Странствия по утраченной Родине. День пятнадцатый

       
            19 июля
      
         За Тулой по нашему маршруту следовала Таруса, заветная, загадочная,  изысканная (таковой она рисовалась в воображении), воспетая  незабвеннейшей, лучшей из Марин.
         Таруса – своего рода экватор нашего странствия. Опять предстоял опасный  и долгий путь по трассе М2 «Крым», что устрашила нас перед Тулой.  Больше шестидесяти километров в потоке чадящих автомобилей! «Нет, не потянем», - заключили мы единогласно. Да и Женя не совсем здоров.  Для облегчения пути решили воспользоваться железной дорогой.  Электрички на Москву ходили часто. До  станции Тарусская   отправились в час дня  и через час с небольшим вышли в пыльном рабочем селении, посёлке Заокском, где ничего пока не напоминало о благословенном пристанище муз. Нас обступили неказистые домики русского захолустья,  неопрятные лабазы и  склады. Неуютное место этот Заокский  ( все с частицей не). Зашли в столовую пообедать. Потчевали  очень жёсткими котлетами. Похоже, хлеба не доложили, одно мясо. ( Во всём можно узреть  и хорошую сторону). 
         В нужном нам направлении вместо асфальтового шоссе – пыльный тракт, щебень – худший вариант для езды на велосипедах. Каждая проезжающая машина заволакивала безмашинных грязно-белым облаком щебневой пыли. От тряски гремели котелки на Женином багажнике.  Этот неблагозвучный шум сопровождал нас долго.
Через пять километров пошёл асфальт, пыльные облака больше не заслоняли окрестностей, и природа развернулась  во  всю свою живописную  мочь. Пейзаж захватили корабельные сосны, они предвещали золотистые песчаные заокские пляжи (сосны предпочитают лёгкие почвы).  Опять  с горки на горку -  Средне-Русская    возвышенность всё же. Вот её пересекла игривая маленькая речка Скнижка. Название очень понравилось. Долго повторяли на разные лады. Нам бы встать на Скнижке, красивые здесь места, но ждали Поленово и Таруса.
  Через час доехали до развилки. Указатель предвещал усадьбу Поленова в пятистах метрах от поворота.  Возрадовались, повернули и весело проехали один, два, три, четыре, пять … километров. Каждый новый холм зазывно манил взобраться на него и  обещал открыть взорам  желанное Поленово.  И каждый обманывал надежды.  Наконец, с последнего, о, радость,  увидели усадебный холм «Борок», ворота усадьбы, парк и окрестные красоты.
        Дело шло к вечеру, но дом-музей ещё принимал посетителей, летом он работал до десяти вечера, что весьма дивно для музеев.  Привязали  велосипеды с багажом у входа в парк и устремились на экскурсию. Подобных музеев мы еще не видывали. Двухэтажный особняк необычной, замысловатой архитектуры: многогранная островерхая крыша, множество мансард, надстроек, крылечек, окон,  построен по проекту самого Поленова.  В нём художник  и поселился с многочисленным своим семейством. Голый холм эти трудолюбивые, тонко чувствующие красоту природы люди превратили в чудесный пейзажный парк, и тот  с естественностью, присущей гармоничному творению человека, слился  с мягкой красотой  окрестных рощ.
        В доме жили в любви,  дышали искусством, творили, щедро и радушно принимали  гостей, приобщали юные души к прекрасному.  Дверь была открыта для детей всех сословий. По праздникам устраивались карнавалы, театральные представления.
