Метель времени. а теперь я знаю

               

А ТЕПЕРЬ Я ЗНАЮ...
               
                Посвящается Марине С...
               
А теперь я знаю,
А теперь я слышу,
Что душа родная
Мне навстречу вышла.
Через все тревоги,
Путанной тропою,
Чтоб в конце дороги
Встретиться со мною.

Обласкав очами,
Словно друг старинный,
Развела руками
Всю мою кручину.
Одиноким был я
Много лет дотоле,
Стебельком ковыльим               
На пожатом поле.

Вот бы жить в согласье,
Чтобы нам с тобою
На чужое счастье
Не смотреть с тоскою.
Ну, а ты  на диво
Улыбнешься ясно...
Ты  не  так красива,
Сколько ты прекрасна.

               
                21.08.12.

               

               


А ЮНОСТЬ, КАК ПЕСНЯ

Чтобы юными стать,
Надо волю иметь.
И года не считать
Как трусливую бредь,
Что напомнят тебе
Тех, кого пережил,
Мол, свое, по судьбе,
Ты уже отлюбил.
Но я гляну порой
На девичье лицо.
Лет, что прожиты мной,
Разорвется кольцо.
От ее красоты
Снова кровь закипит –
Знать у самой черты
Так же сердце горит.
Можно юности бег
Нашей песней догнать.
Значит, старым вовек
Нам поэтам не стать.
Только песнь зазвучит,
Сеть морщин разгоня,
Снова взгляд заблестит – 
Это юность твоя.

                29.09.12.


               
               
          

      
            А СОЛДАТЫ  ВСЕ ШЛИ И ШЛИ  НА ВОЙНУ

И вновь на  дороге вдали  показалась
Зеленой волною колонна  солдат.   
И мальчик  бежал торопясь, спотыкаясь,
Чтоб крикнуть: С Победой вернитесь назад!

Колонна  солдат, мерно  шаркая в ногу,
Свои  кирзачи поднимала  с  трудом.
Все  ближе  к войне  уводила  дорога,
Все  дальше  от них  становился их  дом.

Сошлись у   дороги,  солдат  провожая,
Старушки, подростки... кого только  нет.
И маленький мальчик слезу утирая,
Рукою  махал  уходящим  во след.

Солдаты  шли  молча, и  песен  не  пели.
Тревожные  вести  тогда  шли  с фронтов.
Вот  скрылась  колонна  за темные  ели.
А мальчик  за  ними  бежать  был  готов.

Но  слишком  ружье тяжело у солдата.
И малых сапог для него  не  найдут.
К тому же ему лет еще  маловато:
Солдаты  с собою  его  не возьмут.

А мальчик потом повидался с  войною,
От Питера двигаясь к Вятским краям,
Он в Тихвине глохнул от грохота боя,
И в мыслях просил удержаться бойцам.










И думал мальчишка: «Чем я  им помог бы?   
Ведь  сам он  вот только бежал  от  войны.
Вещей на себе дотащили немного, 
Солдатам, конечно,  они не  нужны».

И вспомнил  он тут путевую подружку,
Про ту, что из дома унес он с собой.
Подушка пуховая – просто игрушка,
Но так к  ней приятно прижаться щекой.

Подушка  была нитью памяти с детством,
О доме, что спешно  он  так  покидал.
И все  же, взгрустнув, отрывая от сердца,
Подушку он почтой на  фронт отослал.

Теперь он мешочек с сушеной травою
Стелил  в  изголовье на каждую ночь.
И думал о том, что еще  бы  такое
Найти  можно было, чтоб  фронту  помочь.


                12.05.13.




 



       АХ, ЭТИ  СТАРЫЕ  ПЕСНИ

Ах, старые песни  минувших времен!
Вы  словно молитвы над прахом  знамен.
И стоит  вам  где-то вдали  зазвучать,
Как  сердце огнем  разгорится опять.

Так деды решили:  господскую  знать
Прогнать  за  за  моря, чтоб  вольными  стать
В республике красной, где  гордый  народ,
Покажет  как  жить  без  рабов  и господ.

Но старая жизнь  притаилась  на дне.
И братьев столкнула в Гражданской  войне.
За  белых, за красных их звали   вожди,
А русские  в  драке – пощады  не  жди.

Вот  белыми  красный  отряд  окружен.
И пулею  каждый защитник  сражен.
Остался  лишь  мальчик  –   шестнадцать  всего...
Орленком в  отряде  прозвали  его.

И мальчик-Орленок  орленка  степей
Просил донести  весть родимой  своей:
–  Ты,  маме, скажи, пусть за горечь простит,
Что  сын  под  курганом  убитый  лежит.

Но время  прошло. И горда  и сильна –
Весь  мир  удивила  Россия страна.
Она миллионы  взрастила  орлят,
Которые в битвах  ее отстоят.

                23.09.13.
    БАБОЧКА И ПАУК

Спустился к Бабочке на паутине
С брюшком раздувшимся Паук,
И говорит: “Прелестный друг,
Да с вас пора писать картины!»
В ответ Красавица, скользнув с презреньем взглядом
По брюху Паука, сказала так: «Не помню что-то я,
Чтобы была в друзьях с подобным гадом.
Мерзка мне рожа наглая твоя».
–  О! Милая прелестница, не торопись
Мою невзрачность истоптать в словах.
Ты лучше в паутинье золото вглядись:
Ведь пред тобою не простой  Паук, а Олигарх!
Смутилась Бабочка: “Простите! Я  немею
От вашей красоты, от ваших черных лап.
Обидные слова забудьте – это глупый ляп.
Я вас уже люблю! От вас я прямо  млею».
– Ну-ну, красавица! – сказал Паук, – не надо песен.
Мне этот лживый треп не интересен.
Я знаю, –  от тебя любви не получу.
На нашу близость я смотрю иначе:
Тебе не за любовь, за тело я плачу.
Ну, а  домлеешь, у меня на даче.

Мораль же в том, что Бабочкам сейчас 
Жлоба пузатого нельзя отвергнуть с маху.
А вдруг вот этот мерзкий  ловелас
Ее кормящем станет  олигархом.

                25.10.12.




      

                БЕЛЫЕ  ЛЕБЕДИ

Белые  лебеди, белые  лебеди,
Крылья  расправив,  летят  в  небесах.
Белые  лебеди,  черные  нелюди
Бьют  вас  на вами  обжитых  местах.

Белые  лебеди, белые  лебеди,
Любо  за  вашим  полетом  смотреть.
Белые  лебеди, белые  лебеди!
Как бы я  вами  хотел  улететь.

Белые  лебеди, жадно  отловлены
За  красоту, что  дана  на  беду.
Белые  лебеди, вам  уготовлено
Быть  украшением  в Летнем  саду.

Белые  лебеди, крылья  подрезаны...
В  вашем  пруду  застоялась  вода.
Белые  лебеди –  души  истерзаны...
Вам  в  небеса  не  взлететь никогда.

Белые  лебеди, волей природною 
Мир  украшать  вы собой  рождены.
Белые лебеди,  где-то  за  годами
Белые  лебеди  нашей весны.


                03.12.13.

               
 
               



 
               ЭТО СТРАШНОЕ СЛОВО  БЛОКАДА

                Года прошли, но  даже  и сейчас,
Увидев  кинохронику блокады,
Гляжу я на  экран,  не отрывая  глаз,
Как  будто  это хроника из  ада.
Да  разве  же такое  быть могло?
Чтоб без воды, без хлеба, в жуткий  голод,
                Когда тела морозом насмерть жгло,
А люди все же отстояли  город?
И он  пришел  тот долгожданный  день,
Прогнали и мороз, и  фрицев лютых.
Над  нашим  городом тогда ночную  тень
Разверз  огонь  победного  салюта.
Немало  ран  оставила  война
На  теле Ленинграда. Но   весною
Вся  грязь  войны  была удалена.
И город  вновь блеснул  своей  красою.
А гуманисты  нам  твердят теперь,
Что мы  в  Блокаду зря  людей  теряли,
Что  лучше сдали  б город, и  потерь
С  полмиллиона  лишних  избежали.
Вам,  выходцам  и  дальних палестин,
Не нас  учить  иудовой  морали.
И помните, когда  бы  город  сдали,
Из вас  бы  в  нем  не  выжил  ни один.
С чего б вам вдруг погибших стало  жаль?
                Не осквернить ли вам Победу надо?
Не  для  того ли  крокодилова  печаль? -
Чтобы  принизить  подвиг Ленинграда?

Не  вы ли, гуманисты,  навалив
На  русских груз бессовестных  законов,
Свели  в  могилу  сорок миллионов,
Тем  самым  все  репрессии затмив?
Да,  много  ленинградцев полегло
В Блокаду без нытья и  без  укора.
Вот так их  мужество, упорство их спасло
Великий  град  от  плена  и  разора.          

                12.01.14.

               

ВОПРЕКИ КЛАССИКУ
      
                « …Когда б вы знали, из какого сора
                Растут стихи, не ведая стыда ...»
                Анна Ахматова

Когда-то было сказано большим поэтом,
Что чаще не от буйных чувств, не от игры стихий,
А из неведомо какого сора нежданно так  рождаются стихи,
Чистейшие, как лилии, при этом.

Поэты ныне знают эту мысль едва ли.
Сейчас не время книг серьезных и идей.
А мусора с уже избытком  накидали.
Политпройдохи  в  головы людей.

Как, впрочем, мусора хватает и в природе.
И вот, сентенции великой вопреки,
Хотя, казалось бы, по сути, верной вроде,
Растут из мусора обильно  сорняки
В политике, в поэзии, в народе.
               
                05.01.09.


       
       БЕЗЫСХОДНОСТЬ

У  меня собаки нет и  даже кошки.
Так что я, считайте, вовсе  одинок.
В  паспорте две строчки о жене немножко,
Но следов супруги я найти не смог.

Где-то она ходит, может быть, живая,
Может быть, в могилке глубоко лежит.
Все хочу представить, часто вспоминая,
Ну, какой хотя бы та была на вид.

Мозг истерся словно у сапог подошвы.
Будто с киноленты вырвали кусок.
Даже участковый, до чего дотошный,
Отыскать супругу так вот и не смог.

Как известно, в паспорт липу  не напишут.
Очень даже строгий там ведут учет.
Я зову супругу ночью, вдруг услышит,
Ну, а коль услышит, смотришь, и придет.

А пока  супруга, может, в передряге,
Может, заблудилась, может, занята,
Я возьму  хотя бы нищую дворнягу;
Ну, а из подвала  рыжего кота.

Буду жить я с ними в дружбе и согласье.
Пенсии должно бы на троих хватить.
Только, вот, те двое, смогут ли, не ясно,
Если вдруг умру я,  прах захоронить.

                29.10.12.



                БЕСКРЫЛЫЕ ПТИЦЫ
   
Воркуют в парадных, на лавках в саду,
На кухнях с соседями в едком чаду.
Воркуют о  том,  как обманчива власть,
О том, что им жизнь не во всем удалась.
                – Эх,  мне бы везенья чуть-чуть – я б взлетел...               
 – А я хвост удачи схватить не успел.
Как камнем тянуло их ближе к земле,
И жажда полета угасла в тепле.
А было же...В небе жар-птицы неслись.
Поймал бы, и стала другою вся жизнь
Такой, что сравнить даже с этой нельзя.
Но только  к вершине нелёгок был путь,
Где птица любила порой отдохнуть.
И надо бы к ней по уступам  скользя,
Идти безоглядно до пика  горы,
Где камни предательски ждут до поры,
Чтоб тут же сорваться, лишь ступит нога,
И все же достигнуть.., да жизнь дорога.
И вот все воркуют, что были года...
Когда, им казалось, мигала звезда,
Что надо бы сбросить и вялость, и лень                В тот грозный и страшный решающий день,               
Когда их труба призывала в поход.   .
Но зову не внял осторожный народ.   
И ныне не встанут, затихнут в тени,
И сгинут безмолвно в жестокие дни.
Уныло воркуя, что цены растут
На хлеб, на квартплату...  Не выживешь тут!.
Сойдясь в подворотнях, на лавках в садах,
Воркуют они о былых временах,
Зловещую  власть языком теребя.
И все мудрецами считают себя.
               
                09. 11.11.
    ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКУ

 Вот  говорят: «Ни  дня  без  строчки,
  Чтобы стихи легко  лились,
           Чтоб  от  начала  и  до  точки 
 В  них  билась  чувственная  мысль».
 А я святой  закон  нарушил:
 Меня  расслабил  летний  зной,
 А с ним и лень, въедаясь  в душу,
 Сбивала с  мысли... Ни одной
 Не сотворил строки  удачной. 
 Не трогал  долго я пера.
 С такой  расслабленностью  дачной
 Решил покончить  бы  пора.
 И с  тем,  в  июльский  поздний  вечер,
 Я  вышел  к  берегу  реки.
В тиши ночной  дышала  вечность
 И звезд мигали  огоньки.
 Остановился я  на круче.
 Под  ней  реки стальная  гладь,
 В ней месяц , выйдя  из-за  тучи,
 Поставил  яркую  печать.
 Глядел в  раздумье в  тьму  ночную,
Пытался все  найти ответ:
Куда  мы, в сторону  какую
Плывем по  ветру столько  лет?
То  ветер  с  Запада  ворвется,
То вдруг  с Востока  налетит...
Россия  как береза  гнется,
Но все  стоит  еще,  стоит.
И все мы  полнимся надеждой,
Что  не  согнуть  ее  ветрам.
 Она  останется, как  прежде,
Великой Родиною нам.               
               
                11.07.13.
            

         В ПАМЯТЬ О ГРУСТНОМ   ЛЕЙТЕНАНТЕ

 
Война. Сентябрь. Из Детского села.
Спешим уйти и мы с семьей знакомых
Я в десять лет оставил вместе с домом
Все, с чем душа сроднилась и жила.

Идем, примолкнув, по аллеям парка,
Чтоб сократить дорогу на вокзал.
Парк днем, еще по августовски жарким,
Молчаньем жутковатым  провожал.

И видим вдруг на маленькой площадке,
У стен китайского театра в аккурат,
Пушчонку малую, сорокопятку
Готовит к бою грустный лейтенант.

Он пушку спереди прикрыл камнями,
С боков ее укрыли деревца.
В траве снаряды выложил рядами,
Готовясь здесь держаться до конца.

К нему соседка Надя: “Это что же...?
Где ж с пушкою такою устоять?».
– Так  надо! – лейтенант сказал, – их все же
На час, на  два сумеем задержать.
 
А кто-нибудь еще задержит фрица
На два, на три и более часов.
В конце-концов  врагу остановиться
Придется у развернутых фронтов».









Идите, граждане, скорее, торопитесь.
Уже  разрывы близкие слышны.
Когда домой с победой возвратитесь,
То вспомните о нас после войны.

Как звать его огрызком карандашным
Вписала Надя на клочке листка.
Но жизнь у многих беженцев тогдашних
Сама была трагично коротка.
               
Соседка Надя умерла в Блокаду,
А мне на счастье выжить выпал фант.
И часто так из дней военных ада
Мне вспоминается тот грустный  лейтенант.

                21.04.12.

 



 

               






               
               


                В ПЛЕНУ У ДВУХ СТИХИЙ

Я разрываюсь, –  это ли не счастье,
Меж родственных, но разных двух стихий
То я у прозы нахожусь во власти,
А то запоем   ухожу в стихи.

Вся жизнь, что прожил – это, в целом, проза.
Стихи же – яркие мгновенья ее, 
Пусть и с шипами, – это все же розы?.
А проза многотрудное жнивье.

Среди полей заброшенных дорога,
Как русло речки  высохшей лежит.
Устав от зноя, лошадь тянет дроги,
И горькой прозой колесо скрипит.

Но вот войдет дорога в мелколесье,
Плеск ручейка заслышится едва,
И птичий щебет где-то в поднебесье -
И вновь полна стихами голова.


                03.10.12.





            
   


              В ПАМЯТЬ О  ПИОНЕРСКОМ ВОЖАТОМ

Как  мстительно  сейчас
Отнять  хотят у нас
Все  прошлое  и  ложью, и  обманом.
Но прошлым  я горжусь
И я не  попадусь
В мертвящую  трясину чистогана.
А память  так  остра:
Вот ночью  у  костра
Расселись в  красных  галстуках  ребята
И в  отблесках  огня
Все  смотрят  на  меня,
А  я  их  командир , я их  вожатый.
Согретые  огнем
Без  устали  полем
О доблести,  о дружбе, об  Отчизне,
О тех, кто  пал  в  бою
За  Родину свою,
Кто  Родину  любил  превыше  жизни.
И вспомнится  парад:
Как  галстуки  горят,
Когда в  рубашках  белых  мы  на  марше
Под  солнечную  звень
Несем  вдоль  деревень
Всю чистоту и пламень песен наших..

Девиз  наш: «Будь  готов!»
Ответ: «Всегда  готов!»
Для  нас  считался  клятвою  когда-то.
Дав  клятву  в  те  года,
Он верен  ей всегда –
Тот юный  командир  и ваш  вожатый.
            
                22.01.05.
               
                В ПОЛУШАГЕ ОТ ВЕЛИКОЙ  РОССИИ
 
Не надо нам великих потрясений.
Без них Великую Россию  создадим! -
Сказал царю, не ведая сомнений,
Его министр и в рай ушел за сим,

А, может, в ад, от выстрела Багрова.
А Русь уже с расстрельных дней   трясло.
Шатались трона вечного основы,
Российский царь стал для народа злом.

И эту злость нельзя сломить удавкой.
Ее не расстрелять, не зарубить.
И не помог манёвр безумно-жалкий,
Людей войной победной примирить.

Руля империей с куриным кругозором,
Бездарный царь втянул ее в войну.
И сам погиб, все проиграв с позором,
И чуть было совсем  не погубил страну.

А ныне новый мелкий управитель,
Несчастного царя  бездарней во сто раз,
Небесной манны ловкий уловитель,
Великим будущим вновь сманивает нас.

Уже разрушены заводы основные.
И армия и флот на гибельном пути.
Осталось лишь Великую Россию
На горестных руинах возвести.

И будет та Россия кривовата.
Тихонько ткни – она и упадет.
Чтоб поддержать ее стальной армадой НАТО
На нашу землю русскую придет.    

                27.02.12.
               


ВСЕ ПЛЫВЕТ ЕГО ЛОДКА, ПЛЫВЕТ

...Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе...
...В минуту музыки печальной
Не говорите ни о чем.
                Николай Рубцов




Стихи, бывает, строятся  умом.
Колонны строк возводятся весомо.
Но нет тепла в стенах такого дома,
И дух поэзии не уживется  нем.

А есть стихи, что льются из глубин
Взволнованной души и просто, и свободно
То тихим ручейком, то речкой полноводной,
Не ведая порогов и плотин.

Прислушаешься к голосу ручья
Стихов негромких и печальных,
И тайны постигаешь бытия
И связь свою с судьбою предков дальних.

Не зря себе он лодку мастерил.
И в океан не зря ходил бесстрашно.
Теперь та лодка, набираясь сил,
Плывет по рекам судеб наших.
               




Не годы, а века еще среди стихий
В морях российских ей кружиться.
И будут сами на душу ложиться 
Его любовью полные  стихи.

Из них повсюду родина глядит.
В них связь повсюду с Русью древней.
У тех людей, что вышли из деревни,
Не гаснет искра Божия в груди.

Конечно же, мы все до строчки сохраним.
Они, как реквием прощальный.
И, закрывая том стихов печальных,
Мы долго, долго помолчим.

                06.11.10.



               















                ВТОРАЯ РОДИНА

В  это мир я вошел не в Петровской столице
Но так вышло, живу в ней с младенческих лет.
Я далек от тех мест, где мне выпало счастье родиться,
Так что места теперь для меня ближе Питера нет.

Столько прожито здесь!  Все великое стало привычным.
И вдоль улиц летишь, весь в заботы уйдя с гол
Лишь порой, не спеша, побредешь, словно гость заграничный,                               
Посмотреть Петербург, насыщаясь его красотой.

Питер весь исходив, я всегда что-то в нем открываю:
Вот, поди ж ты, фасад, не замеченный мною вчера.
Вот, отбросив леса, снова золотом купол сверкает.
А в Фонтанке с моста кормит хлебом утят детвора.

Но есть место одно, что других поразительней боле.
Удивляет всегда, как нежданной находкой оно:
Вдруг из улиц-щелей открывается Марсово поле,
Будто только сейчас на простор распахнулось окно.

А спасаясь порою от Невского автоудушья,
Повернешь на  Суворовской улицы створ,
И увидишь вдали, будто сбитый из пены, воздушный,
К небесам устремившийся Смольный собор.

Да, красив Петербург! Спору нету. И все же...
Убегая  за город,  на волю, в поля и леса,
Вдруг поймешь, что еще не оглохшую душу тревожат
Первой родины дальней своей голоса.

                30.05.11.





          ГАДАНЬЕ

В курсантском отпуске я  тридцать дней
Провел в гостях у бабушке во Льгове.
О чем только беседы не вели мы с ней:
О жизни старой и о жизни новой.
 
Порой компанию нам составлял сосед,
Любитель книг, наш  друг семейный,
Он в длинный диспут превращал обед.
И я после него бежал скупаться в Сейме.

А вечерами танцы, песни до утра,
И сладость поцелуев непременно,
И клятвы страстные, и тайные измены...
Ну, в общем, молодости бурная пора.

Так протекали дни, но как-то утром вдруг,
Когда и третьи петухи еще не пели,
Сквозь сон услышал я в окошко наше стук
И бросился к дверям, вскочив с постели.

Неужто, думаю, приехала сестра?
Ну, кто б еще прийти мог спозаранку?
Дверь открываю... Надо же! С утра
С гаданием к нам пришла цыганка!

Цыган-то я, не очень  привечал.
В войну их табор был неподалеку
От нашего села. И я тогда узнал,
Каков их быт суровый и жесткой.
               






Запал такой вот случай в память мне:
 Вспылив, цыган с седою бородою,
 Бил, вырвав из костра, горячей головнею
 Цыганку молодую по спине.               

И в жизни вопреки тому, что я читал,
Где красота цыганок воспевалась,
Красивых мне не попадалось,
Хоть я цыганок много повидал.

 Тогда я дверь чуть сразу не закрыл,
Сердясь за сон нарушенный, не скрою.
 Но гостью разглядев, я обо всем забыл –   
 Красавица стояла предо мною.

Не знаю, но мне кажется, тогда
Мы замерли, как будто от испуга,
Поняв, что влюблены друг в друга,
И то, что близкими не станем никогда.

–  Прости,  мой Сокол, но гадать,
Я не могу тебе, –  цыганка прошептала.
Я вижу, в душу я тебе запала.
И ты в мою. Но нам не поменять
               
Судьбы, что нам  назначена давно.
И все же ты запомни предсказанье:
Чтобы с тобою ни случилось, все равно
                Ты счастливо пройдешь все испытанья.

 Но вижу у тебя в глазах туманный след,
 Будто мелькают тени в ясном взоре,
 И значит,  ждет тебя немало  бед,
 Мой ясный Сокол, очень скоро.





 Цыганка  руку мне, прощаясь, подала,
 И я чуть-чуть пожал ее  ладошку.
 Глазами черными сверкнула и ушла
 Под солнцем ярким  залитой дорожке.
               
То лето промелькнуло, как и жизнь.
Все было на путях-дорогах.
Но больше горести откуда-то неслись,
А дней счастливых было так немного.
               
Теперь, ко мне на склоне дней моих,
Из тьмы годов идут воспоминанья,
Понятно, если о друзьях товарищах своих,
Но вот  такая мелочь предсказанье...
               
Средь сонмища обид и сонма чувств любви
Саднит в душе, как крохотная  ранка,
Или царапинка, как хочешь назови,
Глаза горящие красавицы цыганки.


                24.05.12.




