Камень Судьбы, или Сад ослепительных планет Гл. 20

Глава 20. Другой камень

С этой ночи в доме Правителя о Камне Судьбы больше не говорили. Спустя неделю на Марсе о его существовании, казалось, уже никто не вспоминал, столица была взбудоражена другой новостью, заставившей Солнечную систему позабыть обо всем на свете. Даже на заседаниях Совета текущие вопросы нередко уступали место обсуждению невероятного открытия археологической группы профессора Лотрина. Каменная плита, случайно обнаруженная Карлом и довольно поспешно названная им Новым Розеттским камнем, оказалась вершиной трехсотметровой усеченной пирамиды, надежно спрятанной на протяжении тысячелетий в недрах красной планеты, ревностно хранящей свои древние тайны.
Постепенно археологический лагерь на территории заповедника стал местом паломничества специалистов различных областей, туристов, школьников, студентов, молодых галактинцев-стажеров и многочисленных любителей истории, прикладного искусства, живописи, архитектуры и сенсаций. С тихим умиротворением первых дней раскопок пришлось распрощаться. Теперь Теллуса вспоминала о них, как первые люди, бродя по пустынной выжженной земле, могли вспоминать о потерянном рае. Настоящим спасением был для нее в те дни монотонный, выветривающий пустые суетные мысли и приносящий истинное удовольствие физический труд под лазурно-жемчужным заповедным небом  бок о бок с учениками и коллегами профессора Лотрина, к которым через несколько дней, когда стало понятно, что плита – это лишь вершина айсберга, присоединились археологи и искусствоведы с Мино и Яниосы. Увлеченные галактинцы, как одержимые, все глубже вгрызаясь в марсианский грунт, вырывали силой ума и рук крупицы доисторических глубин строптивой планеты, неуклонно приближаясь к древней тайне, которой суждено было навсегда изменить жизнь Галактики.
Теллуса до рези в глазах всматривалась в далекий голубовато-синий шарик Земли, окутанный сверкающей алмазной пеленой и напоминающий экзотическую жемчужину, лежащую на черном бархате Вселенной. Лагерь космоархеологов, с недавних пор окрещенный импульсивными молодыми специалистами под предводительством Карла Гарда неофициальным именем Гиза-2, безмятежно спал, отдыхая от очередного безумного трудового дня, наполненного расчисткой, закреплением и сканированием надписей и фресок подземной пирамиды и борьбой с чрезмерно любопытными школьниками и назойливыми туристами. А Телле опять не спалось, точнее, она, вновь разбуженная ставшим за последнее время привычным, но от этого не менее мучительным сном, уже не смогла заснуть. Все началось на Венере. Был ли это сон... Или очередное видение… Трудно было понять, она будто и не спала совсем, он был настолько реален, что больше пугал реалистичностью ощущений, а не своим содержанием. Хотя о содержании судить тоже было непросто, несмотря на то, что она видела его уже столько раз, у нее даже при большом желании не получилось бы пересказать его, подробно описать увиденное, потому что она не понимала, что же она видит, да и видит ли вообще. Казалось, сон состоял из одних мыслей и чувств. Он походил на воспоминание, которого у нее никогда не было, чужое воспоминание, почти месяц назад ставшее частью ее жизни.
Бесконечность, бесконечность… Бесконечность, у которой не было ни начала, ни конца, как не было начала и конца у ее сна. Но она не боялась, потому что ничего не чувствовала, это была просто пустота, заполненная ледяным спокойствием безразличного ничто, но она не чувствовала и пустоты, ведь нельзя ощущать то, чего нет. Потом появились темнота и холод. Через мгновение, показавшееся вечностью, она почувствовала, как постепенно становится теплее, а потом… она увидела свет. И пространство вокруг расцвело звуками, запахами, цветами, вкусами и ощущениями, оно жило вокруг нее и внутри ее тела, было ее частью. Или его частью была она. Все ее существо наполнялось тем, что люди обычно называют безжизненно-бледным и неуловимо-прозрачным, как порванная весенняя паутинка, уже протершимся до ветхости словом «счастье», но это было нечто большее, что-то более сильное, яркое, живое. Хотелось кричать от радости, петь, танцевать, бежать быстрее ветра и лететь выше облаков, чтобы увидеть все на свете, плыть, обгоняя волны, выпить всю воду бездонных, как ее чувство, безбрежных океанов, вдохнуть за раз весь воздух, впитывая без остатка все ароматы мира. Но… неожиданно все исчезло, исчезло то, что она любила… Остался только звон, оглушительный звон разбитого света. Еще долго она слышала последние отголоски умирающего звона осколков, рассыпавшихся тускло мерцающими звездами, слабо освещающими сгущавшийся сумрак. Ничего не видя, она бежала по оглушающему тишиной лабиринту вязкой темноты, а кожу рук и лица обжигали сухие колючие ветки невидимых деревьев, которые никогда не существовали, а ноги резали безжалостные острые, как кинжалы, ледяные осколки, которые были всегда. Она задыхалась, потому что не могла вдохнуть исчезнувший воздух. Теперь внутри был только страх и ставшая почти непроглядной чернота. Она искала потерянное, искала, но не могла найти. Не знала что ищет, куда идет и что нужно делать дальше. Найти, найти и собрать, собрать… Что? Она понимала только одно – зачем. Она должна продолжать, бежать, бежать в темноте, чтобы не умереть… Нет, чтобы не потерять еще и себя. Это хуже, намного хуже. Сил уже не оставалось. Надо бежать, не останавливаться, ни в коем случае не останавливаться ни на миг, чтобы найти, найти… Ослепительный свет, выжигающий что-то глубоко внутри, в сердце, спасительная боль, обещающая скорый конец мучений, конец, который не наступал… и она просыпалась.
