Богиня не может ошибаться

Раиса Николаева

Роман

Богиня не может ошибаться


Часть 1


Глава 1


   Росета открыла дверь, разделяющую их с супругом спальни, и услышала сладострастные звуки, сопровождающие обычно близость между мужчиной и женщиной. Она замерла на мгновение, не решаясь войти, но тут, же поняла, что открывшаяся дверь не могла остаться незамеченной ее супругом, а поскольку он не соизволил остановить происходящее между ним и его очередной фавориткой, значит, ему совершенно безразлично, что Росета, его жена, о нем подумает.
  Сердце сдавило такой страшной болью, что на секунду она подумала, что оно разорвется, и она умрет прямо здесь, на пороге спальни мужа. Но физическая боль отступила, а душевная заставила ее сделать еще несколько шагов и остановиться у кровати.
  Лежащей на ней женщине было неуютно и неудобно под прямым и откровенным взглядом королевы, а вот мужчина нагло и равнодушно посмотрел в глаза своей жене и с силой потянул за бедра на себя свою любовницу, не сдерживая стон наслаждения.
Росета развернулась и, не сказав ни слова, вернулась в свою спальню.
Минуту истуканом посидела на своей кровати, а потом опрометью бросилась вниз по лестнице во внутренний дворик, проскочила его, не обращая внимания на удивленные взгляды подданных, и почти ворвалась в Храм Богини защитницы любви и брака. Храма, в котором они с мужем давали друг другу клятвы любви и верности, и Богиня благословила их союз, соединив неразрушаемыми узами. Порукой им были брачные браслеты, которые невозможно было снять ни ей, ни ее мужу.
  - К тебе, единственной Заступнице и Защитнице, взываю, - истово шептала молодая женщина. - Прошу тебя, Милосердная, расторгнуть наш брачный союз и избавить меня от моего брачного браслета. Ты же видишь: мое сердце разрывается от невыносимой боли, я не могу больше терпеть такие страдания, и если невозможно расторгнуть наш союз, забери мою жизнь, я дарую ее тебе. Я лучше паду под жертвенным клинком твоих Жриц, чем буду влачить такое существование.
  Росета неподвижно лежала на камнях перед алтарем, и вдруг в ее голове зазвучал голос, и она отчетливо услышала слова, произнесённые грустным тоном:
- Что ж Росета, если твоя боль велика, как ты говоришь, я сообщу тебе условие, при котором твой брачный союз может быть расторгнут. Видишь чашу, в которой день и ночь горит огонь? Опусти руку в пламя. Если ты выдержишь боль, которая будет в десять раз сильнее и продолжительнее той боли, что ты испытала в момент, когда брачные браслеты соединили вас, то я расторгну ваш брак. И еще учти: уродливый шрам на руке останется у тебя до конца жизни.
  - Я согласна, - едва заметно шевельнулись губы Росеты. Слова будто бы и не звучали,  но Богиня их расслышала. Огонь в чаше запылал с небывалой силой. Росета протянула руку и опустила ее в пламя. Боль была настолько сильной, что она грудью навалилась на чашу, другой рукой вцепившись в ее край, даже не замечая, что огонь достает до ее волос. Но пламя не тронуло ее лица, горела только узкая полоска браслета. Росета не могла сдержать крика от боли, но руку из огня не убирала. Сколько это продолжалось, она не могла сказать, просто в один момент все неожиданно прекратилось, и совершенно холодный браслет скользнул на ее ладонь.
«Ваш союз расторгнут, -  услышала Росета неслышимый голос, - ты можешь вернуться домой».
Она опустилась на колени, поскольку ноги ее не держали, и прислушалась к себе, с радостью убеждаясь, что невыносимая физическая боль выжгла душевную. Росета снова могла думать ясно, холодно… и прагматично. Она вернулась в свои покои и собрала тех слуг, что пришли вместе с ней из ее королевства.
- Я ухожу от мужа, Богиня расторгла наш союз. Кто хочет вернуться со мной домой? – она обвела взглядом десяток человек, что пораженно слушали ее слова. Домой захотели вернуться все. – Никому ни слова, - приказала Росета. – Сначала я хочу забрать все вещи, что привезла с собой в качестве приданого, все до единой, - подчеркнула она.  Каждому из слуг она дала указания, где и что взять, и час спустя почти все вещи были собраны. Росета провела людей к Порталу, что связывал королевство мужа с королевством ее отца, приказала слугам ожидать ее здесь, а сама вернулась в кабинет мужа, чтобы забрать те подарки, что она ему дарила. Росета знала, где находится ключ от сокровищницы. Зайдя в потайную комнату, она зажгла фонарь и огляделась, в поисках необходимых ей вещей… Они были брошены, как попало, даже без коробок, что, несомненно, говорило об отношении мужа к ее подаркам. Забрав все, она вернулась в свои покои. Теперь предстояло самое главное - забрать у мужа редчайший перстень, подаренный ею в ночь их первой близости. Это был единственный ее подарок, который король не снимал с руки - перстень ему очень нравился. Этот перстень Росете подарила ее бабушка. Он передавался из поколение в поколение только по женской линии. Его дарила женщина мужчине, которого любила так, что для любви к самой себе в сердце не оставалось ни уголочка. Несколько раз бывало, что этого перстня мужчина так и не видел за весь брак. Так случалось тогда, когда брак заключался по голому расчету, и супруги были настолько равнодушны друг к другу, что даже не испрашивали благословения в храме Богини, заранее зная, что они его не получат.
Росета любила своего мужа. Любила с той самой секунды, как увидела его на турнире. Она без единого грамма сомнения подарила ему родовой перстень, и вот сейчас она хотела забрать свой подарок назад. Так просто подойти и потребовать украшение она не могла, Росета хотела до последнего мгновения сохранить тайну из того, что их брака больше не существует. Росета словно выгорела изнутри, словно ожог от браслета отпечатался и в ее сердце - ей не хотелось ни скандала, ни выяснения отношений, ни просто разговоров. Если бы не перстень, она бы ушла, даже не взглянув на короля. Но как забрать перстень, не вызывая слишком ранних подозрений? Эта мысль мучила ее, пока она кое-что не придумала. Хорошо зная, какой камень был в перстне, Росета без колебаний извлекла похожий камень из другого украшения и отправилась к мужу, сжимая его в руке.
- Ваше Высочество, - обратилась она к мужу, - я хочу заказать для Вас подарок у ювелира - медальон с моим и Вашим портретами. Медальон я хотела бы украсить камнем, гармонирующем с камнем в перстне, что я Вам подарила. Не могли бы Вы на время дать мне кольцо, чтобы ювелир обработал вот этот камень, - при этих словах Росета разжала руку и показала камень, - чтобы камни походили друг на друга, как близнецы?
Когда Росета говорила все эти слова, она не поднимала глаз, боясь, что насмешка и презрение в глазах мужа зачеркнет все ее усилия. Она не хотела ни упрекать его, ни оскорблять, она только хотела не видеть его больше никогда в жизни.
Росета была права во всем, и в том, что на лице короля было написано отвращение пополам с брезгливостью. Ему и в голову не приходило, что можно так унижать себя. "После того, что его жена видела, она хочет сделать ему подарок!" Он снял перстень с руки и с пренебрежением бросил его на стол. Росета одним быстрым движением схватила его и тут же, не прощаясь, выскользнула из кабинета. Она быстро пробежала тайными переходами и уже через десять минут она, слуги и все вещи были во дворце ее отца. Рассказ Росеты, подтвержденный снятым браслетом, удручил всех. Росета была единственным и любимым ребенком, и после смерти короля это небольшое королевство присоединилось бы к владениям бывшего мужа Росеты. Хотя он и так отхватил огромный кусок в качестве ее приданого.



Глава 2


- Он обязан вернуть мое приданое! – твердо сказала Росета не только отцу, но и его первому Советнику. – В том, что Богиня расторгла наш брак, полностью вина короля Ингора! Я хочу получить компенсацию за боль и унижение, которым подверг меня супруг. Полтора миллиона леев, такова сумма компенсации! - Однако, увидев, насколько эта цифра поразила и отца и советника, Росета сразу же подсказала выход: - Если сумма для короля Ингора покажется слишком большой, я предлагаю ему компромисс. Он выплачивает пятьсот тысяч лей и отдает мне кулон с запечатанной в нем кровью Дракона. Мне кажется, что для Ингора это очень выгодная сделка.
И вот уже через несколько часов на прием к королю Ингору прибыла делегация из Лигарии.
- Почему они рвутся на прием ко мне? – с раздражением спросил Ингор своего советника. – Пусть идут к королеве, заодно утешат ее и порадуют, - не скрывая насмешки, продолжил король. Его советник, прекрасно осведомленный о том, что происходит между королем и королевой, льстиво засмеялся над шуткой монарха. И все же Ингору пришлось принять делегацию - уж слишком настойчиво они добивались его аудиенции.
- Ваше Величество, - торжественно начал высокий седой старик, возглавляющий делегацию лигарийцев, - позвольте Вам вручить список требований…
- Что-что-что? – гневно воскликнул Ингор. – Каких еще требований?!
- Список требований Вашей бывшей супруги, королевы Росеты. Поскольку она считает, что ваш брак распался…
- Что Вы такое говорите, - перебил его Ингор – какой брак распался?!
- Ваш брак, - твердо сказал старик. – Королева Росета вернулась в королевство своего отца после того, как Богиня расторгла Ваш брак, позволив ей снять свой брачный браслет.
Король Ингор отдернул манжет и прикоснулся к брачному браслету. Тот свободно соскользнул на его кисть. Ингор смотрел на это украшение, и до его сознания никак не доходило, что только что случилось.
- Королева Росета требует материальной компенсации за причиненные ей унижения и оскорбления. Сумма компенсации полтора миллиона лей.
- Что?! Сколько?! – наконец, немного пришел в себя Ингор.
- Полтора миллиона, - с достоинством повторил старец. – Но она готова вместо одного миллиона принять кулон с запечатанной кровью Дракона, что хранится в Вашей сокровищнице.
- Об этом не может быть и речи, - резко ответил Ингор. – Этот кулон хранится в моей семье несколько столетий, и я не вправе отдавать его кому бы то ни было. Что еще хочет получить королева, вернее, бывшая королева Росета? – достаточно ядовитым тоном спросил Ингор.
- Все земли, что отошли Вашему королевству в качестве ее приданого, должны быть возвращены, - скучным тоном продолжал глава делегации, - все Порталы, связывающие наши королевства, будут уничтожены. - При этих словах Ингор обеспокоенно взглянул на старика, не оставалось никаких сомнений, что для него это была очень неприятная новость. – Портал в королевском дворце будет уничтожен немедленно, как только будет получена вся сумма. Северный и Восточный Порталы будут открыты еще месяц, чтобы все подданные вашего и нашего королевств могли вернуться домой, успев урегулировать свои проблемы.
- Свое решение я объявлю завтра, - перебил его Ингор, показывая таким образом, что аудиенция окончена. Старик поклонился, и вся делегация лигарийцев немедленно удалилась. Ингор и после их ухода в каком-то оцепенении продолжал неподвижно сидеть, глядя в одну точку. То, что он только что услышал, никак не доходило до его сознания. Росета больше не его жена. Богиня разорвала их союз. Все Порталы, которые были фактически самым главным в приданом, полученным в результате брака с Росетой, закроются.
Из этого состояния его вывело легкое покашливание Советника, намекающего, что у него к королю есть вопросы. Ингор резко взглянул на него.
- Ты знал об этом? – грозно спросил он.
- Нет, Ваше Величество, -  испугано ответил советник. – Думаю, что об этом никто не знал.
Ингор сорвался с места и бросился в покои королевы. Открыл дверь и застыл на месте. Росета забрала с собой все, что хоть сколько-нибудь напоминало о ней. Особенно Ингора поразил их общий портрет, что висел в будуаре его жены. На портрете они были изображены оба, но разделённые вазой с роскошным букетом цветов. Так вот, Росета отрезала свой портрет, и теперь в раме красовался один Ингор. Неизвестно почему, но от созерцания себя на портрете одиноко стоящим и бессмысленно смотрящим куда-то вдаль (как художник ни просил, чтобы они с королевой смотрели друг на друга, Ингор этого делать не захотел), у него впервые тоскливо сжалось сердце. Он резко тряхнул головой, отгоняя это странное наваждение, и приказал собрать министров, чтобы решить, что делать в этой ситуации. Ингор знал, что произошедшее сильно ударит по экономике страны, и поскольку он один был во всем виноват, то эта мысль наполняла его злобой и агрессией. Ингор не любил и никогда не признавался в своих ошибках, предпочитая искать виноватых на стороне. Вот и теперь должны были пострадать: охрана, вовремя не доложившая, что все вещи королевы переносятся к Порталу, личные фрейлины королевы, которые просто обязаны были видеть, что происходит, ну и секретная служба, которая вообще должна была знать все и обо всем.
И опять же он понимал, что своим пренебрежительным, презрительным отношением к жене он подал пример подданным, относится к ней так же, как относился он сам. Именно поэтому фрейлины являлись к его жене, если она только просила их об этом, передавая свои просьбы через личную служанку, что было просто таки вопиющим нарушением этикета. И охрана покоев королевы частенько отсутствовала, что вообще было преступлением, о котором, однако Ингор знал и смотрел на это сквозь пальцы.
  Наказания, что понесли виновные, были суровы. Всех фрейлин отправили в захудалые поместья, расположенные в глуши. Ингор отправил их всех без малейших угрызений совести. К его бывшей жене в качестве фрейлин были приставлены самые сварливые самые ленивые и самые докучливые выдры, каких только удалось найти. К тому же все они были такими уродинами, что ни о каких любовных интрижках, ни с одной из них не могло быть и речи.
  Капитана стражи разжаловали. Поскольку он не удосужился никого не поставить на стражу у покоев Росеты.
  В тайной канцелярии также немало голов полетело. Если бы Росета плела интриги или изменяла супругу, с нее бы не спустили глаз. А так... более добропорядочной королевы трудно было себе и представить. Ее верность мужу ни у кого не вызывала сомнения. И еще она сразу показала, что считает королевство мужа своим домом для блага и процветания, которого приложит все свои силы. Так что политических интриг от нее тоже не ждали. Вот и получилось, что никто не видел, как королева собирала вещи, готовясь покинуть мужа. Хотя тот момент, кода она бежала к Храму не замечая никого, видели многие, но кроме насмешек, это ни у кого, никаких подозрений не вызвало.
 Расправившись с виновными, Ингор снова собрал Совет, чтобы решить, как ему поступить, и предупредить всех, о грядущих экономических проблемах. Гордость Ингора требовала, чтобы он бросил требуемую, бывшей женой, огромную сумму денег ей под ноги, словно подачку. А вот здравый смысл говорил о том, что выбросив такую кучу денег, он на много лет заставит своих подданных потуже затянуть пояса, что вкупе с закрытием Порталов и потерей огромной территории могло привести к заговору, бунту и дворцовому перевороту.
  Как Ингор и ожидал, его сообщение о разрыве брачных уз с Росетой, вызвало уныние и даже панику среди его министров. Министр финансов даже заикнулся, правда, очень неуверенно о том, что король не обязан ей ничего выплачивать. Она ушла сама, значит, сама и должна нести всю тяжесть ответственности за свой поступок.
 Его слова были в какой-то степени оправданны, поскольку в брачном договоре не было ни одного слова о подобных выплатах. Хотя откуда такие слова могли бы там взяться, ведь в договоре вообще не была предусмотрена возможность развода! Еще никогда ни единого раза не только в королевских семьях, но и в семьях простолюдинов Богиня не разрывала благословленный ею союз. Союзы, заключенные без благословения, настоящими браками не считались, и участь женщин была не завидной, потому что никаких прав на имущество, детей, а главное на свободу воли, она не имела, поэтому чаще всего, если благословение на новобрачных не снисходило, церемония в Храме останавливалась. Вот эти-то соображения и заставили министра финансов, отвечающего за бюджет страны и очень сильно переживающего за возможное оскудение казны, внести подобное предложение. Эта мысль была вполне здравой, поэтому взоры всех министров с надеждой устремились на короля, однако выражение его лица, сразу сказало им, что их надежды беспочвенны.
Ингор был против. Против категорически. Но, к своему большому сожалению, не мог откровенно объяснить сидящим, причину своего несогласия. Это было личным. Личным делом его и Росеты, и случилось это еще в первый месяц после свадьбы.


Глава 3


Свадьба… свадьба. И слово-то, какое противное, но еще противнее ощущение, как меняется устоявшаяся жизнь после этого события. Вероятно, многие не согласны с подобным утверждением, но Ингор думал именно так. Едва разговор заходил об этом событии, как на его лице неизменно появлялась презрительная ухмылка, сообщающая всем, что он думает о свадьбе и о своем новом статусе молодого мужа.
Его настолько раздражали воспоминания о бракосочетании, что он приказал выбросить и мундир, в котором венчался в Храме и все подарки, если на них стояла гравировка, напоминающая об этом дне, или если подарки выглядели очень уж свадебными. Целующиеся голубки, соединенные сердца, сплетенные руки. Жаль он не мог снять свадебный браслет, который невероятно бесил и раздражал его. По традиции первый портрет королевской четы должен был запечатлеть их в свадебных нарядах. Когда Росета пришла позировать художнику в свадебном платье, Ингор едва сдержался, чтоб не изорвать его в клочья, но находится на портрете рядом с женой, одетой в подвенечное платье отказался категорически. Росета без единого звука сменила платье, и на первом портрете они стояли разделенные колонной с такими безразличными лицами, словно совершенно чужие, едва знакомые люди. Этот первый портрет оказался и единственным, поскольку Ингор больше не пожелал позировать на портретах рядом со своей женой. Ингора раздражало все: то, что теперь покои Росеты отделяла от его покоев только дверь. То, что за столом она сидела напротив него и он помимо воли вынужден был постоянно на нее смотреть, то что на приемах он был обязан первый, четвертый и седьмой танец танцевать только с нею, то, что она сопровождала его на охоту, на пикники, постоянно присутствовала в зале Совета, сидела рядом с ним принимая дипломатические миссии. Короче говоря, куда бы он ни посмотрел, везде была Росета, его новоявленная жена. Как же это его раздражало. Вскоре мелкие, а потом и крупные уколы, подначки по отношению к жене стали для Ингора обычным способом общения с ней. Он не упускал ни одного случая, чем-либо досадить ей, сделать ей больно, стараясь испортить ей настроение.
Росета в одежде отдавала предпочтение пастельным тонам, он в пику ей ввел в моду среди своих придворных яркие, кричащие вызывающие тона, Росета на фоне красавиц, окружающих короля выглядела бесцветной молью. Ей было неприятно и больно это осознавать, Ингор ясно видел это. Но когда Росета, захотела сменить ткани своих платьев на такие же яркие, как у придворных красоток, Ингор с насмешкой изволил заметить, что не желает, чтобы она изменяла своим вкусам, в угоду ему. Коль ей нравятся тусклые и блеклые расцветки так тому и быть он готов любоваться на свою жену и в таких платьях. Столько издевки и сарказма было в его словах, что Росете ничего не оставалось, как продолжать носить эти платья, и им подобные, поскольку Ингор приказал выбирать ей ткани только таких расцветок.
Почему он так себя вел, он объяснить не мог, просто все в его душе восставало и против этого брака, и против жены, что ему навязали.
А брачная ночь? Он без содрогания и думать не мог, вспоминая тот единственный раз близости со своею женой. Он гнал всеми силами то воспоминание, когда он, пришел к ней в спальню. Сначала Ингор, как мог, оттягивал момент, когда ему по традиции, соблюдая все необходимые условности, пришлось идти в опочивальню, приготовленную для их первой брачной ночи. По дороге к этой комнате, его сопровождала целая вереница людей. И это было невыносимо. Его, словно быка, вели на случку, и это сравнение, постоянно крутилось в голове, вызывая дикое отвращение к будущему процессу. Росета сидела на кровати, судорожно тиская атласное покрывало, и со страхом смотрела на него. Он присел рядом, она сжалась еще сильнее. Он мельком оглядел ее. Во время обряда волосы Росеты были убраны в красивую прическу, перевитую нитями жемчуга, теперь же ее волосы падали свободно, прикрывая обнаженную спину. Тоненькие бретельки нижней сорочки, открывали его взору худые ключицы и… и больше ничего. Большой грудью Росета явно не могла похвастаться. Ингор тоскливо оглядел это испуганное, зажатой, худое создание, не вызывающее у него ни малейшего сексуального интереса. Он просто не знал, что с ней делать. Все многочисленные любовницы, побывавшие в его постели, сами добивались его любви. Ингор обожал женщин опытных, знающих толк в любовных играх. Невинных дев, терпеть не мог, искренне не понимая, почему остальные мужчины, так жаждут заполучить в постель неумелую неопытную девицу, наподобие той, что сейчас сидела рядом с ним.
И тогда он понял, что если хорошо не напьется, то не сможет выполнить супружеский долг, опозорив себя, как мужчину на веки вечные. В его спальне, была бутылка старого арлентийского вина столетней выдержки, Ингор решительно пошел в свою комнату, прямо из горлышка сделал несколько торопливых глотков. Потом подождал, когда вино разгорячит кровь и затуманит сознание, сделал еще пять глотков, и только тогда пошатывающей походкой, снова направился в комнату к жене.
Она уже лежала на кровати, ожидая его. Это почему-то вызвало у него нездоровый смех. Он сел на кровать и стал стаскивать сапоги, пошатнулся, завалился на кровать. Ее взгляд полный ужаса, взбесил его, быстро сбросил одежду, он отбросил в сторону покрывало и навалился на жену.
Ингор попробовал ее поцеловать, но она отпрянула в сторону, тогда он, больше не церемонясь, придавил ее к кровати и коленом раздвинул ей ноги. Она судорожно дернулась и даже попыталась его оттолкнуть, это слабое сопротивление, оказалось последней каплей, еще удерживающей его в образе культурного человека, дальше он вел себя, как последняя скотина, грубая и жестокая. К счастью, для Росеты, все закончилось очень быстро.  Ингор встал с кровати, собрал свои вещи, и, не обращая внимания на жену, ушел в свои комнаты.


Глава 4


Ингор страдал. Ему было стыдно за свое поведение в эту первую брачную ночь. Очень стыдно. Но он никогда не признавался в своих ошибках, и чтобы как-то обелить себя, в том кошмаре, что случился между ними, он стал обвинять… Росету. Мол если бы она была хоть чуточку ласковее, хоть чуточку не так холодна с ним, то и он в ответ одарил бы ее лаской и нежностью. Он так уверовал в свою собственную теорию, успокоив и заморозив свою совесть, что почти перестал об этом думать. Но совесть она такая коварная, нет, нет да колола его, причем, больно колола своими иголками. И тогда Ингор мучился угрызениями, а поскольку из-за своего характера он физически не мог страдать в одиночестве, поэтому за «компанию» он заставлял страдать и свою жену – источника всех своих негативных эмоций.
Росета терпела. Терпела все: и насмешки, и невнимание, и полное пренебрежение. Какой-то дурак ей когда-то сказал, что добротой, терпением, лаской, уступчивостью можно растопить даже самое ледяное сердце, а самое главное вызвать в этом сердце взаимную любовь. Вот он и старалась. Стараясь изо всех сил, но с каждым днем, наоборот, становилось все хуже и хуже. Ее терпение он считал слабостью и старательно «вытирал об нее ноги», с каждым днем все более и более пренебрежительно обращаясь с ней. Ее мягкость в ответ на его грубость считал трусостью, от этого еще больше ее презирая, ее спокойствие считал толстокожестью, считая, что она обделена эмоциями, поскольку никогда не выказывала их.
Ее спокойствие взорвалось в тот момент, когда она увидела мужа, занимающегося любовью с фавориткой, прямо на глазах Росеты. До этого она искренне считала, что ее муж только флиртует с женщинами, что окружали его, никогда не переходя грань дозволенного. То, что тогда Росета увидела в спальне… Нет, она не могла даже думать, даже вспоминать об этом.
Вернувшись во дворец, Росета не испытывала ни счастья, ни радости, ей было плохо, очень плохо. И часто длинными, бессонными ночами, она вспоминала, как же ее угораздило так сильно влюбиться в Ингора. А случилось это еще за два года до их свадьбы.
…Королевство, принцессой которого родилась Росета – было уникальным. Совсем небольшое, можно сказать крошечное, оно было зажато со всех сторон высокими горами, оставляющими совсем мало участочков, где можно было хоть что-то выращивать. Такое месторасположение королевства имело свои и хорошие, и плохие стороны. Хорошим было то, что никаких набегов соседей, никаких войн у них не было лет пятьсот. Плохо было то, что купеческие караваны так редко к ним добирались, что они были почти полностью отрезаны от окружающего мира. У них был один выход: научится строить пространственные Порталы, отказавшись от одноразовых очень дорогостоящих амулетов переноса. Пятьсот лет мира позволили сберечь в библиотеки, все накопленные знания, они допустили в свою библиотеку магов, в обмен на помощь в постройке Портала. Оказалось, что место, где располагалось королевство – просто уникально. Не требовалось даже какой-то дополнительной магической подпитки, чтобы Портал работал бесперебойно. Этот самый первый Портал, был построен еще задолго до рождения не только Росеты, но даже ее деда. За прошедшие годы таких порталов создали уже больше сотни. Все горы были испещрены дырами-проходами в другие земли. Со временем королевство отца Росеты, стало эдаким перевалочным пунктом, через который можно было добраться в любую точку земли, где имелись порталы.
Пра-пра-прадед Росеты был мудрым политиком и дальновидным человеком. Он организовал несколько экспедиций в дальние неосвоенные земли и установил там порталы, таким образом, присовокупив огромные площади к своему королевству, добраться в которые можно было только через контролируемый им портал. Вот эти-то территории и были житницей, снабжавшей королевство продовольствием, но со временем пришлось части этих земель лишиться, поскольку все принцы, словно сговорившись, требовали эти куски земли в качестве приданого будущих жен. И короли уступали. Потому что неизвестно по какой причине, но у каждого из прадедов Росеты рождалось по множеству дочек и всегда один единственный сын. Отец Росеты был последним мужчиной в роду, и он изменил традициям, поскольку удосужился родить всего одного ребенка, да и ту – девочку.
Росета была любимым, нет, обожаемым ребенком. Возможно потому, что родилась раньше срока, и была настолько крошечной и болезненной, что королевские маги с ног сбились, пытаясь удержать ее душу в столь тщедушном теле. Мать Росеты умерла родами, Росету же, смогли спасти лишь невероятными усилиями. Она росла настолько слабенькой, значительно отставая от других детей в физическом развитии, что казалась младше своего возраста. Возможно физическое недомогание, возможно, она была умна от природы, но только, Росета была не по годам серьезна, вдумчива, наблюдательна и рассудительна. Ее любимым местом для игр был отцовский кабинет. Она тихонько играла, писала или рисовала в углу, когда ее отец принимал министров, обсуждая с ними государственные дела.
Когда она стала постарше, ее начали учить кататься верхом. Росета страстно полюбила и лошадей, и такие прогулки. Очень скоро болезненная худоба и хрупкость, сменились просто худобой. Росета уже не вызывала жалости своим внешним видом, как было до этого. Она окрепла, стала здоровее, но, к сожалению, все также выглядела значительно моложе своих одногодок.


