Водовод

     Водовод

  В конце января 1986 года директор института «Уралводоканалпроект» собрал в своем кабинете руководителей отделов института на экстренное совещание. Невольно сотрудники обратили внимание на его растерянный вид.
  - Товарищи руководители - начал директор - нам выпала честь поднять престиж нашей Родины. Пришла директива из министерства. Институту поручено в экстренном порядке составить проект водовода на севере региона от реки Обь до ГНС  Ловинского месторождения нефти. Связано это с тем, что в скважинах этого месторождения начало падать давления нефти, влияющее влияющее на объем поставок сырья в ФРГ. Нашей стране за недопоставку нефти придется платить штрафные санкции, причем, согласно договора – золотом.
  - Намного ранее - продолжил директор - проектирование водовода было предложено Москве. Москва после длительного «изучения» отказалась от проекта, заявив, что в непосредственной близости от объекта проектирования, существует в городе Свердловске свой региональный институт, то есть наш «Уралводоканал». Пока рядились, время упущено. Программа в бюджет не заложена. Неизвестно, из каких средств наш институт должен осуществлять данную работу. По первому пусковому комплексу необходимо в срок до 1 октября 1986 года провести изыскания и составить проект водозабора на реке Обь, а  от него водовода протяженностью 60 км до станции перекачки Ловинского месторождения. К октябрю 1987 года необходимо закончить проектирование второй нитки водовода, идущей параллельно первой, а к концу 1988 года выдать проект водовода от ГНС Ловинского месторождения до месторождения нефти у поселка Урай протяженностью 200 км.
  Наша работа взята на контроль областным комитетом КПСС. Отказаться мы не можем. Что скажите, товарищи руководители – закончил директор.
  После затянувшейся паузы по кабинету прошла волна взаимных реплик:
  - «Мы проект составим» – начали ГИПы – «все упрется в изыскания».
  Начальник отдела изысканий заявил: - «Проектировщикам нужны материалы изысканий, а нам для этого необходимо провести лабораторную обработку проб. В те сроки, которые нам выделены по первому комплексу, нам времени не хватит».
  - Товарищи руководители – прервал дискуссию директор – я дал вам общую информацию. Совещание сейчас закончим, а продолжим после рекогносцировки района работы. Завтра комиссия в составе директора, главного инженера проекта, начальника отдела изысканий, начальника геологической партии и меня - начальника геодезической партии выехала в город Нягань. В Няганскоий райком партии были вызваны руководители треста НГДУ. Обсудили общие вопросы, где было предписано руководству НГДУ Ловинского куста оказывать содействие в обеспечении всем необходимым работников, которые будут проводить изыскания, от технических средств до жилья и питания.
  На следующий день вместе с представителем НГДУ наша группа вылетела на вертолете в район проектируемого участка водозабора, который находился на протоке реки Обь. Пролетев по району предполагаемой трассы водовода на ГНС Ловинское, приземлились на протоке, где уже был водозабор небольшой мощности. Отсюда вода закачивалась насосами и по трубам подавалась на Ловинское месторождение для технических нужд. Обсудив на местности вопросы по организации изыскательских работ, группа вылетела в Нягань. А оттуда, определившись с базой экспедиции, вернулась в Свердловск.
  В институте было решено отправить в Нягань три геодезические, под моим руководством, и две геологические бригады. Первую геодезическую бригаду завезли на ГНС, где требовалось сделать съемку площадки под первую проектируемую станцию перекачки. Две других бригады геодезистов направили на протоку, где проектировался водозабор для подачи воды к месторождению по двум ниткам труб диаметром тысяча триста миллиметров каждая.
   На водозаборе  одна бригада начала съемку рельефа, а другая погнала теодолитный ход по проектируемой трассе водовода до Ловинской ГНС. В распоряжение бригад был выделен вездеход ГТТ с водителем, который жил и работал с бригадой. Питались работники водозабора в столовой, располагавшейся в отдельном вагончике. Пищу готовила молодая женщина-повар, привлекательной наружности. Больше женщин на водозаборе не было. Но любовались мы поварихой недолго. Вначале она крутилась около начальника водозабора, а после укатила с водителем вездехода, изрядно перед выездом попив коньяку. Больше она на водозаборе не появилась, и пищу нам готовить пришлось самим.