Тяжело дыша, она еще несколько минут приходила в себя, пытаясь успокоиться и осознать, где же, в конце концов, находится. Словно отходила от очередного затяжного приступа тяжелой хронической болезни, от которой еще никто не придумал лекарства. Болезни, которая неспешно отступала, чтобы вернуться вновь и нанести более страшный и сильный удар. Она знала, видение вернется, и все повторится вновь, и она снова увидит сон, нет, проживет его, как новую жизнь, так и не получив ответа.
- Телла!
Она вздрогнула, стряхивая оцепенение и остатки болезненных воспоминаний.
- Телла, это ты? – громче зазвучал родной спасительный голос старшей сестры.
Из мерцающего сумрака лагеря возникла и сама Селена, облаченная в белую сияющую пижаму и небесно-голубую крылатую накидку.
- Это я, Селли, – отозвалась бесцветным эхом Теллуса.
Сейчас она почти не удивилась появлению Селены и была ему только рада, хотя еще сегодня днем девушка была крайне озадачена неожиданным и необычайно горячим желанием старшей сестры остаться на этот раз ночевать в Гизе-2. Сама Теллуса обитала здесь уже пять дней, каждое утро устраивая импровизированные экскурсии по территории лагеря многочисленным друзьям, одноклассникам и ловко пристроившимся к ним пронырливым туристам, на своем опыте доказавшим, что даже в насквозь практичном спартанском обиталище космоархеологов можно найти огромное количество хитроумных лазеек и тайников, готовых в любой момент предоставить незадачливым любителям истории и приключений на свою голову надежный кров и защиту от пылкого, но быстро проходящего гнева профессора Лотрина.
- Не спишь, – неопределенно проговорила Селена, подойдя ближе к сестре.
- Да… – таким же тоном протянула Телла. – У тебя тоже бессонница? – касаться щекотливого вопроса не хотелось.
- Тебе приснился плохой сон? – все же начала Селена. – Я слышала, как ты стонала и ворочалась в своей палатке.
- Было слышно так далеко? – с совершенно каменным лицом умудрилась удивиться Теллуса. – Прости, что разбудила.
- Вообще-то я не спала.
Они замолчали, вместе рассматривая аккуратный жемчужно-водяной шарик Земли и подмигивающие чужие звезды. Селена нерешительно подняла руку, словно хотела обнять Теллусу, но тут же опустила ее, точно наткнулась на невидимую стену. Потом все же заговорила:
- Что ты видела?
- Ерунда, – с тем же непроницаемым видом ответила Телла. – Как обычно, ты же знаешь, у меня бывает. Не обращай внимания.
- Телла, я, в конце-то концов, тоже дочь нашей матери, если ты успела позабыть об этом, – включила строгие интонации Селена. – Ерунда, говоришь, не думаю. Что-то мне подсказывает, полагаю все-таки, это кровь наших общих элионских предков, что на этот раз все намного серьезнее, чем раньше.
- Постой, ты хочешь сказать, что тоже чувствуешь это? – лицо Теллусы ожило, стена пала.
- Ну, обычно проблем со сном у меня нет. Да, я ощущаю что-то, – уверенности в голосе Селены поубавилось. – Знаешь, мне кажется… – она подумала немного. – Я не вижу, конечно, то, что видишь ты, и вообще мало в этом понимаю, но я чувствую твое беспокойство, растерянность. Ты стала какая-то другая в последнее время.
- Поэтому ты осталась ночевать?
- Как видишь, я оказалась права, твои таинственные сновидения теперь не дают спать и мне, хотя я даже не представляю, о чем идет речь. Может, расскажешь?
- Рассказывать собственно нечего, точнее, я бы хотела, но не знаю, как.