Глава 5


Когда ей исполнилось одиннадцать лет, отец по настоянию своих сестер отправил Росету в один пансион, где обучались девочки королевских семей. Этот пансион оказал пагубное воздействие на Росету, заставив усвоить и принять правила, которые в корне противоречили ее уму и натуре. Росета верила, что все, о чем говорили наставницы непреложная истина, и она ломала свое сознание им в угоду.
Например, наставницы учили ее, что главная добродетель женщины – покорность. Покорность отцу, потом и мужу, женщина не должна иметь собственного мнения, во всем полагаясь на мнение мужчины, которому она принадлежала.
А уж девственность, невинность они возводили на такой пьедестал, объясняя воспитанницам, что для мужчин нет более желанной награды, нет большего счастья, чем получить в жены, целомудренную девицу, в скромности своей не знающей ничего о том, что может происходить между мужчиной и женщиной за дверьми их спальни. Это убеждение они втолковывали в бедные девчоночьи головы с утра до ночи, пугая их такими страшными последствиями, что обрушаться на ту из них, что потеряет до свадьбы это сокровище. Росета верила им. Она не смотрела даже в сторону молодых людей, что изредка навещали в монастыре своих сестричек.
Четыре года она провела в этом пансионе, пока, наконец, отец не забрал ее оттуда. В один из дней его доверенный появился на пороге пансиона, и Росета собрав свои вещи, отправилась домой, угодив, что называется с корабля на бал. Вернее не на сам бал, они с отцом отправились на турнир, что проводился раз в три года, на котором лучшие рыцари королевств, сходились в схватке во имя своих королей.
На самом деле этот турнир был негласным смотром подрастающих принцев и принцесс. Когда заботливые родители, что с одной, что с другой стороны присматривались как бы повыгоднее «пристроить или продать» собственных чад.
Росета в волнении ожидала этот день. Ей спешно шилось несколько нарядов, в которых она должна была блистать рядом с отцом. Конечно, «блистать» - это очень громко сказано. Росета даже в шестнадцать лет выглядела, как четырнадцатилетний очень худой и не развитый подросток, особенно на фоне своих фрейлин, вполне таких сформировавшихся девиц, днем и ночью мечтающих о замужестве с доблестными рыцарями.
Но дело было даже не во внешности. Наряды. Вот, что выделяло любую девушку из толпы, вот на что в первую очередь смотрели сиятельные кавалеры, и вот с этим-то у Росеты как раз и были большие проблемы.
 Дело было не в деньгах или недостатках дорогих материй, дело было в матроне, которой отец поручил подготовку девушки к этому празднеству. И метресса Вилита расстаралась на славу. Более религиозной, более аскетичной и угрюмой дамы трудно себе было и представить. Однако отец Росеты, в одиночку воспитывающий дочь весьма доверял советам этой женщины. А для Вилиты скромность и целомудрие стояли на самом первом месте. К тому же, обладая неким своеобразным вкусом, она объяснила Росете, что напоказ можно выставлять, что-то однозначно очень красивое, а вот все что не является настолько прекрасным, что этим можно хвастаться, это надо прятать, и стараться ни в коем случае не привлекать излишнего внимания. Поскольку Росета была невысока ростом, худа, хрупка, и не обладала грудью даже в самом зачаточном состоянии, также как и широкими бедрами, вся ее одежда должна быть такова, чтобы не один мужской взгляд не цеплялся за нее, чтобы потом не заметить недостатки девушки.
В результате, в гардеробе Росеты оказались только блеклые, унылые платья, вызывающие скуку и никак девушку не украшающие. Но Росете было наплевать. Она искренне верила и отцу, и леди Вилите, и с детским нетерпением ожидала праздника.
Им выделили покои в высокой башне, в одном из коридоров верхних этажей. Росете попросила у отца разрешения подняться на плоскую крышу, огороженную каменными зубцами. Король ей разрешил, и она в сопровождении все той же неутомимой метрессы Вилите, поднялась на крышу. Ветер, достаточно сильный на такой высоте не понравился даме, и она сначала попыталась увести Росету вместе с собой, когда же девушка категорически отказалась, то старая дама, кряхтя и постанывая, отправилась за теплой шалью, оставив Росету на некоторое время совсем одну.
Росета подошла к самому краю и, придерживаясь за зубцы, стала наблюдать, как продвигается подготовка арены к будущему турниру. Она настолько увлеклась происходящим внизу, что мужской голос, раздавшийся над ее ухом, заставил ее подскочить и взвизгнуть от страха.
- Могу я спросить, что делает молодая леди одна на крыше? - учтиво, хотя судя по всему уже не в первый раз, спросил владелец мужского голоса, так напугавшего Росету. Девушка замерла от ужаса, только сейчас осознав весь ужас ситуации. Она одна на крыше с мужчиной. Да если ее кто-нибудь увидит, ее имя будет опорочено на веки вечные. Росета молчала, уткнувшись взглядом в золотую рыцарскую цепь, что украшала грудь мужчины. Она не смела взглянуть ему в лицо, тем более, что для этого ей надо было задрать голову вверх. Поэтому она рассматривала золотое шитье на бордовом камзоле мужчины, пуговицы из драгоценных камней и упорно при этом молчала.
- Могу я, наконец, узнать, что Вы тут делаете? – уже более резким и раздраженным тоном спросил мужчина, поскольку у него примерно, на это время было назначено свидание на этом самом месте, с дамой, состоящей в супружеских отношениях с одним очень важным сановником, подданным другого королевства. Поэтому лишние свидетели, в виде болтливой горничной какой-нибудь знатной дамы (а он о Росете подумал именно так), ему были здесь не нужны. Почувствовав его гнев, Росета перепугалась окончательно, но этот страх заставил ее жалобно пролепетать:
- Нам в монастыре запретили разговаривать с незнакомыми мужчинами, поэтому я не могу говорить с Вами.
Ее ответ страшно развеселил мужчину, гнев его мгновенно прошел, и он вполне доброжелательно, еще раз ее спросил:
- А как же в таком случае я смогу узнать, что делает на крыше молодая, тщательно соблюдающая все предписания и правила приличия девушка, причем, одна, в чужом замке, где полно пьяных и наглых мужчин? – пока мужчина говорил о правилах приличия, его голос иронично дрогнул, словно он имел в виду нечто, совершенно обратное. Будь Росета чуточку опытнее, она бы поняла, что ее собеседник решил, что Росета кому-то назначила свидание на крыше и дожидается своего кавалера. К счастью подобные мысли не пришли Росете и в голову, и она честно ему ответила:
- Я… Я просто стою и смотрю.
Мужчина глянул вниз и заметил огромное количество копошащихся внизу лиц мужского пола. Он ухмыльнулся и откровенно сказал:
- Что же это за лицемерные ограничения? Значит, смотреть можно, а разговаривать нет? Вы не спрашивали у своих наставниц, почему Вам нельзя разговаривать с незнакомыми мужчинами?
- Почему только с незнакомыми? – простодушно удивилась Росета. – Наставницы настоятельно советовали молчать в обществе любых мужчин, чтобы ненароком не сказать какую-нибудь глупость. Ведь мужчины умнее женщин… - Росета говорила вполне уверенно, поскольку, считала эти слова правдой. Договорить ей не дал смех мужчины. Он так сильно хохотал, что ему пришлось опереться рукой о стену.
- Ну, что ж, - отсмеявшись, сказал он, - первую глупость Вы уже сказали. Открою Вам страшный секрет, - мужчина таинственно понизил голос, - среди мужчин попадаются такие дураки и олухи, намного глупее многих женщин.
От таких кощунственных слов глаза Росеты округлились и она, забыв о своем страхе, в ужасе прошептала:
- Зачем Вы мне это сказали, теперь я к каждому мужчине буду присматриваться, а вдруг он дурак.
- Это правильно. Ваши слова говорят о Вашем уме.
- Я не умная, - в отчаянии закричала Росета, - я совсем не умная!
- Вы не хотите, чтобы Вас считали умной, - в свою очередь удивился мужчина такой непостижимой для него логики.
- Конечно, если меня будут считать умной, то никто и никогда не возьмет меня в жены. Матушка наставница говорила, что для мужчины нет худшего несчастья, чем умная жена.
- Это несчастье только для дураков! – жестко и резко сказал мужчина. – Умный мужчина захочет видеть рядом с собой умную женщину, - он немного подумал, - ну и красивую, конечно. А теперь милая девушка быстро идите к своей госпоже и не отходите от нее ни на шаг, иначе можете попасть в очень большие неприятности.
Росета метнулась к лестнице, она летела, как ветер, чтобы опередить метрессу Вилиту, которая вот-вот должна была подняться на крышу. Добравшись до своей комнаты, она вдруг подумала, что так и не решилась взглянуть в лицо мужчины, и теперь она не знала, как он выглядит. Желание увидеть его лицо было так велико, что тихая, скромная, осторожная Росета решилась на совершенно сумасшедший с любой точки зрения поступок.



Глава 6


Росета вылезла из окна на карниз, охватывающий башню. Прошла по нем на большой высоте, до самой стены, что уступами поднималась на балкон, потом по этим уступам поднялась к самым зубцам, и осторожно заглянула на крышу. Под ногами была пропасть, но Росета почему-то совсем об этом не думала, она жадно глазами обыскала пространство и поняла, что мужчина находится в углу, который не попадал в поле ее зрения. По доносившимся голосам она поняла, что он там был не один. Росета вся превратилась в слух. Сначала раздавалась легкое постанывание мужчины, потом один громкий продолжительный, а потом женский голос ехидно произнес.
- Ну. И что это сейчас было? – мужчина засмеялся в ответ.
- Сантия, ведь ты же не хочешь, чтобы по арене я ползал, как полусдохшая мышь? Мне нужно оставить побольше сил для состязания. А вот потом… - раздался звук поцелуя  и мужчина продолжил. – Ты ведь за меня будешь болеть?
- Только за тебя и буду! – пылко воскликнула женщина. – Внешне я буду болеть за рыцаря нашего королевства, но все мои мысли будут только о тебе! – мужчина снова засмеялся и в этот раз в его смехе явно звучали самодовольные нотки.
- Почему ты не хочешь, чтобы я взял в жены Милисенту? (Росета вспомнила, что так звали одну из принцесс)
- Маленькая, зловредная тварь, - коротко охарактеризовала ее женщина.
- Ну и что? – беспечно спросил мужчина. – Зато мы с тобой сможем видеться постоянно. Твоего мужа сделают послом в моей стране, ты будешь рядом со мной.
- Нет, Ингор, нет, нет, - резко ответила женщина. (Росете показалось, что в ее голосе звучала ревность)
- Тогда кого? – продолжал мужчина. – Через три года мне исполнится тридцать и я буду обязан жениться. – Женщина стала раздумывать вслух.
- Лидия, Карлита, Дарния, не подходят, слишком маленькие королевства, они тебя недостойны. Вот Росета… (У Росеты замерло сердце, когда назвали ее имя), она бы подошла, но говорят она какая-то болезненная, так что крепкого наследника тебе не подарит.
У подножия замка затрубили трубы.
- Мне пора, - быстро сказал мужчина, и они вместе ушли с крыши.
Росета хотела слезть с уступа, но с ужасом увидела, что она не может достать ногой до опорной точки. Взбираться вверх легче, чем спускаться. Путь был один – на крышу. Росета собрала всю свою волю в кулак, быстро вскарабкалась к зубцам, потом легко проскользнула между ними и оказалась на крыше, она быстро побежала в свои покои, поскольку слышала перекликающихся служанок, произносящих ее имя.
После пережитого у Росеты тряслись руки и ноги, и все равно, не пережитый страх занимал ее мысли, а слова, что она услышала на крыше.
Хоть она так и не увидела его лица, зато знала теперь его имя. Ингор.
 - Росета, - сказал отец, - завтра перед турниром тебя и других принцесс представят рыцарям, что будут биться на арене, во славу своих королей и прекрасных принцесс. Ты должна быть сдержанной, твой взгляд, твое поведение должны быть полны достоинства. Напоминаю, - отец повысил свой голос, - никакого восхищения в глазах, никаких вздохов, никаких восторгов! - Эти слова король Эдрус, повторял своей дочери уже неоднократно, поскольку одна из ее тетушек, родная сестра Эдруса, ославила их королевство именно подобным поведением во время турнира случившегося двадцать лет назад. Но мысли Росеты сейчас были заняты не этим. Она помнила слова Ингора, что он сказал той незнакомой даме, о своем лично участии в турнире.
  - Отец, а на арене будут сражаться только высокородные рыцари? Короли же сражаться не могут? - Король Эдрус досадливо поморщился, он терпеть не мог, когда нарушались или не соблюдались какие-то традиции. Этот случай как раз был из их числа.
  - Ты права Росета. Но на этот турнир приехало несколько мальчишек, совсем недавно примеривших монаршие короны, глупы, самолюбивы, амбициозны. Кажется, кто-то из них решил сражаться на арене. Большей глупости и представить невозможно, - сам с собой рассуждал король Эдрус. - Рисковать своим здоровье, рисковать благополучием королевства. Нет, я этого решительно не понимаю, - категорически сказал он, но Росета столь же категорически была с ним не согласна.


Глава 7


 Король, самолично бьющийся на арене! Это же так... волнующе и возбуждающе! Во всяком случае, Росету охватили именно эти чувства. А потом она подумала, что Ингор узнает ее, и поймет, что на крыше он разговаривал не со служанкой, а с принцессой. "Ну и пусть, - беспечно махнула головой Росета, - пусть он узнает, что я принцесса! Интересно, как он на это отреагирует?"
     И Росета явственно представили, как она, склонившись в реверансе после представления, поднимает на него глаза и видит сначала его безмерное удивление, а потом... Что она должна была, потом увидеть в глазах Ингора? Росета задумавшись, чуть прикусила губу. Нежность? Нет, они виделись всего два раза, о нежности не может быть и речи. О любви, разумеется, тоже. Но хоть интерес к ней он должен же ощутить?! Да, Ингор взволнован и заинтригован, и он ей говорит: "Я мечтаю с Вами станцевать первый танец. Вы окажете мне эту честь?". "Да, да, да!" - мысленно закричала Росета, в ответ на свои мечты. - Я буду танцевать только с Вами, больше ни с кем!"
  После этих слов Ингор возьмет ее за руку... Ингор возьмет ее за руку... Что будет делать потом? Росета снова задумалась. Может они пойдут гулять? Да, точно они пойдут гулять и сядут у пруда в беседке. Он возьмет ее ладонь в свои руки и поцелует ей кончики пальцев! Ах! У Росеты от счастья закружилась голова и она нетерпеливо отсчитывала минуты, когда ее мечты начнут претворяться в жизнь. Она не знала, как выглядит Ингор, но была абсолютно уверена, что он будет самым прекрасным из всех рыцарей на турнире. Удивительнее всего, то, что это, в сущности, так и было.
 Короля Ингора ей показал отец, за несколько минут до представления. Росета издалека не могла хорошо рассмотреть черты его лица, зато внимательно рассмотрела его одежду, внимательно следила за тем, как он ведет себя, как отдает приказы, как общается со слугами. Росете нравилось в нем все. Ее заочная влюбленность, нашла теперь очное подтверждение. Началась церемония представления. Все мужчины, которым представляли Росету прошли мимо ее сознания серой унылой чередой, ни оставив о себе, никаких воспоминаний. Она ждала только одного момента, когда ее представят Ингору. И дождалась. Реальность оказалась очень жестокой.
 Росета не поднимала глаз когда называли ее имя, как того требовал этикет, не поднимала глаз склоняясь в реверансе, посмотреть в лицо мужчине она могла только когда были перечислены все его титулы и названо полное имя. "Вот сейчас он узнает меня!" - успела счастливо подумать Росета, вскидывая на него глаза. Она едва успела заметить безразличный взгляд Ингора, которым он мазанул по ее лицу и фигуре. Совершенно безразличный, совершенно равнодушный, он не только ее не узнал, он посмотрел на нее так, словно перед ним стояла не молодая девушка, а какое-то безликое бревно. Он молча поклонился в ответ, не сказал ни одного слова, хотя по правилам этикета, он должен был сказать ей хоть самый малюсенький, хоть самый банальный комплимент из всех банальных комплиментов. Ингор не сделал даже этого. Такое безразличие было сродни хамству, у Росеты от обиды защипало глаза, и пришлось собрать в кулак все свои силы, чтобы не расплакаться. Она еще раз взглянула в лицо королю и замерла пораженно. Ингор смотрел куда-то мимо ее плеча. Его взгляд был таким, что Росета поняла, что теперь до конца жизни она будет мечтать, чтобы он таким же взглядом посмотрел на нее. Глаза немного прищурены, что, впрочем, совсем не скрывает их веселый и немного насмешливый блеск. Губы короля трогает легкая чуть ироничная, но вместе с тем мягкая улыбка. Ингор смотрит неотрывно, не обращая внимания на окружающих. У Росеты тоскливо заныло сердце и она, в нарушение всех правил этикета, резко повернулась и проследила направление взгляда мужчины.
 Долго искать не пришлось. Золотоволосая молодая женщина стояла чуть поодаль в окружении нескольких мужчин и почти незаметно улыбалась, скромно потупив глаза. Она была умопомрачительно хороша. Ростом выше Росеты почти на голову, с голубыми огромными ангельскими глазами, с достаточно пышными формами, которые очень откровенно демонстрировала окружающим, явно при этом гордясь своею внешностью.
 Ревнивый взгляд Росеты за несколько секунд успел заметить все. Во-первых, она догадалась, что именно с этой женщиной Ингор был на крыше. Во-вторых, Росета поняла, насколько проигрывает ей во внешности. В-третьих, вместо того, чтобы расстроится, навсегда вычеркнув мысли об Ингоре из своего сердца, в душе Росеты родился великий стратег, мгновенно составивший план ее дальнейшей жизни на ближайшие три года. Три года, которые были у нее в запасе, до того дня, как король Ингор должен будет жениться. Но не только одна Росета заметила улыбку Ингора обращенную к этой даме, ее также успел заметить ревнивый взгляд принцессы Милисенты.


Глава 8


Росета вспомнила, какую характеристику принцессе дала та неизвестная дама: «маленькая зловредная тварь», тогда Росету немного покоробили столь жестокие слова, но теперь взглянув в лицо принцессе, Росета была вынуждена согласиться с такой нелицеприятной характеристикой. Лицо принцессы напоминало оскал злобного хорька, у нее даже губы немного приподнялись, оголяя мелкие остренькие зубы, нос как-то заострился, глаза же стали маленькими буравчиками, сверлящими недобрыми иглами лицо ненавистной соперницы.
Однако золотоволосая красавица ничего не замечала, этих ревнивых и завистливых взглядов, поскольку наслаждалась, нет, просто упивалась восторгом и восхищением окружающих ее мужчин. Все это Росета успела заметить за ту короткую минутку, когда она, презрев все предписания этикета, подчинившись непреодолимому любопытству, оглянулась назад, проследив за взглядом Ингора. Потом и отец, и леди Вилите сурово попеняли ей за подобное легкомыслие, но Росета ни секунды не жалела о том, что так поступила. Этот взгляд Ингора перевернул все в ее душе, мечта о нем теперь стала главным смыслом ее жизни. Росету не оттолкнуло даже такое откровенное выражение симпатии, которое позволил себе Ингор в отношении той незнакомки. Хотя какая она теперь была незнакомка? Росета умудрилась за несколько часов выведать о ней все, что было только возможно.
Леди Сантия Элизабет ле Ранси, урожденная ле Партле. Младшая дочь графа Эстебиана ле Партле, рожденная его третьей женой, когда он уже в довольно преклонном возрасте вдруг решил взять в жены шестнадцатилетнюю девушку из обедневшего дворянского рода, отличающуюся изумительной красотой. Ее представление королю вызвало целый скандал, поскольку не только Эстебиан был сражен красотой этой девочки, поговаривали, что жертвой ее чар пал сам король.
И еще ходили слухи, что Сантия на самом деле была дочерью не графа, а монарха. Иначе ничем другим нельзя было объяснить, то участие, а потом и прямой приказ короля, когда граф после трех лет брака, и рождения дочери, вдруг захотел заточить свою юную жену в один из монастырей, принудив ее принять монашеский сан.
Поговаривали, что молодая графиня, пала к ногам его Величества, моля о заступничестве, и она его получила. Графа же такое вмешательство в его личную жизнь привело к удару, после которого он благополучно скончался к всеобщему удовольствию, прожив всего неделю. Граф был очень жесток со своими детьми, поэтому никаких упреков, в связи со скоропостижной кончиной графа Эстебиана, в адрес молодой вдовы не прозвучало ни от старшего сына графа, ни от двух его младших братьев.
Король не прекращал опекать вдовствующую графиню на протяжении всех семи лет траура. После он подыскал ей достойного супруга, а еще позже подыскал великолепную партию для Сантии. Злые языки утверждали, что принцесса Милисента отлично знала, что Сантия является, ее сестрой по отцу, знала, как король опекает и заботится об этой нахалке, заботится даже больше, чем о законной дочери. Этого Милисента никак не могла принять и простить, тем более что она была в разы, если не уродливее, то уж точно менее красива, что старшая незаконная сестрица.
Росета с жадностью впитывала любые сведения даже косвенно касающиеся Ингора. Она искала любую возможность, чтобы увидеть его хотя бы мельком, хотя бы издали. Таких высокородных барышень, гоняющихся за молодым королем, было, примерно, с десяток. Они постоянно натыкались друг на друга и скоро их общая тайна, стала связующим звеном позволив сдружиться на почве неразделенной любви к Ингору, а главное позволило обменяться добытыми сведениями о его личной жизни. Другие девицы были воспитаны не в таких строгих условиях, как Росета, и знали не пример больше ее о том, что происходит между влюбленными девушками и молодыми мужчинами. Эти несколько дней, проведенных Росетой на этом турнире, она узнала об этом больше, чем за всю предшествующие годы. Эти дни сыграли в ее жизни огромную роль, во-первых, значительно раздвинув горизонты ее познания в  любовных отношениях, во-вторых, поселили в ее сердце ничем не подкрепленную уверенность, что она сможет стать не просто женой, а любимой женщиной короля Ингора.
Дело в том, что ревность барышень по отношению к Сантии и к Милисенте (о которой все говорили, как о будущей состоявшейся невесте Ингора), заставила девиц вылить столько желчи в своих девичьих пересудах на головы обеих конкуренток, что Росета искренне считала, что Ингор влюблен с Сантию только по недоразумению. Она была убеждена, что, присмотревшись к Сантии и заметив все недостатки (о которых Росете рассказали новоявленные подружки), он с отвращением оттолкнет ее, переключив все свое внимание и любовь на более достойную. Разумеется, этой «более достойной», Росета считала только себя.
В-третьих, подруги по несчастью объяснили Росете, что для мужчин самым важным является красота женщины, и эта красота обусловлена определенными внешними проявлениями. Если длинное платье целомудренно скрывала нижнюю часть фигуры женщины, то грудь, наоборот, выставлялась на всеобщее обозрение. Ее подчеркивали и глубоким вырезом, и открытыми плечами, и обтягивающим лифом платья. Грудь Сантии была выше всяких похвал, также, как и белоснежная атласная кожа, это (пусть и неохотно), признали все подружки Росеты. И вот тут-то Росета приуныла. Соперничать с Сантией в этом вопросе она точно не могла.
Когда Росета осталась одна в своих комнатах, она разделась донага и критически осмотрела себя в большом зеркале. Увиденное ее не обрадовало. Раньше она как-то не сильно беспокоилась о своей внешности, но сейчас, когда ее убедили, что внешность женщины очень важна для мужчины, Росета поняла, что во всем проигрывает Сантии.
Свое лицо она посчитала достаточно привлекательным. Нос прямой, не крупный, лицо овальное, зубы не кривые, губы не тонкие. Глаза, к сожалению, серые, но Росета понадеялась, что их можно счесть и голубыми, так что за свое лицо она особенно не переживала, а вот за фигуру…
Начать с того, что она была ниже Сантии почти на голову, к тому же была настолько худой, что ключицы, плечи торчали из платья, вызывая острое чувство жалости к такой ужасающей худобе. Еще Росета была немного сутулой, наставницы постоянно напоминали ей, чтобы она распрямляла спину, только Росета их не очень-то слушала, и вот теперь, разглядывая себя в зеркале, она страшно пожалела, что не прислушивалась к этим замечаниям. Но самым ужасным в фигуре Росеты была грудь, точнее ее полное отсутствие. Не было даже зачатков груди, а ведь ей почти исполнилось шестнадцать лет, и все девушки, с которыми она вместе росла во дворце, уже обзавелись этим подтверждением своей взрослости, с удовольствием перейдя на открытые «взрослые» платья, которые красили их, Росета же в подобных платьях выглядела откровенно жалко.
Росета прикусила губу, и ненадолго задумалась, какая-то мысль или какое-то воспоминание вертелось в голове, и никак не хотело вспоминаться. Что-то как раз связанное с маленькой грудью, только вот у кого? И она вдруг ясно вспомнила разговор, которому случайно была свидетельницей в очень раннем детстве. Тогда в их замке гостила одна из тетей со своими дочерьми, кузинами Росеты. Старшая дочь была уже невестой и вот ее как раз, и заботил вопрос размера груди. Росета ходила хвостиком за своими старшими сестрами. Они вообще не обращали на нее внимания, обсуждая при ней любые вопросы, словно ее здесь и не было.  Что они тогда говорили? Кажется, Арния спрашивала сестру почему она не обратилась к какому-то лекарю-травнику, который творит буквально чудеса, превращая с помощью трав и настоек, бледных заморышей в прекрасных дев, обладающих соблазнительными женскими формами. На что Лавия ей ответила, что он грубый и жестокий мужлан, не выносящий женских капризов и слабостей, и что обращаться к нему можно только в самом крайнем случае, когда больше нет никакого другого выхода. «Как же его звали? – подумала Росета. – Впрочем, это не важно. Я сегодня же напишу письмо тете и спрошу его имя», Вечером Росета так и сделала, уж очень ей хотелось превратиться в прекрасную принцессу, хотелось не для себя, себе она нравилась такой, какой она была, стать красавицей она хотела, в первую очередь, для Ингора.
В ответном письме тетя страстно отговаривала Росету от того, чтобы обращаться к этому лекарю, а в конце письма тетя совершенно спокойно написала и его имя, и как его найти, и даже список требований, которые этот нахал предъявляет своим пациенткам. Росета умела читать между строк, поэтому сразу поняла, что ее дело плохо, и что тетя также считает, что этот лекарь ее единственная надежда на изменение внешности. Росета упросила отца, чтобы Бордока, так звали этого травника, пригласили во дворец, и он лично занялся здоровьем принцессы. И он им занялся.


