Две семьи, две судьбы

Посвящаю своим родителям Михаилу Афонасьевичу и
Александре Петровне Захаровым,
Архипу Алексеевичу и Анне Петровне Гоголевым

До Великой Отечественной Войны семейная жизнь моих родителей продлилась только восемь лет, в течение которых у них родилось четверо детей. Родители проживали в Колхозном, ныне Уйском районе Челябинской области на Веселом Уголке – так назывался этот чудный хутор.

Находился этот хутор на восточном отроге Уральских гор, среди нетронутого леса, недалеко от знаменитого Власова ключа известного своей изумрудной лечебной водой на весь Южный Урал.


В довоенное время мой отец – Михаил Афонасьевич был инициатором поднятия целины, обживания нетронутых мест. Как молодой механизатор он был направлен в это маленькое село-хуторок. В то довоенное время создавались колхозы, строились дома. И на Веселом Уголке много радости было в молодых семьях: рождались дети, жены работали доярками, растили детей, стряпали хлеб, пироги, а их мужья спешили в поле, обрабатывали землю и растили рожь и пшеницу. Спешил и мой отец к своему гусеничному трактору «Сталинец», чтобы на рассвете выехать на полевые работы.
Отец был энергичным, решительным и находчивым человеком. Он прекрасно разбирался в технике, был сметливым и бойким. Мама же была медлительной, спокойной и кроткой.

Мама Саня - Александра 1967 г.
Мама Саня - Александра 1967 г.
Сообща, изо всех сил трудились люди Веселого Уголка и колхоз «Ударник» стал процветать. Постепенно в хутор стали переезжать и другие люди – увидели переселенцы перспективу в начинающем деле. Приехали жить в Веселый Уголок братья и сестры моей мамы Сани, перевезли свои семьи. Все они были молоды — 30-35 лет — и активны, радовались жизни, трудились и строились. За ними следом приехала и моя бабушка – Вера Парфеновна Кашигина. В то время у нее уже было десять внучат, я, одиннадцатая, родилась во время войны.
В 41 году ушли на фронт сыновья и зятья бабы Веры, остался только мой отец по брони. Его оставили убирать урожай сорок первого года. Но война не щадила никого и в сорок втором году в марте месяце отца забрали на Ленинградский фронт, туда, где фашисты окружили Ленинград стальным кольцом блокады. Последние прощальные слова моего отца к жене и детям были следующими: «Я ухожу в самую горячую точку фронта, там настоящая мясорубка. С фронта я могу не вернуться. Я буду стоять на смерть за ВАС, за Родину, за Село». В эту прощальную минуту, целуя детей, он просил маму: «Береги детей, жена». Отец наклонился надо мной – мне было только 1,5 месяца – и сказал мне: «Ты, дочка, у меня будешь счастливая».
Сражался отец на Ленинградском фронте, защищал город Тихвин. Когда мне исполнилось три месяца и двадцать три дня, отец умер от ран. Когда отца, истекающего кровью, несли в санчасть, его увидел товарищ-земляк. Этот товарищ рассказал после войны моей маме Сане, что у отца не было сил произнести слово, он только прощально махнул рукой. Отец погиб в 33 года, а мама осталась вдовой в 29 лет. Все замерло в горе, сиротой стояло село, печаль накрыла всю нашу семью. На руках бабушки Веры было семь сирот, оставшихся без отцов.