  Работа продвигалась успешно. Через определенный интервал на протоке бурились ледобуром лунки, через которые производились промеры глубин для съемки дна. Велась геодезическая съемка береговой линии протоки. По трассе водовода прокладывался теодолитный ход.
  Был уже конец февраля. И словно гром с ясного неба. Прилетевший вертолетом начальник отдела изысканий объявил: - «Ребята, срочно сворачиваемся и перебазируемся на новый участок работы». Выяснилось, что Министерство рыбной промышленности запретило проводить изыскания на этом участке, так как протока является нерестовой. В ней нерестятся осетровые, а также нельма и муксун. Нас перебрасывают ниже по течению Оби на пятьдесят километров. Сколько работы коту под хвост – не успели согласовать проект.
  Протрубив бригаде сборы,
  Погрузив свои приборы,
  Вещи кинув в вертолет,
  Совершили перелет.
  Итак, две геодезические бригады вылетели на север, вниз по течению реки Оби. Начальник отдела прямо в вертолете достал выкопировку с «блаковой» карты масштаба 1 : 100 000 будущего района наших работ, приобретенную нелегально (так как, согласно инструкции, заявки на «блаковые» карты в первый отдел института необходимо подавать до начала года, а приказ по институту на штурм просторов Приобья издан был в начале февраля). На выкопировке соответственно не было ни сетки, ни пунктов триагуляции. К чему привязываться – не известно, ну, как всегда – «пойдем вперед по абрису». Высадили геодезистов на вертолетной площадке возле отработанной разведочной буровой, одиноко стоявшей на просторах таежного ландшафта. Буровая приблизительно попадала в район расположения вновь проектируемой трассы водовода.
  -  «Ну, ребята, на вас ложится задача сориентироваться на месте и начать работу, время нас окончательно прижало. Завтра прибудет вездеход, завезет продукты, спальники, примусы, свечи. Одну бригаду заберут на будущий водозабор. Это отсюда в двадцати километрах в сторону реки Обь» – подбодрил рабочих начальник отдела изысканий и улетел.
  Вечерело. Перед геодезистами посреди тайги оставленная буровая установка разведочного бурения, чуть в стороне складские помещения под инструмент и материалы, а в леске на берегу небольшого ручья четыре вагончика. Буровики, видно в спешке, бросили вагончики в растерзанном состоянии – грязная одежда, какие-то бумаги, разбросанные по полу, печки разворочены, кровати с постельными принадлежностями вывезены. Начало темнеть и холодать, а ночевать надо. Выбрав наиболее пригодный вагончик с уцелевшими стеклами в окнах, подремонтировали печку, прибрали мусор и начали готовиться к ночлегу. Топоры и пилы у бригад были. Напилили, накололи дров, затопили печку и ночь промаялись – печь дымила и тепла давала мало.
  Утром, определив по карте-схеме свое местоположение, по компасу, с учетом магнитного склонения, бригадиры задали рабочим направление трассы водовода, выставили створы для рубки просек в сторону ГНС Ловенки и нового водозабора на реке Обь. Пока готовили завтрак из консервов и кушали, подошел вездеход. Выдели остающейся здесь бригаде продуктов, раскладушки, постельное белье, рацию и отремонтировали печку. Затем провели инструктаж по технике безопасности и вторая бригада направилась на вездеходе в район водозабора на реке Обь. Двигались по бездорожью, ломая техникой мелкие деревья, и только к вечеру вышли в район будущего водозабора. Здесь нас ожидала такая же картина, что и на покинутой буровой – несколько брошенных вагончиков, нуждающихся в ремонте. Ночевать пришлось в вездеходе.
Утром подошли еще тяжелый вездеход с буровой установкой и легкий вездеход с геологами. Общими усилиями подготовили два вагончика для нашего дальнейшего «нормального» проживания.
  Определились с местом работы. Место будущего водозабора представляло собой песчаную косу, образовавшуюся от слияния двух поток с основным руслом реки Обь. Геодезисты начали сьемку площадки водозабора.  Бурились скважины для отбора геологических проб. На протоке ледобурами по определенной сетке сверливали лед и через лунки производили промеры глубин для обрисовки дна. Прокладывались привязочные теодолитные ходы. К концу марта  были завершены полевые работы по съемке рельефа площадки под станцию перекачки на Ловинском месторождении, и первая бригада геодезистов приступила к прокладке теодолитного хода и съемке рельефа по трассе водовода в сторону водозабора на реке Обь.
