Ляга

Раньше, как только мне приходило в голову что-то ценное или, проще сказать, мудрое, я сразу же хваталась за перо... и вперёд. Писала, получая при этом удовольствие.

Редко сразу на комп. А когда печатала написанное, то наблюдала странную картину.

Это же Я писала. Так что особенного, если я, забегая вперёд, печатала что-то, отличающееся от написанного текста?

Так нет же. Когда я ловила себя на этом... искажении... текста, я извинялась перед "автором" и восстанавливала написанный вариант. Дескать, автор всегда прав, и боже сохрани, его править.

Так БЫЛО.

А потом стало так. Высветится, засверкает что-то в голове, и я давай себе рассказывать... и радоваться, как здорово получается.

И мысль: вот это надо написать. И я отвлекаюсь на дела и откладываю написание.

И потом неохота. Типа, я уже же сочинила, и это уже пошло... Куда пошло? Я об этом не думаю. Куда надо, туда и пошло. "Мысль материальна". Значит, воплощение состоялось.

А вот этот рассказ про лягушку долбит меня изнутри: давай, пиши.

Надо ещё плотнее материализовать. Слово-то какое тяжёлое. Еле выговорила.

Я, честно говоря, уворачивалась долго. Но эта Лягушка достала меня.

Это я к чему говорю? Стараюсь разобраться, что происходит. Насилие какое-то.

Ну, хорошо. Просто непривычно в таком настроении писать. Ладно, посмотрим, что получится. Надо, так надо.

Итак, Лягушка постепенно прогрелась до пробуждения. После зимы. Вода была ещё холодная. Но всё относительно. Лёд-то растаял. И снег почти весь растаял. И Солнце. Греет. И почки. И трава.

Словом, весна.

И всё просыпается, и Ляга почувствовала внутри явный просып. И даже внутри у неё тоже почки. Набухают. Икра. Кажется, так это называется.

Но тепла не хватает. А почему-то нужно тепло. Для почек, то бишь, для икры.

Нет, вы не думайте, что Ляга так сильно рассуждала сама с собой. Она вообще не умела этого делать. Просто она выбралась из Озера. Но трава была мокрая и прохладная.

И тогда Ляга перебралась на дорогу. Здесь было то, что надо. Пыль. Тёплая. Жаркая. Ветер поднимал эту пыль, и через некоторое время Ляга стала вся серая от пыли.

Она замерла, блаженствуя.

Но в то же время её охватило беспокойство. Кожа перестала быть влажной, а это... смерть. Она же земно-Водная.

Но внутри икринки стали набухать, и Ляга стала чувствовала, что живот у неё внутри шевелится.

А кожа сохнет, и это смерть.

А икринки пухнут, и это жизнь.

И она стала засыпать.

И вдруг, уже проваливаясь в Небытие, она услышала содрогание почвы и голоса.

-Смотри! Дохлая лягушка!

Что-то тяжёлое и твёрдое подпихнуло её, но она даже не пошевелилась.

А мальчик схватил её и бросил в воду.

-Смотри, Бабетта! Поплыла, а ты говорила, дохлая.

Ляга плыла, ничего не соображая.

Немного придя в себя, она услышала дивные гортанные звуки, сотрясающие всё Озеро.

Оглядевшись, она увидела Лягов с раздутыми резонаторами и издающими это чудесное пение.

-Смотри, смотри,- кричал мальчик. Их тут столько. Можно я поброжу по воде?

-Броди,- ответила Бабетта, и мальчик, скинувши обувь и носки, вошёл в воду.

Через некоторое время он вышел погреться на песок, и на его щиколотках висели приклеенные лягушки.

Мальчик отдирал их и бросал в воду.

-Бабет, смотри, а здесь есть зелёные и голубые.

И опять заходил в воду и лягухи опять обнимали лапками его щиколотки, и он опять отрывал их и бросал в воду.

-А почему это?

-Наверное, они принимают твои ноги за лягушек.

-А зачем лягухам лягушки?

-Чтобы помочь выдавить икру.

-Откуда ты знаешь?

-Я и не знала. Просто я спросила у Лёни. Он с Украины. Он всё знает.

-А как тебе в голову пришло об этом спросить, если мы только что увидели это?

-А в прошлый раз, помнишь, мы наблюдали крупную лягушку тоже на дороге, а на ней несколько малышей? Ещё девушка фотографировала.

-Аааа, помню, фоткала.

-Так вот, я всё выяснила. У Лёни. Это была жаба, а малыши - и не малыши вовсе, а самцы, и они грели жабу своим телом, помогая икре вызревать, а потом выдавиться.

И правда, парочек было много. Неподвижные. Друг на друге. Грели. Выдавливали.

Наша Ляга тоже была счастлива. К ней приклеился Лягух.

Продолжение следует