Глава 9

Росета и в страшном сне не могла представить, до чего же ей будет трудно! Три раза в день она пила разные отвары, и каждый из них был противнее и горче предыдущего, помощница, которую привез с собой Бордок, делала Росете массажи и втирала ей в тело разные мази и кремы. Но это было еще не самое страшное. По утрам ее обливали ледяной водой, заставляли бегать, прыгать, видеть на перекладине с грузом, подвешенным к ногам, потом в танцевальном классе ее по нескольку часов терзала преподавательница, заставляя держать осанку. Но все было напрасно. Прошло полгода, а Росета все также выглядела худым подростком, быть может только спина стала у нее чуть прямее. Прошло еще немного времени и с Росетой начали происходить метаморфозы, правда не те, на которые она рассчитывала. Росета стала расти, за год она догнала всех своих подружек, а потом немного и перегнала их. Теперь она была чуть-чуть выше среднего роста, но все такая же худая и плоская.  Тетушки в один голос утешали ее: «Были бы кости, а мясо нарастет. Еще пару-тройку лет и Росета расцветет», вот только этой тройки лет у Росеты не было, Ингор решил жениться, не дожидаясь своего тридцатилетия. Эта радостная новость мигом облетела все королевства, вызвав нешуточные волнения в тех из них, в которых были юные принцессы. Упустить такого завидного жениха не хотелось никому, и юные барышни, а заодно их венценосные родители и родственники начали готовиться к беспощадной войне.
Росета не видела Ингора почти полтора года, но надо ли говорить, что она не забывала о нем, ни на минуту. Она засыпала с мыслью о нем, она просыпалась с мыслью о нем. И с каждым днем его образ становился все более сказочным, обрастая самыми благородными, самыми прекрасными чертами, что Росета могла себе представить, и какими она щедро награждала своего избранника. Если бы Ингор узнал, каким его видит Росета, и другие юные девицы, он бы рассмеялся от души, поскольку не нашел бы у себя и десятой части тех благородных качеств, какие ему приписывали.
Как бы то ни было, Росета через своих новых знакомых, а те, через своих знакомых, знала о Ингоре практически все. Однако это «все» каким-то странным образом так трансформировалось в ее сознании, что в памяти оставались только факты, подчеркивающие сформировавшийся образ, а все, что ему не соответствовали, мгновенно исчезали.
Эти ее подружки, с которыми она столько лет вела активную переписку, были откровенны с Росетой только потому, что очень уж невзрачной она сохранилась в их памяти, поэтому серьезной конкуренткой на пути  к завоеванию Ингора, ее никто из них не считал. И, конечно, они даже не догадывались том, как изменилась Росета, а она никому, даже отцу не говорила, как она страстно желает выйти замуж за Ингора, что кроме него, ей не нужен больше никакой мужчина в мире.
Росета хорошела день ото дня. Изысканность движений, изысканность манер, еще бы немного женственности во внешности и в поведении. Отец, а особенно тети в один голос твердили, что еще немного и Росета станет такой красавицей, за сердце которой будут бороться самые лучшие мужчины, еще пару лет… Но даже сейчас Росета была очень и очень симпатичной. Ее лицо немного округлилось и вот уже острый подбородок еще больше подчеркивает утонченность ее черт. Белоснежная кожа и нежный румянец, выступающий на ее лице, когда она смеялась или была чем-то взволнована, очень украшали ее.
А еще Росета училась. В одном из писем подружки передали подслушанный разговор, переданный через много-много рук, и возможно, даже уже не имеющий к настоящему разговору никакого отношения, и вот в этом разговоре, якобы в ответ на упреки одного из министров, что король Ингор не желает заниматься ни строительством школ, ни строительством больниц, король вроде бы ответил, что когда он женится всем этим будет заниматься его венценосная супруга, а у него и так полно других забот.
Прочитав эти строки, Росета, уже давно мнящая себя женой Ингора, рьяно бросилась на изучение всего того, чем может заниматься королева, покровительствуя и опекая больницы, сиротские дома, школы для бедных. Она не просто расспрашивала своих теть-королев, она попросила отца, чтобы с ней в этих вопросах занимался самый знающий и сведущий человек, а именно престарелый бывший министр ее отца… министр финансов. Как ни странно, выбор Росеты был очень правильным, поскольку любое строительство, любая опека требовала денежных вложений, и как очень скоро узнала Росета, едва ли десятая часть выделенных денег доходила до нуждающихся.
То, что рассказывал ей господин Эллертель было интересно, нет, это было захватывающе интересно, поскольку Росету ничуть не удручали длинные колонки цифр, и еще она с удивлением узнала, что хорошо считает в уме, складывая, отнимая, умножая и деля, даже трехзначные цифры. Если танцами, музыкой, дворцовым этикетом она занималась, потому что хорошо понимала, насколько ей это необходимо, а вот с господином Эллертелем она занималась, потому что эти занятия ей доставляли настоящее удовольствие. Бодренький старичок, ощутив себя нужным, ощутив, что его знания и накопленный жизненный опыт, настолько интересны принцессе, очень скоро в своих уроках вышел за темы строительства школ и больниц, объясняя Росете настоящие причины и бедности и обнищания не только низших слоев общества, но и всего королевства.
В королевстве ее отца таких проблем не было. Главной ценностью, причем не исчезающей ценностью, благодаря которой королевство богатело год от года, были построенные порталы. Другим же королям приходилось постоянно бороться с последствиями неурожаев, стихийных бедствий, войн, или расточительностью королевского двора.
А еще Росета исподволь собирала сведения о своих возможных конкурентках. Эти сведения ее и радовали, и печалили одновременно.


Глава 10


Господин Эллертель своими доводами убедил ее, что ни один король, заботящийся о благе страны, не сделает опрометчивого выбора, польстившись лишь на красоту невесты и игнорируя приданое или другие выгоды, которые ему может принести жена, поэтому Росета даже не рассматривала своих хорошеньких подружек в качестве своих соперниц. Ингор будет брать в жены только принцессу. Таких кандидаток было… аж восемнадцать. Росета загрустила. Но потом взяла себя в руки и с удвоенной силой стала собирать сведения о каждой из девушек. Принцессы отпадали одна за другой. У одной уже был жених, и она готовилась к свадьбе, у другой приданое было столь крошечным, что выгоднее было жениться на дочери герцога, какого-нибудь процветающего королевства. Третья была уже в летах и не хотела выходить замуж, решив уйти в монастырь, еще одна была с физическими недостатками, и это тоже мешало браку, поскольку рождение здорового наследника было всегда в приоритете. (Она подозревала, что и о ней собирали такие же сведения, и ее болезненность в детстве также исключала ее из списка завидных невест). Очень порадовали Росету сведения о принцессе Милисенте. Тогда после турнира, Милисента, пылая ревностью, завистью и ненавистью к своей сводной сестрице, решила уничтожить ее, почти в прямом смысле слова. Она, громогласно, обвинила ее в супружеской измене. Милисента была уверена, что все поверят только одному ее слову, не тут-то было. От Милисенты потребовали доказательств.  Король потребовал, поскольку остальные не посмели бы, усомнится в ее словах. Милисента кричала, угрожала, клялась – все было напрасно. Впрочем, кое-чего она все же добилась. Ее отец запретил мужу Сантии (и, соответственно, ей), покидать пределы королевства.
Росете потом подружки написали, что Ингор, вроде бы поклялся, что скорее жениться на лягушке, чем на Милисенте. Очевидно, эти слухи имели под собой какую-то почву, поскольку Милисента готовилась к свадьбе, со средним сыном какого-то короля, и по слухам ежедневно закатывала истерики, отказываясь выходить замуж. Вроде бы ее отец пригрозил ей монастырем, и только это ее немного отрезвило.
Однако и кроме Милисенты у Росеты оставалось немало грозных соперниц, и самой опасной из них была принцесса Клери. Как же Росета ее ненавидела! Ненавидела заочно, поскольку они никогда не встречались. Принцесса Клери была на год младше Росеты, и не попала на тот турнир, поскольку была тогда еще очень молода.
Поговаривали, что сама богиня наградила девочку просто неземной красотой. Синие-синие глаза, черные густые волосы, матовая кожа, яркие сочные губы. Принцесса была невысокая ростом, и идеального сложения. Трубадуры сочиняли стихи и песни в ее честь, разнося по всему миру слухи о ее красоте. А еще принцесса Клери обладала превосходным музыкальным слухом, играла на нескольких музыкальных инструментах, у нее был ангельский голос и столь же ангельский характер. Отец по слухам так гордился своей дочерью, так носился с ее красотой, отметая всех женихов то и дело, появляющихся на его пороге с предложениями руки и сердца.
Следующей опасной соперницей, была принцесса Розалинда. Она была дальней родственницей Ингора по матери, и он ее знал, чуть ли не с младенчества. В этом союзе за Розалиндой бы была влиятельная поддержка, людей близких ему по крови, а это было не маловажно.
Росета день и ночь думала, как ей обойти своих соперниц, поскольку она точно знала, что мысль о том, что Ингор принадлежит другой женщине, что она никогда не будет вместе с ним, так разобьет ей сердце, что она после этого не захочет дальше жить. Росета была человеком абсолюта, если она любила, то всем сердцем, всеми помыслами, даже на любовь к самой себе, в ее сердце не оставалось места. Часто бессонными ночами, она старалась представить, что думает Ингор, какие мысли, какие желания его обуревают. Он, вероятно, чувствует себя очень счастливым, ведь столько красивых женщин мечтают провести свою жизнь рядом с ним.
… Росета очень бы удивилась, узнав, что Ингор совсем не чувствует себя счастливым, что наиболее сильным чувством, которое преобладает над всеми, является раздражение. Ингор злился, злился на себя, злился на Совет, который принуждал его к скорейшей женитьбе, злился на невест, которые атаковали его со всех сторон, короче говоря: злился на весь мир.
  Когда мать Ингора умирала, то взяла с мужа клятву, что он никогда не принудит сыновей жениться против их воли, каким бы выгодным не был обещанный союз. Эту клятву королева с мужа потребовала не случайно, уж слишком несчастливой была их семейная жизнь.
  Королева никогда не любила мужа, а он не делал ни малейшей попытки завоевать ее сердце. Она была импульсивная, порывистая, страстная. Быстро вспыхивала, принимая решения под действием секундного настроения, часто ошибалась в своих оценках, из-за чего совершала неправильные поступки. Он был спокойный, обстоятельный, немного медлительный... и страшно упрямый. Заставить короля принять решение против его воли, было совершенно невозможно.
  Понятно, что людям с такими психологическими качествами невозможно ужиться друг с другом. Если бы хотя бы любовь скрепляла их отношения, заставляя идти навстречу друг другу. В их союзе не было и этого. Они бешено раздражали друг друга. Вероятно поэтому, сразу же после рождения наследника принца Алесандро, двери супружеской спальни королевы Лилиан, с громким стуком захлопнулись перед королем Энсельмом. Но он не очень-то горевал, во всяком случае, стоящим на коленях перед спальней своей жены, его не видели, ни разу. Прошло целых пятнадцать лет. Как это получилось, при каких обстоятельствах, какое небесное светило этому поспособствовало, но только королева Лилиан, родила еще одного сына. И поскольку Энсельм сразу же признал мальчика своим, не было никакого сомнения, что спальня жены, оказалась не такой уж неприступной крепостью. Поздний ребенок… как много в этом словосочетании родительской любви. Его должны были назвать в честь какого-то предка каким-то труднопроизносимым вычурным именем. Но назвали Ингор – нечаянная радость, женский вариант имени звучал, как Ингора. Вот только это имя оказалось никак не пророческим, поскольку младший королевич был настоящим стихийным бедствием. От матери он унаследовал мгновенно вспыхивающий азарт, сумасшедшую энергию, страсть и бесшабашность, от отца же ему досталась некая странная целеустремленность. Если он ясно видел цель, остановить его на пути движения, не мог никто. Ингора любили все. И отец с матерью, и старший брат, и друзья-товарищи, и слуги, и учителя. Но сколько же он им попортил крови, пока рос!
Если никто в замке не кричал истеричным женским или мужским голосом: «Принц Ингор», — значит, тот в этот момент спал, ел или был на занятиях, во все остальное время эти дикие крики наполняли дворец. Король даже издал специальный указ, позволяющий слугам не выкрикивать полное имя королевича со всеми прилагающимися титулами, как это было положено по дворцовому этикету, а кричать его укороченный вариант.
В замке не было ни одного потайного хода, до которого бы Ингор не добрался, не было ни одной потайной комнаты, в которой бы он не побывал. Исследовав весь дворец, Ингор принялся осваивать другие территории.


Глава 11


Начитавшись мифов и легенд о драконах, в которых говорилось, что они не ушли из мира, а лишь уснули в самых глубинах пещер гномьего королевства, Ингор, тринадцати лет отроду, отправился в поход с такими же приятелями раздолбаями, как и он сам. Они порталами добрались до цели, им даже удалось незаметно проникнуть в одну из пещер, в которой они, конечно же, заблудились. Их едва нашли, но это приключение не послужило ему уроком, и в следующий побег они отправились в королевство, омываемое океаном. Лавры капитана пиратского корабля не давали ему покоя.
Поскольку никто из их компании не был несведущ в житейских вопросах, первая же таверна, в которой они «засветили» свою наличность, стала для них последней. Очнулись они на борту корабля, далеко в море, прикованными кандалами в трюме. В этот раз, чтобы найти их и освободить, была снаряжена в погоню за кораблем целая флотилия, и то неизвестно остался бы Ингор с приятелями в живых, если бы не сильнейшие маги, сопровождающие эскадру. Им сначала удалось остановить преследуемый корабль, несмотря на паруса, наполненные ветром. Потом обездвижить всех на корабле, пока они его догоняли. Все это время Ингор неподвижно, как и вся команда лежал лицом на грязном заплеванном полу трюма, не в силах пошевелиться, даже когда по нему и по его приятелям бегали крысы. Это путешествие напрочь отбило у Ингора любовь к морю.
А когда ему исполнилось пятнадцать лет, умерла королева Лилиана. Умерла тихо и спокойно, сидя в беседке, глядя на чудесный сад. Она иногда любила посидеть вот так в одиночестве. Просто в этот раз, когда к ней подошла фрейлина, королева была мертва.
Ингор потом не раз благодарил судьбу, что в тот год, когда это случилось, он меньше всего доставлял родителям волнения. Не потому, что он осознал, что неправильно поступает, а потому что в этот год сфера его интересов перенеслась в совершенно другую плоскость. Ингор влюбился, вернее он влюблялся по три раза в неделю, каждый раз находя для этого новый объект. Свои любовные страдания он изливал в стихах и поэмах посвященных предметам своих влюбленностей.
По прошествии лет, Ингор считал этот период жизни самым позорным в своей биографии. Его так и подмывало порвать и сжечь все написанные им лирические баллады. Вот только все они любовно были сохранены мамой и лежали в ее вещах, и у него просто рука не поднималась, забирать их оттуда. После смерти матери Ингор, словно с цепи сорвался, о его любовных похождениях того времени ходили легенды. То он забрался по совершенно гладкой отвесной стене в спальню любовницы, в которой ревнивый муж прятал эту красотку, боясь измены. То Ингор, наоборот, спускался по веревке с крыши неприступного замка, прямо в объятия своей возлюбленной. Он и в колодцах прятался, ожидая отъезда мужей, и по подземным канализационным водостокам сбегал от них. Его отец смотрел на все эти похождения, сквозь пальцы, лишь один раз он серьезно поговорил с ним, но этот разговор навсегда остался в памяти Ингора.
Я хорошо понимаю тебя, - начал король, - молодость, страсть, кипящая в крови, - с легкой насмешкой продолжал он, явно считая эти чувства второстепенными, но потом голос короля посуровел: - Ингор, я  хочу тебя предупредить: если хотя бы одна знатная невинная девица пожалуется мне, что ты соблазнил ее и лишил чести, и королевский маг подтвердит, что это так и было, ты в тот же день женишься на ней. Это мое королевское слово! Твоя мать взяла с меня клятву, что я никогда не заставлю жениться вас с братом, если вы не будете любить своих избранниц. Однако, если ты к какой-нибудь девице испытываешь такие чувства, что не можешь сдержать свою похоть, то это означает, что твои чувства к ней столь сильны, что клятва, что я дал вашей матери будет полностью соблюдена. И мне не будет никакого дела до твоих слов и уверений, что это была ошибка, что ты эту девушку нисколько не любишь. Запомни: первая же девица с погубленной честью станет твоей женой! И Ингор запомнил. С этого дня ни одна девица не могла похвастаться, что он бросил на нее хоть один заинтересованный взгляд, зато на замужних… да еще при старых дряхлых мужьях!
Ингор был весьма доволен своим положением второго наследного принца, с радостью нося герцогский титул, ни одной минуты, не завидуя своему старшему брату. Зная, что ему никогда не быть королем Ингор со всей безответственностью, на которую был способен, относился к занятиям по изучению экономики страны, или к ее финансовому положению. На уроках истории его интересовали только прошедшие битвы. Учителя ничего не могли с ним поделать. Во время этих скучных уроков он или спал, или ерничал, во всю издеваясь над учителями.
Старший брат с ласковой насмешкой следил за своим братишкой, ему доставляло удовольствие видеть бьющую ключом жизнь, сам он не мог позволить себе и десятой части того, что позволял себе Ингор.
Алесандро был умным, ответственным, красивым молодым мужчиной. Он рано осознал бремя, которое когда-то ляжет на его плечи, и упорно готовился принять на себя ответственность за судьбу страны. Всем было понятно, что он станет отличным монархом, который поведет страну к ее процветанию. Ему осталось только жениться и родить наследника. Алесандро с женитьбой не спешил, в чем его горячо поддерживала, романтически настроенная королева-мать. Король хмурился, но не торопил сына с женитьбой. После смерти королевы два года королевство находилось в трауре, и о свадьбе не могло быть и речи. Алесандро клятвенно пообещал отцу, что к своему тридцатитрехлетию жениться обязательно.
 И Ингор, и все подданные короля были уверены, что наследный принц выберет достойную невесту, женитьба на которой будет способствовать процветанию королевства. Младший брат от души жалел старшего, поскольку подобный альянс никак не предполагал безумной красоты невесты, но Алесандро очень спокойно относился к такому возможному повороту в своей судьбе. Но все пошло совсем не так, как предполагалось.