  В апреле весна начала «качать» свои права – начались оттепели, снег садился, появились ручьи и проталины. Решено было выводить технику и людей на «большую землю». Буровая установка, два легких вездехода ГТТ и тяжелый вездеход ТТТ выехали из района водозабора. При переправе через речку Хугот тяжелый вездеход, не дойдя до другого берега, провалился, погрузившись на половину в воду. Но благодаря двум легким вездеходам, изъелозив берег речки, мы сообща все же вытянули его и, забрав бригаду геодезистов с разведочной буровой, благополучно добрались до базы экспедиции в городе Нягань. Закончился первый рабоче-организационный период.
  Начался весенний паводок. Вода, прибывая, залила большие площади по долине Оби и примыкающих к ней речек. На первом этапе изыскательских работ участвовало три бригады геодезистов и две бригады геологов, которые, кроме буровых работ на водозаборе, проходили с определенным интервалом скважины по трассе будущего водовода. Реализация нашего северного  проекта контролировалась обкомом партии Свердловской области, что открывало нам, изыскателям, двери по мере необходимости во все организации, связанные с разработкой и эксплуатацией нефтяных месторождений Приобья. Без каких-либо бюрократических проволочек нам по нашим заявкам выделяли необходимую технику, вплоть до вертолетов, обеспечивали жильем.
  Конец восьмидесятых годов в стране характеризовался продовольственным дефицитом. Все сосредотачивалось в руках торговой мафии. Нам же по распоряжению Няганского райкома партии отпускалась тушенка, сгущенка и даже у кладовщиц можно было приобрести растворимый кофе. Вот, например, характерный случай. Выехали мы на «Уазике» с Ловинского месторождения в Нягань за продуктами. Дороги, связывающие месторождения с городом Нягань, соответствовали не ниже второй категории. Строились они из расчета непрерывного движения тяжелой техники. На земляное полотно клали железобетонные плиты от трех до пяти в ряд, соединяли их между собой, а сверху укладывали два слоя асфальта. Наш «Уазик» выглядел как мышка среди огромных котов. При подъезде к городу у нас развалился подшипник на правом переднем колесе.
  Произошло это в канун дня 8-е Марта, во второй его половине. Куда не сунешься – все уже поздравляют прекрасную половину человечества с праздником. Решили ехать в НГДУ и через секретаря обратиться прямо к генеральному директору. Секретарь доложила генеральному, что просятся на прием работники изыскательской экспедиции института «Урадводоканалпроект». Он нас принял, выслушал просьбу, которая заключалась в том, что нам нужно заменить подшипник на машине и заправить ее бензином. Поинтересовавшись, как идут изыскания, генеральный вызвал главного механика и позвонил на заправку. После распоряжения механика шоферы в гараже показали на разобранный «Уазик», откуда можно было снять нужный нам подшипник, правда с заправки пришлось еще раз позвонить в приемную – на дверке нашей машины не было эмблемы НГДУ.
  Чувствуя, что на Севере можно хорошо заработать, геодезисты и геологи работали от души. Когда пришло время закрытия нарядов для работающих в Приобье, институт попал в очень затруднительное положение из-за применения к нарядам «северного» коэффициента, вследствие чего большая часть сотрудников института, не работающая по проекту водовода, зарплату за март получила значительно позже.
  На период половодья все левобережье Оби представляло собой сплошной водный простор. Такие затопляемые земли местные жители называют «сорами». Всюду стояла вода и только русла проток и впадающих в Обь речек выделялись рядами деревьев и кустарников, произраставшим по их затопленным берегам. Кое-где просматривались вытянутые острова, заросшие смешанными лесами. Для прорубки просеки  будущей трассы водовода по этим островам, из института были направлены моторные лодки, а кроме того, мы продолжали работать на возвышенных местах трассы, не затопленных паводком, чтобы не прекращать работы во время половодья.
