Нелидова Е. И

НЕЛИДОВА ЕКАТЕРИНА ИВАНОВНА
12 декабря 1756 – 2 января 1839

Екатерина Ивановна родилась 12 декабря 1756 года в семье поручика Ивана Дмитриевича Нелидова и его жены Анны Александровны, урожденной Симоновой в имении Клемятино Дорогобужского уезда Смоленской губернии.
Родители были достаточно обеспеченными людьми и имели во владе-нии до 5000 крестьян в разных губерниях Центральной России.

В 1765 г. Анна Александровна обратилась в воспитательное общество со следующим «Обращением»:
«По публикованному о воспитании благородных девиц уставу видя ея императорского величества воспитального общества учреждений и буду-щую от того пользу, желаю препоручить в оное дочь наше Екатерину, рожденную от мужа моего Ивана Дмитриевича Нелидова».
Екатерина II оставила на этом заявлении свою резолюцию: «следует принять».

Подруга Нелидовой смолянка Алымова позже писала:
«Скрывая от нас горести житейские и доставляя невинные радости, нас приучили довольствоваться настоящим и не думать о будущем…
Между нами царило согласие; общий приговор полагал конец малейшим ссорам. Обоюдное уважение мы ценили более милостей начальниц; никогда не прибегали к заступничеству старших, не жаловались друг на друга, не клеветали, не сплетничали. В числе нас были некоторые, отличавшиеся такими качествами, что их слова служили для подруг. Вообще, большей частию, были девушки благонравные и очень мало дурных, и то считались они таковыми вследствие лени, непослушания или упрямства. О пороках же мы и понятия не имели.»

Знакомство смолянок со светом начиналось не ранее 6 лет после поступления их в воспитательное заведение, с переходи их в 3-й возраст - серый, отличавшейся от других серыми лентами на обычных для всех воспи-танниц коричневых платьях, - и заканчивалось в последнем, четвертом, бе-лом, возрасте, когда девицам было уже по 14 – 15 лет,  когда в обществе, куда они показывались, их считали уже взрослыми девушками.
Для этой цели, по воскресеньям праздничным дням в Смольном устраивались ассамблеи, концерты и другие собрания, на которые приглашались по строгому выбору дамы, кавалеры из высшего общества.
Иногда давались балы, на которые приглашались кадеты из Шляхетского корпуса.
Особое внимание в Смольном уделялось театральным представлениям, в которых роли исполняли воспитанницы. Сама императрица выбирала пьесы для институтских спектаклей и советовалась по этому поводу даже с Вальтером. При подготовке постановок из исполняемых произведений исключались все места, которые могли бы так или иначе оскорбить чувственность воспитанниц или сообщить им какие либо ложные понятия.
Участие в театральных постановках рассматривалось как неотъемлемая часть воспитательного процесса в результате которого воспитанницы практиковались в публичном поведении, декламации, хореографии, пении, игре на музыкальных инструментах.
Эти театральные представления часто проходили в присутствии императрицы, которая лично хорошо знала всех смолянок, в особенности первого приема. Одной из низ Левшиной она писала даже письма, всегда приправляя их ласковой шуткоу, поручая ей поклониться мелюзге коричневой, прилоскать малюток голубых, поцеловать серых сестер и обвиться руками вокруг шей пилигримок белых «моих старых приятельниц».

Индивидуальные особенности Екатерины Ивановны проявились довольно рано, когда ей не было ещё и 12 лет.
«Появление на горизонте девицы Нелидовой, - писала Екатерина II Левшиной, - феномен, который я приеду наблюдать вблизи в момент, когда которого всего менее будут ожидать…»
По свидетельству Алымовой и других современников «отвратительно нехорошая» на вид, Нелидова своим пением, грацией и танцами возбуждала всеобщий восторг.
В спектакле «Служанка-госпожа» Перголези (1710 – 1736) Нелидова изображала молодую служанку Сербину, которая путем хитростей вынудила своего господина жениться на ней. Это исполнение настолько понравилось Екатерине II что в 1773 году она поручила Левицкому запечатлеть её в роли Сербины, танцующей менуэт.
Газета откликнулась на великолепную игру 15-летней воспитанницы стихами, написанными Алексеем Ржевским, будущим супругом Глафиры Алымовой:

Как ты, Нелидова, Сербину представляла,
Ты маску Талии самой в лице являла,
И, соглашая глас с движением лица,
Приятность с действием и с чувствиями взоры,
Пандолфу делая то ласки, то укоры,
Пленила пением и мысли и сердца.
Игра твоя жива, естественна, пристойна;
Ты к зрителям в сердца и к славе путь нашла —
Нелестной славы ты, Нелидова, достойна;
Иль паче всякую хвалу ты превзошла!
Не меньше мы твоей игрою восхищенны,
Как чувствии прельщены в нас
Приятностью лица и остротою глаз.
Естественной игрой ты всех ввела в забвенье:
Всяк действие твое за истину считал;
Всяк зависть ощущал к Пандолфу в то мгновенье,
И всякий в месте быть Пандолфовом желал.

