Вперед к мунизму!

               
                Рассказ.
               

                Этот небольшой заводик внешне мало, чем  отличался от других таких же заводиков маленьких провинциальных уральских  городков. Построен он был по приказу из Санкт – Петербурга для выплавки не то меди, не  то железа для нужд Империи. Позже, неоднократно перестраивался и в зависимости от обстановки того времени перепрофилировался в различных направлениях. Одни домны и печи заменялись другими, строились новые корпуса, подводились железные дороги. Вместе с заводиком рос и городок, который этот заводик и породил.
                Развитой  социализм заводик встретил солидным предприятием оборонного профиля, производившим что-то очень стратегическое и весьма важное для оборонного щита страны. Вместе с заводиком вырос и городок. Как и заводик, он был предметом любви и гордости его жителей,  патриотические  помнивших все исторические факты его биографии, ведущих нескончаемые трудовые династии от старинных медеплавов, рудокопов и углежогов.
                К праздникам заводик и городок блистали чистотой, расцвечивался алыми стягами, портретами великих вождей и праздничными транспарантами.
                Но ярче всех транспарантов с некоторых пор выделялась огромная надпись на стене административного корпуса фасадом выходившего на центральную улицу. Надпись гласила: «Вперед к  Коммунизму!»
Огромные буквы занимали в ширину весь промежуток от края  кровли до верхнего обреза окон последнего этажа. Тянулась же она по всему зданию от края и до края.
                Те же люди, что изваяли эту надпись, были поистине мастерами своего дела. Исполинские буквы были объемны, и как бы выпирали из стены здания, будто бы были построены когда-то вместе с ним заедино.
                Вдобавок ко всему окрашены они были какой-то   супер  яркой, супер прочной и, думается, тоже применявшейся только в оборонной промышленности краской. Может быть, такой вот краской красились баллистические ракеты, может быть атомные бомбы, может быть что-то еще супер мощное и супер грозное.
Надпись эта горела и люминесцировала без специальной подсветки даже в непроглядной ночной темноте.
                И было в ней что-то непостижимо мистическое как, по сути, так и по содержанию. Делалась она, конечно же, на века. Кто же мы тогда,  усомнится в незыблемости такой вот колоссальной страны, с такой вот колоссальной надписью?
                Но вот всемирным потопом на страну обрушились перемены. И зашаталось все ранее незыблемое и сверхпрочное. Новые правители сказали, что  у нас  больше нет врагов, а посему щит нам больше не нужен. Все нас уважают и очень любят. Все стремятся нам помочь и не собираются нас завоевывать, а потому как же мы  можем огорчать наших новых друзей своими ракетами? Не бывать этому, понимаешь!
                И  в заводик и городок пришли тяжелые времена. Ничего  стратегического или тактического уже не выходило из его просторных и опустевших теперь цехов, а потомки медеплавов, рудокопов и углежогов остались без работы, а значит и без средств к существованию.
                Продолжая больше по привычке и из патриотической привязанности ходить на завод, они уныло озирались на ни о чем теперь уже не говорящую  и только будящую ностальгические чувства надпись  «Вперед к  Коммунизму!», связанную в их воспоминаниях с героическим трудом, стабильной зарплатой, дешевой колбасой и орденах за трудовую доблесть. Но времена пришли явно другие.
Никто больше  «медалей за дворницкую службу « не давал, а слова «рабочий- это звучит гордо» ушли в историю вместе с гимном «Интернационал».
                Заводик меж тем перешел к новым руководителям, современным, а значит ушлым и вороватым. И началось повальное, тотальное  и всеобъемлющее разграбление. Разворовывание на всех уровнях. Что не успевали украсть руководители, воровали рядовые потомки медеплавов и углежогов. И скоро от некогда славного предприятия осталось только гулкое эхо пустых цехов, да несокрушимая горящая надпись «Вперед к  Коммунизму!»