  В начале июня решили забросить третью бригаду геодезистов в деревню Хугот, расположенной вблизи будущей трассы, приблизительно по середине проектируемого водовода, для прокладки теодолитного хода в сторону водозабора, навстречу второй бригаде, а так же в сторону ГНС «Ловинки», навстречу первой бригаде. С базы экспедиции бригада отправилась на вездеходе ГТТ, где для дальних переездов имелось все необходимое, включая продукты, матрасы, спальники. Водитель Миша называл свой вездеход «Ласточкой». Он, по национальности татарин, был небольшого роста, но крепкого телосложения, и по утрам демонстрировал нам «йогу». Он спокойно, без напряжения, стоял по часу на одной ноге, подняв вторую вертикально вверх, затем менял ноги. В прыжке мог аккуратно сбить пяткой шапку с головы любого. Миша понимал, что мы не отдыхать сюда приехали, и всегда охотно помогал нам решать наши рабочие проблемы. Не подводил нас, ну и мы его не обижали, закрывали ему по 18 часов работы.
  На деревню Хугот дорога вначале шла по лесу, а затем долиной реки. Эту долину, залитую на данный период водой, нам предстояло преодолеть на вездеходе. Миша заверил нас, что на его «Ласточке» можно доплыть даже до середины Оби. - «Ну, а дальше» - невольно спросили мы. - «Дальше утонет» - отвечал он - «на всякий случай приготовьте помпу, возможно пригодится». Сама речка Хугот не широкая, течет себе из-под Нягани среди леса и кустарников. Русло ее забито завалами из сучьев и деревьев, нанесенных половодьями. Сейчас ее долина была заполнена водой, ширина разлива достигала 10 километров. Дорога начала постепенно уходить под воду, что означало – начинается спуск в долину реки. Пока гусеницы вездехода цеплялись за грунт, скорость сохранялась. Глубина увеличивалась, и Миша предупредил нас, что сейчас поплывем и если, в салоне появится вода, включали помпу. Минут через 20 «Ласточка» поплыла. Вскоре салон начал заполняться водой, поступавшей через отверстия в днище и которую насосы вездехода не успевали откачивать. Запустили помпу, установив ее на капоте, и медленно продолжали плыть уже напрямую через долину по направлению к деревне. Через час-полтора плавания наша помпа начала работать с перебоями и вскоре совсем заглохла.- «Забило забор травой» - сделал вывод Миша и дал команду – «Перебрасывайте шмотки на верх, мы тонем». В спешке  начали закидывать наши вещи,  приборы, продукты на крышу вездехода. Водитель отключил двигатель и наша «Ласточка», заполнившись водой, погрузилась на дно. На поверхности оказался только вверх вездехода, на нем  мы – пятеро водоплавателей со своим скрабом, а кругом вода глубиной метра полтора.
   Решили пока перекусить, а потом решать, что делать. Пока ели консервы с хлебом, услышали шум моторной лодки. Прямо на нас вылетела лодка «Казанка», управляемая мужчиной средних лет в плащ-палатке.
  - «Как самочувствие, может, все же вы желаете перебраться на берег» - улыбаясь, подначил он.
  -  «Конечно желаем, нам в деревню надо» - наперебой заговорили мы.
  - «Я там живу, работаю лесничим. Вам повезло, что я сегодня плавал в Нягань» - продолжал водитель моторки – «Давайте перегружайтесь».
  Загрузив все, что можно, в лодку, в скорм времени благополучно добрались до деревни, располагавшейся на возвышенной части обрывистого берега. Под обрывом, у самой воды, размещалось несколько строений, к ним примыкала временная пристань.
  Оборудовали для причаливания в половодье катеров с продуктами, материалами и товарами народного потребления, пояснил лесничий, которого звали Володя. Завтра по графику должен прибыть катер из Ханты-Мансийска, добавил он. С помощью Володи определились с жильем для бригады геодезистов. На другой день пришел катер. Пока велась разгрузка, Миша-водитель и Володя договорились с капитаном, чтобы на буксире притащить вездеход к деревне. Переночевав, рано утром мы на катере подошли к затонувшему вездеходу. Запустив заранее подготовленную помпу, откачали воду из салона. Зацепив тросом   всплывшую «Ласточка» катер потащил ее в сторону деревни. Помпа продолжала работать, откачивая поступающую в салон воду. Вышли на основное русло реки, вдали показалась деревня, но помпа опять зачихала и заглохла. Пока катер останавливался, вода залила салон и «Ласточка» вновь пошла на дно. Глубина на этот раз достигала трех метров и вездеход полностью скрылся в воде, издав что-.то вроде взрыва, когда воздухом разорвало брезентовый тент. Помпу и двух рабочих, находившихся на борту вездехода и  оказавшихся в воде, подобрал Володя-лесничий в свою лодку. Привязали к тросу бревнышко, чтобы знать, где затонула наша «Ласточка», на катере вернулись в деревню. Придется вездеходу ждать, пока спадет вода.
