О мышах и крысах. Часть вторая

В дверь позвонили. Артур закинул за спину рюкзак: "Крыська! Всё, пошли, хватит рассусоливать, а то вечно..." Вечно рассусоливал, опаздывал, тянул резину и иными способами не укладывался в тайминг как раз Артур, но Мышка по обыкновению воздержалась от уточнений. Спустились. Вышли.  Апрельское утро обдало их чуланным запахом затхлой пыли, ароматизированными ванилью выхлопами близстоящего биотехнологического завода, свежестью первоклассного техасского бензина. Крыся, задраившись, сидела за рулём своего подержанного "Фокуса". Она жила в том же кондоминиуме, работала в одной с Артуром лаборатории, до которой ежедневно и подбрасывала безлошадную Мышку с супругом.

Мышка по интернатской привычке называла Крысю мамой: та уже перешла в одиннадцатый, когда Мышка только-только поступила в десятый, и освоившаяся Крыся, в соответствии с заведённой самим Колмогоровым традицией, Мышку удочерила, то есть, старуха, взяла над новичихой персональное шефство. Армейские наименования зелёных и бывалых имели в интернате исключительно ироническую коннотацию, несуществующую по версии администрации дедовщину заменяла имитативная семейственность, перекрёстными, самозамкнутыми связями пронизавшая обе параллели, все двадцать классов. "У нас тут сплошной инцест, а стало быть дети-уроды", - молодцевато шутили первого сентября прыщеватые старики перед смущённо хихикающими малятами и выбирали в детишки тех, кто пошустрей да посмазливей.

Мышка стала первенькой у многодетной Крыси, в остальном скромной, безобидной, бесконфликтной, безучастной к премудростям точных наук. За бесконфликтность и учебную безучастность  Крысю и вообще любили, но Мышка привязалась к ней той особенной юношеской привязанностью, сотканной из капустников, тусовок, посиделок, а также совместного подпирания стенок во время дискотечных медляков, которой не страшны ни равнодушие, ни подлянки, ни предательство, поскольку проще и безопаснее поверить в изъян собственной ценностной шкалы, нежели в предательство той, с кем играли в стрип-покер в комнате мальчишек после отбоя. Крысе принадлежала идея одолжить на денёк и вернуть в магазин мышкино свадебное платье: она сама так выходила замуж за своего Лёню за пару лет до того.

Лёня был сорван колбасно-эмигрантскими родителями с первого курса физфака, вывезен в США, в кредит пристроен в колледж, но золотой дождь на их головы проливаться не спешил, пени и проценты по кредиту росли с такой скоростью, что Лёне пришлось бросить учёбу и пойти работать в забегаловку, где к нему декабристски присоединилась Крыся - к счастью, всё-таки после мгушного диплома. Потом колбасные родители, истощив нетрудовые источники доходов, сбежали обратно в Россию. На Лёне с Крысей повисло около пятидесяти тысяч долларов постоянно растущего долга. В Остин Крысю перевезла Мышка, цепко схватившись за внезапно образовавшуюся в лаборатории Артура аспирантскую вакансию. Семья прирастала и воссоединялась...

Садясь на заднее сиденье "Фокуса", Мышка пыталась поймать вечно ускользающий взгляд Крыси, подать ей сигнал бедствия, но не преуспела: Крыся всегда была уклончива, неопределима, неуловима. Смску ей Мышка начала набирать, как только выскочила из машины, прямо под до шкварок шпарящим солнцем: "Мама, драма!!! приезжает свекровь, не знаю, надолго ли. Поговори с Артуром. Нужен матрас. Дочк Мышк." Сосало под ложечкой, гадостно пахло во рту, подташнивало всё сильнее - Мышка даже решила купить на всякий случай тест на беременность в аптечном киоске. Зашла в туалет, помочилась на индикатор: результат вышел отрицательный, но тошнота не проходила.

Мышка надела халат, предусмотрительно переложив в кармашек телефон, задержав дыхание вошла в пахнущую мышами и формалином лабораторию. Работа давалась ей с почти неподъёмным поначалу трудом: лаборатория специализировалась, скорее, по биохимической тематике, а химию Мышка, кое-как скинув на втором курсе, забыла напрочь. Приходилось незаметно, скрываясь от не в меру любопытных глаз, нагонять. Не в меру любопытные глаза уже сканировали её из-за защитных очков: мышкина напарница, биологиня Никола, распяв на предметном стекле очередную хвостатую мученицу, удивлялась удивительному сходству выражений востренькой её мордочки с мышкиной бледнозелёной опрокинутостью. "Ты в порядке?" - сочувственно спросила она. Мышка махнула рукой, спряталась за монитором компьютера. Никола всегда была участливо-дружелюбна, но Артур её на дух не выносил, называл лесбиянкой, а оттого и Мышка её избегала, подозрительно косясь на широкие  плечи, почти безгрудый торс, короткую стрижку - не Никола, а целый Николай! - придумывая невероятнейшие предлоги только чтобы не обедать вместе...


Время приближалось к полудню, Мышка сидела, как на иголках, каждые пять минут проверяя телефон. Крыся не отвечала. Мышка отправила ещё пару сообщений, настоятельно прося об ответе, расписав, как волнуется и места себе не находит. Крыся не отвечала. В четверть первого Мышка побежала к лаборатории Артура, зная, что раньше половины Крыся с места не снимается никогда: ей сообщили, что оба, Крыся и Артур, уже ушли в столовую. Мышка побежала туда и Крыси, конечно, не нашла, зато рядом с Николой было свободное местечко и не сесть рядом было бы совсем уже невежливо. Никола опять попыталась выяснить, что с ней: "Ты сегодня сама не своя. Больна? С мужем что-то?" Мышка не нашла ничего лучше, чем по возможности безэмоционально рассказать всё как есть. Никола грустно покачала головой, уверила Мышку, что что бы ни случилось, та всегда, всегда может на неё рассчитывать. Бзыкнул телефон. Мышка лихорадочно полезла в папку "Входящие сообщения". Крыся писала: "Матрас можешь взять у нас: Лёня тебе его вынесет. Вечером забрать не смогу, сорри." У Мышки упало сердце: только сейчас она поняла, сколько надежд возлагала на разговор по душам с подругою перед встречей со свекровью, как надеялась, что та возьмет на себя хотя бы часть той ноши, которая её ожидала.