Не вернулись с фронта и мужья сестер мамы Сани. Молодые вдовы не покладая рук работали в поле; ночами, при свете лучин вязали носки и варежки для фронта. Мы – внучата — были на попечении у бабушки Веры. Она собирала нас в один дом, где в двух зыбках-люльках лежали груднички, остальные малые ползали и ходили рядом. Нам давали сосать свеклу в марле, «ходил по кругу» коровий рог с кипяченым молоком. Что ели взрослые – я не знаю. Бабушка Вера рассказывала, что порой плакала вместе с нами. Наши мамы тоже рыдали – от горя у них разрывалось сердце. Дети голодали и младшая сестра моей мамы принесла немного зерна в кармане, чтобы сварить для детей кашу. А утром ее и мою маму арестовали. Мою маму за то, что не донесла на свою младшую сестру – Дарью. Общее горе семьи, пришедшие одна за другой похоронки, затмили разум моей молодой маме. Ее временное безразличие ко всему окружающему стало трагедией. И ушли две сестрички по этапу в Верхнеуральскую тюрьму. Одна на пять лет, а моя мама на два года. Мы, груднички и малые дети остались на руках бабушки Веры. После войны по хутору ходили слухи, что молодые вдовы – сестры Александра и Дарья поплатились своей свободой за то, что дали решительный отпор домогательствам похотливого старого бригадира. Заступиться за вдов в селе в то время было некому. Бригадир бесчеловечно обошелся и с нашими матерями и с нами – малыми детьми. Когда мамы написали прошение М. Калинину в Кремль, то через девять месяцев от него пришел указ о срочном их освобождении. Ведь мотивом для кражи послужила защита семьи, спасение детей от неминуемого голода. Тюрьма и лишения унесли много здоровья, они вышли из тюрьмы без единого зуба – цинга сделала свое дело, ни говоря о других последствиях…


Пришел с фронта в 1942 году старший сын бабушки Веры, которого коммисовали по тяжелому ранению. Он и взял на воспитание моих старших сестру и брата – Галю и Толю, шести и четырех лет. А самых младших – трехлетнюю Нину и шестимесячную меня забрали чужие люди.
Я попала в деревню Вандышевка в семью Гоголевых. Мой приемный отец – Архип Алексеич пробыл на войне восемь месяцев, затем его коммисовали по тяжелой болезни, он стал инвалидом. Моя приемная мама – Анна Петровна доблестно трудилась в колхозе «Путь к коммунизму» дояркой и получила медаль как труженик тыла. Отец после войны долго восстанавливал свое здоровье, но все равно умер рано, в шестьдесят два года.
Новая семья окружила меня любовью и заботой. Отец всегда меня брал с собой на рыбалку, сенометку. Он и привил мне любовь к природе, родному краю. Эту любовь я сохраняю до сих пор. Часто мы с отцом ездили верхом на лошадях. Бывало, выедешь за околицу села – только ветер свистит в ушах! Мама Анна была мастерица стряпать, печь пироги, свои секреты она передала и мне. В тяжелые послевоенные годы родители кормили меня вкусно и одевали красиво. За моими волосами мама Аня ухаживала бережно, а волосы у меня были шикарными.


Когда много позднее я осталась вдовой дважды, то мои приемные родители нянчили моих малолетних детей. Но не только их, им пришлось нянчиться и со мной, восстанавливая меня после тяжелых душевных травм. Родители очень бережно относились ко мне: за всю жизнь, пока они были живые, я не услышала от них повышенного голоса в мой адрес. Папины родные были очень внимательными ко мне. Отец же строго следил, чтобы люди не попрекали меня сиротством. Если же он слышал что-то худое в мой адрес, то каждого ставил на место. Родители никому не позволяли меня обидеть, в каком бы я возрасте не была.
Папа был «мастером на все руки», вдовы обращались к нему с разными просьбами: кому скатать валенки, отбить литовку, направить часы, наточить ножницы для стрижки овец или пилу, насадить топорище на топор. Отец старался всем помочь, никому не отказывал в просьбах. Добрейшей была и его мама – Наталия Демидовна Гоголева. На ее руки рождались в селе дети, она была повитухой. И моя родная мама – Александра Петровна — как оказалось, была рождена на ее руки. Я очень любила бабушку Наталию, в раннем детстве всегда держалась за ее подол. В моей памяти сохранился добрый и ласковый образ бабушки Наталии, которая очень любила меня. Любила я и своих приемных родителей на протяжение всей жизни и до сих пор вспоминаю их заботу и доброту.
Придя из тюрьмы, мама Саня просила со слезами, чтобы меня отдали обратно, но я была официально удочерена и папа Архип ее уговаривал: «Ты, Саня, старших подними, вырасти, а Валенку мы воспитаем». Увидела она меня в то время веселой, здоровой и ухоженной. Заметила и внимание ко мне папиной многочисленной родни. Так случилось, что мама Саня и папа Архип в детстве росли рядом, были соседями, дружили семьями. Поэтому мама Саня знала, кому доверила свою дочку.

