2. Аракчеев Примите меня в кадеты

                2. Аракчеев: «Примите меня в кадеты»

       Если нужно правильно оценить и достоверно показать того или иного исторического деятеля, недостаточно перечислить основные вехи его биографии. Важно изучить и понять эпоху, в которую он жил. Важно определить, какое влияние она оказала на данного исторического деятеля, и какую роль сыграл он сам в историческом развитии России.
        XVIII век был рубежным для России.
        С одной стороны, он славен великими победами Румянцева, Потёмкина, Суворова, Орлова-Чесменского, Ушакова.
        С другой стороны, именно в XVIII веке Пётр I бросил Россию в кабалу Западу, расколов русское общество на рабов и рабовладельцев. Царь-плотник превратил служилый класс дворянство в класс, деградирующий и паразитирующий на подневольном труде народа, закованного в оковы крепостничества.
      Произошло, по меткому выражению князя Щербатова, повреждение нравов в России. Высшие слои аристократии престали быть опорой престола, превратились в лихоимцев, взяточников, казнокрадов.
       Первыми жуликами крупного масштаба, первыми расхитителями народного и государственного добра стали так называемые птенцы гнезда Петрова, а точнее щенки шакальего логова. Алексашка Меншиков первым отыскал дорогу в зарубежные банки и положил туда, естественно на свой счёт, огромную сумму, равную полуторогодовалому бюджету России. И это на фоне общего обнищания страны и превращения её «великим преобразователем» в сырьевой придаток Запада.
       Если внимательно взглянуть на биографии выдающихся людей России послепетровского периода, нельзя не заметить одну особенность, общую для всех. Лучшие люди России были выходцами из беднейшего дворянства, ближе всего находившегося к народным массам и прежде всего к русскому крестьянству, сохранившему лучшие традиции и обычая Московского Государства, уничтоженные Петром.
       Эти слои дворянства не утратили связи с народом, не оторвались от общественно-полезного, производительного труда, того труда, без которого человек деградирует и в конце концов становится паразитом.
         Генерал-фельдмаршал Светлейший Князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический родился в обедневшей дворянской семье, в небольшом селе Чижово Духовщинского уезда Смоленской губернии 13 (26) сентября 1739 года. Первоначальное образование получил у сельского дьячка, а потому и воспитан был в лучших традициях Русского Православия, подорванных никонианским расколом, но сохранившихся в народных массах.
        Это, по мнению биографа, спасло его от «наполнения головы сведениями в духе наносной просветительской философии», философии западноевропейского типа, философии разлагающей устои государственного порядка и власти. С блеском начав учёбу в Московском университете, он вскоре бросил её, увидев западническое обезьянничанье профессоров, превратившихся в своём раболепии перед Европой в безродных найдёнышей.
        Он пошёл в армию. Именно армейский строй помог ему найти правильные ориентиры в жизни. С 1774 года, став морганатическим супругом Императрицы, он до последнего дня своей жизни фактически правил Империей.
        Генералиссимус Александр Васильевич Суворов, как и Потёмкин, получил домашнее образование не от проходимцев-французов. Он был воспитан в патриотическом, патриархальном, православном духе и на всю жизнь остался приверженцем твердой самодержавной власти. Опять-таки, он был из небогатого дворянского рода, не утратившего своих корней и кровной связи с народом. Юные годы Суворова прошли в деревне среди простого народа, и товарищами его игра были сельские ребятишки. О дате рождения Суворова я помещу отдельный материал дополнительно.
       Адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков родился в глуши, в деревушке Алексеевка, ныне Темниковского района Мордовии в 1744 (по другим данным в 1745) году в небогатой дворянской семье. Первоначальным образованием было, как и у Потёмкина, церковно-приходское. А затем Ушаков учился в Морском кадетском корпусе, который окончил в 1766 году уже в екатерининские времена. В кадетских корпусах чужебесия не прививали, воспитывали в духе лучших традиций Православия и Самодержавия.
       Адмирал Дмитрий Николаевич Сенявин родился в 1763 году в деревне Комлево, ныне Борисовского района Калужской области в бедной дворянской семь. Окончил Морской кадетский корпус.