        Уникальные коллекции греческих, итальянских, египетских диковин,  русской и славянской керамики, деревянной резьбы, декоративной расписной посуды, книг и главное,  полотен выдающихся художников конца XIX начала  XX века были собраны хозяином дома во время его многочисленных поездок. Здесь ещё при жизни художника был создан народный музей.  Как народный его и  пощадил ненасытный, падкий на красоту огонь революции. Одним из первых музеев страны он был взят под охрану государством и объявлен не подлежащим конфискации национальным достоянием. Усадьба передана в пожизненное пользование семье Поленовых.
            Музей необычен -  он всех встречает как гостей. Он – и уютное жилище, и творческая мастерская. До сих пор здесь нет привычных верёвочек ограждающих ценные экспонаты. При кажущейся камерности главный дом весьма поместителен, в нем 24 комнаты. В каждой — большого размера окно с великолепным видом или на Оку с заокскими далями, или на живописную речку Скнижку. Пейзаж, располагающий к созерцанию.
       Первым директором музея после революции стал сам художник Василий Дмитриевич Поленов. Затем эстафету принял его сын,  от него –  внук художника, бывший капитан дальнего плавания.  Сегодня директор музея – правнучка Поленова.
        Эти святые для русской культуры места освящены и  дружбой семей Поленовых и Цветаевых.    Одним из первых Василий Поленов откликнулся на идею создания Музея Изящных искусств, грандиозного детища  Ивана Цветаева, отца Марины   
         Главным трудом жизни художник считал серию картин «Из жизни Христа». После революции она была утрачена для нашей страны, распродана по музеям мира и частным коллекциям. Девять лучших картин  ушли за океан. У нас осталась лишь одна « Христос и грешница», купленная царём Александром III и  хранящаяся в Русском музее.
            Здесь, в усадьбе, в мастерской художника мы увидели большой картон  этой картины, написанный углём.  Поленов считал его не эскизом, а законченным произведением. Его философская трактовка образа Христа близка идеям философа Жюля Ренана, большим поклонником которого была вся семья Поленовых. Христос – реальная историческая личность,  не Бог, но человек. Человек, мудрый  сильный, красивый, гуманный, совершенный, как божество.
           Из окон особняка, как видение, открылась нам Таруса. Светлые пятна домов среди зелёных холмов и кущ. Но чуть поменяли точку обзора, и Таруса  исчезла из виду. Она за поворотом реки, и только Тарусская просека парка позволяет её видеть.
          Нас разделяла Ока, хоть и не широкая, не более полукилометра, но непреодолимая для велосипедистов преграда.
         Кончался серый, почти осенний день.  Моросил дождь, порывами налетал ветер. И не нашлось того перевозчика, что соединил бы нас с Тарусой.  Немногочисленных лодочников отпугивали наши гружёные велосипеды.
           Ничего не оставалось,  как отправиться на турбазу Велегож, пристанище плановых туристов и ленивых отдыхающих.  Смело въехали на территорию. Среди цивилизованных праздных отпускников мы казались себе бывалыми, мужественными покорителями Средне-Русских просторов.  Рассеивая велосипедами гущи народа, спешащего на танцы,  искали пристанища. И обрели  его после некоторых осложнений коммуникативного порядка. В Велегож нас брали в количестве двух отдыхающих и не менее, чем на три ночи, таковы уж тут порядки.  Мы немного посомневались и согласились. Нас поселили в комнате деревянного домика с крыльцом, называемого здесь «дачей».  В нашем распоряжении были две кровати, две тумбочки, шифоньер и лишь два талона на питание в столовой. Скромно, но прожить можно. Предстоял отдых в Велегоже, купание в Оке и свидание с Тарусой.

