Рута майя 2012, или конец света отменяется 31

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
ПАЛЕНКЕ. ДВОРЕЦ

Археологический комплекс Паленке околдовал Беловежского. Он внезапно осознал, что начинает проникаться Марининым восприятием мира, не теряя при этом хладнокровия исследователя. Мистическая Группа Креста: здесь обретала новый смысл космогоническая философия майя и переплеталась мифология с реальной историей. Любимая работа на Храме Солнца: вытаскивание истинной сути из истертых рисунков, попытка заставить заговорить давно замолкшие камни.

Они двигались по Главной Площади от Храма Черепа, мимо недавно найденной и открытой для посещения гробницы Красной Царицы, предположительно супруги Пакаля, в сторону Дворца.
– Кстати, есть версия, что Красная Царица родом из Тортугеро, – поделился знаниями Валеев. – Тортугеро  – союзник Паленке. Вероятно, союз был подкреплен династическим браком.
– А где гробница Пакаля?  В Храме Надписей? – уточнила Томина, когда они вышли на солнечную поляну из мрачного склепа, полюбовавшись на захоронение супруги.
– Да, – ответила Львова, – но ради сохранности она теперь закрыта для показа.
– Жаль, – вздохнул Александр. – Сама пирамида со святилищем – верх совершенства!

Восьмиступенчатая пирамида с целехоньким, вероятно, отреставрированным, храмом на вершине выплывала из мрачной чащобы сельвы на залитую солнцем площадь. Святилище представляло собой растянувшееся по всей вершине пирамиды длинное здание с пятью проемами и украшенными барельефом пилястрами. Кровля напоминала парижские крыши. Кровельный гребешок был снесен бурей времени. Частоколом зазубрин торчали оставшиеся от него пеньки.

– Откуда название Храм Надписей? – Марина не скрывала своей любознательности.
– Там, в храме наверху, в девятнадцатом веке была найдена самая крупная панель с самым длинным из известных в культуре майя текстов, – охотно объяснила Анна.

Они подошли к Дворцу, занимавшему большую часть не только Главной Площади, но и всего городища. Огромное четырехугольное сооружение неправильной формы и замысловатой архитектуры.  На невысокой  ступенчатой платформе по периметру трех сторон здания намечались крытые когда-то галереи. Однако только южная и западная часть соотносились друг с другом под прямым углом. Восточная и северная его стороны вытягивались в остроконечном стремлении вперед. Вероятно, это имело какую-то астрономическую или сакральную функцию. Изначально кровля по всей длине галерей несла на себе ажурный гребень, а стены явно были выкрашены красной охрой, то там, то сям оставившей едва заметный след. Единичными кляксами просматривались также черный и голубой цвета. Все опоры, как внешние, так и внутренние, были когда-то покрыты динамичными многофигурными барельефами со множеством изощренных деталей. Некоторые из них частично сохранились.

Беловежский не переставал восхищаться, впитывая новое и воочию знакомясь с уже известным. И сейчас он завидовал Марине: она с ее буйным воображением и способностью к внутренним видениям могла представить себе этот древний город во всем его красочном великолепии времен майя.
Теперь они бродили по галереям Дворца. Внутреннее пространство этого сооружения содержало запутанную систему построек и двориков. Почти по центру его возвышалась четырехэтажная башня, которую привыкли называть обсерваторией.

– Это действительно дворец, резиденция правителя? Ну-ка, поведай нам всю правду, ходячая энциклопедия по Паленке! – обратился Саша к Ане Львовой, взяв ее за локоть, чтобы привлечь внимание к его вопросу.
– Это название взято у Стивенса и Казервуда. А они в свою очередь услышали его от местных индейцев, которые их сюда впервые привели, – заговорила Анна, обернувшись ко всем. – Скорее всего, они были правы. Эта многофункциональная конструкция использовалась Пакалем и его преемниками и как государственный церемониальный центр, и как жилое помещение. Видно, что и патио тоже имели разные назначения: отлично служили для ритуалов, церемоний, представлений, а могли также быть местом военных шествий и даже казни.

– Дворец создан Пакалем? – прояснила Томина.
– Да. Это главное сооружение, созданное им для утверждения собственного могущества в самом сердце Лакамхи.
Перескакивая с одного каменного обломка на другой, то поднимаясь, то спускаясь по многочисленным маленьким лесенкам, то углубляясь в крытые проемы, то выныривая наружу, они проникли в самый центр Дворца рядом с башней.