                Затем спешной лавиной грянула приватизация и, разграбленный, ничего уже не значащий заводик был продан с молотка господину Надолбяну (или что-то в этом роде), лицу кавказской наружности. Означенный господин Надолбня, как и прочие такие же, как он господа, очень рано поняли, что и к чему теперь в этой бывшей стране СССР, и облепили как черные мухи труп разлагающегося монстра, выпивая все оставшиеся еще полезные жизненные соки, откладывая в зловонную массу свои весьма жизненны личинки. Так, сколачивая себе первичный капитал, они не гнушались практически ничем. Наркотики, бандитская группировка по контролю за всем, что шевелится, торговля оружием, проституцией, радиоактивными материалами, человеческими органами и т.д. и т.п. Ну, а уж сколоченный-то капитал нуждался уже в надежной защите, а для этого его необходимо было куда-то вложить. Не пропадать же добру?
                Вот так и господин Надолбян, наворовав где-то что-то, стал потихоньку скупать заводики, пароходики, самолетики, паровозики.
А какое кому дело? За руку не поймали!
                Заводик господин Надолбня перепрофилировал в цех «холодной ковки и клепки». Ведерки там выпускать, тазики, грабельки, лопатки, молоточки и прочую хозяйственную утварь.
                Потомки же медеплавов и углежогов, привыкшие за времена развитого социализма производить что-то стратегическое, точное и секретное очень возмущались таким поворотом событий.
-Это просто насмехательство какое-то над трудовой доблестью,- говорили они в сердцах, потрясая кулаками. Это просто какое-то издевательство над пролетариатом! Вспомнили, вишь ли, слово-то архаическое-Пролетариат. Наверное, оно всегда вспоминается только, когда жареный петух клюет в означенное место,- то есть в жопу!
Но робили, робили, куда тут денешься!
Но господин Надолбян отличался одной нехорошей чертой характера. Рабочие-то, положим, работают, работают, а вот денежек –то господин Надолбян платить  им не хочет. Находит всяческие там уловки, чтоб не платить, кризис, говорит, дебиторские задолженности, говорит, инфляция,говорит, конкуренция!
              Но потомкам-то углежогов какая разница-кризис или мизис там в стране? У них семьи, их кормить надо! И выходя понуро из Надолбяновских цехов, минуя в проходной широкоплечих и узколобых охранников в камуфляже, уныло косились они на сверкающую старорежимную надпись на стене, кричавшую «Вперед к  Коммунизму!»
               Новые невзгоды обрушились на многострадальный заводик и его ни в чем не повинных тружеников, когда у  господина Надолбяна вдруг обнаружились обиженные на него подельники. Вместе с ними господин Надолбян что-то воровал, что-то продавал, а делился не совсем честно. Вот и решили эти Надолбяновские братаны стать не только подельниками, а и совладельцами Надолбяновских заводиков, пароходиков и прочих мелочей.
                Но господин Надолбян ни в какую не желал ни с кем делить этот весьма не слабый каравай. Тут и началась война. Люди в черных масках и камуфляже  штурмом брали проходную Надолбяновского заводика с целью установить над ним полный административный  контроль, расчистив место в кабинетах для нового директора и прочей управленческой сошки.
                Потомки железоделателей, а ныне печальные грабледелатели с ужасом наблюдали жаркие схватки охраны с залихватскими «командос « от криминального мира. Автоматная пальба слышалась и днем, и ночью, пробуждая у жителей городка и страх, и в то же время смутное желание тоже немного пострелять.
                Но что более всего взбудоражило умы обывателей, так это поврежденная выстрелом из гранатомета надпись на стене административного        корпуса. Вместо гордого  и понятного некогда лозунга «Вперед к  Коммунизму!» на стене теперь читалось «Вперед к мунизму!» Три же первые буквы в слове Коммунизм были напрочь выбиты взрывом. Самого хозяина господина Надолбяна взорвали в его собственном БМВ при попытке скрыться.
                Страсти же вокруг заводика скоро как-то сами собой улеглись, а сам он был  то ли продан, то ли перепродан другому хозяину.
Новый хозяин, бывший преступный авторитет, а ныне бизнесмен  и  хозяйственник. Сразу решил навести свои порядки. Прежде всего, был  предпринят ремонт фасада административного здания, в ходе которого остатки грандиозного лозунга были стыдливо закрашены.
 -Нечего, в натуре, морочить  народу голову какими-то мунизмами! - подвел итоги работы новый хозяин. И все пошло своим чередом.
                Времена настали свободные – «делай, что хочешь «. Вот бы, какой лозунг нужно было поместить на место старого.