фотографии http://www.rutraveller.ru/resort/934/photos      

            

          История и хроника музея-усадьбы В.Д. Поленова.

 В 1887 году, по дороге в Крым, из окна вагона художник увидел Оку, и раз и навсегда попал под обаяние этой дивной реки. «Красивые места на Оке под Серпуховом и дальше, – писал художник жене. – Вот где бы нам поселиться». И, несколько дней спустя, возвращается к этой теме: «Мечтал я о домике на берегу Оки, о том, как мы его устроим, как мы там заживем, сделаем большую комнату, где будет музей, галерея и библиотека. Рядом будет столярная мастерская, адмиралтейство, рыболовство и терраса, а над этим будет моя живописная мастерская и твой маленький кабинет… Чудесные мечты, может быть, и сбудутся…».

 Мысль о постройке дома именно в этих, поразивших красотой местах, не покидала художника. Вернувшись в Москву, В. Д. Поленов, несмотря на глухое осеннее время, поехал на Оку, которая так понравилась ему во время летнего путешествия. В «Хронике Бёхова и Борка», написанной его рукой, 12 октября 1887 года отмечено: «Я ехал на пароходе по Оке от имения Рошфора под Алексиным и увидел места около Тарусы и Бехова».

 Поездки на Оку возобновлялись. Вместе со своим учеником Константином Коровиным в мае 1889 года Поленов вновь приехал в Бёхово: в это время там продавала маленькое запущенное имение обедневшая помещица.

 Расположение усадьбы обоим художникам не понравилось, да и жизнь в купленном, но все же чужом доме, навязывала свои нормы жизни, свои правила, и мечтам не отвечала. А вот «Борок» - высокий холм над Окой, привлек их внимание чудесным видом, который открывался на Оку и противоположный берег. («Борок» - потому, что у подножия холма поднималась редкий молодой лесок). «Это последнее время, я только и мечтаю о Бёхове», «Всё мне представляется, как мы в Бехове заживём, если это только сбудется...», - повторял в письмах Василий Дмитриевич. И Наталья Васильевна строила планы: «Мое единственное желание – Бёхово, на него вся надежда, да от времени до времени за границу, в Москве уж как можно меньше времени».

 Почти три года шли переговоры о покупке, и весной 1890 года Поленовы стали обладателями усадьбы и 80 десятин земли, переехали во временно поставленный одноэтажный бревенчатый, с мансардой флигель, и это было началом жизни на берегах Оки. Сразу же начались хлопоты об обмене бёховской земли на песчаный холм. Хотя это был пустырь, но земли принадлежали крестьянской общине села Бёхова. Продавать землю община права не имела, и Поленов договорился с крестьянами об обмене: за одну десятину столь приглянувшегося ему холма он отдавал двойное количество пахотной земли. Теперь оставалось приняться за устройство того «поместьица», о котором Поленов так долго мечтал. Все эти пять лет, наполненные хлопотами о приобретении Старого Бёхова и обмене земель, мысли Поленова были поглощены будущей усадьбой, ее строительством. Он уже точно знал, каким будет его дом, в котором все будет устроено согласно привычной жизни, наполненной трудом; дом, который будет очагом искусства и пристанищем для многочисленных друзей и учеников: «Я уверен, что деревенская жизнь, как мы с тобой её понимаем, принесла бы нам, ребятам и многим другим – пользу. Мне кажется, что мы теперь друг друга лучше понимаем, чем прежде, и бытьё в деревне могли бы устроить близко к нашему пониманию. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю больше всего на свете, а я знаю, что ты меня также любишь, поэтому, если нам улыбнется судьба, мы с тобой счастливо поживём», – так написал Василий Дмитриевич жене Наталье Васильевне.

 За осуществление задуманного Поленов взялся сам: архитектура была давнишней страстью художника. Незаурядные способности Поленова – архитектора отметил И. Е. Репин в своих воспоминаниях: «Ведь он архитектор, да еще какой! Еще будучи учеником Академии художеств, он некоторым архитекторам <…> сочинял и обрабатывал архитектурные программы на заданную тему, и те получали медали и звания…». Изучение архитектуры и впечатления от путешествий по странам Западной Европы придали творчеству Поленова – архитектора широту и индивидуальность. Все постройки Поленов проектировал сам. Ему очень хотелось, чтобы в его усадьбе нашли отражение черты столь полюбившейся ему западноевропейской средневековой архитектуры. Эти работы Поленова поразительно контрастируют с тем, что в это время являлось общепринятым в архитектурной усадебной практике, и предвосхищают, задолго до того, как это станет привычным, поэтику стиля модерн в архитектуре. Стиль архитектурного творчества Поленова правильнее было бы назвать «стилем различных эпох», а ещё точнее – «поленовским стилем».