ГЕРОЙ ЛИВИИ

Ну, что же, полковник Кадаффи убит!
Козырная брошена карта
На стол игровой, где игрою рулит
Бесстыже, наглое, НАТО.
Кадаффи не ангел, сошедший с небес.
Он был плоть от плоти народа,
Который еще лишь внедрялся в прогресс,
Не зная коварства свободы.


Да был он диктатор. Порою жесток,
Уча племена человечьим законам.
Он тысячам дал послушанья урок.
А грамоту дал миллионам.
Он строил и школы, и ВУЗы в стране,
Лишь тронутой знания светом.
Считал, нету вклада для денег верней.
И горд был  университетом.
Хотелось  ему, чтоб любой человек
Работать бы мог и учиться.
Чтоб нищенство бедной пустыни вовек
За ним перестало влачиться.
И вот, когда Ливия вышла на пик
Программ социальных, тогда-то
У Западных ястребов план и возник,
Нацелить на Ливию НАТО.
Удар был коварен, циничен, жесток.
Кадаффи не дрогнул. Он был со страною
До смертного часа, и умер героем.
А Ливию НАТО «вбомбило в песок».
Весь ужас кровавой ливийской войны,
Опомнившись, впишут в скрижали потомки,
О том, как свои и чужие подонки
Убили великого сына страны.               

                01.11.11

                ГОРОД НЕ НАШЕГО ПЛЕМЕНИ

Нет, не приемлю я названье Петербург.
Оно на город мрачной мглой ложится.
Его воздвигший грозный демиург,
Сам в детище своем  не смог ужиться.
Вознесся град  средь топей и болот
Наперекор познаньям и природе.
За тысячи при стройке сгинувших народ
Прозвал тирана дьявольским отродьем.
Но город выжил. В бурях устоял.
Он не был смыт  безумьем наводнений.
И, в честь рабов погибших в стройке, стал
Им лучшим из надгробных украшений.
Центр города был в роскоши дворцов
И царских, и его придворной знати.
Оттуда гнали наших праотцов,
Одетых в зипуны сермяжные и лапти.
Был не для них дворцовый парадиз.
На то имелись знатные особы.
А всех простолюдинов, весь народный низ,
Сгоняли на окраины,  в трущобы.
Но бывшие рабы, не ангелы, отнюдь,
Содрали спесь с разнузданного барства,
Вложив в Россию новой жизни суть,
Основанной на равенстве и братстве.
Наш город новое название  свое
Обрел за революцию, в  награду!
Названье  Петербург, как грязное белье,
Сорвав, назвали город Ленинградом.
Теперь же вновь из старого тряпья,
Достали Петербург – застиранное слово.
Но  все вернется, в это верю я,
И Ленинградом город станет снова.    
                11.09.12.
                .
.
               
    


               ДА, Я РУССКИЙ!

Да, русский я. И я имею право
Владеть землёю пращуров своих,
Беречь бесценное наследство их –
Великую Российскую державу.

Я русский, что б ни говорила
Там свора кохов и другая мразь,
Что нету нас, что будто нас размыла
С иными нациями родственная связь.
 
Есть те, кто  ждут страны уничтоженья.
Но есть и те,  кто понял: Хватит ныть!
Пора, за руки взявшись, выйти на сраженье.
Всем миром встать стеной - и  победить.

Да, русский я! Враньем иезуитским,
Что нету нас –  вся Русь оскорблена.
И против наглой власти сионистской
Еще восстанет падшая страна!

                27.01.11.







    
               
               
               


                ДВОЙНОЕ ГРАЖДАНСТВО

Двойное гражданство приемлю с трудом.
В  нем чувствую слякоть двуличья.
Наш город, поселок, деревня, наш дом –
Все  главное  наше  отличье

Должно находиться в родной стороне,
Где тайны лесов, трав цветенье,
Любовь к нашим далям, к бурлящей весне
У нас заложилось с рожденья.

Двойное гражданство, а проще сказать,
Заблудшей души раздвоенье:
Двойная возможность купить и предать,
Не ведая чувств угрызенья.

А что мне Россия!? Подумаешь мать!
Разрушены, выжата, сира.
А я, как стервятник свободно летать
Могу верноподданным мира.

И что же? Летают, деньгами сорят.
Безбедно живут на два дома.
Но души их гаснут. Они не  горят.
И Родина им незнакома.

               
                03.04.12.









          ДВОЕБОЖИЕ

    Моя религия проста.
Я, лично, верую в Христа.
Но существуют прохиндеи,
(Таких немало на земле)
Те, что дружны с иной идеей.
(Сидят такие и в Кремле.)
Я, в общем их не осуждаю:
Всяк Бога может выбрать сам.
Лишь одного не понимаю,
Как сразу двум служить Богам?
Вот президент во весь экран
Во храме, в строгом облаченье
Показан в гуще прихожан
Творящим крестное знаменье.
Дня через два,  (Такой момент!)
Гляжу по телеку “Итоги»,
А там все тот же президент
Уже при кипе в синагоге.
И, иудейства бесов сын,
Всю тору с самого начала
И до конца поет раввин,
А президент, как подпевала,
«Духовной жаждою томим»,
Прилежно тянется за ним.
Не тот я, кто всегда готов
Критиковать других без меры.
Но быть слугою двух Богов,
Есть оскорбленье всякой веры.

                03.04.12.









ДЕСТАЛИНИЗАЦИЯ ПО МЕДВЕДЕВУ

Чем-то Сталин насолил
 Сильно президенту.
 И ужасно невзлюбил
 Он фигуру эту.
День и ночь он мается
Десталинизацией.
          И народу говорит:
          Сталин должен быть забыт!
          А народ на речь сию
          Только зло смеется:
          «Дечубайсизацию
          Вам вести придется».
                28.01.11.
               

   НАУКА ВОРОВСКАЯ НЕ ИМЕЕТ КРАЯ

     Всех чиновников учиться
Посылают за границу.
И при том такая льгота
Им идет за счет народа.
А когда они вернутся,
Отдохнув нескучно,
Обязательно займутся
Воровством научно.
       28.01.11.






               
                ДО ЗВЕЗД ЛИ НАМ...

              Отчизна, Родина  моя!
  Тебе  сейчас так трудно, знаю.
  Живешь ты боль свою тая,
  С тоской от края и до края.

  Все так же месяц  серебрист,
  Когда   повиснет над полями.
  И соловьиный так же свист
  С восторгом слушается нами.

И так же хочется  назад,
В мир обеспеченного блага.
И так же мне глядит  в глаза
Подъезда нашего собака.

Не Джим, но любит всех своих.
Бежит за мной чего-то ради.
Взгляну в глаза ему, а в них
От Джима что-то есть во взгляде.

И станет легче на душе,
Что в мире лживом и увечном,
Где гей геройствует уже,
Еще есть что-то человечье.

За город выеду –  весна,
Хоть все еще,  как подаянка,
Тепла от Юга ждет она,
Дрожа в морозе  спозаранку.

Зато в политике жара.
Идет отцов переизбранье.
В разгаре страстная игра,
Хоть все известно всем заране.




Свободы – просто завались!
Мы выбираем нынче сами.
Те, кто деньгами разжились,
Торгуют бойко голосами.
               
На демонстрациях кричат:
Власть оскотинилась ворами!                               
 Но  за бездушного рвача
                Свой бюллетень бросают  сами.

Пусть бы и звезды, и рассвет
Влекли  поэтов постоянно.
Да, вот, у нас границы нет
С Иркутска и до Океана.

Враги смеются, не стыдясь:
Россия больше не угроза.
Пускай пока качает  газ.
Потом ее мы сбросим с воза.

Конечно, темы звезд важны,
Для поэтической стихии.
Но только звезды  не нужны,
Как и поэты,  без России.

                23.04.12.







 
             ДВА  СОЛДАТА

Война  ворвалась  яростно, как смерч.
Мгновенно  вся  страна  преобразилась,
Будто  над каждым  был  занесен  меч
И будто  жизнь  на  миг  остановилась.
То  был  всего  растерянности миг
Пред  дьявольскою  подлостью  злодея.
Однако  вскоре весь  народ  постиг:
– Наш долг  сражаться  жизни  не  жалея.
И вот  в  те  дни  фронт  принял  двух  солдат,
Молоденьких, почти  что  однолеток.
Один , подделав  срок, пришел  в  военкомат,
Не  дожидаясь  призывных  повесток.
Другой  сидел  тихонечко  и ждал,
Ждал наступленья  призывного срока.
Дождавшись, армию проклятой  обозвал,
Считая, что  она убога и  жестока.
Нет, он с полей боев  не убегал:
Запомнил как  карали  дезертиров.
С победою в  бою не  ликовал,
А все подсчитывал ошибки  командиров.
Под  страхом  смерти отдал  он  свой долг.
Зато  потом  до смертного финала
Простить  победной  армии  не мог,
Что в  бой его  под  пули  посылала.
Один  на фронте не  был  ослеплен
Безумным страхом пред стальной армадой 
Фашистских  танков.  Думал он:
–  Нам фронт  держать как можно дольше надо.
Чтоб  время  дать стране  в  себя  прийти
И с силами собраться  для  отпора.
Я верю,  мы  на  праведном  пути,
Но час  победы  к  нам  придет не  скоро.
 

Пусть,  кровь, и смерть,  и грязь вокруг...
Война отнюдь не  детская забава.
Сражений  опыт не  приходит  вдруг,
Дается он  в  боях кровавых.

Познав , бессилье  яростных атак,
Контузий  глушь  и боль ранений,
Удушливую горечь поражений
И первых наступлений тяжкий шаг,

Дошел  он до  Берлина.  На  стене
Сгоревшего  Рейхстага расписался,
И верен  с  той  поры  остался
Друзьям  своим военным  и стране.

Так  кто ж  они, столь  разные  во  всем
По духу русских два  солдата,
Что  шли  в  одном  строю  когда-то,
И недругами  ставшие  потом?

Один  изменников России и сейчас
Изобличает  неподкупным  словом.
Другой  –  сивухою отравленный угас,
Служа бездумно «русским новым».

Тех двух солдат  известны имена:
Владимир – критик, мастер слова.
Его статьи читает   вся  страна;
И  Виктор – так  зовут другого.

Я большего  не смею вам  сказать.
Нельзя играть большими именами.
Так  что намеками не  буду забавлять.
Уверен, отгадаете  и  сами.
                16.07.13.



 ДЕТИ ВОЙНЫ

Они еще вчера  играли  дотемна
В отряде босоногого Чапая.
А утром вдруг ворвалась к ним война 
Взаправдешная,  страшная и злая.

И сразу повзрослели огольцы.
И были губы  не по-детски сжаты,
Когда, простившись наскоро, отцы,
Взяв вещмешки пошли в военкоматы.

Всем выдала война за совесть и за страх.
И тем, кто в карусель попал эвакуаций,
И тем, кто от войны в далеких жил местах,
И тем, кто испытал весь ужас оккупаций.

Трудились пацаны у заводских станков,
И драли лен, в кровь руки истирая,
И шли за плугом вместо мужиков,
В поту, в мозолях опыт обретая.

Они же и полков солдатских сыновья,
Семей, войною разобщенных дети,
И в партизанских сумрачных краях
Они же лучшие разведчики на свете.

С недетской смелостью в разведку шли и в бой.
Измены их душа не принимала.
В борьбе они, пожертвовав собой,
На вечной памяти вставали пьедесталы.

Как тяжко знать, что в наши времена,
Во времена предательства и фальши,
Когда оплевывают все победы наши,
Забыты их святые имена.
         19.02.2010   
               
                ДОБРО И ЗЛО ТАК СПЛЕТЕНЫ ПОДЧАС...

Добро не яблоки, что, знай себе, растут,
А нам лишь рвать их, есть и наслаждаться.
Творить добро опасный, тяжкий труд.
И часто за добро приходится сражаться,
Ибо его задаром не дают.

А что есть зло? Не сразу разглядишь.
Оно умеет так принарядиться,
Таким пушисто-белым притвориться,
Что в лапы злу вдруг сам и угодишь.

К примеру, 300 лет крестьянин был рабом
В Великой императорской России.
Дворяне, люди, в сущности, не злые,
Жили в согласии с творимым ими злом.

Ах, как прекрасны их усадьбы и дворцы.
И как изысканы их мебель и наряды.
А подлинные этих всех богатств творцы
В прогнивших избах обитали рядом.

И баре, встретив их, платочком прикрывали нос –
От бедолаг несло навозом и сивухой.
А  головы прикрыты то треухом,
То просто шапкою нечесаных волос.

С презреньем к ими же ограбленным к рабам,
Беспечно баре, укатив в  столицы,
Не зная счета дармовым деньгам,
Могли себе гулять и веселиться.
         
Так что? Оставить, может быть,
Все надо было так, как повелось когда-то?
По воле барина и грабить, и казнить
Во всем ему подобного собрата?
               

А вот народ на то ответил Нет!
Довольно! Кончилось терпенье!
Пришла пора за все держать ответ,
За труд наш рабский, порки, униженье,
За многие десятки безутешных лет
Бесчувственно-тупого угнетенья.

И вот 17-тый неотвратимый год!
Знамена  взымли алым колыханьем.
Кричал, в ряды построившись, народ,
В столь праведном своем  негодованье:
Прочь, баре! Революция идет!
 
Впервые в мире цель была ясна.
И цель была Божественно прекрасна,
Взывая к массам яростно и страстно
За лучшее сражаться времена.

Катилась страшная безумия волна,
Сметая все отжившее, гнилое,
Однако тут же  вынося со дна
Немало мерзости, лежавшей там в покое.

И  снова началась смертельная игра:
С мошенником, бандитом бюрократом,
Со всем тем злом, что вновь  грозит откатом
К тому, с чем бой вели вчера.

Без дури , ясно, здесь не обошлось.
Ведь замысел Богов осуществляли  люди
С их мелкой суетой, с их жаждой сытых буден.
Невинной крови много пролилось
          
От этой мелкоты, пробравшейся во власть,
От местечковых горе-комиссаров,
Поиздевавшихся над русским людом всласть.
И все же революция прошла недаром.


Воспряла полунищая страна,
Величьем строек поразив планету,
Впервые в мире в массе двинув к свету
Простых людей простые имена.

Они построили Турксиб и Днепрогес,
Магнитку, Комсомольск и Аппатиты,
И глянули на Полюс Северный  с небес,
И ими  орды Гитлера разбиты.

Они нам создали наш оборонный щит,
Хранящий нас от оголтелой твари.
Их то престиж научный подтвердит,
Что  первым в космос полетел Гагарин!

Мы били в полушаге от мечты,
Что человечество лелеяло веками.
Мы выбились из дикой нищеты.
И Бог, я думаю, был, несомненно, с нами.
   
Но алчность –  это вековое зло,
Как и предательство  –  зло тоже вековое,
Россию  к разоренью привело,
Вернув нам угнетение былое.

Но просыпается обманутый народ.
Трепещут подлецы и прохиндеи.
И это значит –  время настает
Вернуться к Богом нам завещанной идее.
 
                16.12.11.

                Константин Шатров, член поэтического  объединения 
                Приневье.





   ЗАГАДКИ ТВОРЧЕСТВА

Для меня одиночество –  мука.
Но я жажду его, чтоб творить.
Это сложная все ж таки штука
Вечно так, в раздвоении, жить.

Я не знаю,  какой я по классу.
Может, вовсе «бесклассный» поэт?.
Но без строчки ни дня и ни часу
Мне покоя душевного нет.

Потому что картины природы
С буйством зелени, с буйством стихий,
Звоном песен, цветов в огороде,
Будто сами ложатся  в стихи.

Но к природе прислушаться  надо
И побыть с нею наедине,
Чтобы тайные звуки в награду
Вам открылись в ее глубине.

Отойти ото всех и  укрыться
Там где нет ни друзей, ни врагов.
А потом снова в мир возвратиться
С головой полной новых стихов.

                02.09.10.








               
               
                ЗА НАМИ РОССИЯ

Чуть держится затопленный блиндаж.
Окопных рвов размытые зигзаги.
Это в  войну рубеж последний наш.
Здесь стали твердо, и назад ни шагу.

Теперь не сыщешь даже где они,
Те, небывалой стойкости солдаты.
Кто, в густо кровью политые дни,
В окопах этих фронт держал когда-то.

Кто встав на бруствер выкрикнул слова,
Что, как набат, над Русью прозвучали:
                –  Не отступать! Мы много потеряли.
Так станем насмерть! Позади Москва!

Сейчас идет незримая война.
И мы несем несметные потери.
Война сегодняшняя тем-то и страшна,
Что многие ее не видят и не верят.

Вот и сейчас кому-то надо встать,
Всех за собой поднять, как в дни былые.
Набатно крикнуть: Хватит отступать!
Назад ни шагу! Позади Россия!
                30.04.12.







   



   И ЖИВЫ  МЫ, ПОКА  ЖИВА ДУША

Ах, как  же  тяжело  порою мне  глядеть,
Что  начали виски  предательски  седеть.
И стал с тревогой  я  считать  свои  года:
А вдруг  любовь уже не тронет никогда?

А ты  не  говори, что  жизнь уже  прошла.
Ведь все  еще  горит  в  тебе  твоя  душа.
И все  еще  улыбка  женская  влечет.
А значит, и  любовь  тебя  еще найдет.

Вот  мир  посеребрил  неверный  свет луны.
Так  жалко  ярких  дней, мелькнувших  словно сны,
Той  жизни, что ушла за  даль прошедших  лет,
И светит  из дали, как  этот лунный свет.

            Припев.

Как  много  было  встреч и тягостных  разлук,
Объятий огневых  и  чувств  умерших вдруг,
Находок  и  потерь и жажды той любви,
Которая  всегда  живет  у нас  крови.

             Припев.
            

            
                2014


         И ВОТ Я НА РОДИНЕ

Четвертый курс в монастыре,
Иначе говоря, в училище военном,
Закончен. С  ним конец муштре.
И я на месяц целый сын вселенной.

Куда лететь? Ну, ясно же, на Юг,
Где рода нашего основы,
В объятья тихих улиц Льгова,
Где ждет меня мой старый друг.
И ждет, и верит бесконечно,
Что я приеду погостить
К ней этим летом, может быть...
Да, это бабушка, конечно.
Почти по Пушкину,  одна,
Со мною встречи ждет она.

И вот наш дом. Горит душа!
Лечу по улице Гайдара.
Стучу, и бабушка, спеша,
Идет навстречу в шали старой.

После объятий, говорим
О том, о сем, –  не оторваться...
Но в жаркий день я так томим
                Желаньем тайным искупаться.

От бабушки себя не утаишь,
Не проведешь, как ни старайся:
 «Я вижу ты к реке спешишь.
Ну, что ж, дружок, беги, купайся».

И вот я с горки к Сейму налегке,
В трусах и в майке, благо нет народу,
Бегу к обрыву и  с него к реке
Съезжаю по песку – и прямо в воду.


О, Сейм! Мой Сейм особая  река,
                Где  струи вод прохладны, и упруги,
И  освежая  тело,  будто жгут  слегка,
По-рыбьи не даваясь в ваши руки. 

Вернулся бодрым. Тут же и обед.
Для бабушкиной кухни нет сравнений!
А к пущей важности был приглашен сосед –
И книг любитель, и любитель прений.

Бородка клинышком, волна седых волос,
Глаза с прищуром, мудрые, живые.
Провинциальный  истый наркомпрос,
Каких осталось мало по России.

Расспрашивал меня о том, что я читал,
Что вынес лучшего из нынешнего века.
А я..., я книг им названных не знал.
Да их и не было у нас в библиотеке.

А он мне все: Булгаков, Гумилев,
Волошин, Данилевский, Северянин.
И, рот раскрыв, я слушать был готов,
Как с острова приплывший гаитянин.

Казалось бы в провинция, такая глушь,
Так далеко от чопорной столицы.
Но живы здесь реликты ярких душ,
У коих многому бы надо поучиться.

А вечером на танцы в местный клуб
Девчонок  формой покорять морскою,
И чтобы из-под бескозырки вился чуб,
И шкары черною ходили бы волною.



               
               
                Промчался месяц. Выпит весь до дна.
Прощанье с бабушкой -  удушливая мука.
Как будто бы предчувствует она,
Что больше никогда ей не увидеть внука.

Недавно Льгов я снова посетил.
Но моего теперь  уже здесь нету  дома.
И лишь  собор такой же, как и был.
Это и все, что мне еще знакомо.

                30.05.12.
               
                К СПОРАМ  О  ПЕРВОРОДСТВЕ

Сей  острый  спор ведут  веками:
Кто  первым  был, в  конце, концов?
Наседка  с  курьями  мозгам
Иль  совершенное яйцо?
Но надо же здраво разобрать
С какой все  начиналось  точки?
Кто  первым землю  заселять
Взялись Яйцо  или же  Квочка?
И матанализ  применялся,
И лохотрон, и  синий свет
Но все  никак  не  получался
Бесспорно  правильный  ответ.
Такое  чувство  возникало,
Что, вот, чего-то не хватало.
Каких  теорий  не  вводили,
Но тайна  все  была  глуха.
Уже  и  руки  опустили...
Но как-то  вдруг  сообразили:
«Ба! Не  хватает  Петуха!»          
                27.0912.

   И НЕКОМУ ВСТРЕТИТЬ В СЕЛЕНИЯХ НАС

В  дальнем грохоте взрывов,
В  пылевых  облаках,
Душу совестью  выев,
Отступали  войска.
Их с обочин в печали
Провожал местный  люд.
Все  они  понимали:
Оккупанты  придут.
Командир от  орудий
Отошел, чтоб  сказать:
– Вы  простите  нас, люди,
Мы вернемся  опять.
И вернулись  с  Победой
В гуще  красных  знамен.
Позади  были  беды
И немецкий полон.
Нам  тогда  открывалась
Счастья  полная  даль...
Только  к  власти  прокралась
Либеральная шваль.
Вновь  идем по  дорогам
Тех, всем  памятных  дней,
Сердце полнит  тревога,
Что  не видно  людей.
Что  земля  истощилась,
Что  деревни  пусты,
Что  дома  развалились
И прогнили  мосты.



Пыль, как  в том, сорок  пятом,
Шла за  нами,  клубясь.
Но в  две  тыщи  проклятом
Встретить  некому  нас.
Оскудела  Россия
В  либеральном  раю.
Уронила в  бессилье
Честь  и  доблесть  свою.            
                06.01.2014

               
               
               К СВОЕМУ ВОСМИДЕСЯТИЛЕТИЮ

Я вскочил  в седло восьмидесятилетья.
Подо мной шатнулся конь, но устоял.
Повезет меня он  в долголетье,
Только  дольше бы в пути  не уставал.

Я его пришпоривать не стану.
У него не так уж много сил.
В юбилей с друзьями по стакану,
Выпьем, чтобы  путь  нетряским был.

Пусть себе плетется понемногу.
Он моих не требует вожжей.
Конь и без меня найдет дорогу
К потаенной гавани моей.

В  ней замкнусь. Потухнут близких лики.
Отдохну от вечных бед и дел.
Я родился, чтобы стать великим,
Да, видать, немного не успел.

                10.06.11.

   
          ИЗ ДАЛИ ДНЕЙ

          В ПАМЯТЬ О МАЛОЙ РОДИНЕ


Вот и город тебе, почитай, это та же  столица,
И дворцов, и колонн, и из бронзы вождей и коней –
Не сочтешь. Но еще до сих пор отчего-то мне  снится
Скромный домик на Вятке на краешке тихих Уней.

А село-то Уни по-купечески вольно, вальяжно,
Хоть стояло оно в ста верстах от железных дорог.
Два собора, полсотни домов двухэтажных,
Тротуары-мостки из добротных сосновых досок.

Площадь сельская, главная, с улицей главной
Просмоленными шашками выстланы сплошь.
И ни грома телег, ни копыт в день базарный
Да, такого в столицах, пожалуй,  и то не найдешь.

Мой-то  дом был от сельского центра не близко.
Километра за два до спасительных первых мостков.
В дождь, зайдя за мостки, тонешь в глине  раскислой.
И проклясть эту сельскую дикую  прелесть готов.

