Глава 39. Комсомольцы тоже плачут

После того, как свершилась казнь деда Михайла, баба Ивга ушла в лес - вслед за Степаном Ильичом. Больше ей некуда было идти: свою хату она сожгла. Жаль было родного дома, но лютая злость на фашистов и желание бороться с ними пересилили.

В партизанском отряде ее приняли, словно родную. Баба Ивга сразу прикипела душой к партизанам, хозяйничала в лагере, готовила бойцам пищу, чинила одежду.

Сейчас же она сидела возле костра и неторопливо рассказывала о том, что случилось в ее доме несколько дней назад. Партизаны внимательно слушали ее и хмурились, переживая эти события вместе с ней.

Был среди них и Митя: он жадно ловил каждое слово, пытаясь понять, где же сейчас находятся ребята. Ему уже было известно, что пасеку сожгли эсэсовцы, а Иван Матвеич и Николай Григорьевич были расстреляны. Куда же ушел Васек и его немногочисленный отряд?

...-Мотря бежит, кричит, что деда Михайла взяли. Я в дом, а Генка шасть - и выскочил! -Баба Ивга затеребила бахрому на своей кофточке. - Я ни крикнуть не успела, ни схватить его… Ребята собираться стали в дорогу, а тут - Петро! Ввалился, глаза кровью налитые… Зверь, как есть зверь! Он одного хлопчика с собой увести хотел, а ребята не дали. Как кинулись на него, на предателя, как стали бить… А он еще дивчинку толкнул, что с ними была.

Что? У Мити похолодело внутри. Там же Аня была… Это ее Петро толкнул? Руки вожатого сжались в кулаки.. Партизаны посерьезнели, на их лицах было написано волнение и гнев.

-Только дивчинка-то смелая оказалась,  - неспешно продолжила баба Ивга свой рассказ. - Она упала, потом вдруг на ноги вскочила - и к Петро рванулась! А он от хлопцев отбивается… У него пистолет на пол упал, а он к нему руки все тянет! Вот-вот схватил бы, да Аня…

-Что? Что Аня?  - Митя рывком поднялся на ноги, бледный и встревоженный. - Что она сделала, баба Ивга?

-Тихо, сядь, - остановил его кузнец Костя. - До всего-то тебе дело есть…

-Есть! Аня - сестра моя! - огрызнулся Митя. 

Сидящий рядом Яков Пряник охнул. Помрачнело лицо стоящей неподалеку Оксаны… А Митя пронизывал взглядом бабу Ивгу, ожидая ответа. Сердце билось в груди так, что грозило выскочить наружу.

-Ой, сынку, тяжкое дело она сделала…  - Баба Ивга покачала головой. - Не думала, что дивчинка на такое пойдет… Убила она Петро. Нож схватила и убила. И откуда только силы взялись: она же маленькая, хрупкая...

У Мити все поплыло перед глазами, земля пошатнулась… Аня? Убила? Как же это… Почему, зачем?

-Это точно… точно она была? - В горле пересохло, каждое слово давалось с трудом. - Вы это видели, баба Ивга? Аня... она убила?

-Она, она. Ой, грех большой на душу взяла… Хоть Петро и не человек был, а все же…

В груди Мити словно взорвалась бомба, он закрыл лицо руками и кинулся в землянку. Там, упав на кровать, он принялся колотить кулаками мешок с сеном, служивший ему подушкой. А из горла рвался звериный, протяжный вой.

- Аня, Анечка, сестренка моя!

 Митя скрипел зубами, кусал губы, до крови сжимал кулаки. В голове царил хаос, мысли путались, словно ветки в густом лесу. От охватившего отчаяния хотелось кричать - громко, пронзительно.

 “Не успел, не успел” - набатом стучало в висках, кровь приливала к лицу.  Он так хотел уберечь сестру от этого шага, чувствовал, что грядет беда - большая, страшная. Как же случилось, что под ее удар попала Аня?

-Что ты, Митя? - Рядом с бьющимся на кровати вожатым присела Оксана. Ее ладонь легла на вздрагивающую спину комсомольца. - Что ты? Голубенок мой, не надо так…

-Она же… она же еще ребенок! - Митя вскинулся, смотрел на Оксану дикими, блуждающими глазами. - Ей только двенадцать лет, ей…

Он хотел продолжить, но не смог - задохнулся, забился в глухих, страшных рыданиях. Нашли выход так долго копившиеся внутри слезы и рекой рванулись наружу.  Митя захлебывался, рыдал, пытался вскочить с кровати...

-Тихо, тихо.. - Руки Оксаны крепко обхватили его плечи, притянули к груди. - Митя, тихо, не плачь. Горько тебе сейчас, голубенок мой… Ой, горько… Сестра твоя страшное дело сотворила… Но она это для тебя сделала, для того, чтобы все живы остались! Тихо, родной мой, не надо плакать… Не осуждай Аню - от любви к тебе она с Петро расправилась. И себя не вини: не мог ты об этом догадаться.

-Мог… - Митя успокоился и теперь сидел прямо, глядя перед собой мертвыми, остановившимися глазами. - Я чувствовал, что что-то будет… Но о таком даже подумать не смел…  Что же будет - то? - В его голосе было отчаяние. - Ане как с этим жить теперь? Она же маленькая…

-Уже не маленькая. - возразила ему Оксана. - Тот, кто боится за кого-то, а не за себя - уже не ребенок. Аня за тебя как боялась - помнишь? И я помню. Мы тоже убиваем, но ради того, чтобы другие люди жили. Не обвиняй сестру в том, что и она на убийство пошла.

- И не собираюсь. - Митя отер с лица слезы и встал. - Я - к Мирону Дмитриевичу.

… Через несколько часов он и Яков Пряник шли по лесу, выискивая следы ребят.