 16 августа 1891 года был заложен дом, а 30 сентября начали возводить стены. И уже 2 октября 1892 года семья переселилась в новый, еще не оштукатуренный, пахнущий смолой большой дом в Борке. Именно эту дату и принято считать днём создания музея. Этот дом так и стали называть – Большим, в противовес временному дому из Старого Бёхова. Ещё далеко не всё внутри дома было обустроено для жизни большой семьи, а в ноябре 1892 года Поленов написал: «Мы до сих пор живём в деревне, перебрались в новый дом и всё устраивались, теперь развешиваем картины, распределяем мебель, словом, заняты уже устройством художественной части нашего жилья». В 1897 году бревенчатое здание Большого дома было оштукатурено. Временный флигель был перенесен из Бёхова и поставлен около Большого дома. В нем расположились служебные помещения и кухня, соединенные с домом крытым коридором. Строительные работы в усадьбе начались в 1891 году, а завершились в 1904. Усадьба была окружена оградой из местного тарусского камня. За эти тринадцать лет кроме главного здания – Большого дома, – появились хозяйственные постройки: деревянная четырехскатная Погребица, Коровник, Курятник, Каретный сарай, Сенной сарай и Конюшня, деревянный одноэтажный дом для рабочих, получивший название «Дом управляющего». Недалеко от огорода, напротив Большого дома был поставлен Фахверковый сарай – кладовая и столярная мастерская, где талантливый плотник-столяр И. М. Никишин делал лодки для поленовской флотилии. В конце аллеи, ведущей к реке, по левую сторону стоял небольшой белый лодочный сарай – Адмиралтейство, куда на зимнее время убирались лодки домашней флотилии, а летом был склад вёсел, парусов, рыболовных принадлежностей. На самом краю усадьбы, ближе к реке, стояла бревенчатая баня для строителей, которая в конце 1930-х годов получила название «Дом Прокофьева»: именно там, во время летнего отдыха, С. С. Прокофьев работал над музыкой к «Ромео и Джульетте». Белое кирпичное здание с красной крышей, прозванное за архитектуру «Аббатством», – мастерская Поленова, напротив – маленькая Избушка для детей. Хозяйственные постройки и стена вокруг усадьбы полностью сложены из местного известняка, который художник ценил, называя «тарусский мрамор». Неузнаваемо изменился и сам некогда пустынный холм: вокруг усадьбы поднялся молодой лесок, в котором стараниями художника, наряду с местной флорой – сосна, осина, береза, дуб, клен, – появились туя, американский клен, кедр, пихта. Пришло время – и прорубили просеки, проложили дорожки. Сейчас также в территорию музея входит церковь св. Троицы, построенная по проекту В. Д. Поленова в 1799 г., кладбище в Бехово, где похоронен художник и его семья, а также «Город-мастеров», Туристический центр и школа В. Д. Поленова в Страхове.
 



 Воплотилась еще одна любимая мечта Поленова: «Желание моё устроить музей осуществилось, когда нам удалось соорудить на берегу Оки дом, приспособленный к размещению коллекций, и я несказанно радуюсь, когда вижу, как приходят посетители и разглядывают наши собрания. Приходят целые экскурсии из ближайших городов, школ, из деревень, крестьяне и крестьянки с детьми».

 

          Художник Василий Дмитриевич Поленов


Мало кто знает, что в 1912 году работы В.Д. Поленова, которые он сам считал главными в своем творчестве, должны были выставлять в США. И тут произошло чудо. Ящики с упакованными полотнами должны были погрузить на борт «Титаника», который готовился отправиться в роковой рейс. Однако опоздали к погрузке, и картины с библейскими сюжетами были чудесным образом спасены, не оказались на дне океана...

Детство Василия Поленова было счастливым. Родился он в многодетной дворянской семье в Санкт-Петербурге. Его отец слыл известным археологом и библиографом. Мать писала книги для детей, занималась живописью. Своим собственным детям, которые рано обнаружили самые разнообразные дарования, они наняли педагогов из Академии художеств. Знаменитый позже, а тогда студент академии Павел Чистяков обучал рисунку и основам живописи Василия и его сестру Елену. Кстати: она стала потом первой в России профессиональной женщиной-художником.