Императрица подарила Екатерине Ивановне за исполнение этой роли брилиантовый перстень.
Очевидно благодаря сценическому своему таланту при выпуске из Смольного в 1776 г. она получила восьмой шифр и золотую медаль второй величины. Ей было поручено произнести благодарственную речь на немецком языке от имени всех выпускниц.
По завершении обучения в Смольном Екатерина Ивановна была назначена фрейленой ко двору супруги наследника престола Павла Петровича (1754 – 1801), великой княгине Наталии Алексеевны (1755 – 1776), вместе с выпускницами-смолянками Левшиной, Борщовой, Алымовой и Молчановой.
Неожиданная смерть Наталии Алексеевны в 1776 г. повлекла за собой второй брак Павла Петровича.
Находясь в должности фрейлины Великой княгини Нелидова была включена в делегацию по встрече новой жены Павла I Софии Доротеи Виртемберской (Марии Федоровны) под руководством статс-дамы Е.М. Румянцевой (1699 – 1788), которая помогда Екатерине Ивановне освоить тонкости придворной службы.
В 1781 – 1782 г. Нелидова в составе свиты малого двора участвовала в заграничном путешествии Павла I. По возвращении из этого путешествия современники стали отмечать особые отношения Павла I и Екатерины Ивановны.
После смерти воспитателя Павла I И.Н. Панина (1718 – 1783) и отстронения от малого двора его лучшего друга князя А.Б. Куракина (1752 – 1818) Павел Петрович стал находить особой удовольствие от общения с Нелидовой. Их отношения становились все более теплыми и близкими.
В 1788 г. Шведция напала на Россию на её финской территории. Павел ожидал, что Екатерина отправит его в финский поход, поэтому он направляет Нелидовой записочку на клочке бумаги: «знайте, что умирая я буду думать о вас». В своих мемуарах князь Иван Михайлович Долгоруков (1764 – 1823) отмечал, что в это время в обществе уже сложилось определенное мнение, что Нелидова была любовницей Павла Петровича.
Современники отмечали, что после финского похода было совершенно очевидно, что Нелидова овладела умом и сердцем Павла Петровича.
Позже, Николай Александрович Саблуков (1776 – 1848), описывал произошедший в 1797 г. случай, свидетелем которого он стал.
Находясь в карауле он увидел полуодетого Павла I быстро выходящего из покоев Нелидовой, а вслед заним от туда влетела женская тувля на вусоком каблуке, чуть не задев императора. Спустя некоторое время вышла Екатерина Ивановна и подобрала брошенную туфлю. На следующий день Павел шепнул Саблуклву, в оправдание этого инцендента: «Мон хер, у нас вчера была ссора». В это время Нелидовой было уже 40 лет, но отношения с Павлом оставались все еще такими же как и 10 лет назад.
В тоже время характер их переписки говорит о том, что между ними была не физическая близость возлюбленных, а отношения их связывала искреняя платоническая любовь.
Незадолго до кончины Павла Екатерина Ивановна писала ему:
«Разве я когда-либо смотрела на вас как на мужчину? Клянусь вам, что я не замечала этого с того времени, как к вам привязана; мне кажется, что вы – моя сестра».
Посылая однажды Нелидовой книгу религиозного содержания Павел сопроводил её письмом в котором в частности писал:
«…будьте снисходительны к человеку, люящему вас более, чем самого себя, и в этом духе примите все. Единому Богу известно, насколько и воимя чего вы мне дороги; призываю на вас самые святые Его благословения и остаюсь весь ваш, слуга и друг.»

