, иначе на  выпивке могут разорить.  Местные батраки Циклоп и Шпилька охотно  откликаются на просьбу помочь в сборе сена или в укладке дров, ведь это – верная выпивка.
Однако работу завершить не спешат и думают о завтрашней выпивке, ведь нет гарантий, что и завтра кто-нибудь напоит. Поэтому хоть пол-копёшки или дюжину полешек да оставят назавтра, объясняя это тем, что пусть за ночь сено уляжется, поленница утрамбуется, а наутро легче и целесообразнее завершить дело, таким образом, завтрашнее похмелье обеспечено.
         Покойный Исай знал один приём и всю жизнь им кормился. Земляки  знали этот его трюк, но не всегда могли что-нибудь ему противопоставить, и это позволяло Исаю стабильно иметь свою долю халявской выпивки.
         Будучи у кого бы то ни было в гостях, он во время застолья незаметно для окружающих прятал куда-нибудь  предмет из своего гардероба, зимой это могли быть рукавицы, шарф, летом могла быть кепка. Наутро он непременно приходил её искать. Мог он просто обуться в чужие галоши, чтобы наутро нанести визит в целях восстановления  status quo.
        Зайдя в дом и поприветствовав хозяев, он интересовался пропажей, потом жаловался на головные боли, корил хозяина за то, что тот напоил его в то время, когда у Исая были неотложные дела, и вот теперь по вине хозяина работа стоит, голова болит и вещица пропала. Хозяин, чтобы частично загладить свою вину перед посетителем, обильно угощал его, извинялся и возвращал найденную собственность Исая, а тот, удовлетворив свои потребности, уходил восвояси намеренно «забыв» взять то, за чем пришёл, чтобы вечером ещё раз прийти за ней и составить компанию хозяину.
           Фантазия у Мини Бая не была богатой, поэтому своей престарелой тёще он крутил всегда одну и ту же заезженную пластинку, просил выпивку под предлогом, что завтра обязательно, честное благородное слово, завезёт ей мешок дроблёнки.
Так было постоянно, теща никогда не верила зятю, но по доброте душевной отказать ему не могла, тайно надеясь, что уж эта стопка наверняка для зятя будет последней в его жизни. С каждым визитом Мини Бая его здоровье не ухудшалось, запасы спиртного у тёщи уменьшались, а дроблёнки в амбаре не прибавлялось. В результате долг зятя перед тёщей вырос до астрономических размеров, и если весь его долг  засыпать в закрома Родины, то он в одиночку выполнил бы продовольственную программу, об которую обломала зубы в своё время КПСС.
           Но, как и на старуху бывает проруха, так и хитрый Миня оказывался жертвой более ловких и изобретательных соперников. Когда у него возникла  необходимость поставить новые ворота, он, как и подобает, обратился к деревенскому столяру Акаю за помощью, который в свою очередь выбрал  не аккордную, не сдельную, а повременную форму оплаты своего труда.
        Заказчик, будучи не искушённым в классической политэкономии, охотно согласился, не ожидая подвоха, о чём сожалеет до сих пор. Вместо трёх дней, достаточных для завершения работы, подрядчик доил заказчика две недели. На деньги, потраченные на выпивку, Миня Бай вполне мог построить новые Бранденбургские ворота или Триумфальную арку, зато он может теперь гордиться тем, что его ворота- самое дорогое сооружение в районе.
         Крутят на выпивку не только соседей – односельчан, но не упускают случая и супругу раскрутить. Если отношения с сопредельными крестьянскими дворами складываются по принципу наше-ваше, то внутри патриархального хозяйства доминирует принцип моё-твоё.
      Галима, супруга местного кузнеца Хомыча, за свою походку получившая прозвище Кузнечиха, изнурённая перманентными пьянками своего «сокровища», решила послать своего «кузнечика» подальше с глаз долой в тайгу по орехи, благо год выдался урожайным и всё активное мужское население промышляло в окрестных кедрачах.
       Хомыч  не возражал против этой затеи, так как в деревне никто не наливал, а в тайгу без  пузыря ни один мужик не пойдёт, к тому же супруга пообещала по возвращении с орехами угостить мужа-добытчика по-королевски. Пустым из тайги ещё никто не возвращался, у Хомыча тоже были реальные перспективы вернуться с добычей,  но судьба, которой он не был обласкан, преподнесла ему сюрприз.
      Попался ему навстречу Потап, озабоченный тем, как произвести эквивалентный обмен добытых орехов на вожделенную самогонку. В единственной извилине Хомыча мгновенно созрела комбинация: Галима мечтает полакомиться дарами тайги и готова за это расстаться с самогоном, а Потап будет счастлив отдать ведро орехов за целебный напиток. Решив одним действием осчастливить сразу всех, Хомыч повёл Потапа к себе домой.
         Пулей вылетев из избы и потирая ушибленные скалкой места комбинаторы сообразили, что Кузнечиха не собиралась покупать орехи в то время, когда законный супруг ушёл на промысел. Огорчённые потерей орехов, которые были рассыпаны во дворе в результате неравного и скоротечного боя с превосходящими силами противника, концессионеры остались при своих интересах.