Как отмечали биографы, детские годы будущего живописца были неразрывно связаны с неброской, но пронзительной русской природой. Особенно сильное впечатление производили на мальчика дни, проведенные на даче в Царском Селе, в имении бабушки в Тамбовской губернии и в северном Олонецком краю, где было имение отца. Жизнь среди природы, знакомство с жизнью крестьян и народными промыслами сказалось на характере, творчестве и всей дальнейшей судьбе В. Поленова.

В 1863 году, окончив гимназию, он поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, следуя настоянию отца, который полагал, что сыну следует получить серьезную профессию. Однако по вечерам, в качестве вольноприходящего ученика, посещал Академию художеств. Увлекался еще и музыкой. Он не только был постоянным посетителем оперного театра и концертов, но и сам пел в студенческом хоре академии. Вскоре Василий оставил университет, полностью отдавшись занятиям живописью.
Московский дворик. 1878


В 1867 году он окончил курс в Академии художеств с серебряными медалями за рисунки и этюд. За картину «Иов и его друзья» Поленов получил малую золотую медаль, а за конкурсную работу «Христос воскрешает дочь Иаира» — большую золотую.

Василий Дмитриевич часто бывал за границей. Посещал Вену, Мюнхен, Венецию, Флоренцию, Неаполь, долго жил в Париже. Позднее, под впечатлением своих европейских поездок, он написал оперу «Призраки Эллады», которая была исполнена в Московской консерватории.

Возвратившись в Россию, отправился на русско-турецкую войну в качестве официального художника при главной квартире наследника-цесаревича.

Но на фронте он не только держал в руках мольберт: В. Поленов был награжден черногорской медалью «За храбрость» и сербским золотым орденом «Таковский крест».

Свои военные впечатления художник передал в рисунках для журнала «Пчела». Однако батальным живописцем, как его тезка Верещагин, не стал. Как он потом сказал, «сюжеты же человеческого изуродования и смерти слишком сильны в натуре, чтобы быть передаваемы на полотне»

В 1877 году В. Поленов поселился в Москве. Здесь он становится родоначальником нового жанра — «интимного пейзажа», участником Товарищества передвижных художественных выставок. Входившие в него единомышленники, вопреки официальным академическим сюжетам, изображали эпизоды из жизни простых людей, русские пейзажи и жанровые сценки. Его чудесная картина «Московский дворик» имела оглушительный успех на выставке передвижников и стала его визитной карточкой художника. На этом полотне воспроизведен типичный уголок старой Москвы — с ее уютными особнячками, церквами, заросшими зеленой травой двориками, с ее почти провинциальным стилем жизни. В разработке этих тем сыграли свою роль детские впечатления, когда В. Поленов жил в имении своей бабушки в Тамбовской губернии.


Но отношения между живописцами в то время, когда в России уже вовсю орудовали «бесы», готовя кровавую революцию, были сложные. Константин Коровин, сам замечательный художник, в своих воспоминаниях отмечал:

«К Поленову проявлялась враждебность, а кстати, и к нам: к Левитану, Головину, ко мне и другим пейзажистам. Чудесные картины Поленова — „Московский дворик“, „Бабушкин сад“, „Старая мельница“, „Зима“ — обходили молчанием».

По свидетельству К. Коровина, «прогрессивные» художники того времени вообще весьма избирательно показывали в своем творчестве Россию: «Если изображался священник на заданных эскизах, то обязательно толстый, а дьякон — пьяный. Дьякон сидит у окошка и пьет водку. Картина называлась „Не дело“. Другое полотно: художник, писавший картину зимой, упал и замерз, палитра вывалилась у него из рук. Это полотно написал Яковлев. И назвал „Вот до чего дошло!“. Человек с достатком изображался в непривлекательном виде. Купец почитался мошенником, чиновник взяточником, писатель — умнейшим, а арестант — страдальцем за правду».

