Веселье

                Подарок на днюху Пэрис Хилтон
     Я увидел сидящего на обочине мужика, смутно знакомого, подошел к нему, всмотрелся. Маккартни. Легенда. Ну, и х...й на него. Шагая по дороге, насвистывая непонятные мелодии, морщась от отвращения, я клял себя за собственную тупость. Ведь это самый настоящий мудизм : искать человеческое среди упырей, не раз и не два доказавших истинность тезисов Гитлера о недочеловеческом среди нас, воплотивших в цвете сельяновско-балабановский проект с молчаливым Маковецким в главной роли и, в черно-белом варианте, " Груз 200". Жизнерадостное похрюкивание до сих пор стояло у меня в ушах, да и было бы странным услышать что-то другое в свинарнике, в курятнике я ж не ищу напевов флейты, хотя и там есть одно счастливое исключение, ненавидимое многими, презираемое, но оказавшееся не уродом, а человеком, терпеливо сносящим все перепады давления, сопровождающие погружение в глубины или подъем на высоту, что было совсем не важно, ведь и наверху, и внизу был все тот же ад. Точнее сказать, ад был внутри. Мимо пробежал бандитский еврей, в любой нормальной стране точняком нерукопожатный, но в нашей высокодуховной - очень даже ништяк. Еще один урод, похожий на человека. Что ж такое происходит-то, одни уроды и зомби, бля. Уничтожать сирийцев, отправлять на необитаемый остров наркоманов. Почему не расстреливать без следствия и суда ? Еврей зря не скажет, у него генная память о холокосте, ну да. Да только снова та же херня : про евреев и жидов. Я уже писал об этом не раз, надоело, но при виде этих упыриных рож начинаешь добром вспоминать Гитлера, лишь жалеешь, что не удалось ему довести свой грандиозный труд до конца. Пиз...ц какой-то. Я сплюнул, отвернулся и ускорил шаг.
     День рождения носастой девки, симпатичной соски, лишенной наследства, несколько встряхнул, но тут я снова приуныл, вспомнив отечественный аналог, говенный и поганый, выползший из грязи в князи, посмевший приблизиться к людям, вместо того, чтобы оставаться среди уродов. Сучка. Десятки предков носастой, бакенбардистые, усатые, в шляпах и с револьверами, бандиты, конечно, но с налетом респектабельности, после великого урока, преподанного всему миру несчастной Россией в начале двадцатого века, могли отчитаться перед кем угодно за каждый цент, наш же вариант, слепленный из воровского говна упыриной семейки, отчетов требовал от других, невзирая на лица, плюнув в лицо странного мужичка, некогда вытащившего ее уродского папашу из петли. Я иногда думал об этом мужичке, то материл, то проклинал, а то и жалел, по русской привычке русского юродивого, много лет назад плакавшего о душе Ивана Грозного, ставшего таким, каким стал, не просто так, не по щучьему велению, не волею пославшей мя жены, но старался делать это, думать о нем, пореже, потому, что, к своему изумлению и негодованию, от ненависти переходил, в конце концов, к некоей поддержке, что ли, сложно объяснить, но послушав и почитав несогласных с ним, я выл волком, проклиная все на свете, пропитываясь русофобией, а затем - человеконенавистничеством, ведь большей нетерпимости к чужому мнению, тоталитарности мышления, злобной подлости и мелочности, нежели в самоназвавшихся демократической общественностью, я не встречал, а два человеческих лица, россиянского подданства и гражданской позиции, обнаруженных за годы скитания по просторам паутины, оказались задорной мордочкой активистки и желчной физиономией фашиста, фашиста настоящего, не выдуманного российским телевидением, самого натурального. Слово " фашист" подходит, как нельзя лучше, любому, кто просто сядет рядом с усатым ублюдком, сбежавшим из кровавой вакханалии нового мiра, со всем блеском доказавшим - снова и опять - правоту Гитлера. Во, ребятки, хотите построить новый мiр, без олигархов и коррупции ? Дерзайте. Через полгода любому станет ясно, что царь, хан татарский, эсэсовец, мент куда порядочнее всех этих строителей бандитского рая на земле. И эти твари будут осуждать рыжебородого чеха, жестокого, недоразвитого, но куда более порядочного своих предшественников, разорвавших свой собственный народ кровной местью, бесконечной, закольцованной, некогда поставившей не один народ на планете на грань полного взаимного уничтожения ?
     Я выл оборотнем в звонкие струи ледяного дождя, выметающие из моей пустой головы остатки надежды и последние силы сопротивляться неизбежному. Как я устал.