– А вот и Сакнукнах! – радостно воскликнула Анна.
– «Здание Белой кожи»? – переспросил Беловежский. – То самое?
– Именно.
– Что это значит? – оживилась Марина.
– Это тронный зал. Здесь проводились коронации и аудиенции правителя. Стены окрашены в белый цвет, в отличие от других покоев, потому что  символом  власти являлась белая повязка из хлопка, которую вручали правителю в день восхождения на престол.
– Откуда известно название сего зала? – поинтересовался Валеев.
– Из «Панели 96 иероглифов». Ее ведь нашли как раз здесь во дворце.
– Так я и думал.
– Не думал, а знал, – подбодрил Саша.
– Знал, но забыл, – засмеялся Роберт.

– А что ты думаешь? У меня тут сплошное дежавю, – ухмыльнулся Саша. – Одно дело читать книги и смотреть фотки, другое – видеть своими глазами.
– И что там говорится, в Панели? – спросила Марина.
– Панель упоминает этот зал в связи с датой совершения ритуала «огневхождения», – добавила Аня.
– Красиво, с помощью огня вселять в строение «душу»! – порадовался Роберт.
– Сколько потрясающих ритуалов! – удивилась Марина.
– Вот бы где сосудик-то припрятать! – сказал вдруг Беловежский. – Столько удобных мест!
– Саш, здесь точно не может быть, – возразила Марина.
– Почему? – спросил Роб.
– Путь Ветрова в Паленке только начинался. Он еще в тот момент и не осознал всей опасности.
– Понятно. Что ж, значит, здесь можем просто гулять, не думая о сосуде.

Беловежский  исползал ступеньки наиболее крупного дворика, покрытые иероглифами. Валеев тоже разделял его интерес. К нему подошла Томина и начала о чем-то  с пристрастием расспрашивать.  Александр краем глаза зацепил их общение и вдруг подумал, что среди всего этого пира майяской культуры, мифологии, символики и психологии власти что-то сидит занозой в его душе. Это было непонятное поведение Марины.

Безусловно, она тоже самозабвенно купалась в этом празднике мира майя, но тем не менее казалась чем-то не то расстроенной, не то встревоженной. Сначала он полагал, что ее огорчает спущенное колесо, но он вроде успокоил ее на этот счет. Она с удовольствием общалась с Анькой и последние полчаса не отходила от Роба. Стоп! Вот оно! Роберт? Ей понравился Роб? Не мудрено! Он красавчик, к тому же интересный и юморной. Но тогда почему она огорчена?  Не вяжется.
 
За весь день она почти ни словом не обмолвилась с ним самим. А он? Уделял ли он сам ей внимание?  Он рассердился. Не маленькая, я же ей не нянька. Но почему вообще эти мысли крутятся в его голове? Конечно, он вполне отдавал себе отчет, что изнывает от желания быть с ней рядом, обнимать ее, или хотя бы изредка касаться ее руки, просто впитывать все окружающее вместе с ней. От всего этого его удерживало лишь то, что сейчас они были вчетвером.

Сначала его отвлекала и развлекала Анюта своими привычными подтруниваниями и пикировками. Однако он почувствовал, что сейчас  этот обычный стиль их общения с Львовой был чрезмерным и, пожалуй, неуместным. Значит, возможно, Марину  задевает их поведение? Ревнует она, что ли? Так ли это? Это должно было радовать его, ведь в таком случае он был ей не безразличен. Но ему совсем не улыбалось огорчать ее, делать ей больно. Она нравилась ему всякой: веселой, сердитой, задумчивой, вдумчивой, загадочной, даже фантазеркой. Но видеть скрытую боль в ее глазах он не желал. В конце концов, если речь шла о ее чувстве к нему, то оно только зародилось и могло еще не окрепнуть, и из чувства самосохранения она могла перекинуться на Роберта. Саша с трепетом подумал, что просто боится потерять ее.

– Ребят, тут этот тип бродит, – Анин возглас вывел Александра из задумчивости.
– Какой еще тип?
– Точно. Этот тот экскурсовод из Храма Солнца, – подтвердила Томина.
– И что? Мы ему не мешаем, – отмахнулся Роберт. – «Сижу, никого не трогаю. Починяю примус».
– Ну да, вроде он просто туристов своих водит, – успокоилась Аня.
– Он на нас странно поглядывает, – отметила Марина.

Они поднялись из дворика в западную галерею и вдруг увидели, как этот гид беседует с девушкой в форме «секьюрити», показывает ей в их сторону, и они вместе решительно направляются к четверке.
– Эти четверо что-то делали в Храме Солнца, проникнув за заграждение, – ябедничал экскурсовод. – Они говорят, что у них есть разрешение от Института истории. Надо проверить их документы и вещи.

