Дай волю Злу, оно всё подомнет под себя,

Глава 158. Воровать и компактно складывать, чтобы надежнее спрятать, свойственно Злу.

1. Дай волю Злу, оно всё подомнет под себя, да не просто подомнет, а еще  и посмеётся надо всеми добрыми ценностями.

Видение: Женщина (широкой кости) похожая… в постели со мной. Здесь еще другой мужчина, но она им командует. Поэтому ей можно спать и со мной. Одеяло верблюжье, колкое, ноги не греет.
2016-01-10: Верблюд славится своей необузданностью в похоти. Хозяин отвязывает верблюда, когда у него начинается течка. И является в стойло верблюд дня через три, когда насытится. Секс это такая Сила, которая, если предел 50 преодолен, спасу от неё никакого никакому Хозяину. Хозяин верблюда это знает, потому отвязывает верблюда: пусть насытится. Человек не верблюд, что значит, страсть у человека не ограничивается временными рамками (собаки только весной бесятся). У человека круглогодично эта Сила работает. Поэтому маньяк периодически должен отвязывать эту свою силу, чтобы она удовлетворилась. Если он не отвяжет её, она, как верблюжье колкое одеяло, будет колоть  его постоянно, и ноги станут стыть, и всё остальное начнет стенать так, что вот-вот смерть наступит. Еврейский царь Давид, божий помазанник, Богом избранный на царство, увидев в купальнях жену своего военачальника Версавию, не смог устоять перед её красотой. Соблазнился. Потом искренне каялся в своем грехе, но это было уже потом. А между тем родила Версавия ему сына Соломона, из многих сыновей оказавшегося самым достойным наследником. Сын греха Соломон, но вот Бог и его благословил на царство и умным Соломон оказался таким, что самым мудрым он считается изо всех древнееврейских царей.
Такой еврейский Бог, что дает волю Черту, который любит всех самых хороших так соблазнять, что никак не устоять перед соблазном. И соблазнять Черту интересно как раз самых хороших, поскольку соблазнять нехороших не велик труд. И в этом празднике жизни женщина не самый последний козырь в колоде.  Так её Змей, который всегда с ней, настраивает, что ей хочется показать свою красоту. И помогает ей в том чертова сила, которая создаёт соответствующие обстоятельства.  Не случайно Версавия оказывается в купальне и не случайно глаза Давида видят именно то, что в женщине соблазняет мужчину. Показать Черт одну и ту же женщину может так, что в одном случае несравненной красавицей она явится, в другом – так себе.
Женщина широкой кости, вроде бы, не может быть стройной, однако мясистые прелести её  бывают таковы, когда показываются как надо, что соблазняют лучше любой стройности.  Похожий случай, когда царь соблазняется, мы наблюдаем у Петра I. Любимая служанка Меншикова немка Катерина вдруг так глянулась царю, что приказал он Меншикову привести ему Катерину. И Меншиков привел, и стоял у двери. А потом царь женился на этой служанке. А после его смерти, словно в насмешку над обычаями родонаследия,  становится она царицей Российской империи. У царя Давида, который считается у евреев родноначальником, в отличие от Саула, с делами престолонаследия получается еще смешнее: военачальника Урию  Давид специально отправляет на явно гибельное дело, где того убивают. И тогда он женится на его жене Версавии. Изо всего этого следует, что женщина, когда Черт этого хочет, соблазнит любого, даже царя, за которого все женщины царства мечтают выйти замуж.  Скажем, не проблема найти в царстве красавицу для царя: во времена Иоанна Грозного специально конкурс устраивался для невест, –  но Черт в этих двух случаях устраивает всё так, чтобы Давид именно на замужнюю запал, а Петр – на какую-то походную служанку своего слуги. Из-за женщины Давид грешит так, что один грех нанизывается на другой: вместо себя Давид вначале пытается подставить другого как любовника Версавии, а когда это не удаётся, подставляет самого её мужа.
Благодаря чертовой силе, которую мы наяву наблюдаем во второй половине Алексея М., женщина через свои прелести приобретает такую власть над мужчиной, что сама становится царицей в семье, да такой, что вплоть до мужского гарема, когда один слева, другой справа. И ревности в этих мужчинах не возникает, как не возникает ревности в женском гареме (относительно). То есть можно говорить о ревности, как и прочих чувствах, как о средствах воздействия, которыми Черт может манипулировать, создавая ситуации, как курам на смех. Смеётся он таким образом надо всеми человеческими ценностями, которые в целом поддерживают жизнеспособность общества. Давид, вроде бы, самый достойный изо всех, не случайно именно его из многих братьев выбирает Господь, но на какие преступления идет Давид из-за женщины! 
Преступления это когда переступается грань дозволенного. И впервые переступает эту грань Давид не по своей воле. Ни о каких убийствах он не мечтал, когда пас своих овец, будучи самым младшим сыном в семействе и таким, что отец не предлагал его в качестве кандидата на царя, когда пришел к нему пророк. Но вот его избрали – и он отправился на войну с филистимлянами и вышел на поединок с Голиафом не с обычным оружием воина, а с камнями, к которым он привык, защищая ими  своих овец от волков. А потом у Давида было столько убийств, что российскому Иоанну Грозному и не снилось. Преступление такое дело, что если раз преступил, то потом еще хочется. Кровь имеет свойство так распалять, что потом уже и причины для убийства не требуется. Всё равно становится, кого убивать, врага или своего лучшего военачальника Урию, жена которого ужас как нравится.