- А ты словами попробуй, – приободрила сестру Селена, обычно сохранявшая боевое расположение духа в самых безвыходных ситуациях, всегда замечая, что если где-то есть вход, должен быть и выход.
Теллуса слабо улыбнулась:
- Не знаю, ну… Это началось где-то месяц назад, сначала я думала, что это просто сон, может, очередное непонятное для меня видение-предчувствие, что уж скрывать, не в первый раз и, наверняка, не в последний, надеялась – пройдет. Я чувствовала какую-то опасность, она была все ближе и ближе. Потом на Венере чуть не погибла группа Ники Романовой, я подумала – вот оно, но… Затем появился Камень Судьбы, куда уж хуже. А хуже стало.
Теллуса глубоко вздохнула, то ли успокаиваясь, то ли настраиваясь на продолжение рассказа. Селена часто видела, как это делает мама, тогда ее глаза становились такими же бездонными и обжигающими, как безоблачное земное небо в солнечную погоду. Старшая сестра, внимательно глядя на Теллу, терпеливо ждала.
- Теперь я все время жду чего-то, чего-то очень важного. С каждым днем это становится все мучительнее. Во сне я постоянно что-то ищу, я знаю, что должна это найти, обязательно должна. А вокруг только темнота, страх и боль, а я бегу, не разбирая дороги, правда, никакой дороги и нет. Лабиринт какой-то, холодно, и вот мне кажется, что я нашла это, тепло, свет и…
- И? – сдавленным голосом переспросила Селена.
- И я просыпаюсь. Все. И так каждый раз.
- Да, хорошего мало. Телла, ты должна рассказать об этом маме, – уверенно проговорила старшая сестра.
- Нет.
- Ты должна, – безапелляционно повторила Селена.
- Не могу. Ей и так трудно, она все время боится за меня, я чувствую это, не хочу, чтобы она беспокоилась еще больше, чтобы страдала из-за меня.
- Может быть, она именно поэтому и переживает, ты не подумала. Она могла бы помочь тебе понять…
- Нет, я сама разберусь с этим и узнаю, что все это значит, узнаю сама… – Теллуса неожиданно замерла, будто заледенела с замерзшими льдинками слов на приоткрытых губах, глаза расширились, поглощая пространство вокруг.
- Что, что случилось? – Селена судорожно завертела головой в поисках неведомой опасности. Ее охватила неприятная дрожь, даже кончики пальцев покалывали маленькие вертлявые иголки страха.
- Пойдем, – бросила через плечо Теллуса, непостижимым образом оказавшаяся уже в десяти метрах от нее. – Быстрее.
Девушки бежали к вырытому старательными роботами котловану, вокруг которого был разбит лагерь космоархеологов. Точнее, Телла с невероятной скоростью неслась туда сломя голову, а Селена изо всех сил догоняла сестру, старясь не отстать от нее. Не замечая ничего, кроме то и дело исчезающей в искрящемся сумраке Теллусы, она так торопилась, что чуть не упала, наткнувшись на резко остановившуюся Теллу. Только теперь она увидела, что они стоят на ярко освещенном краю огромного карьера, равномерными красно-бурыми кольцами расходящегося от золотисто-белой усеченной пирамиды в центре него. Так разбегаются водяные круги от брошенного в озеро камня.
- Что это? – выдохнула Селена, пытаясь вдохнуть новую порцию жаркого свинцового воздуха.
Археологический лагерь был залит ослепительным голубоватым сиянием, исходившим от мерцающей жемчужины пульсирующего светового шара, парившего над усеченной верхушкой пирамиды. На мгновение Селене показалось, что кто-то снял с неба сверкающий шарик Земли, которым они любовались, казалось, уже вечность назад и, как древнюю лампочку, подвесил его здесь. Лучи странного света, как водяные потоки, бьющие из-под основания пирамиды против всех законов физики, изгибаясь радужными дугами, вливались в огромную белую жемчужину. Селена будто во сне наблюдала за мечущимися маленькими беззащитными фигурками археологов и неуклюжими угловатыми роботами, суетившимися возле зеркальных куполов походной лаборатории. Жар шара-светильника отступил, так же неожиданно, как и появился, оставив после себя опутывающее лишающее воли тепло, вместе с обжигающим жаром ушел и страх, запели птицы, в воздухе разлился дурманящий аромат элионских роз и усыпляющее благоухание фиусийских фиалок, неизвестно откуда полились чудесные звуки, которые только глупец мог бы назвать музыкой, это было больше, чем музыка. Счастье… Послышался тихий успокаивающий голос, мамин голос…
- Селена! – настойчивый зов Теллусы вытаскивал из блаженного омута.