 
Глава 12


Королевство Ингора было вовсе не королевством, а огромной процветающей страной, раскинувшейся на необозримом пространстве с самыми разными климатическими поясами. Несмотря на такие большие площади, земель, пригодных для земледелия было немного. То огромные непроходимые болота, то горные скалистые массивы, но наиболее проблемными - были районы с засушливым жарким климатом. Южные земли королевства представляли собой пустыню. И именно на юге Лессадия (так называлось эта страна), граничила с самым воинственным из всех народов, народом заров. Зария, так называлось это проклинаемое многими королевство. У заров не было столицы, не было крупных городов, занимались они исключительно животноводством, все, что им было необходимо для жизни, они добывали в набегах на соседей. Вели племенной кочевой образ жизни, родственные отношения имели для них огромное значение. За своих родичей мстили беспощадно.
С зарами пытались воевать, но все экспедиции позорно провалились. Где искать отряды врагов в бесконечной пустыне, когда первый же ветерок напрочь заметает следы? Зары наглели год от года, нападая на граничные поселения и уводя с собой скот и пленников. Женщины ценились больше всего. Несомненно, в армии заров были сильные маги-предсказатели, иначе никак невозможно объяснить, что они нападали в самых уязвимых точках, идеально выбирая для этого время.
Отец Ингора, которому надоели воинственные соседи, причиняющие столько проблем, решил разделаться с ними раз и навсегда. Сильные маги были не только у заров. Король Энсельм нашел магов посильнее.
Вот тут-то и выяснилось, что кочевники были совсем не кочевниками, под землей в скалах у них располагались крепости по площади напоминающие небольшие города. Одну такую подземную крепость маги и обнаружили. Потом был бой. Страшный и кровопролитный. Зары дрались с бешеным ожесточением, унося жизни воинов короля Энсельма. Эту крепость взяли. А через несколько дней прибыли парламентеры от правителя Зарии с предложением мира. Король Энсельм согласился на предложенные условия, он лучше всех понимал, что еще одно такое сражение и его страна останется без армии.
Договор о мире подписывали в одной из ближайших крепостей Лессадии. В этот укрепленный форт прибыл старший сын Правителя Зарии, он привез с собой двух своих младших дочерей то ли в качестве жен, то ли в качестве наложниц для короля Энсельма или его старшего сына. Еще привезли целый сундук необработанных драгоценных камней, которые, скорее всего, зары добывали в подземных пещерах.
На подписание этого мирного договора, король Энсельм взял своего старшего сына Алесандро. Ему хотелось, чтобы наследные принцы, которым предстояло править в дальнейшем, познакомились друг с другом.
Из крепости Алесандро написал своему младшему брату два письма, в которых подробно описал и крепость (в которой он был впервые), и заров, и все приготовления к подписанию договора. Не обошел Алесандро и вопроса о двух девушках, что им со отцом привезли в качестве подарка, он, смеясь, описал, как они были с отцом обескуражены, когда им сообщили об этом, а также о том, что отказаться от этого подарка они не имеют права. Алесандро с отцом обсудили ситуацию и решили девушек отправить в закрытый пансион, чтобы они немного освоились в чужой стране, а потом выдать замуж за кого-нибудь из своих придворных.
Еще в письме Алесандро описывал гордый, но очень тоскливый взгляд наследного принца Зарии. Он решил, что зарийцу претит сама мысль идти на какие-либо уступки или о чем-то договариваться с врагами. Описывал Алесандро и охрану, что сопровождала короля Энсельма и его. Описывал меры по безопасности, что предпринимали королевские маги. Ими был проверен каждый камень, каждый метр этого замка. Проверили воду в колодцах, проверили животных, овощи, фрукты, вино, что должно было подаваться на королевский стол. Поваров король Энсельм привез с собой, поэтому никто не боялся, что кому-то подсунут отравленную пищу. И, тем не менее, каждое блюдо проверялось магом, и только после того, как он убеждался, что яда нет, блюдо подавалось на стол. Алесандро описывал страшную жару и унылый окружающий пейзаж, на который ему не хотелось смотреть. Лишь внутри замка глаз радовали привезенные зарами в подарок королю Лессадии, экзотические цветы. Такой красоты брат не видел никогда. Неизвестно как зары так удачно подгадали, только эти цветы начали распускаться, окутывая замок непередаваемым ароматом. Королевские маги с подозрением отнеслись к этим цветам, даже разломали один цветок, проверяя, не ядовит ли сок или листья растения, не ядовиты ли сами цветки, или их плоды. Цветы оказались совершенно безвредны. И Алесандро написал, что кадушки с этими растениями он обязательно привезет домой.
Ингор читал письмо и не знал, что скоро вслед за этим посланием принесут такую страшную весть, которая неузнаваемо изменит его навсегда, изменит внутренне, и ни посторонние, ни даже самые близкие люди не будут догадываться об этом.
Весть было поистине ужасной: и король Энсельм, и его старший сын, и сын Правителя Зарии, и все слуги, воины, маги – вообще все живые существа, находящиеся в крепости, были найдены мертвыми. Это обнаружилось не сразу, а только через день, когда подоспел очередной обоз с продовольствием. В форте творилось что-то ужасное. Сильная жара, огромное количество мертвых тел и не только людей, но и животных: лошадей, собак, коз, овец, кур, фазанов, перепелов, о запахе можно было и не говорить.
Первыми доставили порталами магов, чтобы они закрыли форт непроницаемым куполом, словно заморозив, заставив неподвижно замереть, все, что было внутри. Потом прибыли дознаватели тайной канцелярии. Хоть допрашивать было некого, но восстановить картину происшедшего было необходимо.
Насколько возможно было судить по положению тел, все находившиеся в крепости, отправились спать, после ужина, поскольку большинство находилось в своих постелях. Так все и умерли. Лица спокойны, видно, что умирали во сне. Без боли, без мучений, без страданий. Стражники, охраняющие стены и ворота, умерли на своих постах. Было понятно, что неожиданный сон сморил их, и они уснули, прислонившись кто к стене, кто к бочке, а кто и просто лег на землю.
Из-за сильной жары в покоях короля и Алесандро были установлены магические охладители воздуха, и только это позволило их телам избежать того жуткого состояния, в котором нашли тела других людей, что были в крепости. Тело короля и его старшего сына перевезли в столицу, и Ингор смог попрощаться с ними, едва сдерживаясь, чтобы не рыдать в голос, как маленький ребенок. Но он был сыном своего отца и умел сдерживать слова и эмоции, чего бы это ему не стоило.


Глава 13

Сначала надо было разобраться в причинах смерти, потом уже искать виновных. Долго не могли определить, что вызвало смерть людей. Никаких ядов, никаких заклинаний, даже отголосков проклятий обнаружено не было. Помог, как часто бывает, случай.
Маги и дознаватели привезли с собой все: одежду, еду, воду, все необходимые в быту вещи, поскольку пока не будет установлена причина смерти, потенциально опасным считался любой предмет, находящийся в крепости. Палатки дознавателей были вынесены за пределы форта. Появился небольшой палаточный городок, после чего приступили к тяжелой кропотливой работе. Заров в крепость не пустили, они также жили в палаточном городке под усиленной охраной. Вывозили из крепости тела. Животных сжигали, людей отправляли порталами для похорон домой.
В первую очередь проверили воду в колодцах, и снова маги в один голос заявили, что вода не заражена. Началась почти будничная работа, проверка всех предметов, стен, полов, потолков на наличие яда, все было напрасно. И вот тут-то сыграл роль, так называемый «человеческий фактор». Жара, пить хочется неимоверно, до палаточного лагеря бежать далеко. Один из молодых помощником мага, зная, что колодцы проверены, украдкой, поскольку это было категорически запрещено, зачерпнул ковшом прохладной, чистой воды из колодца. Глотнул и забился в судорогах от удушья. Его спасли. Все поняли, что дело в воде, ее начали проверять по новой. Обычная вода, поступающая из подземных источников, немного мутноватая, поскольку проходит по пластам известняка. Немного слишком большое количество растворенного минерала кальмита, встречающегося не так чтобы часто, но и нередко. Находили огромные пещеры, сталактиты в которых состояли из этого минерала. Совершенно не ядовит. В колодце верхний слой чистый и прозрачный. Но в метре от поверхности кальмита оказалось достаточно большое количество. Но даже оно не было сколь-нибудь ядовито. Требовались «добровольцы» на роль подопытных зверушек. И они нашлись. Один – ничего не подозревающий, недавно прибывший порталом помощник мага, и один провинившийся, за какой-то проступок, работающий с первого дня прибытия в крепость. Второго бедолагу едва откачали, а вот первый, выпив воды, непонимающе смотрел по сторонам, пытаясь догадаться, что от него хотят.
Словно стервятники на добычу, налетели дознаватели и маги на эти новые факты. Если предметами, что были в крепости, никто не пользовался, то воздухом дышали все. Теперь отравитель нашелся быстро – цветы. Их аромат содержал вещества безопасные сами по себе, но в сочетании с колодезной водой, а именно с кальмитом, вызывали очень интересные эффекты. Если сначала несколько дней пить воду, а потом вдохнуть аромат цветов. То наступала сонливость, потом человек погружался в невесомое состояние полной отрешенности, и если его не разбудить, то его сердце постепенно останавливалось. Если же, наоборот, сначала надышаться запахом, а потом выпить воды, то наступал очень болезненный паралич легких.
У дознавателей был след – цветы. Осталось выяснить, кто их доставил, а потом, схватив зачинщиков, узнать, кто это все придумал. И тут дознавателей ждало жестокое разочарование.
Само собою подразумевалось, что в трагедии виновны зары, несмотря на гибель их наследного принца. К тому же письмо Алесандро подтверждало, что эти цветы привезли зары. Однако визирь, попросив аудиенции у Ингора, показал ему письмо, переданное наследным принцем своему Правителю, в котором тот злился на высокомерие Алесандро и короля Энсельма. Огорчался, что красота его дочерей не была оценена по достоинству, а главное: сообщал, что король Энсельм кичась своим богатством, привез какие-то невероятные, никогда невиданные принцем цветы, аромат и красота которых его заворожила.
Оказалось, что во всей этой истории существовала еще и третья сторона. Лесседийцам сказали, что цветы привезли зары. Зарам сказали, что лесседийцы, и во всей кутерьме, что в тот момент творилась в крепости, кто-то безнаказанно отравил несколько тысяч человек. Таких цветов раньше не видел никто, и тем более никто не знал, что взаимодействие обычных веществ может стать смертельным ядом. Но кто-то же знал об этом! Догадались проверить каждого погибшего. Почти тридцать человек опознать не удалось. Проверили их вещи, что они привезли с собой, почти у каждого из умерших был найден предмет, который не был изготовлен ни зарами, ни подданными Энсельма. То пряжка со странным рисунком, то сапоги из кожи животного, которого никто никогда не видел. То ткань пояса из неизвестного материала. Но они были мертвы. Допросить их было уже невозможно.
Пытались к раскрытию этой тайны подойти другим путем. Главный вопрос: кому это выгодно, мог помочь найти улики и следы преступника. С первого, а также со второго и третьего взгляда казалось, что вообще нет никого выигравшего от этой страшной трагедии. Поскольку подозревать Ингора, получившего вместо брата монаршескую корону в девятнадцать лет, и для этого организовавшего это убийство, никому даже в голову не приходило. Для Ингора смерть отца и брата была настоящим ударов, тем более страшным, что он его не ожидал. Эго горе было неподдельным, значит, убийцы охотились за принцем Зарии? Однако зары твердили, что это не так. Вот если бы убили Правителя, тогда можно было бы подозревать принца, но не наоборот. Дознаватели пытались выяснить у заров, за сколько дней Правитель уведомил, что на переговоры поедет старший сын? Пытались узнать каков круг лиц, что знали о том, что поедет принц? Убийцам нужно было время на подготовку. Но зары только твердили, что покушаться на жизнь принца никто бы не стал. Его уважали и любили, но самое главное, у Правителя не было больше взрослых сыновей. Оказывается рождение мальчиков в королевской семье, было не таким уж частым явлением.
Как не бились следователи над этой загадкой, они ничего не смогли выяснить. По официальной версии, король Энсельм и Алесандро стали случайными жертвами покушения против наследника Правителя Зарии. О том, что там произошло в действительности, не знал никто.


Глава 14


Эти две смерти обрушились на Ингора, словно кузнечный молот. Он был оглушен, ошарашен, раздавлен, сначала горем, а потом осознанием ответственности, что свалилась ему на плечи. Он оказался к этому не готов, ни морально, ни психологически, ни просто по-человечески. Он растерялся, он испугался, он сломался. Только об этом, кроме него, не знал никто. Ингор умело скрывал свои чувства за фальшивой уверенностью в собственных силах. Об этом не подозревали ни его друзья, ни учителя с наставниками. Но так было только первое время, потом его неуверенность в себе, вернее не уверенность, а непонимание самих основ правления привело к огромному количеству ошибок, которые он допустил, и которые никак не шли на благо государства.
Сначала он полностью отдал «бразды правления», ближайшим советникам отца. Это было правильно. Они лучше его знали, как организовать расследование, потом похороны, потом коронование Ингора на управление страной. Он решил, что так продолжится и дальше. Не тут-то было. У каждого из приближенных было свое видение управления экономикой королевства, каждый отстаивал свою точку зрения, обвиняя оппонентов во всех смертельных грехах. Ингор, не имея своей точки зрения, мгновенно запутался во всех хитросплетениях интриг, и под чужим давлением и влиянием издавал указы, часто противоречащие друг другу, и самое страшное не добиваясь, не контролируя их исполнение. Он по наивности верил, что отец глупых людей не поставит на самые важные должности. Так оно, в сущности, и было. Вот только отец не объяснил своему сыну, что он ищет себе умных помощников для того, чтобы они помогали ему продвигать королевскую волю, но никак не свою собственную.
Король – это дирижер, управляющий оркестром из музыкантов-виртуозов, диктующий им свою волю и принуждающий их играть так, как он считает нужным. У Ингора этого не получилось. Советники наушничали друг на друга, иногда наоборот сговаривались и выступали единым фронтом против неугодных, страна медленно, но неуклонно ползла в пропасть. Из Ингора получился самый плохой король из всех, какие только возможны.  Смелый и мужественный, сильный и решительный с одной стороны, и не имеющий собственного мнения по управлению страной – с другой. Со временем на многие ключевые посты он назначил своих друзей, таких же «специалистов», как и он сам. И окунулся в пучину любовных побед и переживаний, махнув на все рукой, предоставляя стране жить своею жизнью.
Такое положение не могло не беспокоить его подданных. Каким бы безалаберным не был король – он был гарантом мира и спокойствия в государстве. Если с ним что-то случится, и он не оставит после себя наследника страна будет ввергнута в хаос гражданской войны. Этого не хотелось никому.
Ингор, словно специально день и ночь подвергал опасностям свою жизнь. И участвуя в турнирах, и в каких-то сомнительных авантюрах. В его личной храбрости никто и никогда не сомневался, но это уже было похоже на попытки самоубийства. И вот тогда Премьер-министр потребовал от короля, чтобы он женился, не дожидаясь своего тридцатилетия (как это планировал Ингор). Господин Бельтеран красочно обрисовал то, что случится со страной в случае гибели Ингора, потом, столь же красочно описал похождения молодого короля, когда он был на волосок от гибели, а потом воззвал к памяти его отца, старшего брата и матери. Ингор может быть и тогда бы не послушал, но к нему как раз прибыли гости из королевства его матери (не иначе, как по сговору и наущению Премьер-министра). На Ингора насели со всех сторон, и он, не сумев отбиться, дал согласие на смотр невест, с клятвой выбрать ту, которую единодушно одобрят его министры. Ингор сначала пытался напомнить об обещании, данном его отцом, что он женится только на девушке, которую будет любить, но ему резонно возразили, что это обещание давал его отец, что в тот момент никто не знал, что Ингор будет королем, ну и заодно напомнили, что старший брат вполне осознанно шел на эту жертву. И Ингор сдался. Он выставил единственное требование: его невеста должна хотеть стать его женой. От мысли, что какую-то девушку будут принуждать к браку с ним, ему становилось совсем противно на душе. Впрочем, принцесс, желающих стать его королевой, был целый воз и маленькая тележка.
Он пытался убедить себя, что поступает правильно, но от одной только мысли, что какая-то незнакомая и заранее ненавистная женщина, будет считать его своей собственностью, которую она выторговала среди других соискательниц, ненависть, черная глухая ненависть заполняла его душу, а вслед за ней накатывала ярость. И он мысленно обещал своей избраннице устроить такую семейную жизнь, что она сто раз пожалеет о своем желании связать с ним судьбу.
Претенденток было действительно немало. Осторожно начали наводить сведения о каждой из них. Ингор принципиально отказался смотреть присланные парадные портреты девушек, и Премьер-министр полностью поддержал его в этом вопросе. Вдруг, принцесса, понравиться Ингору, но при этом женитьба на ней ничего не принесет стране? Нет, вот когда отсеют всех неперспективных кандидаток, тогда Ингор и сможет выбрать из трех-четырех оставшихся ту, что ему больше придется по душе.
Больше Ингора не беспокоили, его судьбой занимались политики и казначеи.


Глава 15


Всей этой подоплеки Росета не знала, да и никто не знал. Лица, решающий судьбу Ингора, в целях государственной безопасности, держали в тайне его крайне негативное отношение к будущей жене, кем бы она, не являлась. Так можно было распугать всех принцесс. У доверенных лиц в запасе был целый год, поэтому к выбору будущей королевы они подошли очень основательно.
Росета бы сильно удивилась, если бы узнала, насколько ее выводы сошлись с выводами тех, кто выбирал жену Ингору. В их списке была и принцесса Клери, и принцесса Розалинда, и принцесса Мираэлль, и, как ни странно, Милисента (поскольку гневные слова Ингора, что он никогда на ней не женится, подданные Ингора посчитали блажью, не стоящей внимания), в этом списке была и Росета, но где-то в самом-самом конце.
Все изменилось (и Росета даже об этом не подозревала), когда ее сердечная тайна и горячее желание стать женой короля Ингора стало известно дряхленькому, сморщенному старичку, бывшему министру финансов ее отца, а ныне ее учителя по вопросам экономики.
Как-то застав ее за любовным разглядывание портрета Ингора (Росета нарисовала его сама, и хоть это был не шедевр портретной живописи, Ингора узнать было вполне возможно), он задумчиво пожевал губами, а потом доброжелательно и даже с некоторым уважением взглянул на Росету. Сопоставив, ее странное желание изучать основы экономики, ее категорический отказ рассмотреть в качестве будущего мужа любого из принцев (короля Ингора в этом списке никогда не было, отец Росеты лучше нее знал положение своей дочери на рынке невест, увы, даже он не считал этот брак возможным), учитель Росеты сделал правильные выводы.
- Деточка, ты влюблена в короля Ингора? - осторожно спросил он, понимая, что она не обязана отвечать ему на такой нескромный вопрос, но Росета, которая уже устала в одиночестве думать о своем любимом, почувствовав, душевное расположение, искреннее сочувствие, неожиданно для себя собой тихо кивнула головой, подтверждая эти слова. – Как же ты могла в него влюбиться, если ты никогда его не видела? – снова удивился учитель.
- Видела! – горячо возразила Росета. – Я видела его на турнире два с половиной года назад. Старик немного задумался, что-то припоминая.
- Это в тот год, когда тебя начал лечить этот высокомерный индюк? - Росета засмеялась, сразу же поняв, о ком говорит господин Эллертель. Конечно же, о лекаре Бордоке! За эти два с половиной года Бордок переругался со всеми, с кем только можно. – Деточка, - еще осторожнее сказал Эллертель, - может тебе лучше выкинуть короля Ингора из головы?
- Вы тоже считаете, что я его недостойна? – с горечью спросила Росета.
- Наоборот, - столь же горячо возразил учитель. - Это он не достоин такое сокровище, как ты. У меня в Лессадии есть старые друзья и вот они пишут, вернее, намекают, тут же поправился он, - что король Ингор не стал таким королем, как от него ждали. Он рискует своей головой направо и налево, совершенно не думая о том, что может погибнуть и тем самым ввергнуть страну в хаос гражданской войны. - Если Эллертель хотел убедить Росету, что король Ингор не тот муж, которого ей надо, то своими словами о безрассудности молодого короля он добился совершенно противоположного эффекта, и он об этом сразу догадался, увидев, как засияли глаза Росеты. Он тяжело вздохнул, потом подумал о том, что Ингор это просто блестящая партия для любой принцессы, и даже если он сломает себе шею, успев оставить наследника, то остаться Регентшей при малолетнем наследнике, очень и очень недурно.
С королевством Лессадия у лигарийцев никогда не было спорных вопросов, поэтому гостя, что прибыл инкогнито по приглашению господина  Эллертеля, пропустили беспрепятственно. Это был его давнишний однокашник по учебе в Университете. Они всегда сохраняли приятельские отношения, с уважением прислушиваясь к мнению друг друга, тем более, что оба достигли немалых высот на карьерном поприще, но еще больше сближало их то, что вложив все силы, всю энергию в дело, которым занимались, оба так и не обзавелись собственными семьями. Вечерком, потягивая чудесное вино (что всегда водилось у господина Эллертеля, что, впрочем, и не удивительно, учитывая порталы, связывающие Линерию с самыми экзотическими королевствами), они вели спокойный, обстоятельный разговор, тщательно взвешивая каждое собственное слово и каждый ответный аргумент собеседника.
- Эта девочка – какое-то чудо, - страстно убеждал господин Эллертель, графа Леонтино де Грато, по совместительству являющегося Главным казначеем короля Ингора, поставленному на эту должность его отцом. В кристальной честности Леотино де Грато не сомневался никто, тем более Ингор, поэтому и терпел этого жесткого язвительного старика, не упускающего возможности наедине, прямо в лицо Ингору говорить об ошибках, которые тот допускает. Все знали, что без одобрения графа ни одна принцесса не будет одобрена Советом. Его уже неоднократно пытались подкупить, пытались угрожать, пытались шантажировать. Все было напрасно, старик был непреклонен в своем рвении найти не просто красивую богатую невесту, а найти такую женщину, которая поможет процветанию Лессадии. Жаль только, что в его планах, такие слова, как «любовь», даже просто «симпатия» или «душевное расположение», полностью отсутствовали, как не имеющие никакого значения. Сухой, одинокий старик, чье сердце никогда не волновали подобные чувства, искренне считал, что другие думают и ощущают точно также. – Хочу, чтобы ты встретился с ней, поговорил, - продолжал Эллертель. – Сам убедишься – лучшей королевы Лессадии, тебе не найти. Да и приданое за ней неплохое. И деньги, и всякие редкости, и главное: огромный незанятый кусок плодородной земли в благодатном климате, размером с Линерию. А еще откроем десять портальных проходов. Росета – это то, что вам нужно. Уверяю тебя! А еще она умна, рассудительна, тверда в своих убеждениях, добра и искренняя.
Граф де Грато засмеялся:
- Если бы эти слова говорил кто-то другой, я бы ему не поверил ни на грош. Что ж я встречусь с твоей протеже. Ты ей расскажешь, зачем я здесь?
- Нет, - твердо сказал Эллертель, - я не хочу пленять ее призрачной надеждой, ведь если ничего не получиться эти несбывшиеся мечтания разобьют ей сердце. - На том и порешили.


Глава 16


Росета произвела на графа исключительно благоприятное впечатление. Никакой детской импульсивности, никаких детских капризов, восторгов, сентиментальных сюсюканий. Спокойная, умная, целеустремленная, не слишком амбициозная (этот вывод он сделал на основании того, что Росета не кичилась ни своими платьями, ни украшениями), да Росета была бы идеальной королевой, при таком муже, как Ингор. С этой минуты она стала первой в его списке возможных кандидаток, значительно опередив всех других принцесс. Но он был очень хитер, поэтому никак не старался как-то выдвигать Росету, расписывая всем ее несомненные достоинства, он поступил по другому, находя изъяны в других кандидатках и убирая их одну за другой из списка. Мираэль была отвергнута, поскольку роль заров в гибели короля Энсельма и его старшего сына так до конца и не была выявлена. Милисенту Ингор отверг категорически и Совет не пытался принудить Ингора изменить это решение. Розалинду тоже исключили из списка, поскольку никому не хотелось, чтобы родня Ингора по матери оказывала на него слишком большое давление, и молодой король был этому очень рад, поскольку едва только Розалинда родилась, ее постоянно прочили ему в супруги, стараясь любыми способами свести их, когда он бывал на родине матери. Его это выводило из себя, да и дальняя родственница никаких пылких чувств к себе не вызывала. И вот когда осталось только две претендентки, граф де Грато решительно усилил свой натиск. Словно назло ему Ингор выбрал принцессу Клери.
Все понимали, что Ингор незнакомый ни стой, ни с другой девушкой, выбирал себе невесту, исходя из ее внешности. Как же графа бесил такой легкомысленный подход. Принцесса Клери, красивенькая, но глупая и недалекая девушка, во всем подчиняющаяся воле мужа, не та королева, какая должна была быть рядом с Ингором. Только его никто не слушал. За Клери давали большое денежное приданое. Но что такое деньги при таком расточительном монархе? То ли дело земли. Чувствуя, что в этой схватке он проиграет, Грато отправил тайное письмо своему другу, в котором намекнул, что если приданое Росеты не увеличится, то женой Ингора станет принцесса Клери.
Эллертель почти откровенно рассказал об этом Росете, правда, забыв упомянуть, что главным препятствием является сам король. Эллертель, жалея чувства Росеты, всю вину возложил на Совет министров, которые якобы просчитав выгоды обоих браков, отдают предпочтение другой принцессе. И тогда Росета бросилась в ноги отцу, умоляя увеличить ее приданое. Отец ни в чем не мог отказать своей дочери, а, тем более увидев, как она несчастна и как она желает этого союза. Приданое увеличили, причем, значительно, это послужило таким козырем в руках де Грато, что сомневаться в том, что Ингор сдастся – не приходилось. Так оно и было. Вот только Ингор, в качестве последнего аргумента потребовал, чтобы венчание проходило в Храме Богини, и если Богиня не одобрит этот союз, то свадьбы не будет.
Это был настоящий удар для Грато. Уже больше двух столетий венчаний венценосных особ в Храме не было. Это и понятно, политические браки очень далеки от счастливых семейных уз. Родители Ингора даже не пытались просить благословения Богини, поскольку, они бы его ни за что не получили. Ингор, судя по всему, надеялся именно на это. Он не боялся. Если богиня не соединит их, то весь позор падет на голову невесты. Это ей после пережитого только и останется, что удалится в монастырь, он же с чистой совестью сможет поискать себе другую невесту.
Когда Росете сообщили об этом условии, она согласилась на него, не колеблясь ни секунды. Ее любовь к Ингору была чиста, как родник. Ей было безразлично, что он король. Если бы он был простым рыцарем или шутом, ее любовь не стала бы меньше, и она так же молила бы отца о разрешении на брак, а в случае отказа, ушла бы в монастырь, не желая быть ни с одним мужчиной, кроме него.
Боль, которую она ощутила, когда брачный браслет раскалился, впаиваясь ей в кожу, не была для нее неожиданной. Ей матушка Настоятельница рассказала, что так и должно быть, когда Богиня благословляет союз, а вот для Ингора… Во-первых, он заорал, это было тем более позорно, что Росета, как раз, не издала ни звука. Но он заорал скорее не от боли, а от неожиданности, поскольку совсем не ожидал, что этот ненавистный для него брак получит благословение Всевидящей.
Когда браслеты связали их намертво, и новоявленные супруги повернулись от чаши с огнем к гостям, Ингор заметил насмешливые, тщательно спрятанные улыбки некоторых из своих подданных. Позор за свое собственное малодушие, обрушился… на Росету. С этой секунды, его ненависть, которую он испытывал бы к любой избраннице, нашла свое конкретное воплощение в этой худой, как жердь девушке. И Ингор показал себя «во всей красе». Сначала была та кошмарная первая ночь, о которой даже он не мог думать без отвращения, потом потекли суровые будни. Суровые для молодой королевы, поскольку Ингора раздражало в ней абсолютно все: начиная от внешности, одежды, манеры ходить, заканчивая звуками ее голоса, который ему, казался невыразимо противным.
А еще он узнал, что она, чуть не с первого дня стала лезть во все государственные дела. Он хотел запретить ей это, но граф де Грато, неожиданно поддержал Росету в этом стремлении.
Впрочем, Ингору «было, где разгуляться», то есть выместить на своей жене, гнев и недовольство.
Когда Росете шили к свадьбе несколько платьев, то немедленно на консультацию прибыли две ее тети. Обе восторженно поахали, поздравляя Росету с таким удачным замужеством, потом критически оглядев невесту вынесли единодушный вердикт: чтобы не привлекать излишнего внимания к своей не самой соблазнительной фигуре (в частности к груди), надо цвет ткани платьев и их фасон выбирать таким, чтобы они привлекали как можно меньше внимания к таким проблемным частям фигуры Росеты. Вот так и появились в ее гардеробе платья самых унылых расцветок, платья, глухо застегнутые до самой шеи, платья, один взгляд на которые заставлял поспешно отворачиваться в поисках более ярких красок. В королевском дворце Ингора эти платья стали визитной карточкой королевы, вызывая целый град насмешек, большую часть которых инициировал сам Ингор.
Росета пыталась изменить свой стиль, желая разнообразить его. Но все портнихи предлагали ей ткани точные копии тех, из которых были пошиты ее платья, возмущение и гнев Росеты не оказывал никакого действия. Что делать в этой ситуации она не знала, Ингору пожаловаться не решалась. Да и как она могла с ним разговаривать, если они не виделись целыми днями, а во время коротких и редких встреч он смотрел на нее так холодно, так враждебно, что у ней от страха замирало сердце. Росете не у кого было спросить совета, что ей делать, как изменить такое к себе отношение. Тетям и отцу она писать не решалась, боясь, что расстроит их, близких и искренних подруг у нее не было, единственный, кто горячо сочувствовал ей, был граф де Грато, но и он ничего не мог ей посоветовать, кроме как терпеть и надеяться на лучшее. И она терпела, и она надеялась. Надеялась до тех пор, пока не увидела ту страшную картину. Ингор и фрейлина. До этой минуты Росета почему-то даже не подозревала, что Ингор может ей изменять. Может, потому что Богиня благословила их. Ведь это благословение было знаком, что союз будет очень счастливым. И Росета ждала. Ждала, ждала и дождалась.