  Геодезисты третьей бригады остались в деревне. Им предстояло прокладывать трассу по водоразделам рек в сторону ГНС Ловинского месторождения до встречи с первой бригадой и по ходу трассы произвести съемку полосы местности шириной сорок метров. Кроме того, нужно было отыскать пункты триангуляции и сделать геодезическую привязку теодолитного хода по трассе проектируемого водовода.
  Вскоре из института в деревню доставили две моторные лодки. За прошедшее время первая и третья бригады геодезистов успели соединиться на трассе. Рабочих-рубщиков переправляли на моторках через залитые «сора» и  по возвышенностям они продолжали прорубать просеку по заданному направлению трассы водовода в сторону водозабора на Оби. Все шло нормально, хотя случались и казусы.
   Однажды я переправил двух рабочих на лодке к месту их работы и, договорившись, где я их заберу вечером, уплыл дальше отмечать  по возвышенностям места прохождения трассы. Вечером приплыл к месту встречи с рабочими. Причалил к берегу, но людей не было. Пошел прорубленной просекой им навстречу. Через полчаса хода увидел идущего ко мне только одного рабочего – Анатолия. «Толя, а где Андрей» - спросил я его про второго рабочего, когда мы сошлись. Анатолий рассказал, что Андрей, к концу рабочего дня, решил пойти посмотреть, куда мы выйдем по ходу рубки просеки и, наверное, заблудился. Мы решили пройти до конца просеки, по ходу зовя Андрея. Место, где прорубалась просека, имело вид вытянутого по водоразделу острова со всех сторон окруженного водой. Мы надеялись, что выйдя к воде Андрей пойдет обратно и обязательно наткнется на свежесрубленную просеку. Солнышко уже садилось за горизонт, и мы решили заночевать. Разожгли большой костер, надеясь, что Андрей увидит огонь и выйдет к нам. Ночь прошла, но рабочий не появился. Утром пошли к лодке, чтобы плыть для организации поисков пропавшего человека. Не доходя с километр до причаленной лодки, увидели Андрея, шедшего по просеке и совершенно не реагировавшего на окружающий мир. Вид у него был плачевный – весь мокрый до последней нитки, в глазах застыл ужас. На наши расспросы  внятно начал отвечать уже в деревне, после того,  как съел банку тушенки и выпив две кружки чая. Из его рассказа мы поняли, что уйдя с просеки, он потерял ориентировку, вышел к воде и лазил вдоль берега. Видел моторку с рыбаком, кричал тому, но крик не был слышен рыбаком из-за шума мотора. Там, на берегу, и застала его ночь. Костер разжечь не удалось, так как вымочил спички. Едва расцвело, продрогший, голодный, потерявший надежду на спасение, решил идти вглубь острова, где наткнулся на просеку и пошел по ней. Все хорошо, что хорошо кончается.
  В конце августа мы, заканчивая свои работы, вышли к водозабору. Общая протяженность просеки под проектируемый водовод с учетом привязок к пунктам государственной сети составила 57 километров. По просеке под трассу водовода нами была сделана топографическая съемка шириной полосы в сорок метров. На водозаборе подходили к концу геодезические, геологические и гидрологические изыскания. В институте наши  полевые материалы обрабатывались камеральными группами, составлялись отчеты, которые выдавались проектировщикам. За материалами изысканий и пробами грунтов, воды для лабораторных анализов прибыл начальник отдела изысканий. Выслушав отчеты о проделанной работе, он распорядился погрузить упакованные материалы в моторную лодку полученные материалы. Обедав вместе с нами «полевой пищи», состоявшей в основном из рыбных блюд, они, с начальником геологической партии, решили плыть на моторке до ближайшей пристани на другом берегу Оби, к которой пристают катера на подводных крыльях. Перевозить начальников на лодке «Прогресс» пришлось мне, так как только у меня были права на вождение моторных лодок, необходимые в цивилизованном обществе.