Но по солнечным дням глина даже получше асфальта.
И бежишь по нагретой и теплой тропе босиком.
А вдоль улиц листвой шелестят  тополя в два обхвата.
И зовет наша улица вдаль далеко-далеко.

И забудешь порой, что война где-то там громыхает.
Только голод сосет и сосет целый без конца.
Ну, а ты все растешь, и работы тебе прибывает.
И отрада одна – это верить  и ждать возвращенье отца.

               




Летом вдоволь работ на льняном и картофельном поле.
Летом надо грибов обязательно норму собрать,
Чтобы, сдав, получить на  обмен  пачку спичек и соли,
Да хозяйство свое кое-как от нуля поднимать.               

Но прижились. Нашлись же и добрые люди.
Кто принес чугунок, кто пожертвовал старый топор.
Кто-то  валенки дал, мол, берите от нас не убудет.
Той людской доброты я забыть не могу до сих пор.

Что бы с нами с детьми да с кормилицей матерью стало,
Попадись  мы в полон, где враги не считали смертей...?
Ну а здесь, на Руси, жил я дома, на родине малой.
За спасенье свое с благодарностью кланяюсь  ей.

                03.02.12.














 






      И ПРОСТО  МИРНЫЙ ЛЕТНИЙ ДЕНЬ

Июнь в зените –  летняя макушка.
Цветет сирень, ромашки, и жасмин...
На лавочках сидят, беседуя, старушки,
Перебирая жизнь от детства до седин.

В садах и скверах по дорожкам , чинно,
Везут в колясках мамы малышей –
Такая мирная спокойная картина
На фоне наших беспокойных дней.

А помню, как в покой такой же, как и этот,
Что принимается естественным сейчас,
Давным-давно, другим июньским летом
Война нежданная обрушилась на нас.

Да, каждый тихий мирный день оплачен
Страданьями детей и гибелью солдат -
И ранней сединой  и горьким плачем
И матерей, и жен пред ужасом утрат.

Да, нынче мирный день, но помнить надо,
Что нелюди под масками людей,
Готовят новые и войны, и блокады,
В неистощимой алчности своей.

Ими давно наведены ракеты,
И ядерный кошмар у них в запасниках,
Чтоб мирный день, такой же, как вот этот,
Испепелить, как Хиросиму, в горький прах.

Ну, а сегодня наслаждайтесь летом,
Цветеньем  яблони, малиновым кустом...,
Пока на страже мира в Мире этом
Стоит Россия с атомным щитом.
                19.06.12.


                КАПРИЗЫ ОСЕНИ

Октябрь разразился дождями и стужей.
Уже серебрилась трава по утрам.
Как стекла, блестели замерзшие лужи
Ломилась зима угрожающе к нам.

Но тучи прорвав, неожиданно ярко
Свет солнца развеял тоскливую жуть.
И лучшего нет у природы подарка,
Чем нам бабье лето хоть на день вернуть.

И  в солнечный день мы полней рассмотрели,
Каков же природе нанесен урон.
Береза и ясень совсем облетели.
Но все еще рдеет редеющий клен.

Один только тополь не сломлен ненастьем.
Как прежде он кроной зеленой укрыт.
Как будто бы лета кусочек на счастье
Для нас он до самых морозов хранит.

А в нашем всеобщем российском развале,
Когда въелась в души продажности тля,
Есть люди, что совесть и честь отстояли,
                Ненастьем не сломлены, как тополя.

                28.10.10.









КОГДА ВРАГ ГЛЯНУЛ НАМ В ЛИЦО...
Год 41-ый! Подлая война
Обрушилась на спящую Россию.
Доселе  помнится всем выжившим она.
Не  забываются страницы  боевые,
Как с Запада пришла свинцовая пурга,
Как русские пред нею не склонились,
С каким они отчаянием бились,
Найдем  теперь  в  признаниях врага.
Споткнулась на границе немчура,
Столкнувшись с мужеством  упорным и суровым,
И русские предстали ликом новым,
Не тем, что Геббельс им втолковывал вчера.
Домой немецкий так писал солдат:
«С войной в России не найти сравненья.
Мороз свирепый – это сущий ад!
И каждый бой на смерть, до исступленья.
Сидим в гостинице с названьем Ленинград
Дан номер каждому из нас –  окопчик узкий .
Во  Франции на фронте десять лет подряд,
Полегче, чем  полмесяца  на русском.
Подбили танк. Танкист лишился ног,
Но все же он, отбросив крышку люка,
Стрелял по нам пред смертью сколько мог,
Покуда автомат еще держали руки.
Я всю Европу с боем  прошагал.
Брал Францию и Чехию когда-то.
Поляков  из Варшавы вбивал,
Но равных  русским не  встречал солдата».
                ___ * ___ *  ___ * ___ * ___ * ___ * ___


Да, показали русские в безумье той войны
На что способны мужество и воля.
Что долг, любовь и честь своей страны ?
Им выше страха перед смертной болью.
Что ж, расплатились  мы за все с  исчадьем  зла!
Над Рейхом флаг  воздвигли наши деды.
Какая  б ложь к нам  с Запада ни шла,
Им нашей не отнять у  нас Победы!

                01.11. 12.
               
КОГДА ЗА НОВЫЕ БЕРЕМСЯ МЫ СТИХИ...

Вздыхая берешься за  новую строчку,
Лишь смутной  идеей еще  обуян.
Она, как  ветла, без  листка  без цветочка,
Едва различима сквозь  плотный  туман.

Но  ты  не  пугайся, а пристальным  взглядом
Впивайся в, казалось  бы, мертвую мглу.
И вот вдруг увидишь, как ярким  нарядом
Фантазия ваша украсит  ветлу.

И будто  туман пред  тобой  разорвется:
За  строчкой строка, к  лепестку лепесток,
На  лист  из  синеющей  дали прольется.
И выльется в яркий желанный  цветок.

Откуда они, эти   образы  наши?
Кто  дарит  нам  радостных  строк  красоту?
И что  той  минуты  волнующей краше,
Чем  с  трепетной  мыслью  взлететь  в высоту?!

                11. 03.12.

                Посвящается  Наташе Корниловой               
               
               
                КОГДА Я ВСТРЕЧУ  ТЕБЯ

Как  я встречу  тебя,
Обомлеет  душа.
Прошепчу  пр  себя:
“До чего ж хороша!”

От огня  глаз  твоих
Вспыхнет пламенем кровь,
И меня в  тот  же  миг ?
В плен захватит  любовь

Подойду, как  во сне,
Задержусь  у  плеча.
Ты подашь руку  мне –
Как она  горяча!

Позабыв  обо всем,
Я к  руке  наклонюсь.
И, пылая  огнем,
К  ней  губами  прижмусь.

И пускай покажусь
Дерзким я,  может  быть,
– Все  равно, –  я скажу, –
Без  тебя  мне  не  жить!

У тебя с этих слов
Чуть зардеют  вески.
Но в  ответ  на  любовь
Не  отнимешь  руки.


                28.10.13.



      КОГДА УХОДЯТ КОРАБЛИ

Корабли уходят  в путь от своих причалов.
На прощанье поцелуй или взмах руки.
Пусть в их  жизни на земле всякое бывало,
Но уносят лишь любовь в море моряки.

Все вдали от берегов видится иначе.
И становится ясней мелочность обид.
То, что  ждут  вас на земле в море много значит.
Ведь любовь в морях всегда моряка хранит.

 Ну, а там,  на берегу все не так-то просто.
Там измена и любовь – вечные друзья.
Ждать по году моряка тяжко и несносно.
Нестерпимо долго ждать, и не ждать нельзя.

Тут бывает не в разрыв, не к любви кончине
Одиночество свое женщина несет –
Вот к таким же от семьи вырванным мужчинам.
Лишь потом себя за грех горько упрекнет.

Возвратятся моряки из далеких странствий.
Как всегда, на встречу к ним женщины придут.
И, обняв их горячо, скажут: “Милый здравствуй!»
И в словах их моряки фальши не найдут.

Да и нет здесь никакой фальши и в природе,
Будет  женщина чиста в счастии своем.
Тот, другой, всего лишь был тенью в эпизоде.
А моряк  –  он и судьба и любовь ее.

                20.10.11.



  КОЛЬ КРАСОТКА ПОГЛЯДИТ,
                ТО И ПОП НЕ УСТОИТ

Поп на юную красотку
С вожделением глядит.
Переспал бы с ней в охотку,
Да вот вера не велит.
Позабыв про святость долга,
На запрет махнул рукой,
Он с монашкой молодой
В келье заперся надолго.

      ОСЛИНОЕ  ГОРЕ

Чиновник сглупа иль со зла,
Верблюдом в справке записал Осла,
И пусть Верблюд Осла не хуже,
Но он на Севере не нужен.
Осел по этой справке стал,
Чужим, заезжим элементом,
Ну и, конечно, потерял
Работу прежнюю при этом.
Осел забегал по судам.
А там твердят одно и то же:
Вы на Осла весьма похожи.
Мы справку дать готовы вам.
Но чтоб развеять все сомненья,
Вы на себя возьмите труд
И докажите  постатейно,
Что вы Осел, а не Верблюд.
От этих слов Осел взревел:
Так, где же ваша совесть, братцы??
Но тут, на судей бросив взгляд,
Увидел: свиньи сплошь сидят.
И по-верблюжье стал плеваться.

                05.02.11.
            
                СЛЕЗА ЖАР-ПТИЦЫ
      
Нас вдруг ослепило при встрече, как вспышкой,
И мысли смешались в сумятицу слов.
И бросилась я, как девчонка глупышка,
В бездонное море с названьем «любовь».

Все было, все было и страсть, и признанья,
И холод остывшей без чувства груди.
И был приговор ледяной: «До свиданья!»
Но все это нынче давно позади.

С годами тускнеют обиды и лица,
Но прежнее чувство свежо и сейчас.
Вы так увлеченно ловили жар-птицу,
А птица была полушаге от вас.

                06.08.12.




      ЛОСКУТКИ МЫСЛИ   
ВОЗРОЖДЕНИЕ ПО-ЧУБАЙСОВСКИ
Мы твердим в изнеможенье:
–  Возрожденье, возрожденье...
А Чубайс в ответ нам глухо:
–  Прежде быть должна разруха.
Коль страну не разрушать,
Так чего и возрождать?
Мы ему не возражаем:
Разрушая, возрождаем,
Возрождаем до того,
Чтоб не стало ничего.
И тогда наглец Чубайс
Похоронит тихо нас.



Тут же враг всеядный Познер
(Хитполитик одиозный)
С лжеулыбочкою, нудно
На ТВ прольет печаль:
– Вас закапывать так трудно!
Мне Чубайса очень жаль.
---------- *---------- * ----------*--------               

Лучше молодым быть, а не старым.
Лучше быть здоровым, чем болеть.
Лучше, не  работая, «на шару»,
Пару миллиончиков иметь.
Лучше б выпить водки литр бы сразу,
И при этом все  же пьяным бы не стать.
А еще бы, лучше эту бы заразу
Никогда бы  больше в  жизни не видать.
                -------------*----------*------------

От всей души я шлю благодаренье
Всем тем, кто в жизни чем-то мне помог.
И я, виня себя, прошу прощенья
У тех, кому я сам помочь не смог.
-------------*-----------*-----------

Таланта легкое крыло
Смогло проникновенным чувством
Поднять простое ремесло
До высшей степени искусства.
-----------*------------*------------

Убил Столыпина подкупленный еврей.
Об этом всем давно известно.
Но вот сородичи, по логике своей,
Скрыть факт хотят для них нелестный.



При этом подленькую логику свою
Они оправдывают жалким вздором:
Мол, мы, вскрывая истину сию,
Национальным потакаем ссорам.
--------------*-------------*--------------

У России нет секретов,
Так как, Русью всей владея,
Все секреты за монеты,
Сдали Западу евреи.
------------*------------*------------

И 100 лет моего одиночества,
Что назначено, видно,  судьбой,
Не окупят ни радости творчества,
Ни минутная  встреча с тобой.
------------*-----------*-----------

Мы к истине приходим постепенно,
Которая наводит смуту в нас:
“Бог есть, и это несомненно,
Как то, что церковь – опиум для масс”.               
-------------*-------------*--------------

Не надо плакать, как  и не надо злиться.
От жизни все равно не скрыться в стороне.
Хоть прошлое уже не повториться,
Но памятью останется во мне.
         
                05.11.09.







       

                МЕТЕЛЬ ВРЕМЕНИ

Вдруг в моей растревоженной памяти
Словно жемчуг, сверкнувший на дне,
В черной  времени прошлого заводи
Ты, как молодость, вспомнишься мне.

Море что-то шептало нам ласково,
Набегая волной на песок.
И казалось немыслимой сказкою
Целовать золотой завиток.

Мы ходили тропическим вечером
Даль оглядывать с Ялтинских гор.
И до края закатом расцвеченный
Нам морской открывался простор.

Как глаза разгорались вишневые,
Как лучился их ласковый свет.
И шептали мне губы медовые,
Что счастливей мгновения  нет.

Но казалось,что все  это шалости,
И что главное все впереди.
Мы в себе подавили без жалости
Ту любовь, что рождалась в груди.

Распрощались с обидою тайною
В том, что каждый из нас был жесток.
Я уехал на службу в Полярное,
Ты куда-то к себе, на Восток.

                23.04.11




                МОЙ ГОРОД
В те давние года, когда я был рожден,
Мой город назывался Ленинградом.
В России царской дерзко поднял он
Свободы флаг на первых баррикадах.
Он первым объявил всем богачам войну.
Он первым в бой послал свои отряды.
Он к свету выводил огромную страну.
И  это имя получил в награду.
Он с этим именем неколебимо стал,
Сойдясь с Блокадой в поединке смертном.
          И словно луч спасенья упадал
          От имени его, наполненного светом.
Да, город выстоял! Да, город победил!
Овеянный в веках немеркнущею  славой,
Он самой крупною жемчужиною был
В короне героической державы.
Когда жулье из либеральных банд
Схватила власть руками воровскими,
То, вырвав с корнем имя Ленинград,
Вернуло городу  отравленное имя.
Да мог ли думать я, что имя Петербург
Звучит для города так чуждо, так угрюмо,
Что мерзости, таившиеся в трюмах
Истории, наружу выплеснуться вдруг.
Бандитский Петербург. Буржуйский Петербург
Вновь заселяются бараки и подвалы,
Повсюду казино, притоны. Как бывало,
Дворцы соседствуют с убожеством лачуг.
С  тоскою жители на новшества  глядят,
Что дьявольским вершатся демиургом.
Кто вор и буржуа –  тот житель Петербурга.
Для всех других наш – город Ленинград.   
03.11.10.                .
         В  КРАСОТЕ ЗЕМЛИ ДЕЯНЬЯ ВИДИМ БОГА

Мы Бога познаем нежданно в день один
Когда без бабушкиных  сказок  и  внушений         
Вдруг нам откроется  прекрасный  мир Вселенной,
В  котором  Он –  могучий  Властелин.

Величье дел своих  от ада черноты –
Где чудища полны порочных вожделений,
Людей он сберегает  силой  красоты
И посылает  Божье вдохновенье.

В  младенчестве в  момент взросленья, вдруг,
Срывая пелену  незрелого  мышленья,
Игрушечного мира  разрывая круг,
Пред красотой земли  застынешь в  изумлнеье.

И ты не в силах  разомкнуть уста,
Наполнясь  чувством чистым  и глубоким,
Вдруг  сам  поймешь: «Такая  красота,
Могла  быть  создана лишь  всемогущим  Богом».

Как  и  отцу, Ему  не надо  льстить.
Ему  не надо  наших  восхвалений.
Его о многом  вправе мы просить,
Но  и обязаны  хранить  Его  творенья.

И храмы  нам  нужны  совсем  не  для  того,
Чтоб подлый  грешник лбом  в иконы  бился,
И тем от скверны как  бы   искупился,
А чтобы  дань  отдать Создателю всего,

Что видим  на  земле, –  Великому  Творцу,
Для жизни подаривший нам планету,
Красивее которой  в мире  нету,
И в  благодарность поклониться, как Отцу.

                26.01.13.
                НАВЕЧНО С ПУШКИНЫМ

                Он тот, кто смел сказать властям в лицо,
Что барство дикое без чувства, без закона
Гнетет крестьян под мрачной тенью трона.
Но трон и сам падет в конце концов.
И вот, трон пал! Гражданская война
Утихла. Отгремели пушки,
И хоть страна была еще разорена,
Но  в каждый дом уже вернулся Пушкин.

Страна рванулась к  знаниям, и он
Помог родному языку учиться,
И братской  дружбы  постигать закон,
И Русскою Отчизною гордиться.
Он  был повсюду с нами каждый день!
Был в доме, в клубе, в ВУЗе, в школе...
Вздымал его язык на новую ступень
Тех, кто едва был грамотен дотоле.

Заводы строить шли они  и ГЭС.
И все у них добротно получалось –
Им  дал дорогу пушкинский «ликбез».
И  гордость в них за Родину вселялась.
Когда  к нам  враг, безумием объят,
Пришел отнять и землю, и свободу,
То Пушкин встал, как  рядовой солдат
         В победоносной армии народа.

Война закончилась. Спешили из руин
Поднять и города, и села, и заводы.
И Пушкин, как Великий гражданин,
Вел словом нас к Космическим  высотам.
Не внешний враг сейчас стране грозит.
Колонна пятая нас  хочет сбросить в Лету.
И потому-то тем, кто   Русь в себе хранит,
Нет слов дороже: Пушкин и Победа!
                02.06.12.
               
                НА КРЮЧКЕ У КОРМЯЩИХСЯ ВЕРОЙ

Веришь ты или не веришь –
А это теперь все равно.
В храмы распахнуты двери –
Вместо театров, кино...

Вместо великой культуры.
Вой заунывных молитв
Слушают  с горя, понуро,
Вдовы бесчисленных битв.

Ходят за помощью Божьей
Умные люди, на взгляд.
Воры с бандитами тоже,
Грех свой отмыть норовят.

Глянь на  попов облаченье:
Клоуны в цирке скромней.
                Только терпенье, терпенье
Пастве внушают своей.

Выведут в крестные ходы,
Тех, кто уже ослеплен
Ложью поповской за годы
Лжелиберальных реформ.

Вынут иконы святые,
Вскинут хоругвий холсты.
И заблестят золотые
На пузах поповских кресты.

В помраке,  мыслью убоги,
Взоры  воздев в пустоту,
Верят, что этой дрогой
Их приближают к Христу.
               


И кто же? А те, кто Мамоне
Служит и видит прогресс
В том, чтоб  в элитном салоне
Модный купить  мерседес.

Бога завет нарушая,
Торгуют во храмах у нас.
Гнусно Христа предавая
В церквах каждый день, каждый час.

Бессильны поповы старанья,
И что б их не врали уста,
Не вырвать, подделав Писанье,
Социализм  у Христа!

                17.09.12.

 





 
   


         







         
    


                НАМ ТАК НУЖНА ЕЩЕ ОДНА ПОБЕДА!


Зловещую войну   прикончили в Берлине.
Над логовом врага взметнулся красный стяг.
Жизнь мирную начать мы вновь могли отныне,
С геройством лишь в труде  - на стройках и в полях.

Мы верили словам своих отцов и дедов,
Которые в боях спасли для нас страну,
Что одержав свою  Великую Победу,
Зарыли навсегда проклятую Войну.

Но только к нам во  власть  под маской демократов,
Пролезли  под шумок ворье и торгаши.
Опутав ложью, нас дельцы колонны пятой
Скупили всю страну задаром, за гроши.

Мы флаг Победы той в руках не удержали
И отдали страну изменникам врагам.
И чтоб не жить в плену у либеральной швали,
На новую войну идти придется нам.

За будущее всей России мы в ответе
Мы проиграли бой, но не побеждены.
Нам так же, как отцам, нужна своя Победа,
Которой, как и их Победе, нет цены.

               
                04.05.10.







               
      
                НА ПУТИ В СТАЛИНГРАД

Я мчался в Сталинград, чтобы ее увидеть,
Чтоб разглядеть в чертах прекрасного лица,
Как Родину любить, как нечисть ненавидеть
И в бой идти сражаться до конца.

... А город все стоял, а город все сражался
В дыму разрывов бомб, пожаров и в огне.
А город, как утес над Волгой возвышался,
И путь за Волгу преградил Войне.

Не фронтом бился он, теперь а каждым домом.
И враг не знал еще, что сгинуть обречен,
Что с мужеством он здесь столкнулся незнакомым,
Которое и дом возводит в бастион.

Здесь вырвали тогда из вражьей пасти жало.
Отсюда в страхе враг в свой Рейх бежал, назад.
И гордый город тот, чья слава воссияла
Над всей землею – звался Сталинград!

Увидел памятник я из окна вагона.
Мать-Родина была видна издалека.
И замер взглядом я, пред ней, как пред иконой...
Победа и Она даны нам на века!

Какая же в ней мощь, какая сила страсти,
В ней дышит дух моей земли родной.
Я слышу зов ее неистовый и властный:
– Вставайте русские! Идем на правый бой!

                30.01.13.
          
                НЕ ПРОСТО ПОЗНАЕТСЯ ЭТОТ МИР

По сути, жизнь сама  бездушна и жестока.
Непросто я  входил в ниспосланный  нам  свет.
И вглядываясь  вдаль до  детского  порога,
С печалью, не найду  и двух счастливых  лет.

Пожалуй,  лучшим  было  время  пред  войною.
Казался прочным  быт на  много  лет  вперед.
И кто б подумать  мог, что  вдруг  ночной  порою
Счастливый  это  миг войною разорвет.

И стали  уходить  из  мест  обжитых  люди,
Спасаясь от  врага,  подальше  на Восток.
Не  ведая  о  том, что дальше  с ними  будет,
Каков  там  Вятский  край? Он добр  или  жесток?

Я в  поезде  узнал, как  велика  Россия.
Я день  за  днем  смотрел, пристроясь  у окна,
Деревни, города  и  ели  вековые –
Плыла передо  мной  огромная  страна.

И вот  нас  привезли в  селение  большое,
Что  спряталось  в  леса суровые  свои.
Жизнь  протекала  здесь в  нетронутом  покое.
Не верилось, что  где-то  там  идут  бои.

Но щупальце войны  нас  даже  здесь  достало:
Голодные пайки  и  нищенская  рвань.
И сколько  нас  тогда в  детдоме  умирало -
И было   то  войне безжалостная  дань.

Но тут  же  на  базар,  огромный  и богатый,
Подводами  везли  продукты  продавать.
И гибли  рядом  с  ним  от  голода  ребята...
И этого никак нам  было  не  понять.

                10.04.13.

               
               НИ О ЧЕМ ТЫ МЕНЯ НЕ РАССПРАШИВАЙ

Ни о чем ты меня не расспрашивай.
Все, что было, быльем поросло.
Не печаль нынче праздника нашего,
Коль уж встретиться счастье пришло.

Не тревожь позабытое давнее.
Боль, притихшую, вновь не  буди.
За любовь расплатилась я  раною,
Притаившейся,  где-то в груди.

Для меня ты, как ангел спасения,
Или сказочный добрый король.
Жарких губ твоих прикосновение
Заглушает ту давнюю боль.

Обойми  мою душу  печальную,
Так взгляни, чтоб могла я забыть
Все,  что было во время то дальние,
Чтоб я жаждала снова любить!

Если чувство погаснет со временем,
Я прошу, ты меня не жалей.
Пусть не ляжет мне на душу бременем
Лед разлучных томительных дней.

Нет не надо мне лжи во спасение.
Я сама выбирала свой путь.
И тебя за твое отрешение,
Никогда не решусь упрекнуть.

                01.11.10.




    
               
                Н.В. ГОГОЛЮ
               в день рождения
       (160 лет со дня смерти)

Так-то вот, Николай  Васильевич,
Ты Украины и России  сын.
Москалей понять и хохла постичь
Лучше всех сумел только ты один.