        И подобных примеров из века XVIII можно привести великое множество. Возьмём XIX век – та же картина. Блистательный русский генерал Михаил Дмитриевич Скобелев – внук крепостного, дослужившегося до генеральского чина. Герой Севастопольской обороны Степан Александрович Хрулёв, твёрдо знавший, в чём «тайна русских сил» – выпускник кадетского корпуса.
       Что же касается подготовки в кадетских корпусах, то, как не привести слова адмирала Павла Васильевича Чичагова, посвящённые Артиллерийскому и Инженерному кадетскому корпусу:
       «Там обучали многим языкам, всем наукам, образующим ум, там занимались упражнениями, поддерживающими здоровье и телесную силу; верховой ездой и гимнастикой; домашние спектакли были допущены в виде развлечения и забавы. В подтверждение сказанного мною о большинстве молодых людей, выходивших из этих училищ, достаточной указать на то, что фельдмаршал Румянцев в одну из турецких кампаний попросил у Императрицы Екатерины несколько офицеров для укомплектования своей армии. Она прислала ему двенадцать человек, только что выпущенных из Первого кадетского корпуса. Фельдмаршал, порасспросив их и поговорив с ними, остался ими так доволен, что написал Императрице, благодаря её за присылку двенадцати фельдмаршалов, вместо двенадцати просимых поручиков».
        Именно Артиллерийский и Инженерный кадетский корпус стал школой и для Алексея Андреевича Аракчеева. Происхождение же и начальное воспитания Аракчеева мало отличалось от того, что получили русские военачальники, о которых упомянуто на предыдущих страницах.
       Родился Алексей Аракчеев в небольшом бедном родовом поместье, в Бежецком уезде Тверской губернии, 23 сентября 1769 года.
       В биографии значится:
       «Прадед Аракчеева участвовал почти во всех войнах Петра I, а дед был убит в 1735, во время похода русской армии в Крым. Отец, Андрей Андреевич, служил в лейб-гвардии Преображенском полку, вышел в отставку в чине поручика, женился на Е.А. Ветлицкой и занялся хозяйством. Воспитанием Аракчеева занималась мать, набожная, умная, властная и энергичная женщина, державшая всю семью в строгости и послушании. Она привила Аракчееву стремление к постоянному труду, строгому порядку, аккуратности и бережливости. Грамоте и арифметике его учил сельский дьячок».
       Отец и мать происходили из старинных, но небогатых дворянских родов, славившихся неукоснительным почитанием патриархальных Православных традиций. Особенно это касалось матери, Елизаветы Андреевны, в девичестве Ветлицкой.
       Биограф Аракчеева отметил, что Елизавета Андреевна, «развив в ребёнке глубокую к себе привязанность, неустанно заботилась о том, чтобы он был набожен, умел «обращаться в постоянной деятельности», был педантично аккуратен и бережлив, умел повиноваться и усвоил себе привычку толково предъявлять требования к людям.
       Первоначальное образование он получил у сельского дьячка, который отметил необыкновенные способности Аракчеева к арифметике. Трудно сказать, как бы сложилась судьба мальчика из бедной дворянской семьи, неспособной дать ему образования, дорого в то время стоившего.
       Профессор юридического факультета Московского государственного университета В.А. Томсинов сообщает:
       «К одиннадцати годам Алексей имел вполне сложившийся характер и недетскую уже самостоятельность в суждениях и поступках. Все это хорошо выявил один случай, произошедший приблизительно в 1780 году.
К соседу Аракчеевых, также небогатому помещику, владельцу тридцатью крепостными крестьянами, Гавриле Ивановичу Корсакову приехали на побывку в отпуск двое его сыновей (Никифор и Андрей), учившихся в Артиллерийском и Инженерном Шляхетском кадетском корпусе. Гаврила Иванович на радостях устроил торжественный обед, на который позвал и Аракчеевых. Андрей Андреевич, отправляясь в гости, взял с собою старшего сына. Не ведал отец, не предугадывал, что произойдёт у Корсаковых с Алексеем, а то, быть может, и не взял бы его к ним».
       Алексей подружился с Никифором и Андреем и с восторгом слушал рассказы о таинственной и загадочной кадетской жизни, о выездах в лагеря, об учениях и стрельбах.
       Впоследствии он вспоминал, что был поражён красными мундирами с чёрными бархатными лацканами, и кадеты казались ему тогда «какими-то особенными, высшими существами». А когда они уехали в Петербург, Аракчеев стал умолять отца отвезти его в кадетский корпус.