  Солнце уже давно перевалило за полдень. По Оби, с северо-запада, усиливался ветер, поднимая волну. До пристани добрались благополучно. Высадив пассажиров и разгрузившись, я отправился обратно на облегченной лодке. Вечерело. Лодку кидало, нос ее зарывался в гребни волн. Чтобы не перевернуться, мне приходилось держать курс поперек волн. В протоку на нашем берегу заходил уже в сумерках. Волна по протоке двигалась вдоль русла. Лодку накрывало волнами. Но движок работал как заправский зверь – надрывно гудя преодолевал гребень и взрывался, готовый заглохнуть, попадая винтом в провал между волн. Я старался держаться возле берега, еле различимого в темноте. В случае,  если движок не справится с волной, будет хоть какая-то надежда добраться до суши.
  Уже были видны огоньки наших вагончиков на той стороне слияния проток, как вдруг нос моего «Прогресса» задрало и лодку поставило вертикально. Кругом бурлила и шумела вода, надрывно гудел двигатель, готовый заглохнуть. Но вот лодка плюхнулась днищем об воду, винт двигателя окунулся в воду и движок взревел, оказавшись под нагрузкой. Через весь корпус лодки прокатился водяной вал и лодка вынырнула из водяного плена. Вновь впереди блеснули огоньки вагончиков. Чудом, преодолев наложение волн, образующееся от слияния двух проток, в наполовину залитом водой «Прогрессе», причалил к берегу у нашей базы. До конца не осознав, что произошло, пошел к своему вагончику.
  К осени установилась хорошая погода. Стояли ясные, солнечные дни, способствующие завершению изыскательских работ. На наших береговых песчаных косах  появились на лодках рыбаки – заготовители. В этих местах дно реки Обь и ее проток не было забито корягами и камнями, за что и полюбили рыбаки эти места. Они на лодках раскидывали сплавные сети длиной  до ста метров. Пускали сети по течению реки, поддерживая концы сеток лодками. Сплавившись, выбирали из сетей попавший улов. Рыбы в сети набивалось много, что порой приходилось вытаскивать сети на песчаный берег. Основную массу улова представляла щука. Ее бывало столько, что сеть приходилось выволакивать на берег  всей рыбацкой артелью, а то и к нам обращаться за помощью. Тут же в песке рыли ямы, укладывали на дно ямы целлофан и солили щуку. Благородной рыбы – муксуна, нельмы, стерляди – попадалось немного, ее отделяли от общей массы, укладывая в отдельную тару. По прибытию вертолета соленую рыбу укладывали в емкости, грузили и отправляли вместе с благородной на «большую землю».
  В середине сентября мы закончили изыскательские работы по выдаче данных по первому пусковому проекту и нас перебазировали на Урайский участок, где уже без всяких авралов продолжали полевые работы.
  Остались незабываемые впечатления от Няганских морозов, которые доходили до минус пятидесяти двух градусов по Цельсию. Стоит тишина, только изредка проходят тяжелые машины, у которых под капотом пристроено ведро с горящей соляркой. Кругом туман, наполненный гарью от выхлопных газов.  Кое-где проходят люди, с головой закутанные в шарфы, покрытые со стороны лица инеем, только видны щёлки для глаз и пар, поднимающийся над меховой шапкой. Мороз держится, бывает, до двух недель, а затем наступает период вроде оттепели. Температура повышается до минус тридцати градусов и жизнь в поселке оживает.
  Так пережили новую зиму, затем миновала весна и вначале лета по институту объявили собрание по подведению итогов работ по строительству первого пускового комплекса. Речь директора института на сто восемьдесят градусов отличалась от январской речи прошлого года. Он искренне благодарил всех работников, участвующих в выполнении Северного проекта и не уронивших честь нашей страны в глазах капиталистов. После собрания всех, причастных к работам по первому пусковому комплексу, премировали денежными суммами в зависимости от коэффициента участия.