Она отбивалась, стараясь попасть по руке младшей сестры, которая только больнее сжимала ее запястье.
- Отстань, Телла! Не трогай меня! – с большим трудом она открыла глаза, почему-то ожидая увидеть рядом испуганное лицо Теллусы. Но… Телла улыбалась.
- Пойдем, Селли! Пойдем, нам надо торопиться.
- Все настолько плохо?
- Нет, все хорошо. Верь мне, пойдем.
И Теллуса потащила ее куда-то вниз. Вскоре они уже стояли возле главного входа в пирамиду, откуда только что выливалась одна из огненных дуг. Свет, словно впитавшись в землю и воздух вокруг пирамиды, расступился перед девушками, пропуская внутрь. Теллуса решительно перешагнула порог, Селена последовала за ней, все еще борясь со странным наваждением. Они шли бесконечными путаными коридорами, преобразившимися в русла световых рек, изнутри пирамида казалась еще больше, чем снаружи. Они все шли и шли по лучистому лабиринту, неужели, они заблудились. Как глупо, дикая мысль заставила Селену пробудиться окончательно, и тогда она поняла, куда ее ведет Теллуса. Они шли в центральную камеру, необычное абсолютно круглое помещение, почему-то напоминавшее Селене небольшой бальный зал и обозначенное археологами на чертежах как Золотая комната, потому что испещренные рельефными рисунками и серебряной вязью стены комнаты были выплавлены из единого слитка электра.
Зал, конечно же, был пуст, как и в тот раз, когда зачарованные археологи впервые нарушили его тысячелетний покой, но Селена почему-то удивилась этому, точно ожидала встретить там давно потерянного близкого друга. Комната сияла, струясь уже знакомым теплым золотисто-голубым светом, от которого, казалось, густел даже воздух, светились безмолвно повествующие о чем-то стены, белый матовый пол и золотая ступенчатая колонна в центре зала. А потом исчезло все, осталась только Теллуса, которая медленно приближалась к центру зала.
Телла сделала еще один решительный шаг и остановилась, нужно было просто протянуть руку и прикоснуться. Закрыв глаза, она осторожно, как делала уже не раз за эту неделю, дотронулась до гладкого металлического бока колонны, точно погладила норовистую лошадь. Как всегда ничего не произошло. Ее пальцы заскользили вверх, нащупывая на ровно срезанной плоскости столба вдавленный серебристый диск, отдаленно напоминавший установку голографона. Ладонь вплавилась в теплый ртутный омут металла и провалилась в пустоту… Тогда она позволила себе открыть глаза. Диска не было, на его месте, вырастая из колонны, устремляясь вверх и смыкаясь где-то над головой с серебристым потолком, из воздуха соткался полупрозрачный световой цилиндр. Найти, найти и сохранить… Она порывисто подалась вперед и схватила то, что, паря в полуметре над колонной, смутно поблескивало в стеклянной колбе голубоватого мерцающего света.
- Что это, Телла? – намного спокойнее, чем ожидала сама, спросила Селена.
- Не знаю, – ответила ее сестра, разглядывая небольшую размером с грецкий орех ажурную сферу на длинной плетеной цепочке, вероятно, как и все в этой комнате, тоже сделанную из электра. Внутри, переливаясь всеми цветами радуги, ярко сверкал необычный кристалл. Камень был заострен с одной стороны, а с другой – неожиданно заканчивался невероятным слиянием гармоничной округлости шара и угловатой резкости уродливого треугольника странной формы, наводя на мысль о сочном ломте, поспешно вырезанном нетерпеливым сладкоежкой из перезревшего арбуза.
- Не знаю, что это, но мы должны были это найти, – проговорила Теллуса и робко улыбнулась, словно спрашивая у Селены, можно ли по дворцовому протоколу в такой торжественный момент так вызывающе радоваться. Ее лицо светилось, ярко-синие глаза горели, отражая сияние загадочного кристалла, ставшего таким же пронзительно-синим.
- Опять камень, тебе на них везет в последнее время, – неуверенно улыбнулась Селена, в свою очередь не зная, радоваться находке или бежать отсюда, не оглядываясь.
- Я, конечно, дико извиняюсь, уважаемые коллеги, – на пороге Золотой комнаты вдруг возник редко считавшийся с правилами этикета растрепанный и зевающий во весь рот Карл Гард в невообразимой сине-зеленой пижаме, как и все в его гардеробе напоминавшей кронийскую форму. – Никто не знает, что это за футуристический светильник организовался над нашим лагерем и не дает честным археологам спать спокойно?
Что-то гулко шлепнулось на пол и через мгновение, воюя с собственным ядовито-фиолетовым ночным одеянием, из-под ног Карла с шумным сопением выкатился всклокоченный профессор Лотрин.