Березы

      Над Канадой светило яркое закатное солнце, ни единого облачка на розовом небе. Девушка Надя сидела на бревне и смотрела на летящих птиц, на горизонт, грустно улыбалась и черкала в блокнотике стихотворение. Она писала про родную Россию, про дом, по которому так скучала, про белостволые березки… Много лет назад Надя уехала в Канаду работать волонтером. Девушка была ветеринаром и любила свою работу, но дом она любила больше. А вернуться назад возможности не было: работы было навалом.

— Эй, Нади, чего опять грустишь? И снова на этой же поляне? — к ней подсел Джон.

      Надя усмехнулась. Этот американец ей нравился, хотя за три года можно было и запомнить, как произносить ее имя. Джон был сыном хозяйки заповедника, которому Надя и помогала. «Дикая Звезда» был большим парком, с множеством деревьев самых разных пород, в нем нашли убежище редкие звери, а девушке всегда нравилась природа.

      У всех нас есть любимые места, и Надя – не исключение. Девушке нравилась полянка с березками, она напоминала ей рощу около ее дома в деревне. Вспоминалась ей мама, запах теплого хлеба и вкус парного молока, мычание коров и ржание лошадей. Часто сбегала Надя в этот мир воспоминаний от проблем серой рутины. Джон привык, что если девушки нет на рабочем месте, то искать ее надо именно там, на поляне с блокнотом и ручкой.

— Домой хочу, — наконец ответила она после минуты молчания.

— Домой? — изумился Джон. — Ты прогноз погоды смотрела? У вас там дождь как из ведра, слякоть, холодно… брр! А у нас солнечно, тепло! Небо синее-синее!

— А мне нравится наше русское серое небо, и березы у нас совсем другие… — задумчиво ответила девушка.

— Как это — другие? — изумился парень, удивленно смотря на Надю. — Нади, как деревья могут быть другие? Они же все одинаковые…

— Дурак, — буркнула Надя, обхватив колени руками. — Разные они, вот и все. Наши родные, русские… Понимаешь? А эти какие-то… чужие, совсем не похожие на русские… И хоть похожа на Россию эта полянка, она все же не Россия. Есть в наших рощах что-то такое, что объяснить невозможно. И не знаю, даже шумят у нас березки совсем по-другому. Простор у нас, вот что. Русский простор… Не такой, как здесь.

— Разве и простор может различаться? — изумился еще больше Джон.

— Ну конечно, Джон! Он очень отличается! Ты когда-нибудь бывал у нас? Нет? То и видно. Не слыхал ты, как у нас в деревне дед Ванька играет на гармони… Мы на сенокос, а он гармошку с собой, и пока едем, играет. Пальцы у него ветром по кнопочкам летают, а одна западает. И так смешно, когда вдруг песня обрывается, а лицо у деда Вани изменяется, он ругается, божится гармонь починить и каждый раз забывает. Да даже камни, и те у нас совсем другие!

      Джон задумался. Никогда он не думал, что совершенно одинаковые вещи могут в других странах быть совсем не такими. Парень смешно нахмурил брови, Надя рассмеялась. Смех был вроде бы веселым, а вроде бы и нет. Эта девушка всегда была такой. Вроде бы и да, а вроде бы и нет. Что-то среднее, золотая середина. Как говорят американцы: ни черное, ни белое. Непредсказуемость – вот девиз Нади, и Джон это знал. Надя заставляла его задумываться о жизни, о том, о чем он сам никогда и не подумал бы.

— Нади, пошли, у нас там вечеринка… — наконец сказал он, стараясь выгнать странные непривычные мысли.

      Надя снова грустно улыбнулась. «Эх, никогда ты не додумаешь хорошие мысли до конца… Как тебя на это натолкнуть ? Видно, никак…»

— Пошли, — вздохнула она.

      Девушка и парень исчезли за деревьями. Ветер подул сильнее, перевернул листы забытого блокнота, погнал прочь листья. Зашумели березы, закапал косой дождик. И хоть похоже это на наш привычный русский пейзаж, он все же не русский…