Уроки жизни...

Первый год жизни в пос. Марьинский подходил к концу. Мы многое успели. Разработали участок земли под картофельные грядки.

Пни от когда-то растущих здесь деревьев, корни тянулись по всему огороду. Окопы и траншеи, будто война ушла из этих мест только вчера. Под лопаты попадались стреляные гильзы и полные патроны. Несколько воронок от авиабомб. В дупле старого ясеня обнаружили ребристую с кольцом гранату…

По участку пролегли глубокие канавы, чтобы отводить лишнюю влагу. Болот или каких-либо источников рядом не было, но даже при небольшом дожде из леса устремлялись ручьи…

... Работы было много, но зато картофельные сотки давали нам хороший урожай. Рядом были ухоженные огороды соседей.

В свои 12-14 лет мы уже многое умели. С весны до осени помогать родителям на огороде, от которого в семью поступал главный достаток, быть активным участником в заготовке кормов для скота.

Наши кормилицы-коровы не только нас обеспечивали вкусным и полезным продуктом. Часть молока следовала отнести на приёмный пункт.

Наш деревянный двухэтажный дом по сегодняшним меркам давно мог бы стать аварийным, но в те годы он продолжал служить людям.

Мы под самые окна возвели завалинку из досок, забив внутрь несколько мешком листвы, выбрав день солнечным и тёплым. И всё равно тепло держалось с трудом.

Напилить-наколоть дров – то была наша с отцом задача. По огороду пролегли дорожки из досок, по которым мы на тачке с одним колесом завозили землю, чтобы ею заполнить воронки от бомб…Я шёл впереди и тянул тачку, отец за ручки держал груз и управлял транспортом.

Чтобы обезопасить огороды от животных, мы постоянно их обносили изгородью из жердин. С отцом уходили далеко в лес и на плечах приносили строительный материал.

Наши родители были молоды - по 40-45 лет, и поэтому многие работы выполнялись вручную. Отец вставал рано, к восходу солнца успевал подготовить участок под посадку культур.

В квартирах стояли простые из кирпича печки, которые пожирали много дров. В зимние холодные дни их топили постоянно. На нас, мальчишках, лежали многие хлопоты. Наносить воды, напоить скотину, задать корм для живности.

Походы за ягодами и грибами, сходить в знакомые места за щавелем. Мы могли в этих прогулках наблюдать за переменами в живой природе. Как зелёной дымкой покрываются леса, наполняются птичьими голосами после зимнего безмолвия. Всегда замедляли шаги, наблюдая, как цветёт ель. Ярко-красные шишки-свечи на ярко-зелёной хвое.

Женщины и девочки выполняли на сенокосе работу полегче, мы выносили  траву на просушку. Вилами, но чаще всего волоком на верёвке, туго стянув зелёную массу.
 Складывали готовое сено в копны. И это помимо учёбы в школе, помимо домашних уроков.

«Героем» класса был тот, кто учился «на отлично». При получении пяти пятёрок на тетради рисовались звёздочки, закрашенные красными чернилами.
На таких равнялись, за такую успеваемость нам дарили книги с соответствующей надписью. У каждого класса были стенные газеты, к сотрудничеству в которых привлекались все желающие. Находили время для чтения, и многие книги из школьной библиотеки переходили из рук в руки. «Дети герои», «Повесть о настоящем человеке», «Как закалялась сталь», «Овод»…

Мы зачитывались такими книгами и не думали, что придут годы, и наши герои, которым хотелось подражать, попадут в список «нежелательных», будут вычеркнуты из школьной программы, а слово «патриотизм» станет едва ли не ругательным.

Так жизнь тех лет диктовала законы и для детей. В школе был свой патриотический уголок имени Зои Космодемьянской, где мы могли прочитать о подвиге комсомолки, знали в лицо своих ветеранов. Знали дома с одинокими пенсионерами, которым требовалась наша помощь.