Ты для дивчины с дивным личиком,
На  царицин бал жениха послал,
Чтобы царскими черевичками
У красавицы он любовь снискал.

Не делил ты Русь на три племени.
Жить одной семьей  завещал.
Только в нынешнем смутном времени
Что-то брата брат узнавать не стал.

Никнем мы  порой в годы тусклые.
                Эй!  Не ныть ! –  кричит нам из хмари лет,
                Твой герой Тарас: В мире силы нет,
      Чтоб осилила силу русскую!

Ты еще сказал: Тройкой бойкою
Обгоняет Русь страны-города.
      Значит, быть и нам надо стойкими,
      Чтоб великою Русь  была  всегда!
 
                31.03.12.


               


      ОДНАЖДЫ, ЛЕГКИМИ ВЗМАХНУВ  КРЫЛАМИ
   
Жизнь, легкими взмахнув крылами,
Однажды устремится к небесам,
Где в синей бездне, там, за облаками,
Развеет все, что прежде было нами
Боль наших душ и наши голоса.

Никто не знает, что там, после смерти:
Другая жизнь ли, или пустота.
Но кто-то же нам подал мысль о крутоверти:
Мол, после этой жизни есть другая, та,
Что много лучше. Так что не жалейте!

Однако же уверен я, друзья,
Там, в жизни неземной, своя лежит стезя.
И нам туда не надо торопиться.
Нам в этой жизни надо воплотиться
Так, чтобы мы могли собой гордиться.
Без этого идти в иную жизнь нельзя.

Все те, кто дел благих не совершал, пусть  знают:
Хоть с верой лоб в молитвах разобьют,
В загробье жизни праздной не дадут.
Там  ждет их ад. Им не увидеть рая!

               

А что же там в раю, за гранью жизни нашей?
Бесплотный дух, оставшийся от нас,
В ком мертво все, в ком чувств  огонь угас.
Но лишь телесной плотью может  быть украшен
Наш мир земной, где мы живем сейчас.

Возможно, жизнь телесная – подарок,
Что Высший Судия нам щедро подает.
И он в конце ее свой строгий счет ведет,
Сколь век, что прожит нами, честен был и ярок.

Это к нему, Владыке судеб наших,
Возносятся  златые купола.
Это ему попы крестами машут,
Сокрыв под рясами  мир похоти, и зла.

Я в заповеди верую Христовы.
Их чтить должны бы люди всей земли,
Чтобы чисты и помыслом, и словом
Предстать пред ним мы в судный час могли.
                23.01.11










        ОСТРОВКИ СВОБОДЫ

Ох, ты  Оредеж! Народная река!
Гладью синею из темных дебрей леса
К Вырице течешь издалека,
Берега разняв  широким плесом.

Ты для нас великая теперь.
До других нам просто не добраться.
Есть еще Нева неукрощенный зверь, –
Где тонуть сподручней, чем купаться.

Но пройти к тебе не так-то и легко.
Берега твои изрезали заборы,
Что уходят в воду глубоко.
Так от нас крадут твой берег воры.

Их усадьбы все в заборах сплошь.
Не заборы стены крепостные.
Не прорвешься сквозь, не обойдешь –
Богачам не ровня рядовые.

Только там, где в берег ЛЭП вросли,
Есть кусочки берегов ничейных.
Все селяне  к тем  кускам земли
От утра и до зари вечерней

Тянутся на эти пятачки
В дни, когда тела распарит зноем,
Чтоб упав в объятия реки,
Ухватить прохладного  покоя.

И, конечно, звезды по ночам,
Так же беззаботно ярко светят.
Только вот теперь труднее нам,
Стало выживать на этом свете.

                07.04.12.
            
                ОТБРОСЬ ОТЧАЯИНИЕ, ДРУГ

Куда, мой друг, куда ты так торопишься?
Зачем тебе вся эта суета?
Из тех залетных мест назад ты не воротишься,
А там ни ад, ни рай – там пустота.

Не обольщайся зря, нет жизни в поднебесие,
Как и подземной жизни тоже нет.
В Христа я верю, но не в мракобесие,
Что Ветхий воплотил в себя завет.

Я восхищаюсь тем, что всех торгующих
Из храма Божия он повелел изгнать.
И всем попам, нам праведность толкующим,
Советую Евангелие тщательней читать.

А в нем Христос от злата, от роскошности
Велит всем, кто несет учение его,
Чтоб им не потонуть в греховной ложности,
Избавиться самим от этого всего.

Не торопись, мой друг, принять причастие,
Ни разувериться, ни верить не спиши.
Важней в спасении страны твое участие
С твоим умом и чистотой души.

А там,  в неведомом, за гранями познания,
То ль  под землею,  то ли в небесах,
Мир со своим и счастье,  и страданием
А нам хотя б в земных распутаться делах.               

Не время плакать, в транс впадать, в отчаянье,
Не время о годах загубленных скулить,
И к Богу обращаться с покаянием,
Когда пора на битву выходить.

               
               
                Да, шансы победить у нас неважные.
Но оккупантов русским ли терпеть?
И выйдут, верю я, те самые отважные,
Готовые на подвиг и на смерть.

Да, выйдут, выйдут в грозном единение
За честь, за правду, за страну свою
И стар и млад. И нету в том сомнения,
Что место будет и для нас в строю.

Ты годы не считай. Не прикрывайся старостью.
Ты лучше посмотри сколь многочислен враг.
Мы с молодой сражаться будем яростью,
Пока оружье держится в руках.

                25.11.10

                ЯЗЫК ПОЭЗИИ

Изучая язык иностранный,
Даже очень продвинувшись в нем,
Вам совсем не покажется странным
Думать все же еще на родном.

И, представьте, в поэзии тоже
Свой  неписанный, тайный язык.
Тот лишь души людские встревожит,
Кто язык этот тайный постиг.

Чтоб не мерк поэтический пламень,
Возжигающий нас изнутри,
Надо жить, надо думать стихами
Каждый день от зари до зари.

                2006



                ОХОТНИКИ
 

Сапоги  наденешь да  возьмешь  корзинку.
И на  электричке залетишь  в глубинку,
Чтоб  в  лесу  набраться щедрыми  дарами:
То  ли  хоть  черникой, то ли хоть  грибами.
Лес –   это  не  море, не  полей  раздолье.
Ты до леса –  вольный, там  же,  как  в   неволе.
Сам ты,  без конвоя,  забредаешь   в  чащу
И наполнит  страхом грозно  лес  шумящий.
Ну, а  притерпевшись, успокоив  сердце,
Выйдешь  на  охоту –  никуда  не  деться.
И грибов  навалом, и  черники  густо.
Что  же  до  зверюшек – в  чащах  леса пусто.
Ни тебе ни  зайца, ни  лисы, ни  белки –
Все  они, бедняги, жертвы  перестрелки.
Может даже самый, глупый  мужичишко
Для лесной  охоты прикупить ружьишко.
Со стволом заляжет  тихо  у    опушки,
Он уж  не  упустит  ни  одну  зверюшку.
Замерев на страже  в  этом тихом  мире,
Будет  бить  зверюшек из  ружья, как  в  тире.
Ни лисы,  ни зайца ты  в  лесу  не  сыщешь.
Все они  в  спортивных сгинули игрищах.
Бродят по  чащобам, бродят  по  болотам
Снайперы лесные – мастера  охоты,
Потому что  жадность гложет  их  до  рвоты –
Непоколебимых рыцарей  охоты?               
               

                12.10.13.





          
               ПИСЬМО СЕСТРЕ


Моей судьбы призванная сестра!
Жизнь с детских лет связала нас с тобою.
Такая искренность тогда владела нами...
О, то была прекрасная пора!

И ты, и я –  мы из другой страны.
Другие нравы там, другие лица.
Тот мир погиб в безумиях войны,
И никогда ему не повториться.

У двух столетий злых на рубеже
Пришлось нам пережить измены и невзгоды.
Но даже в этом мире несвободы,
Храним свободу в собственной душе.

Ну, что ж, сестра, считать не будем лет.
Пусть род твой добрый крепнет и плодится.
Пусть наша дружба дольше сохранится,
А с ней и те, кого, к несчастью, нет

                17.02.12.






               
                ПЛОДИСЬ ОЛИГАРХИЧЕСКОЕ ПЛЕМЯ


Плодитесь быстрее! Плодитесь быстрее!
Все в ваших руках: нефть, заводы, леса...
Плодитесь,  как крысы, от денег зверея,
Чтоб смолкли народов других голоса.

Чтоб вымерли все ненавистные гои,
Чтоб слышалась только картавая речь,
Чтоб вы погибали бы в распрях с собою,
Чтоб некого было к ответу привлечь

За то, что он ненависть к вам разжигает,
Что лезет с культурой своею везде.
Пусть племя банкиров себя пожирает,
Чтоб все вы погибли в кровавой вражде.

И только когда, наконец, вас не станет,
Свободно вздохнет недобитый народ.
Он каждую щель проверять не устанет,
Чтоб вновь не родился ваш проклятый род.          

Уйдут в небытье и  раздоры, и войны.
Позор ростовщичества сгинет вовек.
И станет с любовью к друг другу, достойно
На этой земле жить любой человек.


                30.04.11.
               



ПОД ПЕПЕЛЬНЫМ СВЕТОМ

Да, все изменилось и месяц двурогий,
Светивший когда-то влюбленным сердцам,
Завис над разбитой бандитской дорогой,
Воткнувшийся в пропасть, грозящую нам.

 Все так же лучи светом пепельным льются,
 На избы затихших в ночи деревень.
 Но только деревни уже не проснутся
 С рассветом в сверкающий солнечный день.

Под утренним солнцем  деревня пустая 
Глядится страшнее, чем в серой ночи.
 Там крепкие избы как будто взывают:
– Придите! Спасите! Здесь Русь умирает!
Но нет никого, хоть ты криком кричи!

А раньше на Псковщине пели, играли,
Вплетали частушки в мотив озорной.
                И парни девчат до утра целовали,
                И звонкие свадьбы справляли зимой.

                Теперь в  тех деревнях лишь духи витают.
                Тоска  запустенья в  забытых домах.
 Дворы  сорняковой  травой зарастают.
 Лишь в яблоки спеют в нечейных садах.

               
               



Довольны ль крестьянские наши  поэты,
Что вдоволь погрызли Советскую власть?
Деревню убили. Ее больше нету.
Деревня была, да вот вся извелась.

Зачем либералам Российские пашни,
А с ними и риск прогореть в недород.
На нефти, на газе надежнее башли.
Число  олигархов на том и  растет.

Поэтам деревни сменить бы волынку,
Да правде сегодняшней глянуть в лицо.
Не ныть об ушедшей навеки старинке,
А вывесть на свет   либерал-подлецов!

                09.10.11.
















         
             
                ПОЛЮБИЛ РОМАШКУ ВЕТЕР

                Ах, да что-то загулял ветер чистом поле.
                Надышался до пьяна запахом цветов.
                И к ромашке молодой, обуздавши волю,
                Успокоившись, припасть был уже готов.

Он ромашку обнимал легкою рукою,
Чуть касаясь, целовал каждый лепесток
И шептал ей о любви, шелестя травою,
И порывисто качал тонкий стебелек.

То ромашку согревал ветер в день холодный,
То прохладой овевал  он в полдневный зной.
Но ромашку не увлек ветер сумасбродный.
Утомлял ее его вечный непокой.

И однажды прилетел ветер издалека.
Ну, а то что  увидал в поле с высока,
Душу ранило ему больно и глубоко:
Обняла его любовь стебель василька.

Ветер стаи туч нагнал с ливнем и грозою.
И над полем завывал, с горькою тоской.
Так оплакал он любовь дождевой  слезою.
И умчался навсегда из страны родной.

         
                18.11.11.
 





          

 
                ПРОВИДЕНИЕ ГЕНИЯ


Да, верую! Я верую в реального Христа,
Вознесшего мир духа  над телесным.
Пройдя под пытками до смертного креста,
И к нам с небес сошел Благою Вестью.

Не Ленин, а Христос надменным богачам
Впервые вынес адский приговор навечно,
Сказав, что золоту служить бесчеловечно.
Тем самым, указав путь нравственности нам.

И в революцию тогда, в семнадцатом году,
Он явно был на стороне восставших,
Не захотевших в рабском жить аду,
Бесстрашно знамя красное поднявших.

Христос не с теми был, кто с золотом одежд,
И золото крестов носил, плюя на все заветы.
Он был источником неведомых надежд
И верой тайною восставших на победу.

И лишь сейчас поймешь апофеоз,
Что в бунте масс сумел увидеть гений,
Представив впереди народных выступлений
Христа, идущего в венце из белых роз!

               
                01.02.12.
               
                ПРЕЗИДЕНТСКАЯ КУКУШКА
Однажды, проезжая  сквозь лесок,
Услышал президент кукушкин голосок.
И сразу стал считать заветные  ку-ку,
Как делают в России повсеместно –
Узнать  ведь каждому, конечно, интересно,
Сколько годков осталось на твоем веку?
А птица глупая начальство  не  признала,
Не поняла в ответственный момент,
Что  перед нею Всероссийский Президент
(Во след таким, народ шептался встарь: – 
Глянь! Едет  сам Великий  Государь!)
И три разочка-то всего  прокуковала.
–  Ну? –  президент спросил  начальника  охраны, –
И как вы  можете  такое объяснить?
Мне что?  Три года  остается  жить?
Считаю сей   намек опасным и нахальным.
–  О! Не волнуйтесь  так, Великий Президент!
Это, я думаю, подосланная птица.
Обыщем весь  лесок в один  момент,
Кукушке лживой никуда не скрыться.
И точно, двое суток напролет
По лесу вся орда  охранников металась.
И как  ни  пряталась кукушка, но попалась
И разнесло ее калашниковым в лёт.
Вместо нее в лесу, в листве  густой,
Орда свою повесила  кукушку,
Не настоящую, конечно, а  игрушку,
Муляж, наполненный начинкою простой,
Способный бесконечно   куковать,
Особенно, в часы проезда президента.
Лишь надо вовремя  подзаряжать
Заложенные в  ней электроэлементы.
Теперь же президент проездом по  леску,
Блаженством  умиляется сердечным,
Бесчисленные слушая ку-ку, ку-ку, ку-ку,
И веря в то, что президентом будет вечно.   
                26.11.12.

               
               


ПЕРД ПОРТРЕТОМ ЗОИ КОСМОДЕМЬЯНСКОЙ.

В одной из не подкупленных буржуями, газет,
Из тех, что либералы окружают злобным воем,
Увидел с детства памятный портрет
Красивой девушки, Космодемьянской Зои.

Разлет густых бровей, живой огонь в глазах,
Кроткая, почти мальчишеская  стрижка
Какого б, думаю,  ни тронула парнишку
Ее пленительная девичья краса!

Но страшный и великий выпал жребий ей
В дни грозного военного ненастья,
В расцвете юности свое земное счастье
Отдать за счастье Родины своей.

Гляжу на Зою я, и в памяти моей
Всплывают кадры хроники военной -
Необычайно дерзкой, откровенной.
Из  этой хроники узнали мы о ней,
 
Представшей девушкой на висельной петле,
Что высветилась нам на простыне-экране.
Своим мучителям она назвалась Таней.
Так Таней и закончив путь свой на земле.

Мороз лицо ее  прекрасное хранил
Назло и палачам, и подпевалам
Тем, кто партизанку предал, кто казнил,
Чтоб Танино лицо в них ужас вызывало.
               

Израненную  душу  Танину  страна,
По-матерински бережно, взяла на руки,
Склоняясь пред дочерью, что выпила до дна
И пыточную боль, и ужас смертной муки.

Все это в прошлом, Зоя. Ты прости,
Что  подвиг твой теперь чернят сомненьем.
Страна сама в погибельном пути,
Сама в петле, сплетенной пораженьем.

А кто враги, что захлестнули Русь?
Кем СССР развален и оплеван?
Поверить трудно, но своя же гнусь:
Чубайсы, ельцины, гайдары, горбачевы

Страна сама попала под сапог
Отродья этого. Народ  ушел в запои.
Нам сделать надо бы отчаянный  рывок
Из вражьих пут. Да  только нет героев,

Которые, как ты, смогли бы постоять,
До самого последнего дыханья
За честь страны. И жизнь  свою отдать,
Чтоб Родину спасти от поруганья.

Но русские воспрянут духом. Верю я!
Смахнут с земли могучею рукою
Всевластное гнилье. И с новою Весною
Поднимется поверженная  Родина твоя!Одина моя.               

                14.09.10.






         
                ПИШИТЕ СТИХИ!

Вот вам  бы отвлечься, хотя б  на  минуту,
От вечных  восходов, цветках и  луне,
От тихой  речонки  и дачке  уютной,
Чтоб  глянуть  на  то, что  творится в  стране.

Тогда  перед вами  предстанет  картина
Изменой измотанной  нищей  страны,
Где  властью играют  два  мелких кретина,
Которым  ни  Русь, ни  народ  не  нужны.

Возможно,  страна  в  полушаге  от края
Той  бездны, к  какой  подвели  нас верхи,
В  безумье наживы страну продавая...
А мы вот, все  пишем  и  пишем  стихи.

–  Нелепы стихи, –  кто-то  скажет  с усмешкой, –
Когда  рушат в доме  фундамент  у  вас.
–  Да нет, мы  все видим. Мы  вовсе  не пешки.
Стихи – это наше  оружье  сейчас.

У  нас  нет  дубинок, наганов,  патронов.
В  нас  боль  за страну запеклась, как  свинец.
И наши  стихи через телезаслоны
Дойдут до людских  и  умов, и  сердец.

И коль суждена гибель Родины нашей
От гнусных измен иль природных стихий,
То люди других, возродившихся наций,
Прочтут словно  Библию наши стихи.

                12.05.13.





ПЕРВОРОДНОЕ ЯИЧКО

                У первородного Яйца
                Ни мамы, и отца.
Яйцекладущих до черта!
Нет счета всем  Гусям,
И Крокодилам, и Орлам.
Яйцо  же сирота.
Несправедливость такову,
В конце концов я разрешил,
Не на словах, а наяву:
Яйцо  усыновил.
От скорлупы освободив,
 Его в один  момент,
Все, что внутри, препроводил
Я  с ветчиной  в  омлет.
И это кушанье с утра
Я скушал  на ура!
К обеду Курицу сварил.
Суп показался вкусным   мне.
Что ж, Кура,  первой, я  решил,
Могла бы быть вполне.
Пришел я выводу тогда
Практическим путем:
Кто первый?  Это ерунда.
Спор, просто ни о чем.
Ну, разве, кто кем раньше был
Века назад, поймешь?
                А вот Куриный суп  пленил.
Но и омлет хорош!


                26.10.12.




 ПРОБУЖДЕНИЕ В НЕНАСТЬЕ
Ненастным утром я с трудом,
От  снов тревожных пробуждаюсь.
И серый свет, в окно вливаясь,
Царит в убежище моем.

Все то, чего коснется он,
Теряет краски и мертвеет.
И даже блеск клинка тускнеет,
Будто он пеплом запылен.

Да, надо встать. Истому сна
Смахнуть горячею рукою,
Хоть серый сумрак из окна
Так клонит к дреме и покою.

Безделье праздное  грешно.
Встаешь. Взбодришься крепким кофе,
Посмотришь в мрачное окно,
И скучные напишешь строфы.

Что вот уже не та рука.
Что серость будней надоела.
Не так легко бежит строка.
Что жизнь, к несчастью, коротка,
А в планах столько много дела.

Не вспомнишь то,  как многолик
Наш мир то сумрачный, ненастный,
То яркий, пышный, сладострастный
Меняясь, он изменит в миг
Сырую хмурость непогоды
На радость праздничной природы.

Не вспомнишь, что не вечна   мгла.
                Что ветер туч раздвинет шторы,


И будет снова даль светла
В час пробуждения Авроры.

  И я не буду вяло млеть,
  И не понадобится кофе,
  Чтобы надеждою согреть
 В тот день родившиеся строфы.               
               
                01.04.10.




     СОНЕТ

По желтому песку сквозь лес бежит тропинка,
 Путь теплым желтым светом оживив
Так, что и в дождь не будет день тосклив,
При свете от песка идущей желтезнинки.

Шаг в лес – и  вы невольно на охоте.
Грибов и ягод здесь невпроворот.
А уж каких даров в лесу вы наберете
Зависит от того, насколько повезет.

И чувства здесь в лесу не те, что в поле.
Особенный настрой он создает в душе.
Свобода будто та же, так же будто воля

Но прежней нет беспечности уже.
Здесь будто бы душа к природе прикоснется,
И мощь ее, и хрупкость познается.

И тут поймешь неизъяснимо вдруг
Как жаждет помощи она из наших  рук.
                22.01.11

               
                ПУТИ-ДОРОГИ

Я в юности любил широкие дороги.
Чтоб шли за горизонт, вонзаясь в небосвод.
Без устали несли к нему навстречу ноги.
И солнце надо мной - и никаких забот.

А по бокам дороги золото пшеницы,
Деревня проплывет, склонятся деревца,
Нагревшийся асфальт на солнце серебрится,
И, кажется, пути и жизни нет конца.

Но было мало их,  дорог прямых широких,
А больше все кривых –  по топям,  по грязи.
Я шел однажды в ночь, мальчишка одинокий,
Не веруя, помочь я Бога не просил.

Но, видно, сам Господь простил мне грех неверья,
И вывел из болот и жуткой чащи мглу.
И кланяюсь ему, во храм придя, теперь я,
Хоть паству я папам пополнить не могу.

Я выбрал, повзрослев, морских пучин дороги.
И в штормы попадал смертельные не раз.
Но, видимо, я был в любимчиках у Бога,                И он корабль мой от  Непуна спас.

Теперь же я иду последнею дорогой.
Но тверд еще мой шаг, причин к унынью нет.
Возможно,  мне опять подарок дан от Бога,
Что скинул  с плеч моих с десяток лишних лет.

                26.09.12.



      РУССКИЙ С ЕВРЕЕМ БРАТЬЯ НАВЕК

"Я русский! Боже! О, какой восторг!" –
Так восклицал когда-то граф Суворов
А нынче он бы эту мысль отторг.
На нас, на русских поглядев сурово,
–  Что сталось с вами? –  грозно бы спросил,
Кому сдаетесь, и при  том без боя?
Неужто в вас ни чести нет, ни сил,
Чтоб не позволить помыкать собою?
Да и кому?  Несчастной жидовне,
Потомкам ростовщических династий,
За золото служивших сатанне,
Виновникам трагедий и несчяастий.

Но мертв Суворов. Ну, а тот Пророк,
Что к русским бы сегодня обратился
И словом огненным зажечь сердца их смог,
Еще, к несчастью, видно, не родился.
С учетом этого, еврей, знакомый мне,
Ко мне душой еврейскою радея,
Поведал план, нисколько не краснея,
Как выжить русским в собственной стране.
–  Учиться надо вам картавить букву "р ".
Учиться надо жить в лучах еврейской славы.
Вот не было бы "р" в названии державы,
Не развалился б ваш СССР.
Пора учить старательно иврит.
Он может очень скоро пригодиться.
Ведь  в имени "Россия" тоже "р" стоит,
А значит, и Россия может развалиться.




               

               

Но главное, сидеть и в тряпочку молчать.
Теперь в правительстве у вас одни евреи.
И русский же солдат дубинкой вас огреет,
Лишь вы задумаете только восставать.

Я вежливо сказал: "Благодарю!
Вы так добры! Нет, больше, вы спаситель!
Вы от иллюзий глупых избавитель.
И стыдно мне, что я не на иврите,
А все еще на русском говорю.




                2006





                СВЕРХЧЕСТНЫЕ ВЫБОРЫ

Я, –  сказал министр-премьер,
Зрею год от года.
Честных выборов пример
Покажу народу.