Глава 17


Ее гнев, ее ярость не поддавалась измерению, и эти чувства продолжали бушевать в ее душе, даже когда она вернулась домой к отцу. Планы мести один страшнее другого рождались в ее сознании. Смысл всех ее фантазий был один: раздавить и уничтожить. Но однажды, когда она в бессильной ярости металась по своей комнате, господин Эллертель попросил разрешения переговорить с ней. С того момента, как Росета вернулась к отцу она его не видела, вернее избегала встречи с ним любым способом. Она хорошо помнила, как рассказывала ему о своей любви к Ингору, мечтая о браке с королем, как о самом большом счастье, какое только может быть. Ей было стыдно вспоминать свой восторг, который она испытывала к своему возлюбленному. Стыдно было вспоминать, в каких словах она описывала мужество, благородство своего любимого. Но назад ничего нельзя было вернуть, Росета твердо сжала губы, вскинула подбородок и пригласила своего бывшего учителя в свою гостиную. Почему-то она решила, что он начнет насмехаться над ней, или даже упрекать за ее глупый выбор, за ее недальновидность, но как оказалось, у Эллертеля и в мыслях не было высказывать ей нечто подобное. Говорить с ней он хотел совсем о другом.
- Ваше Величество, - осторожно начал Эллертель, хорошо понимая, сколь щекотлива тема, о которой он собирался говорить с Росетой. Эллертель надолго замолчал, как всегда, в минуты неуверенности или беспокойства, покусывая губы.
- Говорите прямо, что вы хотите! – первой не выдержала Росета, которую такие долгие приготовления разволновали не на шутку.
- Ваше Величество, - повторил Эллертель и сразу же продолжил: - Я глубоко сочувствую Вам, и также негодую и возмущаюсь поведением короля Ингора, поведением – недостойным короля! Но наказывая его, Вы наказываете и его народ, а это уже недостойно звания королевы! - Росета потрясено смотрела на учителя, не понимая, о чем он ей говорит. Потом ее лицо приняло жесткое и холодное выражение, и она непреклонно сказала:
- Я озвучила сумму в полтора миллиона, и Ингор выплатит ее до последнего сантима. - Эллертель прижал руки к сердцу.
- Я не о деньгах сейчас говорил. В этом вопросе Вы полностью правы!
- Тогда о чем вы говорите? – удивилась Росета.
- Я говорю о закрытии порталов, - объяснил Эллертель.
- Вы считаете, что мы не должны закрывать порталы? – не понимая, к чему он ведет, переспросила Росета.
- Должны! Разумеется, должны! – замахал руками Эллертель. – Вот только я считаю, что мы не должны этого делать немедленно. Понимаете, - заторопился он, боясь, что Росета его прервет и даст объяснить ему свои слова. -  Вы же помните, как де Грато рассказывал Вам о трехлетней засухе, случившейся в Лессадии перед самой вашей свадьбой с Ингором, и что только плодородные земли Вашего приданного подарили надежду избежать неминуемого голода. Часть этих земель была расчищена, вспахана и засеяна. До уборки урожая еще месяц, потом нужно еще две недели, чтобы все собрать и вывезти. Ваше Величество, - голос старика дрогнул, - я прошу Вас попросить отца не закрывать порталы всего два месяца. Он никого не послушает, кроме Вас!
  Я знаю, как Вам горько и обидно, но, Ваше Величество, те люди, что пострадают, были какое-то время и Вашими подданными! Не позволяйте Вашему гневу, направленному на конкретного человека наказать вместе с ним и ни в чем, ни повинных.
- А почему я должна их жалеть? – гневно спросила Росета.
- Потому что Вы умны, добры и благородны, - без запинки ответил старик. – Потому что Вы не мелочны и не мстительны, потому что Вы настоящая королева! – Росета растеряно смотрела на своего учителя, не зная, что ему отвечать, а он, между тем, продолжил: - То, что Ваш муж не понял, какая замечательная женщина досталась ему в жены, говорит о его душевной слепоте и может быть даже глупости. Он пожалеет, что потерял Вас, страшно пожалеет, - убежденно, нисколько е сомневаясь, что так оно и будет, сказал Эллертель. И вот эти-то слова и сломали Росету. Вначале они тихонько всхлипнула, потом громче, громче, и вскоре безудержные рыдания стали сотрясать ее тело, старик гладил ее по голове, словно маленькую, приговаривая что-то успокаивающее. Росете стало легче, она это сразу почувствовала, словно со слезами выплеснулась часть боли, что скручивала мучительным узлом ее душу. Вытирая глаза кружевным платком, она спросила глухо и с болью:
- Зачем, зачем он на мне женился?
- Потому что его к этому принудили, - спокойно ответил Эллертель. Он больше не жалел чувств Росеты, если бы он раньше также честно и правдиво говорил с ней, может, и не было бы ни этого замужества, ни этой трагедии. Росета пораженно взглянула на старика.
- Ингора принудили жениться на мне? – неверяще, спросила она.
- Да, девочка, - мягко, с глубоким сочувствием сказал Эллертель. – Понимаешь, ты так сильно хотела стать его женой, и так хорошо подходила на роль королевы, что мы… - он не договорил, но Росета и так все поняла, на короля надавили, очень сильно надавили, вынуждая заключить брак, которого он не хотел. - Он отбивался как мог, - продолжал учитель, - но долг перед страной и народом вынудил его уступить.
- Это я виновата, - прошептала Росета. – Это я одна виновата во всем, - еще тише сказала она.
- Нет, девочка, нет! – протестующее закричал Эллертель. – Даже если Ингор женился на тебе без любви, он все равно не должен был вести себя, как последний негодяй! - Но Росета его уже не слушала, только теперь, только в эту минуту она, словно со стороны увидела и себя, и Ингора. Она, в ослеплении собственных чувств, совсем не думала о том, что чувствует он. Ей казалось, что если она его любит, то и он обязан полюбить ее в ответ. Ей даже в голову не приходило, что может быть как-то по-другому. Ей показалось, что пред ней разверзлась бездна, а самой себе она показалась мерзкой, противной, жадной ведьмой, думающей только о себе и собственных удовольствиях. Она ведь считала, что любит Ингора, но ведь если бы это было так, она в первую очередь думала бы о нем, о его счастье, и должна была бы отступиться, не заставляя его жениться на ней против его желания.
- А почему Богиня благословила наш брак? – вдруг спросила она у Эллертеля.
- Не знаю, девочка. Одно могу сказать, что Ингор очень сильно надеялся, что этого не произойдет. От таких жестоких слов слезы снова хлынули из глаз Росеты, и снова старик гладил ее по голове, бормоча какие-то ласковые, тихие слова.


Глава 18


Росете стало легче. Уже через несколько часов после этого тяжелого разговора, она начала успокаиваться. Поступкам Ингора нашлись разумные, понятные объяснения. Она лишь жалела, что не знала и не понимала этого раньше, иначе она никогда бы так не поступила. Она ведь могла любить его тайно много-много лет. Лелея и храня свое чувство к нему. Теперь же… Ингор ее не просто не любит – он ее ненавидит, Росета в этом не сомневалась ни капельки. Ей было больно от этой мысли. Захотелось ему объяснить свои поступки, как-то оправдаться за то, что она натворила. Она уже была готова писать ему письмо, и только стыд удержал ее от этого.
Она снова стала собирать о нем сведения, но только на каждый известный ей факт смотрела уже совсем под другим углом.
Что почувствовал он, когда остался совсем один после смерти отца и брата? Росете даже стало зябко, когда она вдруг ощутила, какую растерянность, какое одиночество испытал ее муж. Он остался один, совсем один. Друзья и придворные не в счет. Управлять королевством, принимать решения и нести за них ответственность ему придется самому. Единственным близким человеком для него могла бы стать жена. При этой мысли она горько усмехнулась. Разве она пыталась его понять? Разве она пыталась как-то пробиться к нему? Нет. Она лишь пыталась быть тихой и покорной, словно ему мало было слуг. Она совершала ошибку за ошибкой, не пытаясь что-то понять и исправить. Она видела, что Ингор поступает неправильно по многим государственным вопросам, и де Грато был с ней согласен. Она хоть раз попыталась сказать об этом Ингору? Нет. Она молчала, молчала всегда, он, наверное, считал, что она совсем безмозглая, тупая дура, купившая себе место жены.
Росета чуть не стонала от таких мыслей, и снова появлялось горячее желание поговорить с ним, объяснить ему… может, даже извинится перед ним. Хорошо, что Росета догадалась сначала посоветоваться со своим учителем.
- Что ты, девочка! – Эллертель после того разговора снова начал называть ее деточкой, когда они оставались одни. – Даже не вздумай ему ни писать, ни как-то просить его о встрече! Росета, - продолжал убеждать старик, - малейший подобный шаг с твоей стороны – Ингор сочтет слабостью, и ты потеряешь последние капли его уважения.
- Мне надо с ним поговорить! – не соглашалась Росета. – Мне не хочется остаться в его памяти серой незаметной тенью, о которую он вытирал ноги. Я хочу ему сказать, что я… - она задумалась, не зная как сформулировать свою мысль, как сказать, что она умна, дальновидна, предусмотрительна, и напрочь лишена порывов и импульсов, толкающих человека на необдуманные поступки. Однако Эллертель и так все понял.
- Хорошо, - немного поразмыслив, сказал он, - я постараюсь устроить вам встречу, только надо продумать, как это сделать, чтобы инициатива о подобной встречи исходила от Ингора.
С этого дня Росета стала жить в ожидании этой встречи и этого разговора. Она боялась, что речь ее будет сумбурной, эмоциональной и не позволит Ингору изменить свое отношение к ней. Поэтому, она записала по пунктам о том, что хочет ему сказать, потом спокойно нашла подходящие аргументы, чтобы ее слова не были голословными, потом чуть задрожавшей рукой записала свои пожелания и советы по выбору следующей королевы. Честно расписав все достоинства и недостатки будущих невест Ингора. Когда работа была закончена Росета подошла к окну, пытаясь понять, почему ей так трудно дышать, почему от одной мысли о будущей свадьбе Ингора удушье сдавливает ей горло. Ведь она не любит его! Разлюбила в миг той чудовищной боли в Храме Богини, почему же ей тогда так больно?
Потянулись долгие дни ожидания. Чтобы хоть немного отвлечь себя от душевных страданий, Росета стала раздумывать над обстоятельствами гибели отца и брата Ингора. Оказалось, что эти смерти не оставили равнодушными никого. Отец Росеты очень много ей рассказал о том, что он знал, и главное, о чем подозревал в связи с той трагедией. Сначала она не понимала, зачем ему так скрупулезно было вникать во все детали, этих смертей. Ни с королевством Зария, ни с королевством Ингора Лигария не имела границ и располагалась от них на достаточном удалении. И только внимательно послушав отца, она поняла, почему он не мог остаться безучастным и почему никто до сих пор не знал о мыслях и выводах, что сделал Эдрус, вернее начальник, возглавляющий его Тайную канцелярию.
- Понимаешь, Росета, - терпеливо объяснял ей отец, - те цветы не могли быть привезены издалека обычным путем, те, кто их вез, обязательно использовали порталы. Конечно, вовсе не обязательно, что они пользовались нашими, - торопливо добавил он, очевидно, чтобы отбросить даже самое маленькое подозрение в своей причастности к этому. – В общем мы допросили всех стражников охраняющих арки всех порталов, открытых в сторону зари, и вот трое из них вспомнили, как однажды ночью через один из порталов прошли тридцать мужчин, они несли достаточно большие закрытые ящики или сундуки. Поскольку они не собирались останавливаться в нашем королевстве, даже на одну ночь, а сразу проследовали в арку другого перехода, то эти сундуки стражники не проверяли. Такой установлен порядок.
- Папа, ты спросил, из портала какого королевства появились эти люди.
- Разумеется, спросил. Они появились из арки «Перепутье четырех дорог», они пришли из свободных земель.
- А ты больше ничего не пытался узнать? – в волнении спрашивала Росета.
- Зачем? – удивился Эдрус. – Мне волнений хватило и от тех сведений, что я узнал.
- А Ингору ты об этом сообщал?
И снова отец спросил: «Зачем?», ведь после этого сообщения покоя его королевству уже бы не было. Каждый сам за себя.


Глава 19


Господин Эллертель за несколько дней до встречи серьезно поговорил с Росетой.
- Ваше Величество, - обратился он к ней, подчеркивая, что сейчас он разговаривает с ней ни как ее добрый друг, а как официальное лицо, участвующее в организации встречи и переговоров, - король Ингор просит Вас о личной встрече, - важно сказал он. – От Вашего имени я дал согласие. Встреча состоится через четыре дня и будет проходить в Вашем родовом замке в золотой гостиной. Разговаривать с королем Ингором Вы будете один на один, однако, при открытых дверях. Доверенные лица и лица, сопровождающие короля будут наблюдать за вашей встречей на некотором расстоянии. Время вашей встречи не ограничено и зависит от вашего личного решения.
Росета в ответ только порывисто вздохнула, и страх осторожно стал заползать ей в душу. Нет, она не боялась Ингора, она боялась совсем другого. Боялась, что останется в его памяти серой безголосой, незаметной тенью, боялась, что при воспоминании о ней лицо короля будет перекашивать презрительная ухмылка, боялась, что этот разговор, на который она так надеялась - станет ее очередным позором и очередным провалом.  Эллертель неуверенно кашлянул, а потом решительно продолжил совсем уже другим тоном.
- Росета, я хочу объяснить тебе некоторые вещи, преступить через которые или нарушить их, ты не имеешь права. Во-первых. Сумма компенсации. Мы назвали сумму полтора миллиона, и ты не можешь уменьшить ее даже на сантим. Понимаешь, - проникновенно сказал он, - это не вопрос доброты или мести. Это вопрос престижа. Престижа короля Эдруса, твоего престижа, и если на то пошло престижа короля Ингора. Для него это дело чести удовлетворить наши требования, и, если ты из жалости начнешь торговаться с ним, снижая эту сумму, это унизит и Ингора, и, разумеется, тебя! Ты понимаешь меня? – требовательно спросил старик, поскольку Росета молчала. Она кивнула головой в ответ. – Мы предложили королю Ингору отдать вместо одного миллиона леев, драгоценный сосуд с кровью Дракона, что является величайшим сокровищем Лессадии, как ты и просила. Думаю, что об этом кулоне, король и хочет с тобой поговорить.
- Я вот тут подумала, - медленно сказала Росета, неуверенная может она или нет предлагать подобное решение, - если вместо пятисот тысяч, предложить Ингору отдать драгоценные камни на эту же сумму, ну, из тех, - начала объяснять Росета, - что зары отдали им в качестве подарка, подписывая мирный договор. Ингор к этому сундуку не прикоснулся и думаю, никогда не прикоснется. Может мне забрать часть камней в качестве компенсации? - Старик с восторгом посмотрел на Росету.
- Необработанные драгоценные камни? Росета, у тебя государственный ум. Именно необработанные драгоценные камни особенно ценятся магами для создания артефактов. Я немедленно переговорю с де Грато, думаю, этот вариант его устроит.
Эти четыре дня, оставшиеся до встречи с Ингором Росета провела точно в лихорадке. То она хотела, чтобы время летело быстрее и эта мучительная встреча (а Росета не сомневалась, что она будет мучительной), уже осталась в прошлом, то она, наоборот хотела, чтобы этот день никогда не приближался. Как бы то ни было, этот день все равно настал.
Встреча была назначена на четыре часа после полудня, Росета начала волноваться еще с вечера, полночи крутилась, вертелась, сумев заснуть лишь под утро. Но это было хорошо, потому что, из-за этого она проспала почти до обеда, и все остальное время до встречи, пролетело как один миг.
Росета не стала полагаться на вкус своей тети или леди Вилиты, ее туалетом и прической теперь занимались действительно сведущие в этом люди. То ли из-за этого, то ли Росета и вправду стала хорошеть день ото дня, только выглядела она если и не красавицей, то хорошенькой точно. Ей шел и цвет платья, и украшения, и прическа с мягкими локонами, рассыпанными по плечам. Это придавало Росете уверенности, а уверенность в собственных силах и знаниях – единственное, чего ей всегда не хватало.
По этикету она должна была ожидать его в комнате, предназначенной для встречи, поскольку она была хозяйкой замка. Ингор подошел к ней минута в минуту от назначенного времени. Следом за ним шел слуга, что нес достаточно большой ларец или скорее маленький сундук, в котором вероятнее всего были камни. Поставив свою ношу на небольшой столик, слуга с поклоном удалился, оставив их наедине. Двери в комнату, как и предупреждалось, были открыты, но любопытствующих голов в дверном проеме, не наблюдалось.
Ингор был раздражен, Росета видела это по красным пятнам на его скулах, но он умел держать себя в руках, поэтому, вместо раздражения, она ощутила лишь его холодное высокомерие. Это было настолько ужасно, что Росета чуть было не отказалась от своего хорошо продуманного плана высказать Ингору в глаза все, что она думает и о том, что между ними случилось. Ингор смотрел на нее, и в тоже время она не ощущала его взгляда, вроде и на нее смотрит, и в тоже время вроде ее совсем не видит. «Наверно, таким взглядам монархов учат специально», - помимо воли, достаточно желчно, подумала она, и эта мысль так насмешила ее, что она смогла сбросить оцепенение, что охватило ее, при приближении бывшего мужа.
Он поприветствовал ее неглубоким поклоном, она в ответ склонилась в неглубоком реверансе. Не сказав ни слова, Ингор вытащил из футляра, висевшего на боку небольшую коробочку, и протянул Росете. «Кулон с  кровью Дракона», - ахнула про себя Росета и машинально открыла шкатулку.
- Вы решили проверить, не обманываю ли я Вас? Решили убедиться, что сосуд на месте? Ну что, удостоверились? Вы настоящая торгашка, можете гордиться собою! – голос Ингора задрожал от отвращения, а Росета чуть не выронила шкатулку из рук, только сейчас осознав, как ее любопытство и ее интерес выглядели в глазах Ингора. Лицо Росеты покрылось пунцовыми пятнами, в глазах Ингора мелькнуло злорадство.
Ей очень захотелось заехать ему по морде этой шкатулкой, но Росета смогла себя взять в руки, и спокойно сказала, словно не заметив его мерзкого тона.
- Вещи, подобной этой, я еще ни разу не держала в руках, - она еще раз глянула на кулон, закрыла шкатулку и поставила ее на стол. Ингор, сочтя переговоры законченными, развернулся, чтобы уходить.


Глава 20


«Сейчас или никогда!», - вдруг подумала Росета, понимая, что если он уйдет, то она больше никогда не сможет переговорить с ним. По составленному ею плану, она должна была начать разговор о школах и больницах, но говорить об этом спине Ингора Росета не могла.
- Знаете, - едва слышно сказала она, - я хотела попросить у Вас прощения, что принудила Вас жениться на мне, и чуть было не сломала и свою и Вашу жизнь.
Ингор замер. Он стоял совершенно неподвижно, и Росета до слез жалела, что не может видеть его глаза. Но в любом случае она знала, что поступила правильно, она сказала ему самое главное, что хотела сказать. Она тихонько выдохнула, только в эту секунду поняв, что некоторое время не дышала, ожидая его ответных слов. Что ж его молчание… И в эту секунду, Ингор, все также стоя к ней спиной глухо сказал:
- Я тоже хочу извиниться перед Вами.
- За то, чему я была свидетельницей в Вашей спальне? - уточнила Росета, разговаривая со спиной Ингора.
- Нет, - резко дернулся он, видимо с негодованием отметая это предположение, а потом ровным голосом, твердо сказал: - Я хотел бы извиниться за нашу первую брачную ночь, - он немного помедлил. - Если мне тошно о ней вспоминать, то представляю, каково Вам.
  Росета невесело усмехнулась ему в спину:
  - Да уж, я представляла все несколько иначе.
  - Простите, - еще раз сказал Ингор. - Я очень сожалею, что Вам это пришлось пережить из-за меня. В ларце лежит маленькая шкатулка, - Ингор немного помялся, - это мой подарок Вам, в знак того, как я сожалею о той ночи.
  Росета едва удержалась, чтобы тут же не бросится рыться в сундучке, выискивая среди камней эту шкатулочку, до того ей было интересно узнать, что за подарок ей приготовил Ингор. Но памятуя о том выговоре, что она только что от него получила, Росета, разумеется, сдержалась, хотя и посмотрела на сундук с большим любопытством, благо Ингор, так и не удосужился повернуться к ней. Ингор сделал шаг вперед, вновь собираясь уходить.
- Я хочу Вам сказать еще кое-что, - неуверенно сказала Росета, хорошо понимая, насколько для Ингора болезненно то, о чем она хотела ему сказать. – Это касается смерти Вашего отца и брата, - тихо продолжила она. Ингор резко развернулся и требовательно взглянул ей в глаза.
- Что вы мне хотите сказать? – Росета судорожно вздохнула, потом взяв себя в руки спокойно и обстоятельно стала рассказывать.
… - Когда случилась эта трагедия, во всех королевствах обсуждали и строили догадки, пытаясь найти виновных. Не был исключением и мой отец. Он вдруг подумал, что эти цветы могли доставить в ту крепость только порталом…
- Об этом мы также подумали, - довольно невежливо перебил ее Ингор, но Росета на него не обиделась, понимая, что дело не в грубости, а в том, что для него эта история, как незажившая кровоточащая рана. – Но вокруг этой крепости нет ни одного портала, ни на нашей, ни на зарийской стороне. Значит, перемещались создавая временный портал, отследить который невозможно!
Росета сердито нахмурила брови.
- Если Вы меня постоянно будете перебивать, то я Вам и до ночи не расскажу то, что собираюсь! – Ингор хмыкнул, но все же немедленно замолчал. – Так вот, - продолжила Росета. – То, что Вы только что сказали было известно и моему отцу и тем не менее он допросил стражников всех смен, что дежурили в те дни, и вот двое из них рассказали, что однажды из арки портала «Четыре дороги» вышли тридцать два человека. Именно тридцать два, - с нажимом сказала Росета. – В качестве багажа они несли пятнадцать ящиков. Каждый ящик несли двое человек. Эти люди, не останавливаясь ни на минуту, проследовали в портал, что вел в земли Зарии, после чего их никто не видел. Я слышала, что мертвыми нашли тридцать незнакомцев, а их было тридцать два. Значит, те двое и были убийцами, - сделала она вывод. Ингор хотел что-то сказать, но теперь Росета перебила его. – Я попросила ментального мага считать их воспоминания. Вот кристаллы с записью того, что они тогда видели, - и Росета положила на столик два прозрачных продолговатых камушка. Ингор жадно схватил их, нисколько не стесняясь ни своей поспешности, ни своего нетерпения.
Когда он забрал камни, Росета поняла, что это все. У нее больше нет никаких козырей, чтобы удержать Ингора. Подходящие слова, которые она репетировала все эти дни, показались ей пустыми и неубедительными. Повисло неловкое молчание. Она, удивившись, что он до сих пор не ушел, взглянула на него и увидела, что он внимательно и как-то заинтересовано, вглядывается ей в лицо.
- Росета, -  каким-то проникновенным голосом сказал Ингор, - меня страшно мучает один вопрос: почему ты помогаешь мне, после всего того, что ты пережила?
- Знаете, Ваше Величество, - Росета намерено добавила в свой голос хорошо различимые нотки сарказма, - не знаю, какой Вы себе меня представляете, может злобной мегерой, может мстительной фурией, но только… - Росета запнулась не зная, что говорить дальше. Сказать, что она хороший благородный человек, было как-то неловко, сказать, что она помогла бы любому, тоже звучало как-то двусмысленно, и вдруг Росета, сама того не ожидая, начала говорить, и ее слова были настолько удивительны для него, что он замер внимательно вслушиваясь в каждое ее слово. – Конечно, то, что я увидела тогда в спальне, было просто ужасно, но у меня было время подумать обо всем и вот что я Вам скажу. Если бы Вы пытались как-то соблазнить меня, предпринимали, какие-то усилия, чтобы влюбить в себя, заранее желая лишь получить мое приданное, то хуже Вас человека для меня бы не существовало. Но Вы не делали этого. Вы не ударили палец о палец, чтобы вызвать к себе мою любовь. Вы не хотели жениться на мне, Вам не нужно было ни мое приданное, ни я. И получается, что вы были честны со мной с самого начала, и только моя какая-то немыслимая любовь к Вам, заставила меня принудить Вас жениться на мне. То, что я не понимала, что Вы меня не любите, это только моя вина, Вы этого не скрывали ни одной минуты за все время нашего брака. Мне даже сердится на вас не за что. Неужели бы было лучше, если бы Вы из жалости, или из чувства такта или воспитанности, проявляли ко мне внимание, на самом деле тяготясь моим присутствием? Я теперь понимаю. Что очень хорошо, что наш брак распался, и я освободила вас от себя. Единственное, о чем бы я хотела попросить Вас… - Росета снова замялась.
- О чем Вы хотели меня попросить? – медленно растягивая слова, спросил Ингор.
- Те школы и больницы, которые были отданы под мой патронаж и покровительство…
- И что не так с теми школами и больницами? – удивился Ингор. Она закатила глаза к потолку, выражая тем самым крайнюю степень своего негодования его глупым вопросом!
- С ними все не так! – жестко и уже больше не думая о том, как она выглядит в глазах Ингора, сказала Росета.