 
В начале 1790 г., после возвращения из Финляндии, Павел серьёзно заболел и уже думал о смерти, решив оправдать свою фаворитку в глазах придворного общества, написал ей письмо, в котором в частности отмечал:
«… Я видел, как злоба выставляла себя судьей и хотела дать ложеон толкование связи, исключительно дружеской, возникшей между m-lle Нелидовой и мною. Относительно этой связи клянусь тем Судилищем, пред которым мы должны явиться, что мы предстанем пред ним с совестью, свободной от всякого упрека, как за себя так и за других. Зачем я не могу засвидетельствовать этого ценою своей крови? Свидетельствую о том, прощаясь с жизнью. Клянусь торжественно и свидетельствую, что нас соединила дружба священная и нежная, но невинная и чистая. Свидетель тому Бог.»
Но Мария Федоровна не разделяла искренних убеждений своего мужа и писала его другу Срегеею Ивановичу Плещееву (1752 – 1802) в 1792 г.:
«…Вы будите смеяться над моею мыслию, но мне кажется, что при каждых моих родах Нелидова, зная, как они бывают у меня трудны и что они могут быть для меня губительны, всякий раз надеется, что она сделается вслед заием второй m-me де-Ментенон. Поэтому, друг мой, приготовтесь почтительно целовать у неё руку и особенно займитесь своею физиономией; чтобы она не нашла в этом почтении насмешки или злобы. Я думаю, что вы будете смеяться над моим предсказанием, которое, впрочем не так глупо.»

25 июня 1792 г. Нелидова обратилась с письмом к императрице с просьбой разрешить ей удалиться в Смольный монастырь. Этот поступок широко обсуждался при дворе.
Екатерина Ивановна в это время писала князю А.Б. Куракину:
«…Я читала ваше последнее письмо к вашему другу (Павлу) и видела, как вы удивлены поступком, у котором нет ничего не совместного с привязанностью и глубокой благодарностью, которую я питаю к вашему другу и которых ни разлука, ни время не могут ослабить.»
Письмо это было отправлено из Гатченского дворца, куда накануне Павел сбежал от собственной жены, обвиняя её в том, что она уготовила ему участь его отца Петра III.
В сентябре 1793 г. Нелидова получила разрешение оставить службу при дворе и удаоиться в Смольный монастырь. В это время она пишет Куракину:
«…Я не могу ещё определить время окончательного своего отъезда, потому что друг наш (Павел) требует, чтобы это время года (осень) я провела вместе с ним; он желалбы, чтобы так же точно поступала я каждое лето, а зимою каждый вечер у него ужинала.»
В связи с уходом Екатерины Ивановны в отставку Екатерина II и Мария Федоровна выдали ей приданное. Нелидова пишет Куракину:
«Приданное это состоит я думаю из 4000 рублей. Великая княгиня также дает мне приданнон в 6000 руб вместе с ежегодной пенсией в 600 руб.; это больше чем я могу ожидать.»
Исполнить свое намерение переселиться в Смольный монастырь Нелидова смогла только после того как великогняжеская семья переехала в Петербург 23 ноября 1792 г., так как Павел её не отпускал из Ратчины. Эта задержка рождала и без того подозрительные слухи в отношении Нелидовой. Так ещё в октябре князь Ф.В. Ростопчин (1763 – 1826) писал графу А.Р. Воронцову (1741 – 1805):
«… госпожа Нелидова, вместо того, чтобы оставить двор, получив увольнение остается при нём и пользуется успехом, который наносит ущерб достоинству великого князя и подвергает его всеобщему осуждению.»
В декабре Ростопчин пишет:
«Эта маленькая чародейка, приезжает, однако же, во дворец, и отшельничество её незаметно.»

Несмотря на формальное разрешение удалиться от двора, Нелидова продолжала играть значительную роль в отношениях великоняжеской семьи. В 1795 г. Мария Федоровна пишет Плещееву:
«… Просите Нелидову употребить свои усилия, чтобы прекратить шпионстов за мною решительным запрещением этого, и я скаже тогда, что это будет доьрое дело Нелидовой; это будет в моих глазах новой её заслугой, за которую я буду ей признательна, и тогда таким образом водворится между нами мир и согласие.»

Весной 1796 г. при великокняжеском дворе визави Марии Федоровны Плеещеев появляется со своей невестой Наталией Федотовной Веригиной (1768 – 1855), которое производит на Павла особое впечатление. По свидетельству П.Ф Карабанова (1767 – 1851) это событие произвело на Нелидову гнетущее впечатление, она почувствовала угрозу своего влияния на Павла, по её мнению молодая Плещеева могла занять её место фаворитки.

Ряд исследователе полагает, что появление при дворе Веригиной, явилось результатом заговора Марии Федоровны и Плещеева по удалению Нелидовой от великокняжеского двора.

Размолвка Павла и Нелидовой в это время была связана с его престолнаследием. Нелидова в этом вопросе, вполне возможно не зная всей его поплеки, представляла интересы императрицы, в то время как Мария Федоровна и Плещеевы были на строне Павла и пытались всеми силами уберечь его от лишения престолонаследия, на котором настаивала Екатерина II.