       Профессор В.А. Томсинов особо отметил:
       «Алексей рано стал привлекаться матерью к работе по хозяйству, приучаться к чистоте и порядку. Сама набожная до крайности, мать и сыновей своих стремилась воспитать в строгом религиозном духе. Она постоянно брала Алексея с собою в церковь, которую посещала аккуратно, не пропуская ни обедни, ни вечерни. Учила его молитвам, внушала уважение к нормам христианской этики».
    То есть трудолюбие, как видим, было заложено с детства. И тогда же было заложено уважение к старшим, прежде всего, конечно, к родителям:
     «Когда он здоровался или прощался с нею (матерью) – указал В.А. Томсинов, – он делал сначала перед ней земной поклон, а после этого уже подходил к руке».
       Но вот настало время поступать в кадетский корпус, что было не столь уж и просто. Нужна была рекомендация. Отец обратился к предводителю дворянства Вышневолоцкого уезда Тверской губернии Михаилу Васильевичу Храповицкому. И тот написал бумагу искренне, вложив в неё душу и сердце. Это нельзя было не оценить.
       Томсинов отметил: «С тех пор Алексей всегда чувствовал себя признательным ему. До самой смерти Храповицкого … он вёл с ним переписку, а при случае заезжал в гости или же приглашал его погостить к себе».
       Отец собрал деньги, вырученные от продажи урожая, и они отправились в столицу. Десять дней потребовалось для того лишь, чтобы подать прошение в канцелярию корпуса. Там, вероятно, ожидали взяток, а где было взять на это средств?
        Прошение всё же кое-как приняли. Но прошёл месяц, истёк другой, а ответа всё не было. Денег же едва хватило, чтобы заплатить за угол на самом скромном постоялом дворе.
       В конце концов, чтобы не умереть с голоду, пришлось просить милостыню. Аракчеев потом вспоминал, что его отец, приняв в подаяние первый рубль, поднёс его к глазам и горько заплакал.
       Терпению пришёл конец. Уже без всяких надежд отправились они в корпус в последний раз…  И тут повезло. Почти лицом к лицу столкнулись с начальником корпуса генералом Мелиссино.
       Отец опешил и потерял дар речи. Алексей же бросился к генералу и, едва сдерживая рыдания, заговорил:
       – Ваше превосходительство, примите меня в кадеты. Нам придётся умереть с голоду… Мы более не можем ждать ответа. Век буду благодарен и буду молиться за вас…
       Генерал остановился, выслушал отца и тут же написал записку в канцелярию о зачислении Алексея в кадеты.
       Долгие ожидания резолюции, намёки мелких чиновников канцелярии на взятки настолько запали в душу, что впоследствии Аракчеев, находясь на высоких постах, строго взыскивал за всякие канцелярские бюрократические проволочки, когда речь шла о судьбах людей. Ну а за взяточничество карал особенно жестоко.
       И на всю жизнь сохранил он благодарность к генералу от артиллерии П.И. Мелиссино, кстати, одному из первых русских кадет…
       Тот день 19 июля 1783 года для Аракчеева стал поистине счастливым. «Бога благодарили земными поклонами», – писал он впоследствии.
       Понятны были трудности, которые пришлось испытать при поступлении. В 1783 году по штату в корпусе предусматривалось 146 кадет. Это на всю Россию. Правда, уже в 1784 году штат был увеличен на 393 человека, и практически до конца XVIII века вся русская артиллерия и все инженерные части комплектовались выпускниками корпуса.
       Обучению и воспитанию в корпусе придавалось государственное значение. Императрица сама участвовала с составлении учебной программы, а в Указе Сената говорилось, что «корпус, по силе изданных об нём узакониев, заключает в себе не одно военное, но и политическое, и гражданское училище», что директор его «без посредства других мест, прямо под повелительство Высочайшей Императорской Особы и Правительствующего Сената состоит, и ни от каких других правительства мест повелениев принимать ему не следует».
       Корпус готовил преданных и верных Престолу и Отечеству офицеров, почитающих Самодержавную власть в государстве священной.
       Известно, что Императрица Екатерина Великая считала Самодержавие единственной приемлемой для России формой правления и всегда отстаивала основные принципы Самодержавной монархии.