Глава 21


Едва став королевой Лессадии, Росета, по традиции, как и все предыдущие королевы, получила под свое покровительство двенадцать школ и больниц для бедных, расположенных в небольших очень удаленных от столицы городках. В больших городах подобные школы и больницы находились на содержании города, маленькие городки не могли себе позволить подобного, и вот прабабушка Ингора открыла несколько школ и больниц, что снабжались из специального фонда, оплачиваемой лично королевой. Последующие королевы относились формально, к этой своей обязанности, полностью переложив ее на плечи целого штата подданных. Этот штат был настолько огромен, что разобраться, кто, за что отвечает, было просто невозможно. Во всяком случае, Росета, которая подошла к этой своей обязанности со всей ответственностью, бессильно опустила руки. Это был какой-то заговор со всеобщей круговой порукой, к тому же подданные не боялись обманывать и даже откровенно грубить, чувствуя свою безнаказанность. Хорошо, что у Росеты был друг-учитель, которому она написала в отчаянии от своего бессилия и попросила совета. 
И вот в один из дней Росета встретилась с начальником тайной службы, и не говоря ни слова положила на стол большой кошель с деньгами и подтолкнула его к мужчине. В ответ он отошел на шаг от стола и, заложив руки за спину, четко и жестко произнес:
- Простите Ваше Величество, но я не буду следить за королем!
- А зачем мне чтобы вы следили за его Величеством? – искренне поразилась Росета, вызвал этими словами искреннее удивление на лице начальника Тайной службы. – Мне надо, чтобы вы собрали некоторые сведения, касающиеся вопроса школ и больниц, которые находятся под моим патронажем. Я попыталась получить эти сведения у лиц, следящих за этим фондом, но те данные, которые мне предоставили, меня не устраивают. Я хочу знать действительное положение дел. Я хочу, чтобы вы посоветовали мне человека, который четко расскажет мне какое количество этих денег уходит на содержание раздутого штата здесь в столице, какое количество денег доходит до городов, и какое количество денег доходит непосредственно до школ и больниц. Я думаю, что положение последних просто плачевное. Я не обещаю, что немедленно приму какие-то меры, но знать правду я обязана.
Я так понимаю, что часть штата это просто добравшиеся до кормушки и живущие на полученные оклады, не делая ничего, но есть и те, кто нагло разворовывает перечисляемые деньги, и мне надо знать кто именно. Эти школы и больницы были созданы, чтобы помогать бедным, а не для того чтобы кормить ораву придворных, не желающих ничего делать. Вы мне поможете? - В глазах мужчины удивление во взгляде сменилось уважением, но тон оставался холодным.
- Это моя прямая обязанность. Эти сведения Вы получите в ближайшее время и эти деньги мне не нужны.
- А это не вам, - быстро сказала Росета. – Это деньги, как их называют… - она задумалась, припоминая, - эти деньги осведомителям. Мне нужны не только общие данные, мне нужны все подробности, получить которые можно только у жителей тех городков, где находятся интересующие меня школы и больницы. - Витор де Трез шагнул к столу и забрал кошелек.
- Вы получите эти данные. - Он поклонился, собираясь уходить.
- И еще, - остановила его Росета, - если то, о чем я вас попросила, станет известно… короче говоря мне не хотелось бы, чтобы виновные успели, как-то подготовится и замести следы.
- О нашем разговоре никто не узнает, - еще раз поклонился мужчина. Он ушел, но у Росета почему-то возникло ощущение, что у нее появился еще один друг в этом враждебном окружении.
Сведения, которые ей предоставил Витор де Трез, ее просто ужаснули. Она не знала, что с ними делать, но тут как раз случился тот эпизод в спальне Ингора, и Росета покинула Лиссадию, так и не успев ничего предпринять.
… - Вы знаете, что ни школ, ни больниц не существует уже многие-многие годы? – с негодованием стала рассказывать она. – Что в те города, где эти школы и больницы были открыты, не поступает ни копейки, хотя средства государственной казны перечисляются исправно. Что графиня Эльнира, возглавляющая этот фонд от имени королевы, на все более-менее высокооплачиваемые должности пристроила своих молодых любовников! Когда я узнала об этом, моему гневу и возмущению не было предела. Как посмела эта старая ведьма так испоганить такое благородное начинание? - Росета с яростью взглянула в лицо Ингора, едва сдержавшись, чтобы не сказать ему, что именно из-за его равнодушия и безразличия, могли твориться подобные дела. Но увидев, насколько ее слова поразили его, она замолчала, пытаясь взять себя в руки, потом продолжила, уже более спокойным тоном. - Я узнала об этом незадолго до того, как уйти, иначе я обязательно бы обратилась в Вам, чтобы прекратить это безобразие. Я сначала хотела предложить Вам вообще закрыть этот фонд, эту кормушку для нечистых наруку людей, но потом подумала, что это может нанести вред памяти Вашей матери. Тогда я подумала, что может будет лучше заставить графиню вернуть все наворованные ею деньги. Пусть продает одно из своих поместий, или даже лучше конфисковать его, чтобы другим было неповадно поступать так, как она.
И вот я хотела просить Вас не оставлять без внимания то, что я Вам сейчас сказала. Решить этот вопрос и наказать виновных. Но, разумеется, это Ваше дело как поступить в этом случае. Ну вот, - еще спокойнее сказала она, - все, что я Вам хотела сказать – я сказала. Прощайте, – и она присела в реверансе, в знак окончания беседы. Росета ждала ответного поклона, но его не последовало.


Глава 22


- Я страшно голоден, - вместо этого сказал Ингор, - и с удовольствием перекусил бы. Я не очень обременю Вас если попрошу, чтобы нам принесли какие-нибудь напитки и что-нибудь съестное? - Росета вытаращенными глазами смотрела на Ингора, не в силах осмыслить подобное нарушение всех правил приличия, в ответ же она получила совершенно безмятежный взгляд и совершенно бессовестную улыбку. Выбора у нее не было, и Росета позвонила в серебряный колокольчик, вызывая прислугу.
- Принесите, пожалуйста, чай, пирожные…
- Вино, жареное мясо, - добавил Ингор, любезно и непринужденно улыбнувшись Росете и девушке, что явилась на вызов.
  Пока слуги накрывали на стол, Ингор стоял рядом с Росетой, спокойно ожидая, когда сервировка будет закончена. Все это было как-то дико и неправильно, но Ингор так не думал. Совершенно непринужденно и, как-то так по-хозяйски, одним взмахом руки отослал слуг, сказав, что они управятся сами. Потом отодвинул и придвинул стул Росеты, помогая ей сесть за стол, а потом он сам наполнил ее и свою тарелки, налил по бокалу вина и сел напротив бывшей жены. У него все так ладно и споро получалось, Росета не могла этого не отметить, однако следующая мысль, что он приобрел этот опыт часто ужиная вот также один на один со своими любовницами, мгновенно испортила Росете настроение. Она видела, что он мгновенно догадался об этом, еще минуту раздумывал о причинах, видимо перебирая в памяти последние свои слова и действия. Его лицо внезапно нахмурилось, и он немного виновато взглянул на Росету.
  " Он догадался, - молнией мелькнуло у нее в голове, - догадался, и о чем я подумала, догадался и о том, что эта мысль испортила мне настроение. Но извиняться не стал, поскольку... это правда!" - Росета подняла на Ингора глаза и тут с ужасом поняла, что им даже слова не нужны, чтобы понимать мысли и чувства друг друга! Росете стало не по себе. Еще только не хватало снова влюбиться в Ингора! "Нет, только не это! - чуть не закричала она. - Поговорить с ним, сказать ему то, что не может сказать ни один его подданный - и все. Мне не нужно ни это ощущение душевной близости, ни это ощущение, теплоты и понимания. Нет, нет, нет, и еще раз НЕТ! Только разговор и больше ничего", - мысленно убеждала она саму себя, боясь поддаться какому-то странному чувству, что раньше никогда не испытывала, чувству, когда девушка ясно ощущает, что очень нравится мужчине, что сидит напротив нее.
 - Честно сказать, я поражен тем, что Вы мне только что рассказали - пригубливая вино из бокала, сказал Ингор. Росета подозрительно посмотрела на него, стараясь рассмотреть скрытую насмешку или издевку. Такое уже случалось, причем, не один раз. Когда Ингор делал комплименты молодой супруге, таявшей от счастья и не замечающей скрытого в них сарказма, не замечающей насмешек придворных, злобно хихикающих над наивной, а может и глуповатой королевой. Эти воспоминания ее разозлили, и она спокойно сказала, глядя в глаза Ингора.
- Я шла за Вас замуж, потому что очень сильно любила Вас. Я ехала в Лиссадию, твердо зная, что она останется моим домом до конца моей жизни. И как в своем собственном доме, я желала знать каждый уголок, каждую комнату, каждый коридорчик. Я старалась понять многое, я старалась понять все как можно быстрее, почти не вникая в дрязги, сплетни и интриги, что плелись за моей спиной. Я старалась узнать страну, как можно лучше, совсем позабыв, или возможно не понимая, что начинать надо было с Вас. Быть может, мне не было потом так горько и больно от случившегося. Ну, что сделано, то сделано, - излишне бодрым голосом продолжала Росета. – Нет худа, без добра. Теперь мы свободны, и каждый сможет себе найти спутника, которого сможет если не любить, то хоть, во всяком случае, уважать.
- Вы собираетесь еще раз выходить замуж? – почему-то поразился этой мысли Ингор.
- Да собираюсь, - твердо ответила Росета. – Мне не столько нужен муж, как дети. Если нет детей, зачем тогда стараться что-то достигнуть, зачем к чему-то стремиться? Если некому передать свое наследие, зачем его собирать? Да, я хочу иметь детей. Отец сказал, что через два года мне начнут выбирать мужа. – Росета горько засмеялась. – Я уже наломала дров со своим выбором, теперь я предоставлю этот выбор тем, кто может его сделать правильно. - Росета бахвалилась, говорила обо всем с напускным равнодушием, а у самой сердце нерадостно сжималось от подобных перспектив, радовало лишь одно: все это произойдет не раньше, чем через два года.
Ингор внимательно слушал Росету, а потом совершенно неожиданно произнес:
- Вы похорошели. Очень сильно похорошели. - Но Росета не растаяла от этого неожиданного комплимента, наоборот, раздражение, все еще тлевшее в ее душе, разгорелось с новой силой.
- Мои тети убеждают меня, что женщины в нашем роду хорошеют после двадцати лет, - с вызовом сказала она, прямо глядя ему в глаза и ничуть не смущаясь от его взгляда.
- А сколько Вам лет? – сразу же поинтересовался Ингор, и Росета чуть не зарычала от злости от мысли, что он даже не помнит, когда у нее день рождения
- Мне исполнится двадцать лет через четыре недели, - сквозь зубы процедила она, давая понять, что ей неприятна эта тема.
- Вы устроите в честь этого события бал? – снова поинтересовался Ингор.
- Нет, - едва сдерживаясь, чтобы не выбежать вон из комнаты, сказала Росета. Мы с отцом решили не устраивать никаких празднеств.
-  А ваш портрет будут писать? Двадцать лет – важная дата. – Ингор продолжал светскую беседу, словно не замечал ни раздражения Росеты, ни ее односложных ответов. Росета его вообще не понимала. Встречу давно было пора закончить, но Ингор вел себя так, словно уходить и не собирался.
- Портрет, вернее несколько портретов будут писать, перед тем как начнутся выборы моего будущего жениха и мужа. Эти портреты будут разосланы возможным претендентам. Я надеюсь, что через год похорошею еще больше, - не удержалась Росета от ехидной колкости, - возможно, тогда будет достаточное количество желающих жениться на мне и выбор будет сделать проще. - Ингор швырнул салфетку на стол с такой силой, что столовые приборы дзынькнули. Потом откинулся на спинку стула, и, уперев кулаки в край стола, недобрым взглядом посмотрел на свою бывшую жену.
- Вы, когда покидали дворец, забрали все свои портреты.
- Да, - подтвердила Росета, - я сделала это умышленно. Не хотелось, чтобы они стали мишенью для метания кинжалов.


Глава 23


Ингор молчал, молчал долго, и, при этом, так зло на нее смотрел, Росета даже заподозрила, что предположение о метании кинжалов в ее портреты обернется реальным метанием столовых ножей в живую натуру.
  - У Вас еще какие-нибудь просьбы или пожелания, - резко перевел разговор Ингор на другую тему. Росета кивнула головой, подтверждая, что ей есть, что ему еще сказать.
  - Я хотела поговорить о Вашем близком друге герцоге де Сардизе, которого Вы назначили Главнокомандующим и ввели в Совет.
   - Вы намекаете на возможность предательства со стороны Конрада? - голос Ингора заледенел, и Росета явно ощутила, как холодные иглы льда впиваются в ее кожу, от такого страшного его взгляда.
  - Я, ни минуты, ни секунды не сомневаюсь, ни в личной храбрости герцога, ни в его преданности Вашему Величеству и стране, - поспешно сказала Росета. - Но, по-моему, мнению этих качеств недостаточно, чтобы занимать такую должность, - она хотела продолжать говорить и дальше, как вдруг мысль о том, что их могут слышать те, кому слышать это совсем не обязательно и что сведения, которыми она хотела поделиться с Ингором, являются достаточно секретными, влияющими на безопасность его страны, заставила ее замолчать и растерянно посмотреть на раскрытую дверь. И снова Ингор понял ее без слов.
  - Можете говорить спокойно, я давно уже активировал артефакт, создающий полог неслышимости. - Росета облегченно вздохнула, но какая-то, неясно забрезжившая мысль, сбила ее рассказ. Эта мысль была настолько важна, что Росета замолчала, пытаясь ухватить ускользающую нить.  "Если у него есть артефакт, создающий полог неслышимости, то почему я услышала те звуки из его спальни, которые, собственно, и привлекли мое внимание в тот ужасный день? - оглушенная этой мыслью Росета недвижным взглядом уставилась на Ингора, и тут молнией мелькнуло понимание: - Он сделал это нарочно! Он хотел, чтобы я это увидела! Он умышленно хотел причинить боль мне! Но за что?" - Она посмотрела ему в глаза, и с удивлением поняла, что он, словно читает ее мысли, без слов понимая ее.
  - Да, я сделал это специально, - подтверждая ее невысказанные вопросы, спокойно ответил Ингор.
  - Но за что? - помимо воли вырвалось у Росеты.
  - А Вы забыли, что было за несколько часов до этого? - небрежно поинтересовался Ингор, и Росета стала припоминать.
… Необходимо было определить место установки портала. Ингор в сопровождении двенадцати подданных, чье мнение было для него важно, осматривали несколько подходящих точек. Росету тоже пригласили на это совещание. Во-первых, потому что этот портал строился из внутреннего двора дворца, в котором она провела все свое детство. Во-вторых, потому что она больше всех присутствующих знала о порталах. В-третьих... потому что она сама напросилась.
- Вы, надеюсь, не забыли, как тогда унизили меня перед моими подданными? - еще спокойнее спросил Ингор, снова отпивая из бокала. А Росета... а Росета мучительно покраснела, вспоминая свое поведение в тот день.
 …Ей сразу не понравилось место портала предложенное Ингором, не понравилось еще до того, как она его увидела. Однако Ингор настаивал на своем выборе. Росета, раздраженная его упрямством в вопросах, в которых она считала себя исключительно компетентной, хоть и не позволила себе отозваться слишком уж уничижительно о выборе мужа, но все равно несколько критических слов сказала, сопровождая их: недоуменно приподнятыми бровями (как такое глупое предложение могло прийти в голову короля), возмущенным покачиванием головы (у меня просто нет слов), закатыванием глаз (большей глупости я не слышала) и, завершающей всю эту богатую мимику, презрительной улыбкой, не оставляющей сомнения, что она считает Его Величество круглым дураком.
  Ох, водился за Росетой такой грешок. Когда она в порыве раздражения или злости забывала, что надо быть тихой и покорной, чтобы понравиться мужу, Росета могла и яростно спорить, и повышать голос, или вести себя так, как она тогда вела (такие вспышки, еще больше отдаляли Росету от ее подданных, поскольку за ней закреплялся имидж человека, от которого не знаешь чего ждать). Удивительно, но только сейчас, находясь за столом рядом с Ингором, Росета осознала, насколько неправильно она тогда поступила. Она ни в коем случае не должна была перед посторонними выказывать неуважение к мужу. Все, что ей не нравилось, она должна была сказать ему один на один.
Росета нахмурилась и громко засопела. Эта дурацкая привычка была неискоренима, в первую очередь потому, что появлялась в минуты душевного смятения, когда Росета ничего не замечала. Ее изредка заставали в подобном состоянии и делали замечания, вот как, например, сейчас.
- И сопеть так громко не надо! – серьезно сказал Ингор, резко прерывая ее воспоминание и самобичевание. – Вы всегда, когда чем-то раздражены, начинаете громко сопеть. - Росета вспыхнула так, что думала, что ее уши загорятся, она с новым вызовом взглянула на Ингора и вдруг увидела такой веселый, такой чудесный взгляд, что вместо того, чтобы бежать без оглядки она засмеялась, так легко и беззаботно, Ингор засмеялся вслед за ней.
   - Я потом поняла, - отсмеявшись, покаянно сказала Росета, - на место установки этого портала мы смотрели с разных точек зрения. Я с точки зрения удобства, а Вы - безопасности. - Ингор в знак того, что принимает это ее завуалированное извинение, слегка склонил голову и снова спросил.
- Какие у Вас еще есть претензии ко мне, как к королю? То, что Вас не устраивает герцог, я уже понял.
- Нет, Вы не поняли! – с жаром возразила Росета. – Герцог меня полностью устраивает, меня не устраивают его заместители. У одного жена скупает земли и строит замки в огромных количествах, и денег, что получает ее муж ей явно бы не хватило на такие траты. Другой заместитель, каждой любовнице дарит по дому, но Вы это должны знать, если слухи дошли даже до меня. - Лицо Ингора посерьезнело, и он медленно кивнул головой, принимая ее слова к сведению.


Глава 24


- Самая страшная угроза Вашей стране, кроме внешних врагов – это засуха и неурожай, - продолжила Росета. Ингор резко отвернулся от нее, его зубы так сжались, что на щеках проступили желваки. Было заметно, что эта тема для него крайне тяжела.
 - Я думаю об этом постоянно, - наконец, сказал он. – Но то, что от меня требует гильдия магов взамен на свою помощь, для меня неприемлимо. Я никогда не подпишу тот указ, который они требуют. Никогда! – твердо повторил Ингор.
Росета что-то слышала о стычках и прениях, что возникли между молодым королем и господином Грийоном, возглавляющим гильдию магов, и носящим титул Архимага. Отец, Росеты предостерегал дочь, чтобы она старалась не вставать на пути этого человека, слухи о злопамятности которого, уже давно вышли за пределы королевства.
У короля был целый штат магов, выполняющий различные поручения, например, именно они расследовали причины смерти старого короля и старшего брата Ингора, выполняли маги и множество работ по обеспечению комфортного проживания короля и самых близких его приближенных. Разумеется, эти маги, как и все подданные Ингора, были обязаны подчиняться в первую очередь ему, но так ли это было на самом деле, никто не знал. Вполне можно было предположить, что эти маги являются, в первую очередь, соглядатаями Грийона.
- Нужно всего лишь тридцать магов-воздушников, - неуверенно стала объяснять Росета, - и урожай в одной из частей страны будет обеспечен.
- Да, я знаю, - с какими-то горькими нотками в голосе, ответил Ингор, — вот только где их взять? Архимаг отказывается прислать мне даже пятерых, не говоря уже о тридцати. - Об этом Росета не знала. Она была полностью уверена, что как только она объяснит Ингору проблему (Росета, не сомневалась, что только она одна ее видела, понимала и знала, как решить), он удивится ее прозорливости, а она будет втайне гордиться собой, до чего же она умная и дальновидная. То, что эта проблема не решалась из-за откровенного сопротивления и даже саботажа магов, она не предполагала. Росета закусила губу, несколько минут обдумывая, как обойти это неожиданное препятствие, а потом решительно предложила:
- Иногда, по какой-то причине, маги изгоняют из гильдии некоторых своих членов, запретив им использовать свои магические способности под угрозой лишения дара. Эта угроза очень действенна, поскольку для магов это сродни смерти. Можно разыскать этих изгоев и предложить им работу и, разумеется, защиту от гнева де Грийона.
- Это невозможно, - отрицательно покачал головой Ингор. – Мой отец подписал указ или лучше сказать соглашение с гильдией, по которому магов не могут принимать на работу, минуя гильдию. Когда-то это казалось разумным, - объяснял Ингор, – мало ли кто мог их нанять на работу, и мало ли какую работу им могли предложить? Это было вопросом безопасности государства, и, насколько я знаю, маги были лояльны к королю. Но сейчас Архимаг требует изменить то соглашение, требует… - Ингор взглянул на Росету и резко прервав самого себя, попытался перевести разговор на другую тему:
 - Вы просто невероятно похорошели! - Росета досадливо отмахнулась:
- Вы меня сбиваете с мысли, - Ингор засмеялся.
- Я делаю это умышленно, чтобы Вы больше не осыпали меня упреками, какой я плохой правитель. - Его слова страшно удивили Росету.
- Я Вас не понимаю, - честно сказала она. – По-моему, если ясно видеть проблему с ней намного легче бороться.
- Это так, - тоскливо подтвердил он, - но я уже устал от проблем. Они, словно снежный ком летят со всех сторон, и уже не знаешь, как с ними справляться. - Было понятно, что разговор о противостоянии короны и гильдии магов Ингору тяжел и неприятен, но Росету это не остановило.
- Вы уверены, что трехлетняя засуха – это исключительно природный катаклизм? Что если, Ваша доблестная гильдия магов этому активно способствует, вынуждая принять Вас, их условия? Например, Ваш начальник Тайной службы, обратил внимание на необыкновенное оживление передвижения магов в засушливые районы весной, когда обычно выпадает наибольшее количество осадков. Ингор, если эти подозрения верны, то речь уже идет о Государственной измене, и тогда у Вас развязаны руки, для принятия любых мер, в том числе ареста Архимага! – при этих словах, Ингор хотел что-то сказать, скорее всего, возразить, но потом передумал, однако в его глазах зажглись немного насмешливые огоньки. - Понимаю, - страстно продолжала Росета, - этот вопрос очень сложен, и решать его надо очень осторожно. Но все равно, - уверенно продолжала она, - этот вопрос настолько назрел, что уйти от его решения это все равно, что погубить страну и народ.
- Вы даже не представляете, насколько сложен, - медленно сказал Ингор, было заметно, что он колеблется говорить или нет, внимательно посмотрел на Росету и вдруг решился: - После похорон, когда я немного пришел в себя, я захотел просмотреть личные бумаги отца. Я подумал, что его личные заметки, которые он вел, помогут мне определиться с расстановкой сил. Я надеялся, что подсказки отца помогут мне избежать ошибок. Надеялся, найти подсказки, что помогли бы мне понять кто мой друг, а кто враг. Личные бумаги отца были защищены магически, это меня не беспокоило. Ведь понятно, кто накладывал защиту, тот ее может и снять. Однако, когда маг начал вскрывать тайник, все бумаги, документы, записи, сгорели, за секунду превратившись в пепел. Маг, каялся, что совершил непростительную ошибку, говорил, что готов понести любое наказание и смотрел на меня виноватыми глазами. Вот только я знал, что он извиняется не за свою ошибку, а за то, что был вынужден так поступить. - Росета затаив дыхание слушала Ингора, она вдруг поняла, что то, что он сейчас сказал, он никогда не говорил никому на свете. И еще она вдруг почувствовала, как ему плохо. Он один. Один против магов, против нечистых на руку чиновников, против внешних врагов.
 Такая боль, такое сочувствие затопило ее душу, появилось неукротимое желание разорвать в клочья всех, кто стоял у Ингора на пути. Это желание было настолько сильным, что она в первый раз пожалела о том, что их брачные узы разорваны.