Однако самого В. Поленова такие идеи революционеров от живописи, которые потом вместе с большевиками разрушили историческую Россию, не увлекали. Главным для него стала религиозная тема. Заметное влияние на творчество художника оказало путешествие на Ближний Восток, в Константинополь и по библейским местам. Поздней осенью 1881 года В. Поленов в компании с известным искусствоведом А. Праховым и князем С. Лазаревым отправился в путешествие. Путь странников из России лежал через Турцию, Египет, Сирию, Палестину и Грецию, поездка продлилась до весны 1882 года. Краски Востока, пестрые одежды, залитые солнцем пейзажи, невероятные контрасты восхитили и поразили художника.

Художник создал грандиозную евангельскую серию «Из жизни Христа». Выставка этих картин, особенно «Христос и грешница», имела большой успех. Сам Василий Дмитриевич называл эти полотна главным трудом своей жизни. Появился альбом с фототипиями картин, высоко оцененный Львом Толстым: «Альбом ваш произвел на меня сильное впечатление. Воображаю, как подействовала бы сама выставка». Так восторженно писал он художнику. В 1914 году на выставке этого цикла собирали средства для раненых Первой мировой войны.

На картине «Христос и грешница» изображена злобная толпа, желающая расправиться с испуганной юной девушкой, уличенной в блуде. Перед ними стоит Христос, готовясь произнести великую фразу: «Кто из вас без греха, пусть бросит в нее камень», тем самым спасая несчастную. Христос спокойно смотрит на толпу ханжей и лицемеров, жаждущих расправы. Как считают критики, изображение В. Поленовым Христа в исторически реальной обстановке и одежде было новаторским для своего времени.

Но не всем это понравилось. Тогдашний президент Академии художеств, князь Владимир, сказал: «Конечно, для нас картина интересная, но для народа она вредна». Илья Репин считал, что В. Поленов снял все божественное и церковное с Христа, «сделав его плотником, другом рыбаков и фанатиком-проповедником».

Однако такова была философия художника, его убеждения. «Христос, — считал он, — есть настоящий живой человек, или сын человеческий, как Он постоянно Сам Себя называл, а по величию духа Сын Божий, как Его называли другие, поэтому дело в том, чтобы в искусстве дать этот живой образ, каким Он был в действительности». «Кто из вас не без греха?» — так и назвал В. Поленов поначалу эту картину. Но позднее цензоры ее переименовали.

Василий Дмитриевич вел переговоры о продаже картины с меценатом Саввой Мамонтовым. Но тут на выставку пришел Александр III, сам купил полотно и велел изготовить авторскую копию, чтобы использовать для показов по России.

Император вообще живо заинтересовался творчеством В. Поленова, каталог его личного собрания, который был опубликован, содержал в себе огромное количество работ художника. Увы, многие из них были утрачены после тридцатых годов.
Христос и грешница. 1888


В Зимнем дворце вместо авторского названия «Кто из вас не без греха?» под картиной повесили табличку «Блудная жена». Василий Дмитриевич негодовал: «Да нет же! С ней случилось несчастье, она впала в грех, как грешили и те, что не решились бросить в нее камень». Позднее картина приобрела еще и третье название: «Христос и грешница».

Говорят, что на замысел этой картины повлиял художник Александр Иванов и его знаменитое полотно «Явление Христа народу». В семье Поленовых существовал настоящий культ А. Иванова, с которым отец Василия Дмитриевича познакомился в Италии, и восторженно потом о нем рассказывал. Было даже приобретено большое кресло-качалка, в котором мог бы отдыхать А. Иванов, когда вернется на родину и остановится в их доме, как мечтали родители. Но через шесть недель после приезда в Россию художник заболел холерой и умер.