Уже на второй год жизни в пос. Марьинский возникла новая проблема. Куда девать всё то, что дали нам огороды? Под полом и в буртах – это уже было не выходом.
Вдоль местного пруда тянулся высокий берег, на котором стояли погреба. Выбрали и мы место. Мы с отцом несколько дней подряд готовили квадратную яму в рост человека. Когда она выросла до нужных размеров, стали ходить за строительным материалом.

Доски от пола и поперечные сваи от старого завода, брошенные деревья в лесу, которые не шли на переработку, на месте сведённых делянок, куски железа и шифера…Всё шло в дело.

Водрузив на плечи маленькую кувалду, железные клинья, пилу и топоры, мы уходили на целый день. Мы спешили, наш погребок должен был принять новый урожай к началу осени…

Прокручивая ленту тех уже далёких дней, вспоминаю, где и чему научились в те годы. В школе была своя художественная самодеятельность, с концертами выступали в местном клубе, выезжали в районный центр.

Учителя на уроках труда помогали усвоить, как надо уметь работать по металлу и дереву, мастерили скворечники, развешивали кормушки для птиц.
В мастерскую – маленький домик в центре посёлка – можно было заглянуть в любое время.

Многое из сегодняшних развлечений отсутствовало, но мы не росли дичками. Ватага в несколько человек – привычная картина. На небольшой посёлок было несколько футбольных полей. Площадки строили с нашим участием, среди леса, а волейбольная и баскетбольная возле новой школы – по всем спортивным правилам.

Пишу эти строки и удивляюсь: никто не утонул, не упал с дерева, никто не заболел до серьёзного состояния. Что же прорастало из детства? Наблюдательность, желание всему научиться, всё испробовать…

В те времена нельзя было ждать, что нужную, необходимую вещь в дом кто-нибудь принесёт и житейское дело кто-то исполнит. За всё брались сами. Учились у взрослых и друг у друга, здоровое самолюбие подгоняло: жить правильно и по совести.

Глубоко убеждён: уроки мужества, труд и трудности в жизни человека также необходимы. Их надо сознательно культивировать ( в семье, в лагере, в школе ) подобно тому, как физкультурой мы восполняем отсутствие естественного физического труда. В нужное время, в нужных дозах, с оправданной степенью риска обязательно надо учить человека тому, что жизнь от него непременно потребует.

Насилие и жестокость, которыми заполнен мир, начинаются с семьи, с детского сада, школы, но главная беда – равнодушие. Знакомая для многих картина: автобус, троллейбус, любой вид общественного транспорта…Находится среди всех один, у него «крыша поехала»…Все видят, но никто не остановит зарвавшегося хулигана.

Мы не знали войну, но видели её: в рассказах ветеранов, в книгах, которые зачитывали до «дыр», в окопах и блиндажах, которыми был окружён наш посёлок. В безногом фронтовике-соседе Лаврене Машурове, в воспоминаниях бывшего военнопленного, прошедшего ужасы концлагерей Василия Тимашова. Я видел её в ранениях отца, когда тот снимал рубашку. Глубокие рубцы от осколка справа-налево…

А ещё в нашей жизни была всегда речка. Сначала пруд, потом Сенёк, а после уже Жиздра, без которой другие реки представить невозможно. Все они делали нас богатыми…Вместе ловили рыбу, учились плавать, спали на прогретой от костра земле, чувствуя спину товарища, когда оставались на ночь на берегу.

Всё самое дорогое в воспоминаниях связано с именем мамы. Они выжили в той войне! Но ещё долго продолжали сносить холод и голод. Четверо детей. Накормить, обучить, избавить от болезней….Отец работал один, а вся мудрость мамы была направлена на то, чтобы в порядке содержать дом, умело вести хозяйство…На самом почётном месте в доме стояла швейная машинка "Зингер" - подарок для мамы от однополчан в день свадьбы с отцом 9 мая 1945 года в Кенигсберге.

Война закончилась, а карточки на продукты ещё долго не отменяли. Какую великую силу духа надо было иметь тогда, чтобы не впасть в отчаяние, не растеряться!

Война давно ушла с малой Родины отца, но для мальчишек многое всё ещё проходило по счёту взрослого человека. Детство было другим, но оно было! И со всеми свойственными для этого возраста радостями!