Глава 25


А еще Росета неожиданно осознала, что она не боится. Не боится никого: Ни Архимага, ни заров, ни проблем. 
 - Вы не можете один решать все проблемы, что стоят перед Вами. Тем более, что решать их надо практически одновременно – твердо и спокойно сказала Росета. - Вы должны разделить их на те, что Вы должны решать лично, например, вопрос с гильдией магов, и на те, что вполне способны решить Ваши подчиненные, но обязательно проверять как они выполняют свои обязанности! - Ингор согласно кивнул головой, чуть усмехнувшись своим мыслям:
 - Я тоже рассуждал, примерно также, но… личные бумаги отца, в которых я надеялся найти подсказку, помощь, совет - сгорели. Советники словно с ума сошли день и ночь заваливали меня вопросами и проблемами, утверждая, что именно их я должен решать первостепенно, и эти вопросы сыпались со всех сторон. Я совершенно растерялся: и от неожиданно свалившейся на меня короне, и от обязанностей, что обрушились, вслед за ней. И тогда, в то самое трудное время, я полностью доверил решение всех проблем министрам и высшим чиновникам. Рассуждал я, примерно так, если отец назначил их на эти должности, значит, он им доверял, значит, мог доверять и я. Если бы Вы знали, Росета, что после этого началось! – в его голосе неожиданно проскользнули снова горькие и тоскливые нотки. - Я доверял, а люди, которых я знал чуть не с пеленок, подсовывали мне на подпись указы, часто противоречащие друг другу, блюдя личную выгоду. А! - он безнадежно махнул рукой, - не хочу вспоминать.
  - Вы поэтому ввели герцога в Совет, чтобы был человек, которому Вы могли бы доверять? - перебила его Росета.
  - Мы с ним воевали бок о бок, - просто сказал Ингор. - Когда мне было семнадцать, отец разрешил мне участвовать в боевых действиях во время тех конфликтов с зарами. Он считал, что поскольку я должен со временем занять должность Главнокомандующего при моем старшем брате, мне необходимо хорошо узнать жизнь воинов, деля с ними все тяготы армейской жизни. Я был не против, - немного повеселел Ингор, вспоминая то время. - Мне нравилась такая жизнь, солдаты любили меня… наверно, только благодаря этому я еще на троне, - невесело усмехнулся он. - Армия меня поддерживает, хоть на нее я пока могу положиться.
- Армия против магов… - неуверенно протянула Росета и вопросительно взглянула на Ингора.
- Нет, я постараюсь этого ни за что не допустить, - резко ответил он ей. – Я не хочу войны внутри моей страны.
- Маги очень сильны? - полуутвердительно, полувопросительно сказала Росета, пытаясь догадаться, чего особенно боится Ингор.
- Маги сильны, но их мало, - начал объяснять он. – Ничего не стоит настроить народ против них, люди магов не любят. За свою работу они требуют баснословных денег, это злит всех. Стоит бросить клич и магов убьют всех до единого, как бы ни были они сильны, их вырежут планомерно одного за другим. Вот только это принесет только вред моей стране. В других королевствах маги-то останутся, - невесело усмехнулся он, - значит, расправа с магами ослабит страну и получается, что этого допустить нельзя. - Росета рассерженно фыркнула. Она уже ненавидела всех магов во главе с Грийоном, вставляющих палки в колеса и мешающих Ингору управлять страной. - Росета, - вдруг спросил Ингор, - а что Вас связывает с Архимагом? - Она вытаращила на него глаза. Более дурацкого вопроса, он просто не мог и задать.
- Ничего, - искренне ответила она. Я видела его один раз в жизни, но сейчас даже не могу припомнить, о чем с ним говорила. Скорее всего, какие-то банальности. А почему Вы об этом спросили?
- Видишь ли, Архимаг очень сильно настаивал на моем браке с Вами. Других девушек он отмел достаточно категорично. Вот я и подумал…  - Ингор замолчал, но Росета и так догадалась, о чем он подумал. Ингор решил, что Росета из стана его врагов и будет действовать на стороне Архимага,  На секунду ей стало так обидно и горько. Но потом здравый смысл заставил ее успокоиться, и открыто взглянуть ему в глаза.
- Ингор, я клянусь, что Архимаг ни разу не пытался говорить со мной, что-то требовать от меня, давить на меня, заставляя поступать вам во вред.
- А Вашего отца с Архимагом ничего не связывает? – не успокаивался Ингор. Росета немного подумала.
- За отца я не могу ручаться, - честно сказала она, - но даже он не смог заставить меня поступать во вред Лессадии.
- Но если во вред не Лессадии, а, во вред лично, мне?  - Росета почувствовала, что это совсем не праздный вопрос, теперь была ее очередь невесело усмехаться.
- Ингор, - просто сказала она, - я любила Вас до беспамятства. Даже сто отцов и сто Архимагов в придачу, не смогли бы меня заставить хоть как-то навредить Вам.
Лицо Ингора посветлело, а Росета содрогнулась, представив, что чувствовал к ней Ингор, который не любил ее изначально, да еще был уверен, что ее ему подсунули его злейшие враги.



Глава 26



Она побыстрее выбросила эти мысли из головы. Лучше думать о том, как помочь ему сейчас, чем о том - как она могла прожить столько недель во дворце, не попытавшись хоть чуть-чуть изменить такое плохое отношение мужа к себе?
 - Мне кажется, Вы можете доверять де Грато, - тихо сказала Росета.
  - Я и доверяю. Но и у него есть своя тайная цель. Вы знаете, что его единственный сын погиб тогда вместе с моим отцом и братом. С тех под Грато ненавидит заров лютой ненавистью и хоть не призывает к войне с ними, но, тем не менее, не упускает ни одного повода подлить масла в огонь этой вражды. - Росета молчала, подавленная грузом всего услышанного за этот час. А вот мысли Ингора, при воспоминании о заразах направились в другое русло.
  - Хочу сказать Вам еще раз спасибо за эти кристаллы, - благодарно взглянув на Росету, сказал он. -  Я постараюсь добиться разрешения, чтобы наши люди прошли тем порталом. Может что-то удастся выяснить?
  - Ничего не получится, Зария закрыла все порталы, что вели на их земли, закрыли уже давно. Отцу тогда это очень не понравилось, но протестовать было бесполезно. Зары полностью в одностороннем порядке оплатили все расходы, связанные с закрытием порталов. - Слова Росеты о закрытии порталов, немедленно напомнили обоим о закрытии порталов и между их королевствами. Вспоминать об этом было неприятно ни ей, ни ему.
- Что Вы предпримите? – спросила Росета, чтобы прервать неловкую паузу, что возникла после слов о порталах. Ингор подумал немного и начал перечислять:
- Разберусь со школами и больницами, разберусь с заместителями Конрода… - Ингор немного подумал: - Ну, еще раз поговорю с Грийоном…
- Нет, нет, нет! – страстно перебила его Росета. – Пока у Вас не будет против него каких-то улик, или доказательств, что он действует Вам во вред, Вы не должны с ним разговаривать! Сначала необходимо выяснить, кто из Ваших приближенных помогает ему. - У нее вдруг появилось ощущение, что они, словно заговорщики, обдумывают и решают, как устроить переворот, что они едины и в мыслях, и в стремлениях, а главное, что они абсолютно доверяют друг другу, как самые близкие люди… это было очень приятно. Росета задумалась, перебирая в уме лица ближайшего окружения Ингора. "Кто из них враг? "- с раздражением думала она. Из этого состояния ее вывел смех короля.
  - Росета, Вы снова сопите, как рассерженный еж! - весело сказал он. Она покраснела до кончиков ушей. Привычка оказалась неискоренимой. Росета резко вздернула головой, собираясь нагрубить Ингору, сказав ему что-нибудь резкое и хлесткое, и вдруг наткнулась на его взгляд. Тогда она снова покраснела, на этот раз от удовольствия. Росета просто кожей ощутила, насколько сильно она ему нравится, и он тут же подтвердил ее ощущения словами, сказав в третий раз за эту встречу:
- Росета, Вы удивительно похорошели.
Она смутилась, растерялась, не зная как реагировать в этот раз на тот же самый комплимент, поскольку и тон, которым он был произнесен и взгляд Ингора, были совсем-совсем другими. В первый раз он просто констатировал этот факт, второй раз, он словно удивился этому факту, а третий раз… В третий раз в эту же самую формулировку было заключено нечто большее. Что она ему безумно нравится внешне, что ему с ней безумно приятно общаться, что он не понимает, как раньше он мог не замечать и не чувствовать этого.
И в эту секунду их встреча, их разговор в корне изменились. Мгновенно были забыты и маги, и архимаги, и школы, и больницы. Они сейчас были только вдвоем и решали вопросы, касающиеся только их двоих.
- Вы устроите празднество на свое двадцатилетие? – снова спросил Ингор. В этот раз Росета ничего не ответила. – Что плохого в том, чтобы устроить праздник? – продолжал гнуть свою линию Ингор, - но Росета упорно молчала. Она вспомнила, что буквально за два дня до этого, она очень твердо сказала отцу, что никакого праздника не будет. Как она ему объяснит такую перемену своего решения? Ингор, словно услышав ее мысли, тут же сказал: - Вы всем объясните, что Вам надо немного развеяться после перенесенных волнений, такое оправдание всем покажется достаточно весомым аргументом.
- Не знаю, - неуверенно протянула Росета, - мне не очень хочется устраивать пышный праздник.
- Не надо пышного праздника, - с энтузиазмом поддержал ее Ингор, можно просто придумать что-нибудь необычное. Например, устроить бал маскарад! – и он тут же поспешно отвел глаза, рассматривая узор на стене.
 - Бал-маскарад? - удивилась Росета, даже не заметив того, что Ингор старается не встречаться с ней взглядом. - И чем же бал-маскарад так необычен? -  спросила она, искренне этого не понимая.
- Ну, например, тем, - медленно начал говорить Ингор, - что на бал маскарад можно попасть без приглашения, а это иногда бывает очень необходимо. - Когда его слова дошли до сознания Росеты...
  - Вы собираетесь прийти на этот бал? - не сдерживаясь, громко закричала она.
  - Да, собираюсь, - совершенно спокойно, заявил ее бывший муж. - И что тут такого особенного? У Вас будет день рождения, совершенно естественно, что я должен подарить Вам подарок.
  - Нет, это, совершенно неестественно, - прошипела Росета в ответ. - Богиня расторгла наш союз, если Вы не забыли об этом? Ваше появление на балу совершенно недопустимо… а если Вас кто-нибудь узнает? – беспомощно и испугано спросила она.
- Узнают, ну и пусть, - беспечно ответил Ингор, - мы можем сказать, что еще не обговорили некоторые важные вопросы, вот и решили их обсудить в неофициальной обстановке.
- Нет, нет, нет, пожалуйста, не приходите! – умоляюще сказала Росета.
- Ну, почему? – расстроено спросил Ингор. - Формально Вы считаетесь моей женой еще до конца этого месяца. У Вас день рождение двадцать четвертого числа. Никто не сможет Вас ни в чем упрекнуть. Вы обещаете, что устроите этот праздник? - Росета смотрела на него несчастными глазами, не зная, что ответить. – Росета, пожалуйста, - продолжал умолять Ингор. Она не знала, как так получилось, но она кивнула в знак согласия, через секунду ужаснувшись тому, что она только что сделала.
Росета хотела изменить свое решение, но Ингор быстро снял полог неслышимости и первый встал из-за стола, давая понять своим сопровождающим, что разговор окончен. Еще через минуту Ингор покинул комнату, поклонившись Росете при прощании, и все, делегация лессадийцев отбыла, оставив Росету в душевном аду.


Глава 27


«Что я наделала, что я наделала, что я наделала? – беспрестанно повторяла про себя Росета, метаясь туда-сюда по спальне. – Если отец узнает, что я после всех слез и гневных слов, сказанных об Ингоре, согласилась устроить праздник, чтобы он смог инкогнито прийти ко мне, что он обо мне подумает? Какой позор!». - Росету никто не беспокоил. Увидев ее бледное лицо, и горевшие мрачным светом глаза, отец почел за благо оставить ее в покое, хотя ему очень не терпелось узнать, почему встреча, которая должна была продолжаться не более пятнадцати минут, затянулась на три часа. Он надеялся узнать об этом на следующее утро, но Росета и на другой день не вышла из своей комнаты. - «Надо написать Ингору письмо и уведомить его, что бала не будет! - решила Росета. Но тут же поняла, что передать письмо она сможет только через курьеров, а значит, о том, что она писала бывшему мужу станет известно всем. – Что мне делать?» – с тоской думала она. Не в силах больше мучить себя угрызениями совести, Росета пошла к отцу.
- Девочка моя! – всполошился Эдрус. – Какая ты бледная и невеселая. Что если нам устроить какой-нибудь праздник? - Росета с ужасом посмотрела на отца, потом, словно кукла кивнула головой и деревянным голосом сказала:
- Я хотела бы устроить бал на свой день рожденья. Бал маскарад, - уточнила она. - Но наверно, уже не успеем все как следует приготовить, осталось всего чуть больше трех недель. -  Росета, затаив дыхание, смотрела на отца, в эту самую секунду возложив на него свой выбор. Скажет отец, что уже поздно, значит, бала не будет. Скажет, что успеем – значит, так тому и быть.
- Да, времени мало, - согласился Эдрус. Росета облегченно вздохнула, хотя в груди что-то заныло от этих слов, - но ничего, - бодро продолжил отец, - балом займутся твои тети, и можно не сомневаться, что они все организуют вовремя! - Росета тихонько ахнула, и снова в груди заныло сердце, только теперь совсем по другому поводу.
 "Как только я его увижу, скажу холодно и сухо... Ой, нет! Сначала сделаю почти незаметный реверанс, а потом скажу... Ой! А как же я скажу, если я решила выбрать маску, полностью закрывающую лицо?! - Росета задумалась над этой неожиданной проблемой и поняла, что придется надевать полумаску, оставляющей открытыми губы. Представив в такой же полумаске Ингора, Росета вдруг густо покраснела, поймав себя на мысли, что в полумасках очень удобно целоваться. - О чем это я думаю? - прикрикнула сама на себя Росета. - Я ему холодно скажу, что прошу немедленно покинуть бал... Ой, а трех платьев будет достаточно? Отец говорил, что будет официальней прием, потом бал, потом ужин. Как раз три платья. Какой же маскарадный костюм мне заказать? - мучительно задумалась Росета. - Он должен быть застегнут наглухо, а то еще вдруг Ингор подумает, что я хочу его соблазнить! Может что-то с плащом с глубоким капюшоном? - представив себя бродящей по балу в черном плаще, закрывающим лицо, Росета сразу оказалась от этой идеи.
Какие выбрать украшения? - думала она. - Что правильнее: выбирать украшения под платья или шить платья под украшения? Украшения, украшения, - какая-то мысль не давала Росете покоя. – Украшения – камни – ларец - подарок Ингора! - вдруг выстроилось в голове Росеты стройной цепочкой. Она подскочила, как ошпаренная кошка. - Подарок Ингора! Я его так и не увидела!» - чуть не закричала она и помчалась в дворцовое хранилище, куда отправили откупную ее бывшего мужа.
  Чтобы попасть в дворцовые подвалы, Росете пришлось сначала найти Хранителя ключей, потом казначея, потом отца, потом... двух стражей и только потом, всей этой "веселой" компанией они добрались до королевской сокровищницы.
  -Это мое! - быстро сказала Росета, хватая плоскую коробку, лежащую поверх камней в ларце. Но, потом, не выдержав удивленного взгляда отца, смущенно пояснила: - Это подарок Ингора... личный, - еще больше смутившись, добавила она.
  - В любом случае ты должна его показать, - строго сказал отец, и казначей подтверждая это, закивал головой, - если подарок ценный - артефакт, например, или драгоценности - он должен быть описан, занесен в картотеку и главное на него должны быть наложены чары, с привязкой к дворцу против похищения, и уничтожения, объяснил отец свое требование.
  Как Росете ни хотелось рассмотреть этот подарок в одиночестве, пришлось смириться и показать его всем. Ничего не поделаешь, отец был прав. Скрипя сердце, Росета открыла коробку.
  - А-ах! - восхитился казначей, отец промолчал и как-то странно нахмурился, Росета же просто замерла в удивлении.
- Выйдите! - вдруг резко приказал отец казначею и стражникам. - Нам с дочерью надо поговорить наедине. - Дождавшись, когда дверь за казначеем плотно закрылась, отец участливо спросил у Росеты: - Доченька, что этот негодяй тебе сделал?
- Почему ты об этом спрашиваешь? - потупившись, спросила она, удивившись словам отца.
  - Степень вины мужчины определяется стоимостью подарка, - очень просто сказал отец, кивая на коробку. - Очевидно, Ингор совершил нечто совершенно ужасное. Если это так, ты должна вернуть ему подарок, подчеркивая тем самым, что не прощаешь его вину. - Росета мгновенно схватила футляр, прижав его к себе. Отец без слов понял, что она не намерена возвращать подарок ни при каких обстоятельствах. Отец позвал казначея. Тот вернулся ни один, а в сопровождении мага. Это было правильно. Привязку драгоценностей лучше было произвести до того, как они попадут в руки оценщиков и ювелиров. И снова восхищение, теперь уже в глазах мага, подарком Ингора.
- Мне уйти? – деликатно спросила Росета, понимая, что процесс привязки лучше проводить без свидетелей.
- Нет, останься! – резко сказал Эдрус. – Эти драгоценности твои по праву, привязка будет осуществляться на тебя. К тому же ты моя наследница, - уже мягче добавил король. - Выйдешь ты еще раз замуж или нет, я не хочу, чтобы твой возможный муж, наложил свои руки на твои богатства.
Росета согласно кивнула головой и протянула руку для пореза ритуальным кинжалом.


Глава 28


Оставшись одна, Росета с трепетом открыла коробку. Осторожно пальцами погладила украшения, потом, не сдержавшись, бросилась их примерять. Ей было приятно осознавать, что Ингор не скупой скряга и не жмот, трясущийся за каждой монетой. И камней было больше, чем на пятьсот тысяч, и о подарке Ингора оценщик сказал, что тот стоит, как половина этих камней.
- Жемчуг пурпурного цвета! – восхищенно сказал он, рассматривая эти уникальные серьги. Серьги были, действительно невероятны. Абсолютно одинаковые жемчужины каплевидной формы пурпурного цвета в обрамлении серебра и украшенные небольшими темно синими сапфирами.
И вот сейчас Росета стояла у зеркала и не могла на себя налюбоваться.
«Может мне на бал надеть эти серьги? – подумала она, но потом решила, что этого делать нельзя, а, то еще Ингор подумает, что она на седьмом небе от счастья из-за его подарка. Вспомнив об Ингоре, Росета погрустнела: - как же мне себя с ним вести?» – несчастно вздыхая, думала она. В голову ничего не приходило, спросить было не у кого.
…Отец, желая порадовать дочь, пригласил знаменитого художника писать к двадцатилетию Росеты, ее парадный портрет. Этот напыщенный и самодовольный художник не понравился Росете, и она с тоской думала о длительном позировании в обществе этого неприятного человека. Но все оказалось намного лучше, большую часть эскизов делал его ученик. Веселый и приятный парень, чуть старше Росеты. Посмотрев на эти рисунки, она решилась обратиться к нему с необычной просьбой.
- Скажите, - неуверенно спросила она, - а Вы не могли бы написать мой миниатюрный портрет к предстоящему балу? И… - она страшно смутилась, понимая, насколько двусмысленно будет звучать ее следующая просьба, - чтобы об этом портрете никто не знал? Я заплачу, - торопливо добавила она, - хорошо заплачу. - Глаза у парня весело блеснули, он мгновенно догадался из-за чего такая таинственность, а потом он уверенно кивнул головой. Миниатюру он начал рисовать немедленно, постоянно поглядывая на Росету, стараясь поймать нужное ему выражение ее лица.
Художник был деликатен и сдержан, никаких глупых шуток или намеков, никакой фамильярности. Росета немного успокоилась.
- Скажите, - Росета еще раз решила обратиться к нему, - а какие цвета, по-вашему мнению, мне больше всего подходят?
- Парень, не отрываясь от работы, не задумываясь, перечислил.
- Никаких ярких, бросающихся в глаза. Глубокие, но немного приглушенные тона, темно-вишневый, пурпурный (услышав это, Росета чуть не подпрыгнула от радости), насыщенный синий. Зеленый… - парень еще раз взглянул на Росету, - может ближе к болотному. Цвет не должен отвлекать внимание от Вашей красоты.
- А я красива? – затаив дыхание, спросила Росета
- Вы очень красивы! Но ваша красота неброска. Ее надо заметить, потом от Вас не оторвать взгляда.
Росета счастливо вздохнула. Ей было нисколько не обидно, что ее внешность назвали неброской, это так и было, она это и сама чувствовала. Но вот слова художника о том, что раз ее заметив, от нее не отвести глаз, ее очень порадовали.
…Знаменитый художник негодовал. Его модель вела себя в высшей степени отвратительно. Зевала, крутилась, нетерпеливо притопывала ногой. Когда же он ей вежливо заметил, что при таком отношении портрет может получиться неудачным, она беспечно махнула рукой, так же вежливо сообщив, что он может пририсовать ей усы, ей это безразлично.
Кто бы посмотрел на Росету, когда подмастерье художника писал с нее миниатюру… Это были два совершенно разных человека. Парень написал два портрета. На одном Росета немного кокетливо улыбалась, на другом смотрела серьезно, но была в ее лице какая-то незаметная смешинка. То ли в уголках глаз, то ли губ. Портреты так понравились Росете, что она с радостью подарила бы Ингору оба, а то что она ему подарит свой портрет, Росета решило бесповоротно.
То же самое происходило и с примерками платьев. Все внимание Росеты было отдано маскарадному костюму, платья же в которых она должна была предстать на приеме перед гостями, удосужились едва ли десятой части ее внимания.
Сначала Росета выбрала себе костюм виноградорши, одной южной страны. Чулки в черную и белую полоски. Широкая юбка, утянутая корсетом со шнуровкой спереди. Белая рубашка, собранная у ворота… и серьги с пурпурными жемчужинами. Более нелепое сочетание, трудно было и придумать, это понимала, даже она. Росета вздохнула… и сняла серьги. «Отец прав, - думала она, - если я надену эти серьги, то Ингор сразу решит, что я простила его, что я хочу быть с ним. А это не так. Это не так! – яростно повторила она, и даже притопнула ногой для большего эффекта, поскольку сердце, едва она произнесла «быть с ним», счастливо сжалось в предвкушении встречи. – Я хотела, чтобы Ингор заметил меня, прислушался ко мне, понял, что я лучше всех на свете! Да я лучше всех, - снова притопнула ногой Росета. – И еще хотела, чтобы он страшно пожалел, что потерял меня». - Едва Росета это подумала, как вдруг почувствовала, что все эти ее смелые мечты сбылись. Ингор и заметил, и прислушался, и понял. Вот только Росета почему-то совершенно не чувствовала себя счастливой. Наоборот, с каждым мгновением она была все несчастнее и несчастнее.
Умом она понимала, что эта предстоящая встреча была совершенно лишней. Умом. А вот сердцем… сердце желало этой встречи, как ничего другого на свете! И Росета подчинилась ему.
Она ходила из угла в угол, представляя, как они увидятся, как начнут говорить. Стоп! Росета остановилась осененная, пришедшей ей в голову мыслью. Если она узнает что-то необычное, касающееся Ингора, то эта встреча будет вполне оправданной! А кто ей может сообщить подобное? Правильно – Эллертель, и Росета помчалась к своему бывшему учителю. Ей не составляло никакого труда навести его на разговор о своем бывшем муже. Старик, как и все в замке мучился любопытством, о чем это так долго разговаривала Росета и королем Ингором. Росета, разумеется, не стала рассказывать о личном, но вот вопроса противостояния Ингора и Архимага Грийона она коснулась.
- Королю Ингору сейчас не позавидуешь, - грустно сказал Эллертель.
- Это еще почему? – беспокойно спросила Росета и тревога заползла в ее душу.
- После того, как Ингор отдал этот кулон Вам, ему нечего противопоставить магам в борьбе против них. - Росета с ужасом посмотрела на учителя и без сил рухнула на стул. «Я так и знала, что с этим кулоном что-то не то! – с тоской думала она. - И зачем только я решила забрать его у Ингора? – Росета побледнела, поняв, что, когда она уходила от мужа, подобной мысли в ее голове не было. Когда же она появилась?» – задумалась Росета. Ответа на свой вопрос она не находила, она вообще не помнила, когда решила вместо миллиона лееров попросить этот кулон.