Девушка-секьюрити попросила их подтвердить сказанное, но все изобразили непонимание. Гид возмутился:
– Они говорят по-испански. Во всяком случае, вот этот в синей футболке, – и он указал на Сашу, – точно говорит. Он со мной общался.
Настала очередь возмущаться Беловежскому. По-русски он вскричал:
– Он что дальтоник? Это не синяя футболка, а сиреневое поло.
– Похоже, они поляки, – не унимался гид, заслышав их речь.
–  Поляки? Как бы не так! – негодовал Роберт.
– Ребята, тикаем. Причем врассыпную, – предложила Анна. – Нам проблемы не нужны.

Они быстро двинулись внутрь галереи. Уже уходя, Александр слышал, как девушка передавала по рации:
– Нарушители. Четверо поляков. Один из них в синей майке…
– Да пошла ты с синей майкой! – ругнулся Саша и заметил, что Марина идет за Робертом.

Спустившись в маленький дворик и укрывшись в одном из помещений, Саша снял сиреневое поло и остался в черной впитывающей влагу футболке, которую специально пододевал в особо жаркие дни:
– Все, покончили с синей майкой. Выходим с разных сторон Дворца парами  и сливаемся через джунгли порознь. Мы с Мариной пойдем через каскады, к примеру, а вы идите через Северную Группу, где мы сегодня пришли. Пойдем, Мариша!
– Я с Робертом, – неожиданно заявила Томина. – Мы с ним не закончили разговор.
– Отлично! Какая разница? Тогда мы с Сашкой. Главное – пошли уже! – поторопила Аня.
– Нет! Марина пойдет со мной! Я за нее отвечаю, – разозлился Беловежский, схватил Марину за руку и потащил за собой.

Роберт пожал плечами. Анна прыснула. И пары начали карабкаться по внутренним ступеням Дворца с разных сторон.
– Если б не было дорого время, – пыхтя от негодования, ворчала Марина, – я бы с тобой не пошла. Что ты вцепился в меня, словно я твоя вещь?
Александр выпустил руку девушки, зная, что они уже точно идут вместе. Он был сердит на Марину, зол на себя и страшно расстроен. Вскоре они подошли к дорожке с указателем на каскады. Там кучковались люди. Дорогу им преградил охранник:
– Здесь выхода нет.
– Почему? – расстроился один из туристов. – Мы заходили здесь. У нас там машина.
– Этот выход уже закрыт. Идите через центральный вход.

Осознав, что в лицо их могут знать только двое, а «синяя футболка» мирно лежит в рюкзаке, Беловежский успокоился. Однако старался идти среди людей. Томина молча шла рядом. Перебравшись по мостику через Отулум, мимо Дворца они вышли на Главную Площадь. Центральный вход, а соответственно и выход, был со стороны Храма Черепа. Подходя к гробнице Красной Царицы, Беловежский заметил, что происходит что-то странное: люди кучками и группками активно направляются в сторону выхода.

– Ведь еще полчаса до закрытия, но, похоже, всех гонят к выходу. Неужели устроили облаву? – забеспокоился он.
Марина молча кивнула, но вдруг вскрикнула:
– Саша, эти двое, гид и та женщина, стоят возле дорожки на выход. Мы не пройдем мимо них.

Внезапно за Храмом Черепа раздался оглушительный вой, перешедший в дикий рев и устрашающий отрывистый лай.
– Ревуны!
– Точно!
– Может, это включили запись, чтобы погнать людей с городища, – предположила Марина.
 – Возможно, но в таком случае они добились обратного.

Возле Храма Черепа скапливались люди. Все, кто шел на выход, останавливались и пополняли толпу желающих познакомиться с обезьянами-ревунами и насладиться их дивными голосами. Толпа росла и инстинктивно своей многотельной массой давила и придвигалась ближе и ближе к источнику звука.

Кто-то слегка тронул Беловежского за плечо. Он не успел оглянуться, но ощутил, что его еле заметно тянут за руку. И тут он увидел впереди себя серую клетчатую рубашку и собранные в высокий пучок черные волосы.
– Пакаль, – не то услышал, не то угадал он Маринин шепот.
И невольно подался вперед за клетчатой рубашкой. Индеец нес на вытянутых руках фотоаппарат, и Саша почему-то тоже неосознанно извлек камеру, тем самым  как будто показывая окружающим, с какой целью он так настойчиво двигается вперед.
– За ним, – шепнул он Марине.
– Зачем?
– Не знаю. Так надо.