Сразу же после смерти Екатерины II Павел предпринял попытки вернуть благосклонность Нелидовой, избрав для этого её брата Аркадия, который в это время был камер-пажем. 7 ноября 1796 г. а день восшествия на престол Павел произвел Аркалия Нелидова сразу из камер-пажей в майоры, а уже 9 ноября он был пожалован званием подполковника.
Павел в конце ноября направил Нелидовой дорогой подарок от которого она отказалась, прося его более не присылать ей подобные подарки. Тогда Павел снова стал действовать через её брата пожаловав ему 1000 душ.
11 декабря, накануне рождения свой любимицы, Павел стремясь излить на неё свою щедрость и не смея дарить ей что либо лично, именным указом сенату пожаловал её матери две тысячи душ крестьян в родном её Дорогобужском уезде Смоленской губернии. Эта новая милость императора видимо смутила Нелидову, и она писала ему:
«… я сочла бы истинным благодеянием, если бы вы имели милость дать ей 500 душ, и моя мать сочла бы себя весьма счастливо и щедро награжденною, между тем как 2000 душ тяготят мою совесть: ни моя мать, ни кто-либо из моих близких ещё не служил вам; есть ещё время уменьшить ваш дар на половину, и повергаюсь к вашим стопам, чтобы просить вас об этом; можно сказать, что 2000 душ были выставленны по ошибке: сделайте это государь, ради Бога, пока на это ещё есть время…»

Влияние Нелидовой на Павла I неустраивала многих его придворных, во главе которых был граф Иван Павлович Кутайсов (1759 – 1834), благодаря их интригам Павел к 1798 г. в занчительной мере охладел к Нелидовой. Её место в это время всё чаще стала занимать Анна Петровна Лопухина (1777 – 1805).
5 августа 1798 г. императрица Мария Федоровна писала Нелидовой:
«… Как бы ни старался Иван очернить нас в его глазах, сколько бы клевет он ни изобретал на нас, император, обманутый им на минуту, не останется таким навсегда. Этот нигодяй ни на шаг не отходит от государя, потому что он чувствует хорошо, что узнав его как следует, наш дорогой император может возвратить нам доверие…»
19-го августа был уволен со службы родной брат Нелидовой, генерал-адъютант императора, Аркадий Нелидов. 25 августа был отдан приказ о высылки из Петербурга графини Наталии Александровны Буксгевден (внебрачная дочь Орлова) подруги Нелидовой, за несколько необдуманных слов против новых порядков.

5 сентября 1798 г. Нелидова выехала из Петербурга вместе с семейством Буксгеевден, направляясь в замок Лоде а Эстлянской губернии.
 В это же время сторонники Нелидовой один за другим лишались должностей, а Кутайсов и его окружение осыпались почестями. В это же время начинается возвышение А.П. Лопухиной и её родственников. С этого времени Лопухина полностью замещает Нелидову в окружении Павла I.

С отездом Нелидовой из Петербугра, императрица Мария Федоровна в течении почти всего следующего года переписывалась с ней, вспоминая годы когда они все вместе были счастливы.
Павел читал эту периписку и время от времени вмешивался в неё. Так 21 ноября 1798 г. письмо императрицы к Нелидовой было им сожжено.

Нелидова прожила в замке Лоде до января 1800 г., когда они испроила у Павла разрешения вернуться в Смольный монастырь.

С возвращением Нелидовой вокруг неё и Павла вновь разгорелись интриги. Императрица Мария Федоровна, хотела вновь вернуть влияние Нелидовой на Павла и предпринимала для это все возможные в этом случае шаги, в то время как Кутайсов и Лопухина, стремились к обратному, чтобы Певел и Нелидова никогда более не встретились, и усилия императрицы оставались тщетными.
Павел обещал Лопухиной больше никогда не посещать Смольный, пока там будет проживать госпожа Нелидова.

После гибели Павла I  в марте 1801 г. Нелидовой было разрешено проживать в Смольном вместе со своей сестрой Наталией Ивановной.
Екатерина Ивановна Нелидова умерла на 83 году жизни 2 января 1839 г. на руках свой племянницы, княгини Трубецкой (урожд. Нелидовой, 1807 - 1886), которую она любила и воспитывала, как дочь.
Один из современников Екатерины Ивановны писал:
«Предсмертная болезнь её продолжалась несколько месяцев; это было истощение физических сил, но ум и душа бодорствовали неослабно…»
Местом своего погребения Нелидова ихбрала кладбище Большой Охты по ту сторону Невы, которую всегда созерцала, когда жила в Смольном.