Глава 29


«Вот идиот! – чуть не застонала Росета от безысходности. – Хоть бы слово сказал, хоть бы намекнул, что кулон ему очень нужен! - Но едва представив, что Ингор говорит ей об этом во время того знаменательного разговора, она сразу поняла, что такого просто не могло быть. Любой намек на сочувствие привел бы к тому, что Росета немедленно заподозрила бы ложь и притворство. Она и так в одну из минут, вспоминая тот разговор, подумала: - Что если Ингор только претворяется, что она ему нравится? Что, если это только игра?», - но потом, вспомнив своего бывшего мужа, она отмела это предположение. Ингор был раздолбай - этого у него не отнять, но вот прагматиком он не был, от слова вообще! Ингор был физически не способен ради корысти или каких-то выгод ломать себя, их брак – тому яркое подтверждение. Росета вдруг подумала, что если бы Ингор изображал из себя милого и внимательного мужа, ненавидя ее в душе, считая ее предательницей, которую ему специально подсунули… она содрогнулась, представив, что если бы так было в действительности. Нет уж, лучше открытая честная ненависть и враждебность, ни притворства, ни лжи!
Оставив мысли об Ингоре себе на ночь (перед сном ни о ком кроме Ингора она не могла больше думать), Росета задалась очень важным вопросом: кто и когда вложил в ее голову мысль о кулоне с кровью дракона? Этот вопрос рождал следующий, в ее дворце есть маг-менталист?  Росета знала, что все маги, владеющие таким даром, не имели права не сообщать о таких своих способностях. Значит, отец либо знал о маге и специально попросил его внушить эту мысль Росете, либо он также как и она не догадывается о существовании рядом с собой подобного мага.  Росета взвесила и ту, и другую возможность. Поразмыслив, она решила все рассказать отцу начистоту.
Эдрус был поражен словами дочери не меньше, чем она сама. Зато он хорошо помнил тот Совет, на котором присутствовала Росета, и на котором она, неожиданно для всех предложила вместо миллиона забрать у Ингора этот артефакт.
- Мы все были удивлены тогда твоими словами, - рассказывал отец, - но потом вдруг всем нам эта замена показалась очень правильной и выгодной… неужели на нас на всех кто-то воздействовал? – с тревогой спросил он у самого себя, а потом вызвал королевского мага своего близкого друга, которому всегда доверял.
Увидев, как побледнел достопочтимый Орельг, Росета поняла, что то, что она рассказала очень-очень важно. Впрочем, Орельг быстро взяв себя в руки и хорошо все, обдумав, немного успокоил короля и Росету
  - Воздействовали только на принцессу, - безапелляционно заявил он.
  - Но нам всем это неожиданное предложение Росеты показалось правильным, - растеряно возразил Эдрус.
  - Оно показалось правильным, потому что таким оно и было! - возразил маг. - Если бы на Совет воздействовали ментально, я бы это обязательно почувствовал. - Но Росета точно хотела знать, кто и когда воздействовал на нее, внушив мысль о кулоне. Как Орельг не уговаривал ее не проходить эту болезненную проверку, Росета настояла, чтобы она была произведена.
- Как хотите, Ваше высочество, - с раздражением говорил Орельг, - но я предупреждаю, что если Вы не желая терпеть боль прикажете прекратить проверку, я этого не смогу сделать, пока ритуал не будет закончен!
- Делайте, - коротко приказала Росета, решив про себя, что боль, которую она перенесла в Храме, не сравнится с болью во время обычного ритуала. Так оно и было. Самый болезненный момент – разрезание запястья, немного щипало, когда в рану капнули какой-то жидкостью, и еще потерпеть, пока дымок, поднявшийся от раны, принял узнаваемые очертания.
- На Вас воздействовали еще во дворце Вашего бывшего мужа, - торжественно начал Орльг. – Когда это точно произошло, я сказать не могу, но мага, который воздействовал на Вас Вы, возможно узнаете.
Росета вгляделась в мутный дым. Да, она его знала, вернее, видела во дворце. Один из королевских магов.
- А как же такое возможно? – удивилась Росета. – Я приняла решение уйти от Ингора совершенно неожиданно для себя, - как этот человек мог мне заранее внушить мысль о кулоне?
- Вероятно, он видел, как твой муж вел себя по отношению к тебе. Это поведение было таким ужасным, что тот человек решил, что рано или поздно ты захочешь ему отомстить.
- Надо об этом сообщить в Лессадию, - решительно сказала Росета.
- И зачем это делать? – искренне удивились одновременно и маг, и отец.
- Этот человек враг Ингора! – стала убеждать их Росета.
- Враг моего врага - мой друг! – привел отец знаменитые слова. - Этот человек враг Ингора, но не твой. Ты же хотела, как можно больнее наказать своего бывшего мужа, тебе помогли это сделать.
- Но это не правильно…- начала объяснять Росета, но по лицу отца и Орельга, она поняла, что понимая у них искать бесполезно. От мысли, что Ингора окружает столько врагов, становилось так больно, что Росета не находила себе места.
Между тем знаменательный день приближался. Вот до него осталась неделя, пять дней, три дня и, наконец, один. В ночь за сутки до бала Росета не спала. Но если раньше она не спала, потому что не могла уснуть, то в эту ночь она не спала, потому что готовилась совершить преступление, а именно, кражу артефакта из хранилища своего отца.


Глава 30


Росета несколько часов обдумывала, как ей забрать шкатулку с кулоном из хранилища. Отца она попросить не могла. Оставалось только забрать кулон тайно. Как опытный преступник она тщательно проработала операцию, разбив ее на несколько этапов. Самым большой проблемой было утащить ключи от сокровищницы из кабинета отца, а потом, после совершения кражи, вернуть их на место. Все это Росета с блеском проделала в течении часа, даже на секунду не устыдившись своих поступков. Она знала, что все честно расскажет отцу… потом после бала, когда шкатулка будет вне досягаемости.
В день праздника Росета была сама не своя. Она еле-еле выдержала официальный прием, когда надо было мило улыбаться гостям, поддерживая столь же милые разговоры.
Потом переодевание к балу маскараду. К этому времени ее уже ощутимо потряхивало. Руки и ноги дрожали, от ожидания встречи.
Росета спустилась к гостям. Бал должен был состояться перед дворцом. Стемнело, зажгли множество светильников, создающих романтическую тревожащую атмосферу. Заиграла музыка. Первый танец, потом второй… Ингора не было. Росета растеряно смотрела по сторонам, о том, что Ингор не придет она даже и подумать не могла. Такое горе, такая боль захлестнули ее, и в этот момент сильные мужские руки потащили ее в круг танцующих.
- Испугалась, что я не приду? - шепнул ей мужчина, плотно охватывая руками ее талию.
- Вот еще! – фыркнула Росета и даже попыталась отстраниться. Но он ей этого не позволил, еще крепче прижимая к себе. Помимо воли ей пришлось положить руки ему на плечи. Это было против правил приличия, так танцевали только простолюдины, хотя… Ингор был в костюме не то охотника, не то егеря, так что за простолюдинов они могли сойти очень легко. – Я хотела Вам сказать, - сердито начала Росета…
- Что я очень соскучилась по Вам, - закончил за нее Ингор. От такого нахальства, от такой наглости Росета сначала опешила, а потом… рассмеялась. Сердиться на него в этот миг, она решительно не могла. И так у нее стало легко на душе, и так ей было приятно находиться в объятиях Ингора, что Росета сама того не замечая, полностью отдалась танцу. Впрочем, ее благодушное настроение вскоре улетучилось, поскольку она заметила, что Ингор так незаметно сдвигается в танце в сторону укромной ниши, что находилась на торце здания. Коварство Ингора ее возмутило, и она резко остановилась, не желая, чтобы ее утащили в этот тихий уголок. В ту же секунду ноги Росеты оторвались от земли, и Ингор закружил ее, приподняв над землей.
- Что Вы делаете? – зашипела, рассерженной кошкой, Росета.
- Танцую, а Вы?  - Росета возмущенно задрыгала ногами, Ингор поставил ее на землю… уже внутри этого портика.
- Что Вы себе позволяете? А вдруг кто-то видел, как Вы меня сюда затащили, что они подумают?!
- Вы думаете, что если я начну целовать Вас у них на глазах, будет намного лучше? – совершенно невинным голосом поинтересовался Ингор. Росета ахнула от подобной наглой бесцеремонности, а сердце предательски забилось в три раза сильнее.
- Вы не посмеете! – хотела грозно крикнуть она, но вместо грозного рыка раздался лишь жалобный писк.
- Посмею. Я мечтаю об этом с той нашей встречи, - Ингор вплотную приблизился к ней, и стащил маску сначала со своего лица, потом с лица Росеты. – Я хочу видеть тебя, - прошептал он, а потом накрыл ее губы своими губами.
Огонь разливающийся по жилам, вот что почувствовала Росета во время этого поцелуя. Жар, что ее охватил, она не ощущала еще ни разу в жизни. На несколько секунд она перестала ощущать саму себя, полностью растворившись в поцелуе. Ингор оторвался от ее губ, и вдруг хриплым, срывающимся голосом произнес:
- Росета, я клянусь тебе своей жизнью, то, что я сейчас испытал, я не ощущал ни разу, ни с одной другой девушкой. - Она взглянула ему в глаза, чтобы убедиться, что он говорит правду и в эту секунду Ингор поцеловал ее второй раз.
- А-а-а! – с криком боли они одновременно, отшатнулись друг от друга. И в тоже мгновение оба услышали голос:
- Этот поцелуй - последний мой вам подарок. С этой минуты вы больше не прикоснетесь друг к другу. Вы хотели расстаться – я выполнила ваше желание. Этот поцелуй я вам позволила для того, чтобы вы знали, чего вы лишились. И это мое наказание за то, что пренебрегли моим самым дорогим подарком, каким я редко одариваю мужчин и женщин, вступающих в союз - моим Благословением!
- Пожалуйста! – закричала в пустоту Росета, что означало это «пожалуйста», она и сама не могла бы объяснить.
- Что «пожалуйста»? – горько спросила Богиня. - Пожалуйста, не разрывать ваш союз? Росета, перед тобой тот же человек о разрыве, с которым ты просила меня даже ценой собственной жизни. Что изменилось? Ты или тогда говорила неправду, или сейчас.
- Это я во всем виноват, - тихо сказал Ингор. – Я один.
- Виноваты вы оба. Но Росета больше. Это она заставила человека, не любившего ее вступить с ней в союз, значит, она и должна была прикладывать неизмеримо больше усилий, чтобы доказать ему, что брак с ней это не кандалы и каторга – это счастье, которое она подарила своему избраннику. Росета же даже не попыталась узнать человека, которого связала по рукам и ногам, не попыталась понять, не попыталась показать ему себя настоящую. Когда же она этого захотела в действительности, ей хватило трех часов, чтобы вызвать интерес, а потом заставить вспыхнуть любовь, твою любовь, Ингор. Я же вижу, как этот огонь с каждой минутой все сильнее разгорается в твоей душе, но только все напрасно. Больше вы никогда не увидите друг друга и не прикоснетесь друг к другу.
- Это мы еще посмотрим! – с угрозой сказал Ингор.
- Ничего у вас не получится! – жестко сказала Богиня. – Любые ваши попытки обойти мой запрет будут наказаны болью. Или ты Ингор будешь ранен, или Росета будет лежать в бреду, но смотреть в глаза друг другу вы не сможете.
- Я не верю! – коротко бросил Ингор, и ладонью коснулся лица Росеты, намереваясь поцеловать, но ему пришлось тут же отдернуть руку, а на щеке Росеты заалели следы от пальцев Ингора, впрочем, красные пятна сразу же начали исчезать, но Росета вдруг закричала:
- Не надо! Пусть останутся! Пусть останутся, - почти шепотом повторила она, я хочу, чтобы хоть что-нибудь… - она не договорила. А Ингор приложил ладонь Росеты к своей щеке, и тоже тихо сказал:
- И у меня пусть останется след. - Они стояли смотрели друг на друга, не в силах осознать, что это последние мгновения, последнего раза, когда они вместе.
- Я пойду, - глухо сказала Росета. Ингор шагнул в сторону, уступая ей дорогу, и прислонился обожженной щекой к стене. Росета сделала шаг вперед и вдруг остановилась, вспомнив о чем-то очень важном, что она хотела ему сказать. – Вот шкатулка с кулоном, - Росета протянула ему футляр. – Я знаю тебе он очень нужен. Возьми его.
- Я не возьму, - покачал головой Ингор. Росета с неожиданной яростью взглянула на него:
- Возьми немедленно… и сотри этих магов в порошок, - мстительно добавила она. – Уничтожь их ради меня! - Глаза Ингора жестко сверкнули, и он взял коробку из ее рук. – О том, что кулон у тебя, не знает никто, кроме меня. Будет кому-то сюрприз. И вот еще, - она протянула Ингору свой портрет. – Хотелось, чтобы он был у тебя. - Ингор сорвал с пальца перстень.
- Это перстень отца. Это самое дорогое, что у меня есть, - он надел массивный перстень на тоненький пальчик Росеты. Она сжала пальцы в кулак, чтобы кольцо не соскочило. А потом она пошла с гордо поднятой головой, сквозь толпу подданных, которые уже давным-давно заметили, где находится принцесса, и с кем она разговаривает наедине и в возмутительной близости, но Росете было все равно.


    Пролог вместо эпилога


    – Зачем выпускать Хаос на свободу? – в отчаянии заламывала руки богиня Гармонии и Порядка. – Ведь все было так хорошо! Спокойствие и стабильность. Никаких потрясений и войн. Ну зачем, ну зачем призывать его?! Теперь Мировой Эфир снова станет трясти до основания! Войны и Разруха, потеря знаний, накопленных тысячелетиями. Ради чего?!
    – Миры остановились в развитии. Миры перестали двигаться вперед. Миры стареют и умирают. Ты же это и сама видишь, – усталый голос Отца всех Богов и Богинь пытался вразумить дочь, бьющуюся в истерике.
    Он хорошо понимал ее. Столько тысячелетий она безраздельно властвовала во всех Мирах, когда-то давно сумев доказать, что только Порядок и Гармония создадут идеальные Миры. И это было действительно так. Но потом что-то случилось, словно существам, их населяющим, надоело или стало неинтересно жить. Развитие остановилось, численность созданий стала стремительно сокращаться, и вместо прогресса наступил регресс, затяжной, но неуклонный, и даже невероятные знания, накопленные за тысячелетия, не спасали Миры от медленного угасания.
    И вот тогда было решено выпустить и призвать в эти Миры Хаос. Только он обладал уникальным Даром – точно определять, что не хватает какому Миру, чтобы дальше процветать и развиваться. Одни Миры он полностью лишал магии, заставляя их обитателей учиться жить и выживать без нее. В других наделял магией только один народ, обычно самый малочисленный, но при этом самый злобный и непредсказуемый, заставляя остальные народы восстать против деспотии, сплотиться и искать способы борьбы с единым врагом.
    Хаос мог сделать жизнь очень короткой, и тогда существа начинали ценить каждый прожитый миг, жадно собирая крупицы знаний личного опыта.
    Бывало, что Мирам просто не хватало страсти, любой страсти: стяжательной, любознательной, охотничьего азарта, упоения победой над врагами, или самой главной – любовной. И тогда искра страсти, принесенная в такой Мир, вызывала огонь, в котором переплавлялась цивилизация.
    Лекарство для каждого из Миров было разным. И только Хаос знал, что может помочь умирающему Миру.
    Было только одно «но»: прежде, чем Мир начинал развиваться, силы, выпущенные Хаосом, сначала разрушали его почти до основания.
    – Я требую созыва Высшего Совета! – не соглашалась с отцом богиня Гармонии. – Пусть все члены Совета решают судьбу Миров. Не все Миры умирающие, но Хаосу, выпущенному на свободу, будет все равно, разрушать процветающий Мир или умирающий, и ты, Отец, это знаешь лучше меня!
    – Хорошо, – устало сказал Отец, – я слушаю тебя. Что ты предлагаешь?
    – Предлагаю приставить к Хаосу соглядатая, смотрителя, надзирателя – можешь назвать, как хочешь. Того, кто будет следить за ним, открыто вмешиваясь в его действия и не давая ему уничтожать уже созданное.
    – Хаос никогда добровольно не согласится на такой поводок или ошейник!
    – Так это смотря кто будет к нему приставлен.
    – Кого ты предлагаешь?
    – Неужели не ясно? Его давнюю противницу, ненавидящую его так же, как и я - Богиню супружеской любви и счастья, богиню домашнего очага и семейного покоя, мою младшую сестру Гемею.
    Отец задумался. Предложение дочери ему понравилось, самому ему было страшно выпускать на волю своего самого старшего сына ярого и неукротимого Хаоса.
    – Хорошо, я предложу ему такое условие. Гемею он ненавидит все же меньше, чем тебя, к тому же считает ее простоватой и недалекой. Да, Гемея, пожалуй, единственная, на чье присутствие рядом с собой он согласится.
    – Страшно представить, что скоро начнется во всех Мирах, – горестно вздохнула старшая дочь, все еще надеясь, что Отец передумает.
    – Если это поможет возрождению жизни, нам придется смириться с этим, – твердо, не оставляя сомнений в своем решении, сказал Отец. Дочь вздохнула, признавая свое поражение в споре.
     …Гемея следовала за Хаосом, словно тень, из Мира в Мир. И везде она своей божественной силой помогала существам пережить страшное время, давая возможность черпать им силы в семье, в супружеской любви.
    Хаосу было скучно, он с легким презрением наблюдал, как его младшая сестра хлопотала над очередным крошечным Мирком, помогая всем, кто просил ее помощи. Ему захотелось развлечься, и он не был бы Хаосом, если бы в качестве игры не поставил перед собой совершенно неразрешимую, совершенно противоречивую задачу.
    – Знаешь, Гемея, а что, если в одном из Миров именно твоя божественная сущность станет той разрушительной силой, что уничтожит Мир?
    – Моя сила не может такого сделать, – спокойно и разумно ответила Гемея. – если бы речь шла об Афрое, и о той чувственной любви и страсти, что она может вызвать, твой план и сработал бы. Но моя сущность – это жертвенная любовь, любовь, вызывающая желание защищать, помогать, оберегать, но никак не похотливая страсть.
    – И все-таки! – с воодушевлением наступал Хаос. – Давай заключим пари: если я смогу разрушить Мир, используя только твою силу такой любви, то следующие десять Миров ты отдашь на мою волю, не вмешиваясь ни во что! Если же я проиграю, то в десяти следующих Мирах я буду слушаться тебя, выполняя твои желания, и помогая тебе во всем, как бы это ни было противно моей натуре. - Гемея задумалась. Победить в таком споре очень почетно, и приз просто чудесный, но в то же время Хаос никогда не заключал бы пари, если бы не был уверен в победе. Но как ее сила может разрушить хоть какой-то Мир? Ее сила – это и есть созидание! Она не может проиграть. И Гемея заключила пари.
Перед глазами закрутилась крошечная планета.
- Значит так, - деловым голосом начал Хаос, - Я выбирай любую страну, любое королевство, любое государство, и любого человека, а ты наградишь его своим покровительством. – Гемея кивнула и замерла в ожидании, когда Хаос сделает свой выбор. Он думал долго, а потом весело рассмеялся: - Вот эта малышка мне подходит! – Гемея посмотрела на крошечную девочку, на которую указывал Хаос, и согласно кивнула головой. – А теперь мне нужен только один лепесток твоего пламени, только одну искорку, – сказал Хаос и выдернул горящий огненный язычок из гирлянды, украшающей шею Гемеи. После этого он исчез.


Конец.


Книга вторая


Часть 1


Глава 1


Росете хватило сил  добраться до своих покоев, где ее ожидали служанки, чтобы помочь раздеться.
- Что у вас с лицом? – ахнула одна из них, увидев на лице Росеты красные пятна. Росета с нежностью прикоснулась рукой к щеке и на секунду ее губы тронула счастливая улыбка.
- Лиина передай отцу, что завтра я хочу поговорить с ним… И передай еще, что я прошу чтобы во время этого разговора присутствовали тетя Лавия и тетя Арния.
Больше Росета не сказала ни слова, с трудом дождавшись возможности лечь в постель и остаться наедине со своими мыслями. К счастью, она так переволновалась за этот день и вечер, что мгновенно провалилась в сон и проспала до обеда.
Утром, все происшедшее на балу-маскараде показалось ей страшным сном. Росета посмотрела на себя в зеркало и вздрогнула на левой щеке и скуле четко отражались отпечатки большого пальца указательного и среднего. Она еще раз погладила щеку и на секунду вспомнила как Ингор прикоснулся ладонью к ее лицу. Это воспоминание придало силы и уверенность. А они были ей ой как нужны в данный момент.
Пока служанки помогали ей принять ванну, укладывали волосы и шнуровали корсет, Росета продумала разговор с отцом и тетями. Во-первых, надо было объяснить свое поведение во время бала,  во-вторых, объяснить появление на лице отпечатка ладони, в-третьих, кражу шкатулки с медальоном, впрочем, о шкатулке она хотела поговорить с отцом с глазу на глаз, так что пока об этом можно было не думать.
- Росета! – одновременно в ужасе всплеснули руками сестры  Арния и Лавия. – Что это у тебя на лице?
- Росета, что случилось? – поддержал сестер и отец Росеты, обеспокоенно глядя на дочь. – Я сейчас вызову лекаря, он посмотрит…
- Никого вызывать не надо, - стараясь говорить спокойно и убедительно, ответила Росета. – Это ожоги. Их не вылечить никакими зельями и заклинаниями. Это, - она чуть замялась,  - это мое наказание.
- Наказание?! – поразился Эдрус. – За что?
- Это я и хочу вам рассказать, – с тоской в голосе ответила Росета, несколько смутившись под внимательными взглядами трех пар глаз. – Во время той встречи с Ингором я не успела сказать ему несколько важных вещей, - тихо начала Росета и тут же густо покраснела, увидев, что у тетушек уголки губ поползли вверх. – В общем, так получилось, что Ингор и я поцеловались…
- Росета?! – одновременно закричали тетушки, закатывая глаза от такого вопиющего пренебрежения нравственностью и моралью. – Как ты могла? После всего того, что он сделал?!
- Что сделано, то сделано, - с философским спокойствием ответила Росете. – О том, что произошло во время бала, никто и никогда бы не узнал, но…
- Что, но? – забеспокоились женщины.
 – Богиня, благословившая наш союз, а потом разорвавшая его, наказала меня и Ингора за этот поцелуй, оставив на наших лицах такие следы. Так что звать лекарей и целителей бесполезно, это знак удалить или спрятать невозможно, поэтому говорить о повторном замужестве больше нет смысла, - с притворным тяжелым вздохом сказала Росета.
- Милая, - сразу же заворковали женщины, от всей души жалея девушку. – Еще не все потеряно. Мы что-нибудь придумаем.
- Не надо, - всерьез испугалась Росета, по опыту зная, на что способны ее родственницы. – Я смирилась с неизбежным и не собираюсь ничего менять.
- Доверься нам, девочка, - сказала Лавия, увлекая сестру из комнаты, что-то жарко шепча ей на ухо.
Росета не зря переживала. Уже через несколько дней по королевству поползли странные слухи, передаваемые друг другу шепотом. Мол Богиня, покровительница женского счастья и домашнего очага, изуродовала лицо Росеты, но не просто так. Тот кто возьмет ее в жены получит в виде благословения Богини несгибаемое здоровье, неувядающую молодость и недюжинную мужскую силу. И началось что-то невероятное.
В Лигарию полетел поток писем. Возможные женихи (зная, что Росета начнет выбор нового кандидата в мужья не ранее, чем через два года), хотели заранее «застолбить» вакантное место. Портреты красавцев в возрасте от пятнадцати до девяноста лет стали слать письма с уверениями, что готовы взять ее в жены. Большинство писем были написаны высоким витиеватым слогом, но были и такие, что начинались словами: «…невзирая на полученное уродство». Росета сначала пыталась читать эти послания, но потом такой гнев наполнил ее сердце, что она не хотела даже видеть эти отвратительные листы дорогой бумаги, но среди всего этого мусора встретились два очень странных. В них ничего не говорилось о внешности Росеты, но очень тонко намекалось, что в качестве приданного эти соискатели хотели бы видеть… кулон, полученный от Ингора.