Перед зданьями с УИК
Фонари поставлю.
Вымыть каждый половик
Пред дверьми заставлю.

Все прозрачным, говорю,
Будет. Даже стены.
Урн стеклянных сотворю
Тыщи непременно.

Даже мышь не проползет
С лишним бюллетенем.
А в  УИКах  женский род –
В брюки весь оденем.

В брюках быть им целый день.
Никакой уступки!
Не могли чтоб бюллетень
Пронести под юбкой.

Чтоб узреть у всех подряд
Каждое движенье,
Сверху урны поместят
Камеры слеженья.

Вот и выборы прошли.
Честные до жути.
Урны как не берегли,
Все же выйграл  Путин.
               
               

Не додумался у нас
Наш народ великий,
Что за Путина сейчас
Голосуют ТИКи.

И, конечно, чтобы скрыть
Вбросы, без огласки
Тысяч пять пришлось открыть
Спрятанных участков.

Так что Путин победил
Честно, несомненно.
Но повсюду  наследил,
Необыкновенно.

                15.03.12.














               
             СЛУЧАЙ НА СЕЙНЕРЕ

Как-то раз на сейнере,
На Баренцевом Севере,
Выпал нам по жребию фартовый капитан.
Как селедка белая
Под водой не бегала,
Но мы, по пьянке, видимо, перекрыли план.

И тут пошли события,   
Приплытия, отплытия,
Кто за обменом опытом, кто просто так, поддать.
Вдруг на баркасе "Деточка"
К нам корреспонденточка
Молодая до смерти, но строгая, видать. 

Ну, вот вам и оказия!
Ведь это ж безобразие!
Подумайте, семь месяцев мы не видали баб.
А тут такая мордочка
Ну и глаза, как форточки,
А что пониже талии –  так полный баобаб.

Ходит меж матросами
С разными вопросами.
И до чего красивая –  ну, хуже Сатаны!
У них ответы бледные.
Сплошь обалдели, бедные,
И только чуть колышатся рыбацкие штаны.

В такой-то обстановочке,
Модная, с иголочки,
Та  корреспондеточка подошла ко мне.
Я стою в смущении
За это предпочтение
У нас-то ведь положено равенство в стране.


            


            Ну, а эта фифочка говорит с улыбочкой,
Будто ей и дела нет, что я огнем горю:
Я здесь не для романтики,
Я по вопросам практики.
Прошу я вас, пожалуйста, дайте интервью.

Оглядев собравшихся,
Сильно растерявшихся,
Добавила значительно: "Прошу мне не мешать!
Мы лишь на минуточку
Спустимся в каюточку.
Мне все ответы в точности надо записать?.

В каюте сели рядом мы,
А это хуже ада мне.
Она мне все про центнеры, про рыбу, про улов...
А я, как бык на жердочке,
Смотрю, как ходит кофточка.
От этих ее прелестей совсем лишился слов.
               
Подумав, что я тронулся,
Меня рукою тронула.
Ее прикосновения я вытерпеть не мог.
Схватил ее за талию,
Как делают в Италии,
И словно бушель с рыбою на койку поволок

Все было как положено.
Тут дело-то несложное.
Уж я отдался полностью дурману своему.
А в ум пришел: "Ой-ёечки!"
Упал со страху с коечки
И сразу же подумалось про речку Колыму.

Она ж, поправив юбочку,
Сложила губы трубочкой,
Сказала с деловитостью: "Я вас благодарю.
Вы были очень вежливы,
Вы были очень свежими,
И было убедительным мне ваше интервью”.

Потом походкой строгою
Пошла своей дорогою.
Через минуту с четвертью увез ее баркас.
Теперь хожу, как Каин я
По свету неприкаянный.
Еще хочу с ней встретиться, хотя бы только раз.

                1975















      СТРАШНЕЙ НАУКИ ТОЛЬКО СКУКА

Научный нас влечет прогресс,
И мысль пытливая витает
Из-под земли и до небес.
И столько всяческих чудес
Витая там изобретает.
Куда стремится и к чему
Зачем нам всем открытья эти?
Зачем  заманивают в  сети
Народ несчастный? Не пойму.
Вот взять компьютер, например.
В нем скорость счета многократно
Побила мозговой барьер.
А лох на на нем играет... в карты.
Так нужен ли  был адский труд,
Мозгов могучих напряженье,
Когда всего и надо тут
Умножить карт изготовленье.
Взять легковой автомобиль...
КАМЗа в три в нем мощь мотора
А скорость  сотня без  ГАИ
И где-то двадцать при заторах.
При мощности за двести сил!
Орлом летать бы в поднебесье.
А он с водилами кобыл
В одном ряду плетется вместе.
А самолет? Вот наважденье!
Кусок железа  в небесах!
Пусть каждый день идут паденья,
Но у народа  развлеченье –
Назло взлетев,  разбиться в прах.
Сел, раньше, в дрожки – и катил!
И пусть авто в сто раз сильнее.
Но кучер вас куда быстрее,
Чем ныне, к дому подвозил.
               


Овечек  клон! А в головах!
Клон мамонтов и дряни всякой.
И так полно уже маньяков.
Еще и мамонты в  лесах!
Почти что нет коней, коров...
Пусты поля без удобрений.
Но есть  соляр для тракторов –
Смертельный враг живых растений.
Нет, надобно с наукою кончать!
Безмерна за науку плата.
Уж лучше заступ взять, лопату –
И снова все, как встарь начать!

                05.04.12.











               


                СУМЕРКИ  ПОРАЖЕНИЯ


 Как наше  пораженье грандиозно,
 Теперь лишь начинаем  понимать.
                В  тумане  лжи и бурях  грозных.
Россия зримо начинает исчезать.

Лишь   тучкой сероватою казалось
Ордынство  либеральное вдали.
Но черной  тучей  тучка  разостлалась,
Когда  ОНИ  на землю  к  нам  пришли.

ОНИ  пришли  в  осеннюю  погоду.
Их  злоба  затаенная  вела,
Чтобы  согласно  с  алчною  природой
Исполнить  сатанинские  дела.

И что  ИМ  до страны в  цветенье  красок,
В  сиянье солнца,  в  серебре  луны...
Страны, как  будто  вышедшей из  сказок,
Что  в  мире  нет  другой  такой  страны!

Но то  ОНИ! Их  ненависть  законна
К совкам, презревшим золото и   блуд.
Но почему  мы, русские  исконно,
Не  подавили  дьявольский  их зуд?

И почему  заморская  приманка
Глаза  настолько заслонила нам,
Что Родину, как  старую шарманку,
Мы  продали  веселым  подлецам.





Рассвет упрямо  утро  возвещает,
Но  он  не  тот. Он  бледен, тускловат.
Закат холстиной  серой наползает.
Он нам чужой –   это  не  наш  закат!

Все, все  теперь  у  нас  в стране  не  наше.
Мы  точно  ходим  по  чужой  земле.
Испить судьбы отравленную чашу
Заставили нас умники  в  Кремле.

Осиный  улей  зла  разворотили,
Чтоб  сонм  народов превратить в  врагов.
Чтобы все  лучшее в  себе  мы  позабыли,
То, что хранили  множество  веков.

Надеюсь я на Божье  правосудье.
Оно так часто  выручало  нас.
Но если все  за  Русь  не  станем грудью,
Тогда  ничто спасти  не сможет  нас.

                13.05.14.
 












               

          ТАК ПУСТЬ ЖЕ СОЛНЦЕ ВЫЙДЕТ В НОЯБРЕ

У нас все что-то осень да зима – 
Два времени безвременного года.
В стране, давно свихнувшейся с ума,
Всегда стоит ненастная погода.

Не страшно, что ноябрь грозит уже,
Что ветер  листья  с крон дерев уносит.
А страшно то, что беспробудна осень
Царит в моей надломленной душе.

Хотел бы я на это не смотря,
С тем, кто там в небе есть договориться,
Чтоб даже в середине ноября
Земля пусть снова солнцем озарится.

И пусть земной нарушится покой,
Что был укрыт густыми облаками
И солнце над кипящею Невой
Зардело б, как развернутое знамя.

И все поймут, что некуда бежать.
Что здесь твоя судьба, твоя граница,
Что надо светом душу наполнять,
А с нею и Россия возродится.

Очнувшись, оглядит себя страна.
И честь, и гордость снова в ней проснутся.
И, может быть, и лето, и весна
На ширь мой земли опять вернутся.

                11.10.11.

               
               
                ТАК ПУСТЬ ЖЕ БУДЕТ ВОЙНА

Хотим ли мы, русские,  новой войны? –
Нелепый вопрос задал модный поэт,
Как клоп, присосавшийся к телу страны,
И сам же ответил: “Конечно же нет!”.
И вроде бы верно ответил, впопад
С желаньем, кто был или, нет на войне,
Березок, прикрывших останки солдат,
И мирной над ширью полей тишине.
Да только не видел поэт, не хотел,
Как в черную пропасть сползала страна,
Как правящий клан в воровстве матерел,
И как либералы толкали народ
В забытую эру рабов и господ.
Страх новой войны вырвал волю у нас,
Когда надо было Союз защитить
И  выйти на битву в решающий час,
И жизни при этом своей не щадить,
Но мы промолчали, на горе стране,
Поверив врагу, обещавшему  рай.
И вот, только чтоб не случиться войне,
В преступной беспечности, даром считай,
И земли и недра отдали ему,
Себя превратив в бессловесных скотов,
Что режут, шутя, не считая голов.
И вырежут вовсе, видать по всему.
Не слышно разрывов ни бомб, ни ракет,
Ни грохота танков. В полях тишина.
Но мира над тихой Россиею нет.
Незримая Русь пожирает война.
А нам бы собраться. А нам бы на бой
С предательской шайкой, что рушит страну,
Без страха пожертвовать даже собой,
Сомкнуться в ряды и пойти на войну.
               
                19.02.2010
               
              ТАМ, В ДАЛИ ТУМАННОЙ


Где-то там за далью,
Память теребя,
В тишине печальной
Вижу я тебя.

Край земли полсвета
Охватил дугой.
Там в тумане где-то
Лик неясный твой.

Он прозрачный, зыбкий,
Чуть дрожит скользя.
Вдруг мелькнет улыбкой –
Удержать нельзя.

Память, что ль, сносилась, –
Только до конца
Разглядеть не в силах
Твоего лица.

Сладкая кручина
До ночной звезды
Собирать в едино
Милые черты.

Брезжущий в тумане
Как закатный блик
Все зовет и манит
Незабвенный лик.

                24.04.12.




               

               
                ТАМ ПОДО МГОЙ, ГДЕ ШЛИ БОИ

Недалеко от Мги, где шли в войну бои,
Где все еще земля воронками изрыта,
Поют не прерываясь соловьи
Для всех солдат, что были здесь убиты.

Их столько  здесь, что смысла нет копать,
Чтоб не нарушить хрупкий прах лопатой.
Уж лучше общий памятник создать,
Как неизвестным создают солдатам.

Взять и убрать с полян постыдный хлам,
Бутылки битые, сухие сучья, банки
И памятник поставить, словно храм,
Что освящал бы бренные останки.

Чтобы тропа к нему извечная вела,
Чтобы цветы лежали там зимой и летом
Чтобы о подвиге писали бы  поэты,
Чтобы память прочной, как гранит, была.

Чтобы летом, в гнезда возвратясь свои,
За тыщи верст проделав путь обратный,
Все дни у  памятника  пели соловьи,
Как реквием погибшим здесь солдатам.

                30.05.12.


 




   
          
             ТЕАТР ПОЭТА

Сижу, как раб, прикованный к столу,
В раздумьях над стихами и зимой, и летом,
И тени образов, как реквизит поэта,
Ждут часа своего, окутавшись во мглу.
А образ вызванный, как будто оживет.
И станет явственным почти телесным
И столько разных чувств вдохнет
Душе доселе неизвестных,
Что отольются   строчкой новой,
Той, что искал мучительно поэт.
И то ли вспыхнет в ней отрадный свет,
То ль приговор запишется суровый.
И вот из мглы, возникнет вдруг лицо,
Такое близкое, знакомое такое...
И вспомнится далекое былое
Со встречей бурною и горестным концом,
С рассеянной, натянутой улыбкой,
Где в  «до свиданья”, слышится “прощай”.
И вдруг все это заслоняет скрипка...
–  Вот, –  говорит отец, –  тебе, сынок, –  играй!
Пусть будет музыка всегда с тобою.
Учитель музыки, усталый и седой,
Мне одобрительно кивает головою:
–  Учись, мой друг! Все звезды за тобой.
Когда насытишься всеобщим восхваленьем,
А недруги злословьем утомят,
Окинешь прошлое без самообольщенья,
И, может быть,  припомнишь и меня.



Прости, учитель! Я тебя подвел.
Хотя война, конечно, помешала,
Но сам же скрипку я сменял на шкары.
И, бросив музыку, служить во флот пошел.
Да, форма броская, но служба нелегка.
И как бы трудно не бывало,
В душе моей под формой   моряка,
Не прерываясь, музыка звучала.
Я много раз о вас, учитель, вспоминал:
Нельзя противиться таланту.
Идти против него – пустая время трата.
Всю цену ваших слов лишь ныне осознал!
Но вдруг из мрака  выплыло село Уни,
(Там жил в войну) тот домик низкий,
Где детства трудного тянулись долго дни.
Дом, ставший мне таким родным и близким.               
Стоял он на краю обрыва, над рекой.
И я, вобравшись у крыльца, на крышу,
Так явственно с тех лет картину вижу:
Луга и паши в дымке голубой.
И  высветилось вновь из мглы  ее лицо...

                23.05.11.













               

ТЕАТРАЛЬНОЕ ПЛАВАНИЕ

Вот на плацу училищном
Наш выпускной парад.
Вчера курсантом был еще
Сегодня лейтенант.

Погоны золоченые
Блистают на плечах.
И кортики точеные
На ярких поясах.

Я так во жребий веровал,
Но жребий мне не друг.
Меня он бросил к Северу,
А я хотел на Юг.

На место службы прибыл я.
Нигде ни деревца.
Такое место гиблое.
И ветры без конца.

Служить пришлось на тральщике.
Корабль – почти линкор.
И пушка настоящая,
И палит далеко.

Жаль только наш линкоришко,
Святая простота,
Пред крейсером, как корюшка
Пред тушею кита.

И вот приказ, ой-ёханьки,
Всего-то день пути:
С гастролями  до Йоконьки
Артистов отвезти.



Команда так и светится.
И командир польщен.
Когда придется встретиться
С артистами еще.

Мы все слегка расфренчаны
Еще б, такая честь!               
Опасно лишь, что женщины
Среди артистов есть.

Но замполит, сомнения
Почуял в недрах масс,
И против суеверия
Настроил тут же  нас: 

«Вы люди современные, –
Сказал весомо зам, –
И в  бредни откровенные
Негоже верить вам».

А Баренцево море -то...
Поверить тяжело!
Волной почти не тронуто,
Как озеро легло.

Артисты умиляются
С командой заодно.
– А море, –  ухмыляются –
Не так уж и страшно.

---------******--------
До Йоконьки летели,
Как по речным волнам.
Артисты две недели
Играли драмы там.
               
Сыграли с вдохновением.
Пора бы по домам.
Но штром-предупреждение
Закрыло выход нам.

Ждем выхода с тоскою.
И дождались. Аврал!
Синоптик с перепою
 “Добро» на выход дал.

И только мы из отплыли
От бухты миль на пять,
Как шторм с бесовской силой
Пошел корабль трепать.

То к небу нас подбросит,
То в бездну мы летим.
Артисты слезно просят
Помочь от качки им.
               
А нам не до артистов.
Мы чувствуем – беда.
Шторм грозен и неистов,
Свиреп, как никогда.

Сорвал брезенты с пушек
И шлюпки заодно.
И страх вползает в души:
Так и пойдешь  на дно.

А командир из рубки
Синоптика костит:
– Ах, ты «погодник» глупый,
Верней сказать, бандит!
               
                Тралец тебе не лайнер,
Что через штормы прет.
А нам три балла крайне...
А там и –  оверкот.

А шторм  будто взбесился 
И бил и в борт, и в нос.
Тут не один  молился:
“Спаси ты нас, Христос!”

Корабль трещал тоскливо,
Но русский наш запас
До  Кольского залива
Довел живыми нас.

Залив запрятан  в сопки.
В нем гладь и тишина.
Порой лишь с моря робко
Докатится волна.

Все осмелели вроде,
Но каждый чуть смущен.
Так в первом же походе
Я морем был крещен.

 В команде же рядили,
Добравшись до земли:
То ль бабы нас топили?
То ль бабы нас спасли?

Сколько походов было
Потом я не считал.
Но в шторм подобной силы
Ни разу  не попал.               
                02.09.10.


               
               
 ТОТ САМЫЙ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ


Все меньше остается ветеранов –
Ведь время сокрушительней войны.
Теперь о ней свидетельствовать равно
Должны их постаревшие сыны.
Мне память навсегда запечатлела
Наш черный репродуктор и слова:
“Товарищи, война!» И потемнело
Вдруг сразу солнце небо и трава.
И как-то посерели старших лица.
На все вокруг как будто пала тень
Всем судьбам предстояло разделиться
На «до» и   “после» в этот Первый день?.
 Я помню, все вокруг твердили свято,
Что мы врагу отпор сумеем дать.
И люди шли и шли к военкомату,
Чтоб первыми защитниками стать.
Пришедших там со вздохом принимали
И говори ли: “Снаряженья нет!”
Когда оно прибудет, обещали
По почте выслать призывной билет.
И странно , взяли первыми не асов,
Уже познавших опыт боевой,
А мальчиков из школьных старших классов,
Что кончили их этой же весной.












Поди узнай, кто был виновен в этом,
Но ружей новобранцам не нашлось.
На из досок нарезанных макетах
Искусство боя им учить пришлось.
Повзводно их по городу водили,
Чтоб научить маршировать в строю.
Штыки железные к макетам прикрепили,
Чтоб научить колоть врага в бою.
Потом они прошли большой колонной
Сквозь город, утопающий в цветах,
Чтоб в гимнастерках, кровью напоенных,
Повзводно лечь на выжженных полях.
Так много их ушло тем первым летом
Навстречу в бронь одетому врагу.
И на плечах мальчишеских макеты
Без боли и теперь я вспомнить не могу.

                2010













                ТРИ МИНУТЫ ТИШИНЫ
                ( Посвящается Юрию Визбору )

Ну, так  что ж, три минуты давайте, друзья, помолчим.
Повод есть помянуть нам  по  бардовской песне собрата.
Долго прожили мы среди  песен, написанных им,
И тем  горше для нас, и тем тягостней эта утрата.

И уже не придет он  навстречу к заветной сосне.
Он ушел навсегда, незаметно, почти по-английски,
Так все песни свои расплескав  по огромной стране,
Что остался от них след почти в каждом  доме Российском.

 Жажда видеть и знать  вечно билась в горячей крови:
Он  спортсмен и моряк, и актер,  и певец, но при этом,
Чем бы он не увлекся,   в душе  оставался поэтом,
Тем, кто пишет стихи, как и песни свои от  любви.

Песни  эти среди ошалевших басов  и  гитар,
Словно чистый глоток ключевой родниковой водицы.
Льется в  души юнцам, как небесный  божественный дар,
Чтоб оглохшим  сердцам звук  гармонии смог  возвратиться.

Он как будто бы только что вышел за солнцем лесным,
И вернется опять к нам с прорвавшими  тучи лучами.
И пока мы  поем его песни,  то он,  оставаясь живым,
Будет нам подпевать, незаметно присев между  нами.

Три минуты прошли. И о том, что  не  будет конца
Песням Визбора, в каждом,  нашлось пониманье.
Так давайте  же  будем  его исполнять пожеланье,
Чтобы музыкой светлой всегда наполнялись сердца.

                20.06.09.


                ТОВАРИЩ ДОМБАС!

В  огне разрывов  небо  на  Донбасом.
Стенают  люди, рушатся  дома.
И кажется,  уже  не  может  разум
Постичь, что мир  опять  сошел с  ума.

И бьются здесь не совсем турок  с  курдом,
Не  те, кто новый строит   халифат.
Здесь ложь впитав и став  манкуртом,
Грозя мечом,  пошел  на  брата  брат.

Украинцы! А кто  они  такие?
Откуда  их на  землю  занесло?
Австрийцы  их слепили, чтоб  к  России
Они  впитали  ненависть и  зло.

У немцев  поучились  в  полицаях,
В надсмотрщиках прошли  концлагеря.
И видя, как  сейчас  Донбас  пылает,
Мы убеждаемся – учили  их  не  зря.

Учили  их как  убивать  без  дрожи
Поляков, белорусов и  цыган,
Всех  иудеев  и  на  них  похожих,
Попавших в  плен солдат  и  партизан.

Надо умом рехнуться, чтоб  примером,
К  которому б  стремилась  молодежь,
Взять  прихвостня  фашистского  Бендеру,
Чьи  подвиги: убийства, месть  и  ложь.

Но русские  не  шавки  кукловодов.
В них кровь  течет  их русских  праотцов.
Они  сошлись, чтоб  отстоять  свободу,
В  отряды  несгибаемых  бойцов.

Бойцы  не  только  укров  задержали,

Но и  с позором  вышибли  назад.
И что  бы  там  в  Европе  не визжали,
Мы  верим, что  домбасцы  победят!
                25.09.14.

         

            
                ТОВАРИЩ!

До краха остались не годы, а дни.
Еще что-то сделать мы можем с тобой:
Вот, выйти на улицы, словно на бой,
И красные флаги взметнуть над собой.
Не выйдем – Россию погубят ОНИ!
Обманом у нас отобравшие власть,
Под треп обещаний все новых свобод,
Хитро разобщив наш российский   народ,
Чтоб ИМ безнаказанно грабить и красть.

Нет флота уже. Авиации нет.
Полста «Тополей» –  весь наш ядерный щит.
Войскам сухопутным погибель грозит
За пару последних реформенных лет.

Быть вовсе не надо политиком тут,
Чтоб видеть кремлевский предательский план.
Увидеть, что спешно Россию сдают,
Согласно заданию НАТОвских стран.

Товарищ! Не медли! Пора выходить!
В морозную стужу, и в ливень, и в зной.
России  твоей завтра  может  не быть,
И голос никем не  услышится твой.

               
                2012


               

             

               УЛЕТПЮТ ГОДЫ, УЛЕТАЮТ ПТИЦЫ


Улетают годы, улетают птицы...
И замолкли в рощах наших соловьи.
Где же дорогие от рожденья лица?
Где же эти взгляды, полные любви?

Нам давно знакомы горькие вопросы.
Только  разве может молодость понять,
Что не будут вечно золотиться косы,
И не вечно силой молодой играть.

Что устанет сердце на путях-дорогах,
От числа погибших в разные года.
Про любовь, что в жизни значила так много,
Лишь со вздохом горьким вспомнишь иногда.

Что же, всем с годами, нам  уйти  придется.
Ведь законов жизни нам не изменить.
Но одна мольба ко всем, кто остается:
Родину-Россию нашу  сохранить!



                14.11.12.







         
                У ХРАМА  КРАСОТЫ

Я верую! Но разум не  теряю.
И веря в то,  что Бог  на свете  есть,
Как  раб  его ногам  не  припадаю
Чужды ему фанатики,  и  лесть
Изменника, циничного хапуги,
Грабителя, что  в  храм  идут  просить,
Пред  адскими  мученьями  в  испуге,
Измену, кровь и  подлость  им  простить.
Нет, никогда  прощенья не  получат   
Они от Бога! Их  расчет  таков:
За деньги божьи  пастыри научат,
Как  нужно  избавляться от грехов.
Так  чем  же  нас  так храмы  привлекают?
Нет, не  поповской службою пустой,
И не крестами, что на их  груди  свисают...
Влекут  к  себе  нас  храмы  Красотой.
Вначале зодчие  в  своем  воображенье
Вынашивают храма нового  черты.
И Божье  к  ним  нисходит  вдохновенье
Создать из  камня  чудо  красоты.
Так в храме все  величественно строго.
                Сверкает звездами подкупольная высь.
И кажется, что  здесь  и  впрямь  мы  ближе  к Богу,
И что к  нему душою  вознеслись.
Вот так же  и  дворцы, и  замки, и  палаты,
Которые  к себе  приковывают  взгляд,
Как  плод  прекрасный Божьего  таланта,
Нам  красоту  небесную  хранят.
Так тянет перед ней  остановиться
И замереть, чтоб  пережить  восторг.
Ей можно, как и в храме, помолиться,
Ведь там где  красота, там где-то рядом Бог.