                И делали.
Вместо вил, лопат и ведерок, заводик стал выпускать теперь всяческую уголовную утварь. Наборы отмычек для воров. Портативные  газовые резаки для вскрытия бронированных сейфов, кастеты, различные виды холодного оружия, финки,  ножи, стилеты, палаши, арбалеты, кистени, обрезы, глушители для различного рода оружия и многое другое очень полезное в жизни и деятельности преступного  люда. И что самое главное, спрос все это имело неимоверно высокий!
                На проходной, в начале рабочего дня трудящихся новой преступной сферы встречали бодрые звуки известной воровской песни «Мурка», льющейся из огромных громкоговорителей.
                Про надпись на стене административного корпуса уже стали забывать. Но однажды летней ночью разразилось ужасное ненастье. Гроза была жуткой, ливень свирепствовал до утра.
 Утром же трудящиеся, придя на свой любимый завод, вновь прочитали эту грандиозную, но  теперь уже мало понятную надпись «Вперед к мунизму!» За ночь ливень начисто смыл все результаты ремонта, а сам же лозунг, отмытый свежими водами, сверкал пуще прежнего!
                И тут как по волшебству на голову новых хозяев, обрушились неприятности. Новая государственная машина набирала обороты. Крепла и не хотела больше терпеть столь наглого существования преступной сферы. Авторитета вдруг схватили, и к его величайшему удивлению, припаяли лет  двадцать строгача.
-Что, в натуре, делается с державой? – были  его последними словами при отбытии на зону.
Заводик же срочно был передан в ведение Министерства Внутренних Дел.
И снова удивленным потомкам углежогов и медеплавов  пришлось перестраиваться для выпуска новой, и очень нужной для государства продукции. Вместо отмычек и кастетов на заводе в срочном порядке налаживался выпуск наручников, резиновых дубинок, разного рода парализаторов, касок и щитов для разгона демонстраций, решеток, колючей проволоки, железных ворот для тюрем, специальных пожарных машин с водометами и многого другого весьма нужного для усиления правопорядка в стране.
                И все пошло вроде  бы хорошо. Потомки углежогов, воодушевились нужностью своего труда, перекрывали все нормативы, перевыполняли все планы и ковали, и клепали, непокладая рук. А как же? Ведь нужен в стране порядок, а без наручников как его наведешь?
                Странную же надпись «Вперед к мунизму!» новое начальство решило срочно закрыть огромным бронированным щитом, дабы не будить в народе нездоровые воспоминания.
По ночам на крыше административного здания что-то варили, что-то клепали и точили, рычали мощные краны и подъемники, а как-то утром потомки углежогов не увидели привычной надписи.
И наступили дни затишья, а затишье, как известно, бывает перед бурей.
И она грянула. Как-то разразился ужасный ветер, ну просто ураган. Он вырвал с корнем деревья, переворачивал автомобили, в общем, бушевал вовсю. Бедные потомки углежогов были напуганы до крайности невиданным буйством разъяренной стихии. Вдобавок, ко всему на заводике вспыхнул сильнейший пожар, не то от  замыкания электрических проводов, не то от возгорания чего-то очень горючего, но заводик, полыхнув огнем, выгорел до основания. Когда же улеглась  стихия, а потомки углежогов пришли посмотреть на последствия катастрофы, сердце их защемило при виде обгоревших и полуразрушенных стен разных цехов. Но среди этого кошмара, на обгоревшем дочерна фасаде административного здания вновь красовалась чудом уцелевшая, сверкающая и люминесцирующая надпись «Вперед к мунизму!»
                С той поры заводик так и стоит в развалинах, угнетая окружающий ландшафт закопченными, разрушенными стенами. Все уже махнули на него рукой, не будешь же строить  заново?
                И только юноши спрашивают иногда сгорбленных, убеленных сединами старцев, что же значит, в конце концов, эта красочная надпись? К какому «мунизму» она призывает? Но старики уже сами с трудом припоминают, чтобы все это значило. Они морщат лбы, силясь, что-то  вспомнить, беззвучно  шевелят губами , прикрыв  глаза, но ничего вразумительного ответить юношам, не могут. К мунизму и все, говорят они.
                «Вперед к мунизму!»