…О том, что у меня есть родная мать, я узнала только через двадцать лет. Мой приемный отец – мудрый человек, он нашел правильные слова: «Валенка, мы уже пожилые люди, хотим, чтобы ты знала, что у тебя есть брат и сестры, родная мама. Тебе нужно познакомиться с ними, породниться». Так был раскрыт секрет, и я съездила в село Уйское, где познакомилась с родными. Когда я приезжала к маме Сане в гости, она всегда горько-горько плакала. Я видимо напоминала ей своего отца – Михаила Афонасьевича, на которого я была похожа. Она вспоминала тюрьму-разлучницу, войну, гибель мужа и наше сиротское детство. Мама рассказывала как наш брат Толенька сидел возле окошечка и ждал папу. А наказ отца: «Береги, Саня, детей!», — долго звучал в ее ушах. Она постоянно говорила нам, ее детям, о своей боли, которая не покидала ее до конца жизни. Мама Саня вспоминала счастливую довоенную жизнь, лошади в семье были хорошие, паслись на приволье. Когда отец водил лошадей на водопой, он сажал маленького сыночка-казачка верхом. Если шел в поле, то брал сына Толю с собой на трактор «Сталинец» — не отставал сынок от отца. А когда отец погиб на фронте, Толя тосковал недетской тоской. Когда сын повзрослел, то унаследовал характер и способности отца: находчивый, деловой, все умеющий делать. После войны мама Саня жила воспоминаниями, как ходили всей семьей за водой к роднику: дети малые, кто на руках, кто на плечах. Попутно они слушали пение птиц, гнездящихся в кустах черемухи, заросли которой у родника были непроходимыми.

Сильные и умелые руки отца мама помнила всю свою жизнь. То мирное время. Которое было счастливым, но коротким в их семейной жизни. Помнила ту студеную зиму, когда она пришла из тюрьмы. Веселый Уголок уже тогда покинули все – разъехались кто куда. Маме Сане ехать было некуда и она осталась зимовать с малыми детьми в заметенной снегом избе, без запаса дров и света. Сугробы в ту зиму были на ровне с крышей. Крыша сеней была покрыта дерном и волки пытались ее разрыть, чуя запах живых людей. Райцентр был в двадцати километрах и было нереально дойти по бездорожью и снегу к людям. Волки кружили стаями по лесам и горам, охотясь на все живое. Пережив зиму, бросила бедная моя мама свой дом и пошла скитаться по фермам, по землянкам, по чужим избушкам. И лишь в семьдесят она получила квартиру в Доме ветеранов и прожила там до конца своей жизни. Светлая память моим родителям: Михаилу Афонасьевичу и Александре Петровне Захаровым, Архипу Алексеевичу и Анне Петровне Гоголевым!

Вот такие мои воспоминания о прошлом и раздумья о настоящем. Обращая же свой взгляд в будущее, я желаю всем детям на Земле счастья! Счастливые дети – это благополучие государства, всей нашей России. И пусть никогда не испытают наши потомки горе и потери, которые несет война.

Мне семьдесят два года, я с удовольствием продолжаю работать. У меня пятеро детей и двенадцать внуков. Дети меня радуют, им я передала ту любовь и духовные ценности, которым научила меня семья Гоголевых.

Информация из донесения о безвозвратных потерях
Фамилия Захаров
Имя Михаил
Отчество Афонасьевич
Дата рождения/Возраст __.__.1909
Дата и место призыва Колхозный РВК, Челябинская обл., Колхозный р-н
Последнее место службы 214 СП
Воинское звание красноармеец
Причина выбытия умер от ран
Дата выбытия 23.05.1942
Название источника информации ЦАМО

Гоголева-Матвеева Валентина Архиповна
С. Вандышевка 2013 год