       Замечательные способности Алексея Аракчеева сразу выдвинули его в число первых кадет. Уже через семь месяцев после поступления в корпус он, раньше возрастного срока, был переведён в «верхние классы», раньше других кадет стал капралом, фурьером, сержантом.
       Заметив его организаторские способности и умение правильно строить взаимоотношения с товарищами – чему научила Аракчеева в раннем детстве его мать – командиры стали поручать подтягивать отстающих, заниматься с нерадивыми кадетами.
        В 1787 году, окончив курс наук, Аракчеев получил чин подпоручика и был оставлен в корпусе репетитором и учителем арифметики и геометрии, а позднее и артиллерии.
       Вспомним биографию нашего национального военного гения Александра Васильевича Суворова. Вспомним, как много дало ему чтение книг, самообразование. Буквально проглатывал книги другой российский гений, ставший величайшим политиком и государственником, военачальником и полководцем Григорий Александрович Потёмкин. Приезжая на лето в деревню к родственникам, он забирался в библиотеку, и часто утром его находили спящим на бильярдном столе, а в руках была очередная книга, которую он читал, пока не заснул.
        Аракчееву, пристрастившемуся к чтению, повезло. Заметив его тягу к книгам, начальство назначило его заведующим корпусной библиотекой, которая была в ту пору одной из самых богатых в столице.
       Забегая вперёд, нужно сказать, что впоследствии и его личная библиотека была по подбору книг уникальной. Аракчеев завещал её русской армии.
       В 1788 году в корпусе стала формироваться так называемая «новая артиллерия». В разгаре была русско-турецкая война (1787-1791 г. г.), назревала война со шведами, и этот важнейший род войск приобретал всё большее значение.
       В корпусе были созданы экспериментальные команды для изучения и обобщения боевого опыта артиллеристов. Стали подбирать для этого направления наиболее подготовленных и инициативных офицеров.
       Генерал Мелиссино лично выдвинул Аракчеева. К тому времени совсем ещё молодой, девятнадцатилетний подпоручик был уже автором «Кратких арифметических записок в вопросах и ответах», которые составил для обучения своей команды.
        И вот его, необстрелянного юнца, назначили командиром гренадерской команды, сформированной при корпусе из офицеров, прибывших из действующей армии. Они прибыли для переподготовки по новым уставам и наставлениям.
       Параллельно ему было поручено обучать на дому артиллерийским наукам сына некоего Н.И. Салтыкова, врага Потёмкина и Суворова. Аракчеев не был причастен к интригам, но вынес неприятное впечатление от общения с недорослем из русофобски настроенной великосветской семьи. У них с воспитанником были разные взгляды на патриотизм, русские традиции, да и на отношение к воинскому долгу – тоже.
        В те времена столичная знать, если и шла в гвардию, то не для того, чтобы служить Отечеству честно и добросовестно, а для того, чтобы хватать чины и ордена, используя связи и протекции.
       В те времена, времена Румянцева, Потёмкина, Суворова – велика была разница между действительно русской национальной армией, воспитанной ими и побеждавшей на театрах военных действий, и столичной гвардией, разлагавшейся «под чутким руководством» Н.И. Салтыкова.
        Ни с одним из представителей этой знати Аракчеев никогда коротко не сходился и никогда не испытывал уважения к людям, манкировавшим своими обязанностями.
       Он не уважал их, а они, ощущая это, ненавидели выходца из бедных слоёв дворянства, кичась своим богатством, похваляясь своим происхождением.
        К печальному апогею подходил екатерининский век русского дворянства. Великая Государыня, сумевшая дать толчок возрождению национальных традиций, не успевала довести до логического завершения все свои грандиозные начинания, задуманные не без активного участия её блистательного супруга Григорий Александровича Потёмкина. Да и сложно ей было, ведь восшествию на престол она была обязана именно гвардии и дворянству.
       Гвардия и дворянство провозгласили её Императрицей, гвардия и дворянство могли и свергнуть в любую минуту.
       Успешными поэтому были лишь те начинания Императрицы, которые совпадали с интересами дворянства. Только одно исключение из этих правил было полным. Русская армия, отданная в руки выдающимся русским полководцам и военачальникам, развивалась в лучших национальных традициях, ибо эти традиции закладывали в ней Румянцев, Потёмкин, Суворов и их ближайшие соратники, их лучшие ученики, которых немало было в строю, особенно на театрах военных действий.