                03.09.13.





                ЧТО-ТО МНЕ НЕ СПИТСЯ

Это что же за дела?
Что со мной творится?
Ночь уже почти прошла,
А мне все не спится.

Не могу души унять
Не развеять чары.
Буду тихо напевать
Песни под гитару.

Как глядел я в очи ей!
Губ ее касался!
Как с гитарою своей
Плакал и смеялся.

Как тогда пылала кровь –
Сердце к сердцу рвалось!
Да сгорела та любовь
Пепла горсть осталась.

Не вернуть уже мне вновь
Друга дорогого,
И теперь вам про любовь
Не спою ни слова.

Лишь порою посмотрю
На свою гитару:
–  Эх, без песни, –  говорю, –
Жизнь проходит даром!

                03.05.07.
               


    

             ЦЫФРЫ  ДАТ НА  ЛИСТКАХ  БЛОКНОТА

   Гляжу  на  циферки в  блокноте:
   Вот день, вот  месяц, вот  и  год.
   Нет  драмы в цифрах  вы  не  найдете
   В  них  просто  времени  отсчет.

  Вот  очень  юное  число.
  Тогда  мне  было  только  тридцать.
  И так  в поэзии  несло,
  Что  было  не  остановиться.

  Писал  я  плохо. Просто  жуть!
  Но  набирался в  рифмах  стати.
  Искал: «Так  в  чем ошибок  суть?».
  И правил вновь стихи в тетради.

  Стихи  рождались  без  труда.
  Как  сор-трава  растут  на  грядке.
  Гора  тетрадей – сплошь  руда.
  Но  нет  алмазов  в  том  распадке.

  А цифры, цифры  все  бегут...
  Глядишь, за  ними дни  и  годы.
  Мы  можем  лгать. Они  ж  не  лгут.
  Они стоической  породы.

  К  несчастью, но  наверняка,
  Однажды цифры  на  листочке
  Замрут. Вот  так  моя  рука
  В последний  раз поставит  точку.

                03.04.12.








        НА ВСТРЕЧУ С МОРЕМ

Туда, туда, на склоны горных круч,
Чтобы морским  наполниться простором,
Чтоб увидать, как юная Аврора
Свой первый розоватый луч,
Чуть, после сна, открыв ресницы,
Уронит в море. Тут же заискрится
В гигантской чаше моря бирюза.
И станет видно, как прозрачная  роса,
Сверкая, по граниту серому струится.      
Как будто плачет берег, и в песок катится
Его любви отвергнутой слеза.
Туда, туда, к вершинам  старых скал,
За горным воздухом, поближе к небосводу,
Чтобы весь мир у ног твоих лежал,
А ты бы, упиваясь красотою, ощущал,
Неизъяснимую в словах свободу,
Как будто б здесь, на гребне скальном,
Над бездной блещущих в лучах восхода вод,
Всем существом своим уносишься в полет
К мечте, что брезжит в дымке дальней.
Пристроившись в тени наскального гранита,
Присев на выжженные солнцем валуны,
Увидишь ты, как выйдет Афродита,
В рассветный час из пенистой волны.

                08.06.10.



       ЧИТАЯ ЖАКА ПРЕВЕРА


Не живописец я, и кистью не владею,
Но, скажем, я художник слова, например.
И я пред задачей фантастической  немею,
Той, что поставил каждому художнику Превер.
Подумать только, чистый взяв листок,
Безжизненный, как снег в Арктических равнинах,
Должны вы  с помощью в душе добытых строк
Бесценную нарисовать картину.
Где б на вишневых ветках средь листвы
Послушно и без клетки пела птица.
И, глядя  на нее, в песнь вслушивались вы,
В молчанье замерев, чтоб пеньем насладиться.
И только позже, приглядевшись к ней,
Понять внезапно, удивившись даже,
Тому, что с птицею, поющей  меж ветвей,
Великая Картина есть творенье ваше.
И вот тогда у птицы,  у поющей, попросить перо
Рискните. И она его подарит, статься.
И, как счастливчик, выигравший  зеро,
Вы сможете пером от птицы расписаться
На некогда листке, безмолвном и пустом,
                На мертвой белизной пугавшей вас странице,
                Так вашим оживленную  умом,
                Чтоб стать картиною с всегда поющей птицей.

                12.05.12.










ЧТО Ж, ЕСЛИ ЗАВТРА СМЕРТЬ –
ПОЛНЕЙ ЖИВИ СЕГОДНЯ      
   
                Посвящается Ирине Талунтис


Не вечны мы. Ну, что  ж поделать!
Откуда-то с небес отпущен жизни срок.
Его не прикупить и не подделать,
Чтобы никто им шельмовать не смог.

Что срок тот короток, поймешь не сразу.
Ну, а когда поймешь, начнешь его ценить,
И мыслью ясной осветится разум:
Полнее надо, пламеннее жить.

Бывает что болезнью смерть крадется,
Затягивая тело наше в злой недуг.
Но телом завладев, ей все еще неймется...
Она сломить стремится самый дух.

И перед смертью многие покорны.
По сути, мертвыми до смерти становясь.
Но есть и те, кто волей непритворной
Не признают ползучей смерти власть.

Ей говорят они: “Ты гибель  мне готовишь?
Уже не прячешь даже от меня лица?
Что ж, завтра, пусть! Тебя не остановишь.
Ну, а сегодня ЖИТЬ! До точки, до конца!. 

               
                18.11.11               




           ШАР И ИГЛА

Воздушный Шар, раздувшись важно,
Расхвастался:  –  Я стану с дом пятиэтажный.
Да что там с дом! Мне б только больше газу –
Закрою я Луну и Солнце сразу.
Да я с-с-смогу, –  шипел он злей и хлеще,
Себя так сильно накачать,
Чтоб и совсем планетой стать.
А вы разглядывали чтоб,
Меня в огромный телескоп.
Тут не на шутку всполошились вещи:
–  Неужто нас и вправду скроет мгла?
Нет совести у этого нахала!
При общей панике была
Невозмутима лишь игла.
Она достоинством редчайшим обладала:
Всех, при наружной простате,
Превосходила в остроте.
Чтоб  успокоить  супостата
Решила, что шуметь не надо
(В пустых словах, какой же прок?),
А просто  ткнула Шару в бок.
Шар удивленно пыхнул: “У-ух!»
И испустил хвастливый дух.

Иглы для дутых пустозвонов
Недостает определенно.


                1979
               
             
               
                ЩЕПОТКА  ЖИЗНИ         

Великая война в те годы  шла.
Семья, спасаясь, добралась  до Вятки.
От фронта  Вятка далеко  была,
Но даже здесь жилось  тогда  не  сладко.
Большое вятское село в глухих  лесах,
Построено   с  купеческим  размахом.
Здесь  площадь  главная, совсем как  в городах,
Уложенная   «местным  олигархом»
Сосновой  шашечкой, —  уютно хороша.
«Пусть  и купечество  узнает  и  селяне, –
Так  думалось купцу, – что все   еще   славяне
Не извелись, в  ком  широка  душа».
В  солидном  здании на  площади, сейчас
Власть  новая, чинуши Сельсовета,
Сплошь пришлые, сойдя  в урочный час
С саней  ли, с бричек, важно в  кабинет
Заходят свой. Война  далеко  где-то.
А здесь страшней мороза  зверя нет.
И вот пред  зданием, у  самого  угла,
В шинели порванной, без рукавиц,  без  шапки,
Одна  нога, что  в  сапоге –  цела,
Другая  тряпками  замотана –  культяпка,
Стал человек   с  протянутой  рукой,
А в  ней  зажат  кусочек  хлеба  мятый.
Ко всем  прохожим  он, едва  понятно,
С  одной и  той  же  обращается мольбой:
«Не  подаяния  прошу... Братишки, помогите! – 
И в  просьбе  слышалась смертельная  тоска, –
За  этот  хлеб, кто  может, поднесите
Хотя б одну всего щепотку  табака.
Мне  жить  недолго.  Надо  б напоследок
Курнуть  немного –душу облегчить.
А  хлеб... на  что он  мне... вот  этот  недоедок?
Мне все  равно и так не  долго  жить».
И все  смотрел  в  прохожих  редких лица,
И все  хрипел: «Щепотку-то  всего...!»
Но не  хотел  никто  остановиться, –
Хотя  бы  просьбу выслушать  его.
Я мимо Сельсовета шел  тогда из  школы.
Такого  видеть  мне  еще  не  привелось.
Жаль человека было. Как  он  полуголый
Терпел жестокий,  обжигающий  мороз?
Покамест я стоял, чуть  не  отмерзли  руки.
Ну, чем бы   в десять лет я мог помочь ему!
И я ушел, чтобы его не видеть  муки,
Чтоб, возле стоя,  не  замерзнуть самому.
Я шел домой. Дорога вся в заносах.
В снегу лишь  узкая  тропа  проторена.
Мне лезли в  голову жестокие вопросы...
Как  будто бы  легла и на меня  вина.
И я не вытерпел. Зашел  в соседский  дом,
Там  самосад старик курил   в охотку,
Вот я, преодолев возникший  в  горле  ком,
У деда  попросил дать табака щепотку.
–  Не рано  ли,  малец, собрался  ты курить? –
Сказал старик,   меня окинув  взглядом.
–  Да я  не  для  себя. Мне б табаку  добыть,
 Для  человека  раненого  надо.
                Он  хочет  так курить, что хлеб свой отдает.
                За  хлеб  он  просит  табака  щепотку.
 И все твердит о том совсем осипшей  глоткой.
Но мимо все  идут. Никто  не  подает.
 –  Коли не  врешь, –  сказал  старик, –  то погоди,
                Сейчас я наберу горсть  табаку страдальцу.
                Давай  ладонь, да  не  просыпь  сквозь пальцы.
Держи  свой  кулачок  покрепче. Ну, иди!
До  площади дошел, и  вижу, на снегу
Тот раненый присел у стенки  Сельсовета.
– Устал, –  подумал я. Табак отдать бегу.
Мой  кулачок  теперь – подобие  кисета.
Но он молчал уже. Рука  его, как  мел,
Из рукава  шинели вынырнув, белела.

Приблизившись, я  понял: он  окоченел,
И горстка  табака на  помощь не  поспела.
А он, заледенев, сидел, и  в  сжатом  кулаке,
                Держал кусочек хлеба –  жизни дар насущный.
И так же люди мимо шли   невдалеке,
Будто не  видя  мертвого, спокойно, равнодушно.
Заплакав, я разжал свой маленький кулак. 
Остекленев, бессмысленно глаза  его  глядели.
И из руки  моей  просыпался  табак
                На  полу  на ноги накинутой шинели.               
                06.11.13.         
               
         КРОВНАЯ МЕСТЬ ОЛИГАРХА.

Встав рядом с Лениным из бронзы, олигарх
Весь желчью исходил в негодованье:
- Подумаешь, «великое созданье»!
И как это он всю Россию удержал в руках?

Богатых,  уважаемых людей,
Умевших воровать с достоинством, масштабно,
Он силой бедноты, набравшейся идей,
Все отобрав, взашей  изгнал похабно.

И, главное, ему не отомстить!
Себе не взял ни фабрик, ни заводов.
Его и по миру в отместку не пустить…
Или, хотя б, кого-то из его же роду.

Оставил, вдумайтесь, казенную кровать,
Володьки Маяковского картинки,
Пальтишко тертое, (стыдился б одевать!)
И стоптанные мятые ботинки.

Ну, что с вождя пролетариата взять,
Чтоб это выглядело в долларах весомо?
Единственное – это в пункт приема сдать
Его скульптуру в виде металлолома.
                15.04.09.
                ЭКСТРЕМИСТЫ

Мы встречаемся с соседом
Обменяться парой слов.
И ведем полдня беседы
Про дороги, дураков,
И как девушки глядели: 
“Вон какие силачи!»
И моргалками хотели
Подобрать под нас ключи.
Мы же промах дать боялись:
Те ли ноги, тот ли нос.
А женившись оказались
В лапах склочниц и стервоз.
Только встанут, и с рассвета
Начинают нас пилить.
Лучше нам без них с соседом
Обо всем поговорить:
Про развал социализма,
Что квартиры всем давал.
Про возврат капитализма,
Чтобы черт его побрал!
Что за всякую бумажку
Без стыда деньгу дерет.
И на хлеб, на простоквашку
Каждый день цена растет.
Повышается квартплата
И услуги ЖКХ.
Либеральные ребята
Доведут нас до греха.
Я сказал: «Возьму берданку».
Друг сказал: «А я снаряд.
Из заброшенной землянки
Притащил лет семь назад”.
От такого снаряженья
У Кремля спасенья нет.
Есть загвоздка, к сожаленью –
Нам с соседом  по сто лет.
                14.12.09.




         ЭТЮД  ЛЮБВИ
 
Катится месяц  по  бархату  ночи,
Плечи любимой  моей  серебря.
Словно  две  звездочки  светятся  очи, –
Я их  так   жарко  целую  любя.

В кудри, как в волны  лицом  утопая,
Пью  поцелуев напиток  густой.
Что-то шепчешь,вся жаром пылая,
Мне  доверяясь  открытой  душой.

Нет  у  тебя  даже  тени   сомнения.
Руки  твои  надо  мною  сплелись.
Чудо  сердец двух соприкосновение –
Миг, что  порой  стоит  целую  жизнь.

Катится  месяц  по  бархату  ночи,
Плечи  любимой  моей  серебря.
Словно  две  звездочки  светятся  очи,
Те, что я  нежно  целую, любя.
                01.11.13.
      




               

        Я РОЖДЕН  СРЕДИ РАВНИН
 
Доводилось  мне  смотреть из степи на  горы,
Что  манили  снежными  шапками  вершин.
Но  что  делать, если мне полюбилось  море,
Если  от  рождения я сын равнин.

Во  широком поле  я сердцем  чую  волю.
Волны  трав  колышутся и цветы   вокруг.
В  моряки  подался  я, потому  что  поле,
Морю,  по  бескрайности,  близкий  друг.

Уступают, говорят  горы  только  смелым:
Подавай  им  Эверест или  же Эльбрус.
Но  и  море  штормовать – не  простое  дело.
Кто  ступает  с  морем  в спор – тот не  трус.

Знаю, что  с вершины я многое  увижу:
Россыпи  других вершин, облаков  туман...
Только  сердцу  все равно  остается ближе
Озеро  ли, море ли, океан.

На вершине  жить  нельзя, а живя в  долине,
Даже слушая в  садах птичий  разговор,
Буду  вечно  тосковать  по родной  равнине, –
Задыхаюсь  взглядом я стенах  гор.

Пик  штурмуют,  не страшась сгинуть  в  снежной  лаве.
Чтобы  только  на  века  след  оставить  там.
А моряк  идет  в  моря, но  не  ради  славы, –
Долг его  соединять  берега.

                12.06.06.



               
               

           Я ИЗ ТЕХ, ЧЬЕ ДЕТСТВО ОТДАНО  ПОБЕДЕ

     Коротким детство вышло у меня.
Оно мелькнуло моментальной вспышкой,
Погасшей вдруг средь солнечного дня
В судьбе десятилетнего мальчишки.

Пришла война и я тотчас же в бой
Хотел пойти с игрушечной двустволкой.
Но мама проявила стойкость,
В эвакуацию забрав меня с собой.

Но и вдали от фронта шла война.
В тылу без бомб свои творились беды.
Вся область Вятская была истощена.
Все шло на фронт, а, значит, для победы.

Без мужиков ломались трактора.
Горой металла замерли комбайны.
Шла вместо них на поле детвора
И бабы русские с решимостью печальной.

В плуги впрягались на пределе сил.
Пахали, сеяли и жали по старинке.
Никто не охал над болячками, не ныл.
В обед лишь хлеб да молока полкринки.

Отрядом становился каждый класс.
И летним утром, по-солдатски, строем
За много верст на лен бросали нас,
И поле льна мы за день брали с боем.

               

Уборка льна была для нас в нови.
Серпов нам, малышам не доверяли,
Льняные стебли быстро до крови
С ладоней наших кожу обдирали.

Ходили босиком все лето напролет,
До первого осеннего морозца.
Обувку берегли. Подошва нарастет
За лето так –   стерней не уколоться.
      
Шли каждый день к райкомовской стене,
Где, на огромной карте из картона,
По цвету  стрел давно уже  знакомым,
Давалась обстановка на войне.

Три года так: копать, сажать –  весной,
Уборка льна, грибы для фронта –  летом.
                Всю осень – сбор плодово-овощной.
Три года обстановки фронтовой.
И голод, голод каждый день при этом.

Теперь, думаю, не стоит объяснять,
Что я страну, которой отдал детство,
Чтоб ей в боях смертельных устоять,
Страну, что мне дана в наследство –
Я ни забыть не смею, не придать!

                01.05.11.








               
               
                Я ДОЛЖЕН...

Я никому  не  присягал  писать  стихи.
Никто  не  гнал  меня на  белом  биться  поле.
Как доброволец  я во  дни  сороковых
По  собственной иду сражаться  воле.
Я столько  раз бросал свое  «стило»
И по  веленью  сердца  возвращался.
Меня  опять  туда, на  бой влекло.
Стихами за Россию я сражался.
Стихи  оружье – то как подленький  стилет,
Способный  поразить клинком, облитым  ядом.
То стих – воззвание, что в  дни  военных  лет
Бывал  сильнее  взрыва  от снарядов.
Стихи для  масс –  это как  хлеб  души,
Что  помогает  им открыть  красоты  мира.
Стихи –   и сласть, когда  в  ночной  тиши
Срываясь с уст, они звучат, как лира.
Стихи – и штык, вонзающийся  в  зад
Предателям, ворюгам, губошлепам.
И с ним поэт  предстанет, как  солдат,
Поднявшийся в  атаку  из  окопа.
Нужны  стихи  о  вздохах  при луне,
О всем, что  красотою  душу  наполняет.
Но ведь  нельзя остаться в стороне,
Когда  отчизне  гибель  угрожает.
Вот  так поэты  «золотого  века»
В семнадцатом бунтующем  году,
Копаясь в призрачных истомах  человека,
Увидеть  не смогли нависшую  беду.
И потому, хоть  это «не  в  струю»,
Пишу я  не  про  вздохи  и  цветочки.
А  о  стране, доведенной  до  точки,
Остановившейся  на  гибельном  краю.
                15.12.13.

        …А  ЧТО  ТЕПЕРЬ?

Все-то  было  в  прошлом  несомненно лучше.
Веселей  бурлила  молодая  кровь.
Милую, бывало, только тронь  за  ручку,
И уже  трепещет, и  в  глазах  любовь.

Говоришь: «Поедем, милая, кататься.
Запрягу  я  в сани  рыжего  коня.
Лесом  и  полями  будем  любоваться.
И в любви  навеки  клясться  ты и я».

А теперь  лишь  тронешь  милую  за  ручку,
Говорит: «Зачем  мне  этот рыжий  бес?               
Подари  мне  лучше  импортную   штучку
С  простеньким  названьем «черный  мерседес».
               
Тут почешешь репу, –  не  простое  дело.
Сразу  столько  бабок Бог  не подает!
Купишь «мерс» на свалке, с  виду  вроде  целый,
А чего внутри  там  –  черт не  разберет.

И в такую   штучку  немцы  засадили
Неизвестной  масти  триста  лошадей.
Ну,  и  прешь ты с милой в час по  сотни  милей.
И не видишь в гонке леса и  полей.

Видишь лишь асфальта серую полоску,
Знаки, что  вещают  что  и  где  нельзя.
Что  на  этом  месте были смяты  в  доску
За  неделю раньше  близкие  друзья.

Хорошо, нам  с милой подфартило просто.
Руль застрял  и сразу залетели  в  лес.
И  теперь  больнице  сращиваем  кости,
И лежит  на  свалке  снова    мерседес.
               
                06.01.14.
                Марине Скородумовой
                В ГОСТИ В ГОРЕЛОВО

Горит Горелово горит!
Без дыма и огня.
В маршрутке, с гор сбежав, джигит
В глухую даль несет меня.

Один под цифрой девять дом
Горит еще пока.
                И здесь он каждому знаком,
Что на Политрука.

И я, кто должен бы прийти
На Пасечника стрит ,
Всего и смог бы там найти,
Что дом в золе лежит.

Меня джигит бросает вдруг
С железного коня:
К домам, –  сказал, –  к горелым, друг, –
Пройдешь и  без меня.

Прошел я километров  пять
Дым, вижу, поредел.
Куда же, думаю, шагать?
Наверно дом сгорел.

Тут я обратно повернул.
Нет, нет да обернусь.
А дым все небо затянул.
Выходит, не вернусь.

Гори, Горелово, сгорай,
Спускай все в черный дым.
И жадным пламенем сжигай
Надежды вместе с ним.
                25.05.12.



       ЕЩЕ ГОРИТ ОГОНЬ

Не сочтешь лет моих вереницу.
А вот сердце не гаснет в груди.
Я гляжу на красивые лица,
И все кажется жизнь впереди.

Но не кинет красавица взгляда.
Равнодушно пройдет стороной.
В прошлом были красивые рядом,
Но любовь не сошлась не с одной.

А когда счастье вдруг повстречалось,
Так небрежно его упустил.
И на тройке заезжей умчалась
Та, которую я полюбил.

Я в отчаянье, словно в тумане,
Видел только, как тройка летит,
Как окутались легкие сани
Снежной пылью от конских копыт.

И порою мне все еще снится
Та давнишняя горькая быль:
Тройка в даль подорожную мчится
И скрывается в снежную пыль.

И хоть знаю, что жить мне не вечно,
Что ни года судьба не простит.
Но в безумной нажежде на встречу
Все горит мое сердце,  горит.

                15.10.10.




                МНОГООБЕЩАЮЩИЙ КАВАЛЕР

У меня был  ухажер парень  разговорчивый.
Чтоб позволила ему малость пошалить,
Постоянно  звезды мне с месяцем, и прочие
Обещался снять с небес, снять и  подарить.

Я же слушая его, только ухмылялася.
- Звезды с месяцем сулишь... А как их достать!
 Нету лестницы такой, –  я к нему придрался, –
Не дотянешься до них...  И не фиг обещать.
 
И краснел он, и бледнел, недоставши месяца.
От  расстройства в омут сам чуть ни сиганул.
Обещался даже взять и совсем  повеситься.
Но, конечно, как всегда, снова обманул.

А на днях явился он чистенький, нарядненький.
И глядит так пристально, прямо мне в лицо:
–  Ты не думай, –  говорит, –  что  умом неладненький.
Вместо месяца и звезд  я дарю кольцо.

А кольцо в его руке, золотисто светится.
Раньше робким он таким не был никогда.
- Ладно, – думаю, –  пускай, обойдусь без месяца.
Да и звезд не надо мне... –  И сказала: «Да!»

А теперь мы с ним  сидим и глядим в окошечко.
Месяц ярко светит нам, Звезды в небесах.
Ты,- я мужу говорю, –  был неправ немножечко. 
Хорошо, что все, как есть,  на своих местах.

                12.10.11.






      ПОД ЗЛАТОМ ОСЕНИ

Зачем же осенью червонно золото
Так щедро брошено под ноги мне?
Ведь этим золотом вся жизнь расколота:
Пол жизни в осени, а  пол в весне.