     Порой халявщики вынуждены вступать в «преступный сговор», когда другие методы не действуют. Суть сговора в том, что сначала крутим твою жену, и она поит меня, потом крутим мою жену, и она поит тебя. А делается это удивительно просто.
Один из сообщников зовёт на помощь собутыльника под предлогом, что нужно выполнить работу, которую в одиночку, якобы, не осилить. Работа сделана, соседа надо угостить, хозяйка скрепя сердце идёт по сусекам  и выносит пол-литра самогона, чем и угощает соседа, на хвосте которого сидит муж хозяйки. Потом идут к соседу и вдвоём выполняют другую работу, которую вполне можно было бы осилить и одному. В итоге – обеим хорошо.
         Для голодухинцев не в диковинку, если кто-нибудь заявится в гости под предлогом, что на днях у него был день рождения, и поэтому он имеет право на угощение, именины - мои, угощение- твоё, пьянка на паритетных началах. Местный умелец  Рамиль занимался привычными для себя делами, когда в дом вошли трое, в одном из них он без труда узнал местного механизатора Федю, которого из-за бороды давно называли Кастро.
       Мятые физиономии незваных визитёров позволяли сделать безошибочный вывод, что все трое изнемогают от жажды. Отбросив все условности и не теряя даром времени, Кастро сразу же взял с места в карьер:
         -Вот вчера свояки приехали в гости, бухнули крепко, теперь башка болит, у тебя есть похмелиться?
         Рамиль, привыкший ко всему, сначала потерял дар речи, он был знаком с фантазиями местных дармоедов, но впервые столкнулся с перспективой поить не только самого халявщика, но и его гостей,  решил подыграть гостям.
        -Да всё есть: французский коньяк «Камю», шотландский виски «Клаб- 99», кубинский ром «Негро», португальский портвейн «Дон Диего». Может джин «Бомбей» из Лондона вас заинтересует?.. На закуску чего изволите, крабов, кальмаров, мидий, устриц? Есть трепанги и лангусты. Только что выловленные в Каменке… Могу предложить икорки, даже кабачковой. Любой дефицит за ваши деньги,- и он широким жестом радушного и гостеприимного хозяина указал на стол, заваленный остатками вчерашнего ужина одинокого холостяка.
         Халявщики поняли бесперспективность дальнейшего пребывания в гостях и удалились не солоно хлебавши, а хозяин пошёл провожать «дорогих гостей», дразня их утончённый гастрономический вкус:
        - Могу предложить шашлык по-карски с соусом ткемали, печень по-строгановски с трюфелями, севрюга запечённая по-царски, котлеты «де воляй» и страсбурга пирог нетленный меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым,- закончил он строками из «Евгения Онегина».
         Неожиданности ожидают любого в любое время и в любом месте.  Лёнька Казак с Крошкиным купили на двоих бутылку водки и, таясь от возможных халявщиков, решили распить её у Фазы;  зайдя в дом, они увидели компанию молодых в количестве четырёх человек, но тут же успокоились,- на столе стояла уже початая бутылка водки, рядом была ещё одна не тронутая, следовательно бесплатно поить никого не придётся.
        Казак поставил на стол свой вклад в общее дело и всей компанией закончили начатую бутылку, долго не  продержалась и другая бутылка. Тут один из гостей подал идею  выйти покурить, и была объявлена рекламная пауза. 
        Все вышли во двор, покурили, поговорили. Один из сотрапезников включил автопилот и, руководствуясь больше инстинктом, чем разумом, поплёлся домой. Покурив, Сом подал идею пойти в клуб и под этим предлогом увёл своего товарища.
Фаза повёл оставшихся гостей обратно в дом для уничтожения оставшегося спиртного. Однако ни на столе, ни под столом вожделенной бутылки не оказалось и тщательные поиски дали единственно верное объяснение таинственного исчезновения,- Сом с товарищем пришли со своей бутылкой, выпили чужие и ушли, не понеся никакого материального ущерба. Лёнька Казак и Крошкин, огорчённые тем, что  и в этой, казалось бы, безопасной ситуации, стали жертвами халявщиков, понуро разбрелись по домам.
Никому из халявщиков дармовая выпивка не принесла ни пользы, ни богатства. Ни один не ушёл в мир иной достойно, геройски, со знаменем в руках на баррикадах, в неравном бою с интервентами или спасая детей при пожаре. Кто-то замёрз, кого-то зарезали на почве внезапно возникшей личной неприязни во время совместного распития спиртных напитков, кто-то сам накинул себе на шею удавку от осознания никчёмности своего существования. Кто-то сгорел дома, уснув с не погашенной сигаретой, кто-то захлебнулся собственными рвотными массами. 
Но на смену отжившему поколению халявщиков подросло новое поколение, продолжатели старых традиций. И попадает иной раз на встречу молодой незнакомец и тянет руку, интересуясь, давно ли приехал, предлагает обмыть приезд, нажимая на родственные чувства, мотивирую свои притязания тем, что все Мухи – братья.