— А помнишь, — спросила тогда брата сестра Поленова, — ты мечтал продолжить дело, начатое Ивановым. Иванов создал Предтечу и показал Христа, грядущего народу, а ты хотел создать Христа пришедшего и совершающего Свой путь среди народа? Дай мне слово, что ты начнешь серьезно работать и писать большую картину, о которой мы давно говорили.

— Какую?

— Христос и грешница.

Родившись в столичном Санкт-Петербурге, Поленов всегда мечтал поселиться в тишине, на лоне природы. Он приобрел небольшое имение Бехово на Оке в Тульской губернии — кстати, сделал это на деньги, которые ему заплатил Александр III за картину «Христос и грешница». Там, в густом сосновом бору, он построил большой деревянный дом по собственному проекту и художественные мастерские, назвав усадьбу Борок. По его замыслу, усадьба должна была стать «гнездом художников», а со временем превратиться в первый провинциальный общедоступный музей.

Поленов сам обучал крестьянских детей живописи, построил в Бехове народный театр для крестьян и церковь, сажал деревья в парке, помогал строить лодки, занимался проблемами народного образования.

Он построил две школы в окрестных деревнях, устроил для деревенских детей забавную диораму — кругосветное путешествие в картинках.

Перед войной Василий Дмитриевич опять много путешествовал по Европе, снова посетил Германию и Италию. В отличие от многих других деятелей искусства, после революции не покинул Россию, а остался жить в своем имении, которое у него большевики не отобрали. Мало того, ему одному из первых присвоили звание народного художника РСФСР, а в связи с 80-летием устроили в Третьяковской галерее пышную юбилейную выставку. Однако в атеистическом СССР его усиленно пропагандировали лишь как мастера пейзажей и жанровых сценок, а о его замечательных библейских полотнах не упоминали вообще.

На нью-йоркскую выставку русского искусства эти библейские полотна попали лишь в 1924 году и стали «гвоздем» экспозиции, которую большевики на деле превратили в распродажу русских сокровищ. В. Поленов оказался не только самым покупаемым, но и самым дорогим художником: из 12 его работ были проданы 9 на огромную по тем временам сумму в 21 тысячу 400 долларов. Однако Игорь Грабарь писал: «Тот, кто думает, что в Америке имеют успех художники типа Поленова, жестоко ошибается: покупка Поленова чистая случайность. Поленов своего чудака обрел. Дело случая и счастья. Просто лотерея». При этом непроданные картины так за океаном и исчезли.

Долгое время судьба картин была неизвестна. Много позже выяснилось, что полотна в Нью-Йорке приобрел промышленник, филантроп, дипломат и любитель русского искусства Чарльз Крейн. Потом он подарил их одному из американских университетов. Но зачем янки русские шедевры на религиозные темы?

В 2011 году университет решил продать работы В. Поленова на аукционе. Их неожиданное появление из небытия вызвало сенсацию. Но в России, как ни странно, не нашлось средств и желающих вернуть назад в музеи эти шедевры.

Василий Дмитриевич скончался в июле 1927 года в своей усадьбе и был похоронен на сельском кладбище в селе Бехово на крутом берегу Оки, где он так любил рисовать этюды. Согласно завещанию, на могиле был поставлен деревянный олонецкий крест, сделанный по его эскизу. В своем художественном завещании Василий Дмитриевич писал: «Смерть человека, которому удалось исполнить кое-что из своих замыслов, есть событие естественное и не только не печальное, а скорее радостное, закономерное, это есть желанный отдых, покой, причем покой небытия, а бытие остается и переходит в то, что он сотворил».

Тем, кто изучает его творческое наследие, кажется, что оно не могло быть создано одним и тем же человеком. Автор тихого «Московского дворика» — это совсем другой художник, чем тот, кто написал грандиозного «Христа и грешницу». И, казалось бы, он никак не мог быть сотрудником В. Васнецова в создании Абрамцевской церкви. Однако В. Поленов сам объяснил в одном из писем, как такое могло произойти: «Мне кажется, что искусство должно давать счастье и радость, иначе оно ничего не стоит».

Его картины дают счастье и радость.