Цыганской в золоте, в платке с узорами,
Умеет осень так околдовать,
Чтоб зиму близкую, разлуку скорую
Могли  подольше мы не вспоминать.

Как манит красками  пора осенняя.
Глаза кленовым в ней горят огнем.
Но не сравнится с ней пора  весенняя,
Как поцелуй в уста с прекрасным сном.

Сыпучим золотом леса увенчаны,
Жаль, ветром северным его сметет.
Я напишу письмо любимой женщине,
Пусть и не знаю,  где она живет.

Вот лист осиновый с ветвей срывается,
Взмывая по ветру под небеса.
В  нас поздней осенью вдруг забываются
И лица близкие и адреса.

                15.10.09.








                ЗАГРАНИЧНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Ну, наконец-то я и побыл  за границей.
Как я и думал,  все там, как у нас.
Орда туристов то за гидом мчится,
То гробит в «шопах» свой последний бакс.               
Дворцы, как наши - лучше, есть и хуже.
Но, правда,чище там, на первый взгляд.
Полно кафе  на улицах, снаружи,
                И люди целый день  едят, едят, едят.
Присел и я за стол. Гарсон явился.
–  Самсунг,  сказал я, - но  чтоб  литла кост».
Он пальцем ткнул в меню и удалился,
И  мне две кости в соусе принес.
Потом  он счет мне сунул с видом грустным.
Я обалдел:  «Ю овер мач  моней!».
А он  в ответ  на абсолютно русском:
–  А ну, вали, отсюда поскорей.
За что же, думаю, так  не везет мне, братцы!
Я в этой  Праге первый раз за жисть.
И надо ж сразу же на русского нарваться,
Чтоб мне втридорога две кости обошлись.
 Пришла нужда разведать о клозете.
Я думал, аглицким владеет каждый чех.
                И тут же тронул мужичка в берете -
По виду очень даже чешский человек.
И говорю ему: «Ю спик ми, Ради Бога!
Ве хир нужник,  по инглиш –   туалет?
                А он со страхом: «Я из Балогого!
Я  малость в дойч, а вот по инглишь — нет!»
–  Спокойно,  друг! Я тоже из России.
Ты, вижу,  все  музеи обскакал?
–  Ну, что ты! Нет! Музеи дорогие.
Зато клозет  бесплатный отыскал.
Едва успели мы бесплатно облегчиться.
Как в головах поднялся вихрь идей.
Решили мы немного подлечиться
За те, остатние в путевке,  пару дней.
Мы за водой лечебной в Баден- Баден
Махнули с ним, и пили все подряд.
Вода там даром, и отметить надо,
Все пьющие по-русски говорят.
Ну,  что ж могу сказать я в заключенье:
Что там, в Европах,  что в России тут,
Такое создается,   впечатленье,
Что всюду только русские живут.

                29.09.11.
               
        ТРИДЦАТЬ ЛЕТ – ВСЕГО ЛИШЬ МИГ

Тридцать лет  пронеслось. Набегающей старостью  веет.
Но горячий твой  взгляд я сейчас, как когда-то ловлю.
И опять  пред  тобой, как мальчишка, я снова  робею.
И сказать  не  решусь, что  тебя, как и  раньше  люблю.

Что  там  было  тогда, за  завесою  лет,  позабылось.
Помню  только меня  ты домой проводить  позвала.
И, прощаясь  со  мной, оказала  мне царскую  милость:
Чуть  касанием  губ поцелуем  меня  обожгла.

Быстро  годы  бегут. Неужели  прошло  уже тридцать.
Ну, а твой  поцелуй был подарен как будто вчера.
Ты  на годы ушла, мне  оставив  догадкой  томиться: 
То любви  был  порыв или так, королевы веселой  игра.

Можно только твоей не увядшей красе подивиться.
Безотрывно  глядеть, будто видеть тебя мне  в нови.
Но записаны  сплошь нашей жизни  прошедшей страницы,
Так что негде вписать строчку вновь пробужденной  любви.

                24.03.13.

               

        ЗИМА МОЕЙ РОССИИ

Пусть лето, будто бы мне более по вкусу,
Но что за жизнь без снега, без зимы?
Как нас бодрит зимой морозец русский!
Не с ним ли  русскими когда-то стали мы.

Ах, эти крепости высокие из снега!
Что надо брать, пробившись сквозь снежки…
Усталость сладкая от лыжного пробега…
Стремительно по льду летящие коньки…

И Новый год с его веселой елкой.
С надеждой к лучшему каких-то перемен…
И словно года старого осколки –
Сдирать календари поблекшие со стен.

Ждать, замерев, рубежного мгновенья,
Чтоб выдать залп шампанских батарей!
Потом по улицам шататься под паденье
Снежинок, блещущих при свете фонарей.

Нас без зимы и лето не согреет,
Пропев нам песнь короткую свою.
Нет, мы не бросимся туда, где жизнь теплее.
Мы любим зиму русскую свою.

                20.12.10.








               



    БИБЛЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ
  (Уточненная и дополненная)

Сегодня в Бога верить модно.
Иных толкает к Богу Бес.
К примеру, бывших слуг народных,
Бежавших из КПСС.
Других приманит крест нагрудный,
Чтоб непременно золотой.
А третьим в жизни очень трудно
Своею думать головой.
И вот лжеправедник убогий
В тоске совета ждет от Бога.
И будет вечно ждать его,
Чтобы не делать ничего.
Четвертый верить не горазд,
И сомневается жестоко.
Но все ж косит на церковь оком:
А вдруг Бог что-нибудь подаст.
Позвольте высказать сужденье,
Непопуляроное сейчас,
И потревожить заблужденья,
Корнями въевшиеся в нас.
Что правит миром? Тьма ли, свет?
Где зерна истины хранятся?
У Бога или, может статься,
У Сатаны? Ответа нет.
---------- ........ ----------

Что ж, по Земле давайте с вами
Пройдем весь путь от первых дней
Творений Господа на ней.
А вывод сделаете сами.
----------- ......... -----------

Давным-давно, во время оно,
Проделав долгий звездный путь,
На ледяной скале Плутона
Присел немного отдохнуть
Не то ли Дух, не то ли Бог –
Он сам понять еще не мог,
Кто он такой. Зато задачу
Себе он ясно представлял:
Он высшей силою назначен,
Чтоб в здешний хаос и развал
Внести порядок. Пусть не сразу,
Пусть постепенно, не спеша,
Терпенья подвиг соверша,
Посеять здесь вселенский разум.
Был Бог довольно староват.
Густые брови, взгляд колючий,
И сед, и лыс, и бородат,
И лоб по-ленински могучий.
Бог думал вслух: "Вот дикий край!
Здесь даже льды из аммиака.
С тоски завыть бы, как собака.
А тут иди и созидай".
И вдруг услышал издалёка
Донесся чей-то зычный глас:
  Да полно! Ты не одинокий,
Поскольку двое стало нас.
Бог обмер аж от потрясенья:
–  Я же не мог предположить, –
Промолвил он, уняв волненье, –
Что здесь способен кто-то жить.
–  Ну, почему? - ответил житель
Планеты сплошь покрытой льдом. –
Эфир что? Лучше? Не скажите!
Что толку в космосе пустом?
А вот планета - тот же дом.
Конечно, здесь комфорта нету,
Но все же чувствуется твердь.
И вообще свою планету
Приятно все-таки иметь.
И вот еще ... Есть предложенье,
Все недовольства, возмущенья
О том, как нынче трудно жить,
Вслух больше не произносить.
Нет, я, конечно, не сексот.
Я нем и глух –  считай могила.
Но есть еще превыше силы.
Бог знает, что им  в ум взбредет.
Короче так скажу, любя:
Впредь думай только про себя.
Нам тут с тобой полно работы,
А сроки спущены в обрез...
Бог, раздражась, спросил: "Да кто ты?"
–  Кто я? Я Дьявол. Он же Бес.
Не видишь что ль? В копытах ноги,
Ослиный хвост, на лбу рога...
Ну и пошли сегодня боги –
В упор не видят ни фига.
Я послан был сюда вначале
Жизнь разводить средь этих скал.
Но я надежд не оправдал – 
И вот взамен тебя послали
Идею эту воплотить.
Ты будешь всем руководить
И строить всяческие планы,
И сам же править в них изъяны.
А я на срок эксперимента
Твоим останусь оппонентом.
–  Дела! –  промолвил Бог устало, –
Поди вдохни-ка жизнь во льды...
Вот так пошлют куда попало –
А там ни света, ни  еды.
Взглянув на Беса, Бог сказал:
–  Ты стал уже почти что местным.
Тебе хоть что-нибудь известно,
Кроме вонючих этих скал,
Набитых сплошь аммиаком?
–  Да, где-то тут недалеко
Есть шарик тоже льдом покрытый,
Ничем еще не знаменитый,
Но там вода - не аммиак.
Здоровью не грозит никак.
Вот если б льды подрастопить,
Да бросить в воду пару клеток,
То мы, спустя мильонов этак
Пять-шесть и меньше, может быть,
Бродя с тобой по хлябям зыбким,
Могли б ловить к обеду рыбку.
–  Так что же мы тогда сидим? –
Воскликнул Бог. –  Вперед! Летим!
      ---------- ... ----------

Подробно Землю изучая,
Господь летел над ней сквозь мглу,
Рельеф неровный огибая.
И вдруг наткнулся на скалу.
–  Да что творится здесь такое?! –
Взроптал Господь, - Сплошной бардак!
Я всю планету перестрою,
Но не прощу ей свой синяк!
А Дьявол, плывший где-то рядом,
Съязвил: "Да ты не торопись.
Лечи синяк и сам лечись.
Чтоб строить, чем-то думать надо.
А то такое завернешь,
Что сам потом не разберешь.
– Да что себе ты позволяешь?! –
Вскричал Господь. - Я все же Бог!
И преподам тебе урок
Сейчас же! Слышишь?! Начинаю!
Да будет свет! Повелеваю!
И вот над лучшей из планет
Тотчас же вспыхнул яркий свет.
Такой, что Беса замутило.
Ему был ближе мрак могилы.
И он разгневанный весьма,
Проскрежетал: "Да будет тьма!"
Еще не смолк бесовский глас,
Как свет действительно погас.
Бог изумился: "Что такое?
Кто покусился на прогресс?
Не сомневаюсь - это Бес
Мне злую каверзу подстроил.
ему я дьявольскую спесь
Собью когда-нибудь жестоко.
Эй, Дьявол! Где ты?
–  Здесь я! Здесь!
Я от тебя неподалеку.
Уж такова судьба моя –
Где ты - там должен быть и я.
–  О-о, как мне это тяжело!
Вздохнул Господь. –  Вот наказанье!
В процессе вечного познанья
Все время рядом видеть Зло.
Но ты меня не ерепень!
Не напрягай мое терпенье.
Раз я сказал –  то будет день!
И он лишь первый день творенья!
А будешь мне перечить, гад,
И ставить мне в колеса палки,
То навсегда упрячу в Ад.
И там закончишь жребий жалкий.
– Да что ты? –  Дьявол отвечал. –
Зачем бы я тебе мешал?
Что ты велик  –  неоспоримо.
А я твой друг. Причем не мнимый,
А натуральный. Вот те крест!
А с кем еще, скажи, окрест
В пространстве, вечно скрытом мглою,
Поговорить, коль не со мною?
Других во всей округе нет.
Так что не стоит заводиться.
К тому ж я дам всегда совет,
Который может пригодиться.
К примеру, коль дела творят
Все, кроме цели забывая,
Порой плачевный результат
В конечном счете получают.
Вот ты сказал: "Да будет свет!"
А ты подумал, что же будет,
Коль, не дай Бог, родятся люди?
Ведь беспрерывно на свету
Им будет жить невмоготу.
От сплошь засвеченной житухи
Они же все помрут, как мухи.
Конечно новый мир творить
Непросто. Что и говорить!
Но ты с умом берись за это.
Дай в меру тьмы и в меру света.
Чтоб было все на всякий вкус,
Как скажет в будущем индус.
               
Взглянув на Беса свысока,
Презренье выразив открыто,
Подумал Бог: «Наверняка,
В его совете что-то скрыто.
Возможно, мелочная месть…
Но здравый смысл в совете есть».
А вслух сказал: «Ты хитрый враг.
В твоем совете ощущаяю
Подвох. А в чем не понимаю.
Но соглашусь. Пусть будет так.
Разделим зримый свет на части.
Между частями ставим тьму,
Всем засыпающим на счастье.
(По наущенью твоему).
Часть световую назовем,
К примеру, светлым словом «днем».
А промежутки, тьму, не прочь я
Назвать бы темным  словом – «ночью».
День дам работе и ученью.
Пусть к знанью тянется народ.
А ночь пущу на размноженье.
Оно во тьме скорей пойдет,
Чем на свету. И всю планету,
По размышлениям моим,
Мы очень быстро заселим
Согласно твоему совету".
С ехидством крикнул Дьявол: «Браво!
Тебе потомки воздадут
Честь и хвалу за это право
На отдых ночью, днем – на труд».
– Моей заслуги в этом нет. –
Заметил Бог самокритично.
Я просто принял твой совет. –
Твое ехидство неэтично.
Но повторю: «Да будет свет!»
И тут же вспыхнул свет вторично.
Потом Господь, как знаем мы,
Свет отделил слегка от тьмы.
Возвел над ними неба твердь,
Чтоб звезды там горели впредь.
Заметив, что растаял лед,
Он сушу отделил от вод.
И эта суша очень скоро
Покрылась сплошь зеленой флорой.
–  Ну, как же это хорошо! –
Воскликнул Бог, и спать пошел.
С утра, наметив график плотный,
Стал проектировать животных.
В пылу работы, сбросив ризу,
Он рисовал весь день эскизы.
Над каждым видом вдохновенно
Работал он до темноты
И создал за день, несомненно,
Животных дивной красоты.
Все б хорошо, но как на грех,
Уже катилось время к ночи,
А он животных, между прочим,
Нарисовал еще не всех.
К несчастью, Бог был скован словом,
Что утром будет все готово.
И вот, когда настала ночь,
Он вызвал Дьявола, помочь.
 –  Прости, –  сказал, –  что потревожил.
 Ну, а кого еще найти?
Хоть всю планету обойди,
Кто Богу здесь еще поможет?
Ты не смотри, что я без ризы.
Ее пришлось взапарке снять.
Я целый день чертил эскизы,
По коим тварей создавать.
Но не успею, хоть помру,
Нарисовать их всех к утру.
Я, понимаешь, так устал,
Так натрудился головою,
Что всех животных меж собою
К началу ночи путать стал.
Уже какую-то заразу
Рисую по седьмому резу.
Поспать бы парочку часов –
И буду вновь творить готов.
–  Ну что ж, –  ответил Дьявол, –  ладно.
Твое доверие отрадно.
Я все равно не сплю всю ночь.
Так что вполне готов помочь.
Твоя усталость объяснима.
Ведь ты и вправду в эти дни
Работал словно одержимый.
Так что пойди и отдохни.
Едва Господь прилег поспать,
И отключился на немного,
Как Дьявол начал исправлять
Все, что начертано у Бога.
На смех всему честному люду
Он надругался над верблюдом.
Лишь позабавиться абы,
Пририсовал ему горбы.
Приплюснул морду у бульдога.
Уродом сделал носорога.
Обезобразил черепаху,
Приделал хоботы слонам.
Нарисовав гиену, сам
Едва не чокнулся от страха.
Ну, в общем, видов на мильон
От кенгуру и крокодила
До дикобраза и гориллы
В ту ночь сумел попортить он.
Но ночь прошла. Господь восстал,
Надел тожественную ризу
И, не проверивши эскизы,
Родиться тварям указал.
И твари стройною колонной
Сходили с неба неуклонно
И размножались на глазах.
А после прятались в лесах.
Но приглядевшись к тварям ближе,
Господь воскликнул: «Что я вижу?!
Ужель уродство тварей сих
И вправду дело рук моих?
Ну, ничего! Ведь я упрямый!
Я обмануть себя не дам!
В отместку Дьяволу создам
Богоподобного Адама.
И как-то утром в час единый,
Присев на камешке в Раю,
Адама вылепил из глины,
В нем воплотив мечту свою.
И вот в пустынных рощах Рая,
Один, под нудный птичий гам,
С деревьев яблоки сшибая,
В садах слоняется Адам.
Не мог смотреть Господь без гнева,
Как гибнет сад. Решил: «Пора!»
И из Адамова ребра
Системой клона создал Еву.
–  Вот  эти, –  думал Бог, –  конечно,
В Раю останутся навечно.
Они, согласно Божьей воле,
В своей безгрешной наготе
Святой послужат чистоте,
Еще невиданной дотоле.
У них, от тварей всех в отличьи,
Не скрыта шерстью нагота,
Что где-то даже неприлично…
Зато какая красота!
Что ж потрудился я недаром.
Сил не жалел. Пусть кто-нибудь,
Меня посмеет упрекнуть,
Что, мол, плохая вышла пара.
А вы попробуйте-ка сами
Такое дельце провернуть.
Над глиной мучаясь часами,
В нее сумейте жизнь вдохнуть.
Потом для полноты картины,
Заставьте глину стать мужчиной.
Потом разрежьте грудь его
И из ребра создайте деву
Столь совершенную, как Ева –
У вас не выйдет ничего!
Как целомудрия оплот,
Средь райских яблок несъедобных,
Повешу им контрольный плод,
Один, зато уж бесподобный.
Кто плод хотя б надкусит даже,
Греховность тем свою докажет.
А я такого не прощу.
Я десять шкур с него спущу!
К твореньям высшим труден путь.
Тем паче, мне сдается, вроде,
Что день тяжелый на исходе.
Так что пора и отдохнуть.
Как Зло с Добром сплетаться может!
Вот Дьявол. Сколько зла на нем!
Но мысль его прекрасна все же,
 Чтоб ночь спускалась вслед за днем.
Тут Бог от важных дел отвлекся
И спать на облачке улегся.
------------……..-----------

Но Дьявол – ас-мистификатор,
Безбожник до мозга костей,
Всех видов подлости новатор,
Не принял Божеских затей.
Смеялся Дьявол: «Ха-ха-ха!
В какую блажь старик пустился:
Построить царство без греха…
Да я бы сразу удавился,
Когда б свершился сей проект.
Но нет, блаженный братец , нет!
Я, твердо зная роль свою,
Постиг греховную науку,
Чтоб мир не корчился от скуки,
Как эти двое, что в Раю."
И ночью, в отблесках Луны,
Глотнувши адского елея,
Вблизи от раевой стены,
Оборотился Дьявол в змея.
Он выполз прямо к воротам,
Но Ангел был на страже там.
Он поднял острое копье,
Оружье грозное свое,
Чтоб над змеей свершить расправу.
Потом подумал: «Только вдарь.
Теперь ведь это – «Божья тварь».
А вдруг на ябеду нарвешься?
(Как ни казалось бы смешно, –
Таких средь Ангелов полно).
Потом беды не оберешься.
А черт с ним, пусть себе ползет».
И сел спокойно у ворот.
И Дьявол вот уже в Раю.
Середь райских кущ бесшумно рыщет
И жертву первую свою
С бесовской тщательностью ищет
Глядит направо и налево
И видит вдруг: Адам и Ева
На травке бархатной лежат,
Едва белея в лунном свете.
И призабавно так сопят.
Совсем, как маленькие дети.
Так непорочным спать дано.
И Дьявол Еву выбирает,
Поскольку в ней предполагает
Наислабейшее звено.
Вот говорят, что перед нею
Явился Дьявол в виде Змея.
Но это был бы глупый ход.
В таком-то виде заявиться
И в нем суметь склонить девицу
На то, чтоб съесть запретный плод?
Да не смешите же народ!
Здесь мифотворцы дали маху.
Ну, кто же фрукты ест со страху?
Считаю я – все это враки.
На самом деле было так.
Поскольку Дьявол не дурак,
Явился к Еве он во фраке,
В рубашке белой с пышным бантом
И вел себя парижским франтом.
–  Простите, милая мадам, –
Сказал он, Еву пробуждая, –
Я тут с одним вопросом к вам.
Меня не бойтесь, дорогая.
Пусть не терзает вас испуг.
Я вам не враг, а верный друг.
Проснувшись, Ева онемела.
Глаза прекрасные раскрыв,
На гостя странного глядела,
Про все на свете позабыв.
И, наконец, собравши силы,
Движеньем легким сочных губ.
–  Кто вы такой? – она спросила.
–  Возможно, мой поступок груб, –
Ответил франт, - прошу прощенья
За то, что потревожить вас
Решился я в столь поздний час.
Но я готов на объясненье.
«Кто я такой?» Ответить сложно.
Тут обстоятельств многих связь.
Но, выражаясь осторожно,
Я то ли принц, а то ли князь.
Но если князь, то виртуальный.
Так…, князь всего и ничего.
Ну, в общем, муж оригинальный.
Что вам-то, впрочем, до того?
Простите! Я немного сбился
На грубоватый моветон.
К тому же я оговорился, –
Я чуть попроще – я барон.
Боюсь, что вам, простой девице.
Князь – слишком выспренная птица.
Но все же я богат и молод.
Не слишком молод, но не стар.
Меня зовите просто – Воланд.
Я пережил страстей угар.
Страстей недолгих и непрочных.
Но час настал. Я круг порочный
Решил, немедля, разорвать,
Когда на счастье иль на горе,
Сквозь дырку в раевом заборе
Вас довелось мне увидать.
Я чувств своих сдержать не смог.
И вот я здесь, у ваших ног!
У Евы страх прошел уже.
На смену страху и волненье,
И любопытство, и смятенье
Вдруг поднялись в ее душе.
Она не робко и не смело
На гостя странного глядела.
То был мужчина средних лет,
Прекрасно выбрит и одет.
Глаза таинственно блестали
Зеленым дьявольским огнем.
Они до сердца доставали
И пробуждали что-то в нем.
И это было ей приятно,
Но что конкретно – не понятно.
И тут у  Евы в  головеы в голове
Возникла мысль, а может, две:
–  Вас к нам прислали от Отца? –
Она спросила франта робко.
Загар у Дьявола с лица
Сошел. – «Она глупа, как пробка, –
Подумал он. – Но тем сильней
Любовь ко мне вспылает в ней».
–  Ну, да. Почти что угадали.
Мы раньше часто с ним летали,
Покуда вы не родились.
А после как-то разошлись.
Он больше в небе, на виду.
А я скромнее жизнь веду.
Я не люблю везде светиться
И забираться в вышину.
Мне б в недра самые пробиться.
Я постигаю глубину.
–  Вы глубину? Как интересно!
Но разве жизнь возможна там,
Где вечный мрак и очень тесно?
–   Вы ошибаетесь, мадам.
Там, точно так же как и здесь,
Все, что для жизни нужно, есть.
Но уж позвольте, дорогая,
Мне перейти теперь на "ты".
На благосклонность уповая,
Преподношу тебе цветы.
Взгляни получше на букет.
Клянусь, в Раю такого нет.
Ну, а к цветам в придачу, вот,
Дарю тебе чудесный плод.
Подарки Ева приняла.
Чуть позабавилась цветами
И вдруг доверчиво руками
За шею Беса обняла.
–  Еще я очень молодая,
Сказала Ева, –  и не знаю,
Одето это что на вас?
За подвиг или в наказанье
Дают такое одеянье?
Его я вижу в первый раз.
–  А ты, мой друг, еще невежда.
Хотя в том нет твоей вины.
Так знай, мы все обречены
Носить такие же одежды.
Но чтоб Адам был так одет,
Должно пройти немало лет.
–  Как жаль, что здесь запрет на них. –
Сказала Ева боязливо. –
А вот на вас все так красиво…
Ах, если б мне достать таких!
–  Все будет тотчас, дорогая,.
И есть словам моим оплот –
Подарок мой, вот этот плод.
–  Ах, –  Ева вспыхнула, - но он…
Его я знаю… Он заветный…
Или, вернее, он запретный.
Предупреждал же Папа всех,
Меня и, значит, и Адама:
Вкусить от плода – смертный грех.
За что он в Ад отправит прямо.
–  Ах, бросьте, право, чепуха!
Ну, кто на свете без греха?
Есть и на Солнце даже пятна.
Да, это грех, но как приятно
Вкушать пьянящий терпкий сок,
Как трогать девичий… Мой Бог!
Прости меня! Оговорился.
Я нынче мало помолился.
Никак с собой не совладать.
Но я не то хотел сказать.
Блаженство медленно цедить
 И ощутить, как сок струится,
Как дух от тела отделится
И легче птицы воспарить.
Еще блаженнее губами
Коснуться жарких губ твоих,
Чтоб мир над нами и под нами
Существовал для нас одних.
И Ева, бедная, внимала,
Завороженная, ему
И поцелуя ожидала,
Уже покорная всему.
А Дьявол к девичьим губам
Поднес подарок горький сам.
Перечить Ева не посмела
И машинально, просто так,
Впервые в жизни, натощак,
Один кусочек плода съела
И тут же с ужасом прозрела.
Глядит, а прямо перед ней
Уже не франт, а страшный змей
Сползает с дерева, струясь.
С испугу бедная девица,
Словно подстреленная птица,
В траву упала, чувств лишась.
Очнувшись, Ева увидала,
Что Змея нет, но что она,
Лежит совсем обнажена.
И ей впервые стыдно стало.
Она направилась к Адаму
И увидала срам такой,
Что целомудренная дама
На миг прикрыла взгляд рукой.
Но чтоб с Адамом поделиться
Тем, что случилось в эту ночь,
Пришлось стыдливость превозмочь
И все же брата добудиться.
Она позвала: «Дорогой!
Проснись! Прошу, не обижайся.
Но ты лежишь совсем нагой.
Скорей вставай и одевайся.
Адам не понял ничего.
Сказал спросонья: «Бог с тобою!
Ты что, объелась беленою?»
–  Ну что ты! Более того!
Волнуясь, Ева отвечала.
–  О, сколько этой ночью я
Минут ужасных испытала!
Представь, огромная змея
У самых ног моих лежала.
Я вижу, ты не веришь? Нет?
Вот, посмотри, трава примята
И в ней глубокий длинный след
Прочерчен телом супостата.
Когда ж исчез ужасный змей
И страха прежнего не стало,
Я плод какой-то увидала.
Лежал он здесь, среди ветвей.
Я откусила чуть и съела
Один кусочек от него.
Клянусь, не более того!
И тут же полностью прозрела.
У плода был волшебный сок.
Я стала сразу же другою.
И, осознав себя нагою,
Надела фиговый листок.
Адам с тяжелым подозреньем,
В листок уперши сонный взгляд,
Прослушал байку про прозренье,
Про сок, змею и все подряд.
Потом сказал: «Ну, все! Короче!
Я верю в этот бред не очень.
Но, чтоб тебе не врать бы впредь,
Хочу и я, как ты прозреть.
Давай сюда мне этот плод.
 Ведь что-то от него осталось?
–  Ну да. Я съела только малость.
Он цел почти. Держи-ка, вот.
Адам забыл от недосыпа
Про все, чему Отец учил.
Сочтя, что лепет Евы – липа,
Кусочек плода откусил
И пожевал его и съел.
И вслед за Евою прозрел.
Прозрел не сразу не мгновенно.
С минуту, что ли, может быть,
Побыл еще обыкновенным,
А после начал говорить:
–  Другой ли я теперь не знаю,
Еще я толком не пойму.
Но ясно вижу: ты нагая.
Я тоже, судя по всему.
О Боже! Мы обнажены!
И побежал искать штаны.
Но не найдя  Раю порток,
Навесил фиговый листок.
Представ пред Евою одетым,
Адам сказал: «Понять пора:
Для нас иллюзий больше нету.
Знай! Ты мне больше не сестра.
Но много выше – мы с тобою
Теперь семья – мы муж с женою.
Я муж. Жена, конечно, ты.
Теперь, прошу, пройдем в кусты».
И вот тогда они впервые
Внедрили кустотерапию.
-----------………------------

С восходом солнца Бог проснулся.
Легко вздохнул и улыбнулся
Веселым солнечным лучам:
–  Приятен свет моим очам!
А суть рассказывай скорей!
–  О! Суть проста. Охрана Рая –
Отсталый умственно народ.
От скуки Ангелы, зевая,
Везде видна моя работа.
Мной украшается земля.
И если где родился кто-то,
То, значит, там рука моя.
Велик мой труд! Могу сейчас
Гордиться тем, что в недрах Рая
От грешных рук и грешных глаз
Я плоть свою оберегаю –
Родную дочь свою и сына,
Хоть он и вылеплен из глины.
Я их в Раю сокрыл от всех,
Чтоб не настиг их души грех.
И вдруг дошел до поднебесья
Далекий крик: «Бонжюр, комрад!
Проснулся ты? Я очень рад!
Но весть плоха! Отродье песье
Проникло ночью в Райский сад.
–  Эй, кто там? Дьявол, это ты?
Мне плохо слышно с высоты.
Хоть я тебя и ненавижу,
Но подлети сюда поближе.
Ну, что случилось, говори?
Да только правду, не соври.
–  С чего мне врать? – ответил Бес. –
Не для того я в небо лез,
Чтоб перед светлым ликом Божьим
Себя порочить черной ложью.
Я так тебе замечу сразу:
Беспечность – вредная зараза.
Неважно ты хранил, Господь,
Тобою созданную плоть.
–  Не поучай меня, злодей,
Ворон считают у ворот.
Где им понять, с тоски балдея,
Что грех сто лиц себе найдет.
И в Рай спокойно проползет,
Хотя бы, скажем, в виде змея.
–  О-о! Дьявол, ты меня достал! –
Господь разгневанно вскричал. –
Сгинь прочь отсель, исчадье  Ада!
Тебе двух чистых голубков –
Превысший перл моих трудов,
Злой ложью опорочить надо.
Не веря дьявольским словам,
Немедля к Раю Бог стремится
И в том, что все спокойно там,
Он лично хочет убедиться.
И вот уж вскоре он над Раем
На тучке медленно кружит
И, любопытством раздираем,
Сквозь дырку в облаке глядит.
И вдруг… О, страшная картина!
Он видит сына своего,
А дочь в объятьях у него.
Вскричал Господь, кипя от гнева:
- О, Боже мой! И это  Ева!
Мой целомудренный цветок!
А взять Адама…Как он мог?
Все это дьявольская рожа!
Но ведь виновны и они!
Я растопчу их! Уничтожу!
Кругом грехи, куда ни ткни.
Терзался Бог бедой своей,
От горя тяжкого стеная.
Он пощадить решил детей,
Но все же выгнать их из Рая.
Господь сказал: «Идите прочь!
Мне больше видеть вас невмочь».
Застыли в горестном поклоне
Жена и муж, сестра и брат,
Отец и дочь в одном флаконе.
Еще надеясь, что простят.
Но Бог, однако, не смягчился.
Из райских выведя ворот,
Толкнул их в ад земных забот.,
На тучу сел и удалился.
----------……..----------

Адам с супругою отныне,
Как те, кто спасся с корабля,
Жизнь насаждать должны в пустыне
Буквально с самого нуля.
Должны и будут, а пока
Стоят два голых дурака
И ветер треплет кудри их.
И нет в них мыслей никаких.
Ну, в общем, мрачная картина.
Такой картиной и сейчас
Пугать в музеях любят нас.
И вдруг является мужчина
В тигровой шкуре и с копьем.
Под шкурой черный фрак на нем,
Рубашка белая, ботинки,
В глазах же - дьявольские льдинки.
Узнала Ева в тот же миг
Знакомца давнего. С испугу
Прижалась к голому супругу,
Едва сдержав невольный вскрик.
А Дьявол вымолвил сквозь смех:
–  Вот до чего доводит грех!
За миг любви, за миг услады
Всю жизнь расплачиваться надо.
Хоть вы на вид богоподобны,
Все ж вам без пищи не прожить.
Я вам могу секрет открыть:
Все твари Божие съедобны.
Не все так мрачно. Не пугайтесь.
Преодолейте боль и страх.
Варите мясо на кострах,
Растите хлеб и размножайтесь.
Детей растить – нелегкий труд.
Не легче, чем добыча пищи.
Зато, когда они взрастут,
То облегчат ваш тяжкий труд
И радость принесут в жилище.
Вот наставление мое.
В придачу шкура и копье.
Ну, все. Пора кончать ликбез.
Сказал и сразу же исчез.
-----------…….-----------

А время шло, и в небесах,
Один на облачке пуховом,
В смятеньи духа и в слезах
Бог вспоминал о детях снова.
–  Ну, как я мог родную плоть, –
Корил теперь себя Господь, –
Толкнуть в ужасный мир мучений,
Не дав хотя бы наставлений
Как жить в условиях таких?
А вдруг их нет уже в живых?
Они ж раздеты и разуты.
Нет! Я их смерти не хочу.
Нельзя промедлить не минуты!
Я к ним с надеждою лечу.
Так, движим целею благою,
Сорвавшись с облака, стрелою
Спасать детей Господь летит.
Вдруг видит, Дьявол на пути
Завис меж небом и землею.
–  О, Бог ты мой! Кого я вижу?! –
Воскликнул Дьявол. – Ты куда?
–  Отстань! Тебя я ненавижу! –
Сказал Господь. - Вот так всегда
Мешаешь мне, козел двурогий.
С тобою встреча не к добру.
Теперь не будет мне дороги.
 - Ой, перестань, а то помру
От смеха я. В какие леты
Ты вдруг уверовал в приметы?
А то, что все приметы лживы
И лишь расстраивают нас,
Я докажу тебе сейчас.
Так знай: Адам и Ева живы.
–  Благая весть! – воскликнул Бог.
Не зря же в них еще с рожденья
Вложил я светоч разуменья.
И потому и сын, и дочь
Смогли все беды превозмочь.
Бес рассмеялся: «Заблужденья,
Мой досточтимый старший брат,
Твоих достоинств продолженье.
Однако сотню лет назад,
В очередном порыве гнева,
Послал Адама ты и Еву,
Детей возлюбленных своих,
По мрачным скалам прогуляться,
Притом без пищи и нагих,
Чтоб легче было размножаться.
И как ты думаешь, в пустыне
Иль в дебрях, где полно зверей,
Они могли б дожить доныне
В экипировочке твоей?
–  Ну, хватит ныть! – Господь вскричал. –
Заткни фонтан упреков лживых.
Я слушать критику устал!
Скажи мне прямо, дети живы?
–  Да, живы, к счастью. Я их спас.
Преодолев свою натуру,
Я к ним явился в трудный час,
Чтоб подарить копье и шкуру.
И дал совет детей рожать
Назло тобой творимым бедам.
Теперь их всех не сосчитать.
Ты стал уже стократно дедом.
–  Так, значит, множится народ!
А началось все с той годины,
Когда я вылепил из глины
 Моих творений высший плод.
Ведь это ж надо так суметь
Наладить детопроизводство!
Пора уже предусмотреть
Мое над ними руководство.
Я понимаю, как жестоко
Детей оставить без опеки.
–  О, да, конечно, свет не мил
Им без твоих нравоучений.
Им надо млеть в благоговенье
За то, что ты их не убил.
Господь вскипел: «Я все же Бог!
И добиваюсь верховенства
Не с целью властного блаженства,
А чтоб никто мешать не мог
Мне в достиженье совершенства.
Пример тому ты знаешь сам:
Это и Ева, и Адам.
А ты? Ты в них посеял грех.
Ведь без крутого руководства
В любой людской общине всех
Охватит гибельное скотство.
Лишь сбавь надзор – и очень скоро
Садом возникнет и Гоморра».
Тут Бес съехидничал: «Хе-хе!
Но жизнь рождается в грехе!
Ты говоришь, что я злодей.
Но если б я в Раю на древе
Не дал бы плод греховный Еве,
То нынче не было б людей.
И до сих пор, от скуки воя,
В Раю б томились эти двое.
И нечем было б, стало быть,
Тебе сейчас руководить.
Господь был, видимо, смущен
Словами младшего собрата.
Упершись взглядом в даль куда-то:
–  Как, все же, странно, думал он,
Что этот Дьявол так умен.
И может все мои свершенья
К нулю свести в один момент,
Греховный втиснув элемент.
На все найдет антирешенье:
Я – день, он – ночь. Я –  свет, он – тьму…
И как он, Дьявол, не пойму,
В любую щель способен влезть?
А, может, кто-то свыше есть,
Кто, скрывшись где-то за звездою,
Руководит и им и мною?
–   Послушай, Дьявол, –  Бог сказал
После тяжелого молчанья, –
С тобою спорить я устал.
На все найдешь ты оправданье.
Все в мире связано хитро.
Не разберешь при всем желанье,
В чем скрыто Зло, а в чем – Добро.
Теперь я ясно понимаю,
Что мне тебя не победить.
И потому я предлагаю
Работу нашу разделить.
Я буду всех к долготерпенью
И к высшей праведности звать.
А ты, пытаясь совращать,
Всех проверяй на искушенье.
Да, да, буквально всех подряд.
Кто легкой жизнью несбиваем,
Тот награждаться будет раем.
А остальных, конечно, в Ад.
–  Ну что ж, –  ответил Бес, –  отлично!
Решать бы споры так всегда.
Я, как субъект весьма практичный, –
За разделение труда.
В Аду придется жить не сладко.
Но, зная скаредность твою,
Твои коварные повадки,
Не лучше будет и в Раю.
–  Рай не Дом отдыха, конечно, –
Ответил Бог, –  но и не Ад.
Людей там все же не коптят
На вертелах в кострище вечном.
Но суть не в том. Оставим спор.
Составим лучше договор,
В том, что земной электорат
Мы делим на две половины:
К тебе пойдут все, кто грешат.
Ко мне направим всех невинных.
–  Пусть так, –  ответил Бес, –  но только,
Людское зная естество,
Не сомневаюсь я нисколько,
Что грешных будет большинство.
–  А не боись! – Господь ответил. –
Для уравнения весов,
Всем, кто ко мне попался в сети,
Дам отпущение грехов.
Пусть лишь покается сердешный,
И я прощу любое зло.
И верю, грешных и безгрешных
Тем уровняю я число.
Бес рассмеялся: «Ну, Старик!
В тебе, смотрю, ума палата.
Ты тайну высшую постиг,
Как управлять электоратом.
–  Умен ли нет…Увидим там…
Сказал Господь. – Но это дело
Мы порвернуть должны умело.
Согласен? Значит, по рукам!
 ------------........-------------

С тех пор и Дьявол, и Господь
В едином действуют тандеме,
И дух пытают наш и плоть –
Один в Аду, другой в Эдеме.
  ------------.........-----------

Прошли года, прошли века.
Обильно люди расплодились.
Но на Земле еще пока
Порядки мало изменились.
Как в прошлом, ночь всего милей
Для подлых дьявольских затей.
А день, пусть серый и убогий,
Порой еще подвластен Богу.
Хотя и днем уже сейчас
Политмерзавцы разной масти,
Придя под Божьим оком к власти,
Безбожно "с Богом" грабят нас.

                21.12.02. - 29.12.03г.
               
               

               
 РАЗГОВОР С ИИСУСОМ ХРИСТОМ

Давно это было. В разрушенном  храме,
В таком сиротливом и гулко пустом,
Увидел я где-то под куполом самым
Поблекшую роспись с печальным Христом.
Высокие своды держали колонны,
А выше колонн, на размытой стене,
Глаза Иисуса глядели с иконы
С каким-то тревожным укором ко мне.
От взгляда его я смутился вначале.
Но тут же подумал: «К чему этот храм
И боги его тем, кто верит в дела:
В заводы и ГЭС из бетона и стали.
Подумал я так, и уже без волненья,
Печальному Богу уставясь в лицо,
Как будто бы мстя за минуту смущенья,
Я начал ему говорить с наглецой.
О, Боже всеблагой! О, Боже наш правый!
Позволь доброте у тебя поучусь.
Гляну налево, гляну направо –
Всюду спокойная, крепкая  Русь.
Ты вот с иконы взираешь устало –
Все-то ты видел, к всему ты привык.
Но нашей стране ты не нужен ни мало.
Прошло твое время, Великий старик.
Помнится,  сила была-то какая!
Целые страны лежали у ног.
Люди, к тебе с упованьем взывая,
Шептали со страхом мистическим: «Бог».


2
Верили насмерть. Истошно молились,
Чтобы вкусить от твоей доброты.
Бог всемогущий! И в славе, и в силе
Лаской своею не жаловал ты.
Войны, рабы, беснование страха –
Это лишь часть от твоих-то щедрот.
К ним украшение – добрая плаха,
Добрый палач и добряк эшафот.
К ним украшение – тюрьмы, темницы,
Что не придумал бы сам Люцифер;
К ним украшение – суд инквизиций,
Доброе пламя Аутодафе.
Боже всеблагой! Душе неспокойно…
Как же ты ад допустил на земле?
Эта жестокость скорее пристойна
Тем, кто на «царство» садится в Кремле.

Но тут неожиданно вдруг на иконе
Дрогнул поблекший от времени лик.
Я, отшатнувшись, прижался к колонне…
Верить не смея, - заплакал старик.
Выпала капля из темной зеницы
И поползла по шершавой стене.
Шорохом крыльев встревоженной птицы
Глас Иисуса донесся ко мне:
- О, человече! Ты судишь сурово,
Тяжким упреком мне душу казня.
Слушай же Бога правдивое слово.
То люди таким сотворили меня.
И все, что во мне  - доброта и жестокость –


3
Все это творенья их мозга и рук.
В их чуждом мне мире я жил одиноко
Средь пыток, предательств, насилья и мук.
Когда-то и сам я прошел испытанья:
Людские грехи, волей Бога-Отца,
Своим искупить я был должен страданьем –
И выполнил волю его до конца.
Сначала бродил я средь гущи народной,
Пытаясь прорвать душ бесчувственных мрак.
Внушал им, что все от рожденья свободны
И равны пред Богом  - богач и бедняк.
Я их призывал: «Возлюбите друг друга,
И вам сам Господь не откажет в любви!
Пусть грех воровства станет совести мукой.
И помните свято завет – «Не убий!»
Правителям  речи такие не в сласть.
А к их проповедникам – меры крутые.
Нужны им бездушные люди, «немые» -
На этих «немых» крепче держится власть.
Историю всю повторять я не буду.
Ты, в общем-то, знаешь события те.
Изловлен я был по наводке Иуды.
Потом, на Голгофе, распят на кресте.
Я был воскрешен и на небо вознесся.
Нельзя в один миг переделать весь свет.
Но дух Божьих истин  по миру разнесся,
И служат они людям тысячи лет.
Да были, конечно, и пытки и войны,
Тираны, что жили злодейства верша.
Но сколько людей появилось достойных!
То значит – проснулась людская душа.
И мир становился добрей понемногу.





4
И совесть, и честь  крепли в душах людей.
Но время пришло, и забыли про  Бога, 
В тумане гордыни и новых идей.
Ты видишь, что храмы совсем опустели,
В другие святыни поверил народ.
И люди веселые песни запели,
Не зная еще, что их в будущем ждет.
В разрушенном храме остался я чудом.
Мой  лик еле виден на  грязной стене.
Но знай, те, кто правит сегодня в стране,
Вас всех продадут  (это те же иуды),
И вы за спасеньем придете ко мне.
И голос затих. Постоял я немного
И с горечью вышел из храма на свет.
Был солнечный день. Не поверил я Богу.
И все позабыл через несколько лет.
 
И вот разыграли для нас партократы 
Под видом реформы продажу страны.
Орали взахлеб, что они демократы,
Шестерками будучи у Сатаны.
От прежней страны нынче только руины.
Лишь храмы и строит поникшая Русь.               
Идут  люди  к Богу с молитвой повинной,
Как некогда мне предсказал Иисус.

Вот гибельной глупости нашей итоги.
Мы все в западне. Чтобы сети порвать
Должны мы стеной монолитною встать.
Иначе же нам не помогут и Боги.
                                                30.01.07.


















                СОДЕРЖАНИЕ
А  теперь  я  знаю...                1               
А  юность, как  песня                2
А  солдаты  все  шли  на  войну                3               
Ах, эти старые  песни                5               
Бабочка  и Паук                6               
Белые  Лебеди                7
Блокада                8
Вопреки  классику                9
Безысходность                10
Бескрылые  птицы                11
Возвращение  к  истоку                12
В  память  о  грустном  лейтенанте               13
В  плену  двух  стихий                15
В  память  о  пионерском  вожатом               16
В полушаге  от  Великой России                17
Все  плывет  его  лодка  плывет                18
Вторая  родина                20
Гадание                21
Герой  Ливии                24
Город  не  нашего  племени                25
Да, я  русский                26
Двойное  гражданство                27
Двоебожие                28
Десталинизация                29
Наука  воровская не  имеет  края                29
До звезд  ли  нам                30
Два  солдата                32
Дети  войны                34
Добро  и  зло  так  сплетены подчас             35
Загадки  творчества                38
За  нами Россия                39
И живы  мы  пока  жива  душа                40
И вот  я  на родине                41
Споры  о  первородстве                43
И некому  встретить  в  селениях нас            44
К своему восьми десятилетию                45
Из дали  дней                46
И просто  мирный  день                48
Капризы  осени                49
Когда  враг  глянул  нам  в  лицо                50
Когда за  новые  беремся мы стихи               51
Когда  я встречу  тебя                52
Когда  уходят  корабли                53
Коль  красотка  поглядит                54
Ослиное  горе                54
Слеза жар-птицы                55
Лоскутки  мыслей                55
Метель  времени                58
Мой  город                59
Мы  в  красоте  земли деянья видим Бога     60
Навечно  с Пушкиным                61
Нас крючке  у  кормящихся верой                62
Нам  так  нужна  еще  одна Победа                64
На пути в Сталинград                65
Не просто  познается  это  мир                66
Ни о чем  ты  меня  не  расспрашивай           67
Н. В. Гоголю                68
Однажды  жизнь  взмахнув  крылами           69
Островки  свободы                71
Отбрось  отчаяние, друг                72
Язык  поэзии                73
Охотники                74
Письмо  сестре                75
Плодись  олигархическое племя                76
Под  пепельным  светом                77
Полюбил ромашку  ветер                79
Провидение гения                80
Президентская  кукушка                81
Перед  портретом Зои Ксмодемьянской        82
Пишите  стихи                84
Первородное  яичко                85               
Пробуждение в ненастье                86
Сонет                87
Пути-дороги                88               
Русский с  евреем братья  на  век                89
Сверх  честные  выборы                91
Случай  на  сейнере                93
Страшней  науки  только скука                96
Сумерки  поражения                98
Так  пусть  же  солнце  выйдет  в  ноябре   100
Так  пусть  же  будет  война                101
Там в  дали  туманной                102
Там, подо  Мгой, где  шли  бои                103
Театр  поэта                104
Театральное  плавание                106
 Тот  самый  первый  день                110
Три  минуты  тишины                112
Товарищ  Домбас                113
Товарищ!                114
Улетают  годы, улетают  птицы                115
 У  храма  красоты                116
Что-то  мне  не спится                117
 Цифры дат на  листках  блокнота               118
    На  встречу  с морем                119
   Читая  Жака Превера                120
Что ж, если завтра  смерть...                121
Шар  и Игла                122
Щепотка  жизни                123
Кровная месть олигарха                125
Экстремисты                126
   Этюд  любви                127
Я рожден  среди  равнин                128
 Я из тех, чье  детство  отдано  Победе       129
Я должен...                131
Библейская история                132
...А что теперь?                133
В гости в Горелово                134
Многообещающий кавалер                135
Под златом  осени                136
Заграничные впечатления                137
Тридцать  лет – всего лишь миг                138
Зима моей России                139
Библейская история                140               
 Разговор с Иисусом Христом                170