Рассказ 24. Встреча с Хосе Гольда

Рассказ 24-ый.

Встреча с Хосе Гольда 

Выйдя на прогулочную дорожку и протопав по ней довольно долго, я увидел впереди некое движение, а подойдя ближе, догадался, что это спина работающего там человека. Невысокий-неширокий, он изо всех сил упирался в снегоуборочный механизм, явно рассчитанный на парное управление. И того напора, который он мог развивать, для нормальной работы просто не хвата-ло. Кроме того, перед ним высился бугор высотой около полутора метров, наваленный дорожной машиной. В результате перпендикулярности проезжей и пешеходной дорог, задача прочистки именно этого места их сопряжения для одного работника становилась невыполнимой. И глядя на него, может ещё и от легкого подпития, зашевелилась во мне этакая мужская солидарность.  Слегка сдвинув некрупного мужика в сторону, я вцепился вместе с ним в широкую рукоять, и вдвоём мы уже развалили этот снежный горб. Двигатель снегочистки заревел с напряжением, струя снежной пыли ударила с новой силой, и так, в четыре руки мы с ним продавили проход в снеговом отвале.
Когда же он приглушил взревевшую при упавшей нагрузке машину, и повернулся в мою сторону, оба мы развели руками и радостно заорали: «Хау ар йу?». Хосе, а это был он - мой одноклассник по Вернон Хиллсу, стянул шапку с мокрого лба, вытер ею пот, снял перчатку и протянул мне горячую руку.

- Радо! Хау ар йю!

- Файн! Хау ар йю ту?

- Вери гуд!

И тут он просто заверещал от восторга. Человек он был открытый и непод-дельно искренний. Поскольку во время нашей учебы продвинут был в языке намного сильнее, он помогал мне, чем мог. А тут ведь достаточно даже маленькой подсказки... короче, в его присутствии я чувствовал себя намного комфортнее на наших занятиях. А он списывал у меня все домашние задания и классные уроки, потому что был на диво неграмотен в правописании, как впрочем большинство латинос.

Мы с ним взяли валявшиеся позади лопаты и слегка заровняли отвалы про-копанного прохода. А когда закончили и вытащили весь его скарб на  доро-гу, туда, где надо было продолжать, он, уже трижды-четырежды сказавший мне «Спасибо», полез в карман и вытащил сигареты. И хотя курить я бросил давно, но, во первых - после выпивки, а во вторых – совместных дружных усилий, короче – взял сигаретку и прикурил вместе с ним от его зажигалки.

- Ну, как дела, Радо? Как ты сюда попал? Да ещё в такое время! Ладно, я – бедный латинос, мне надо ловить момент, когда привалило подработать. А ты-то вроде человек благополучный? Ты-то что в такой снег и холод здесь делаешь?

- Да живу я тут неподалёку. В четырехэтажном комьюнити.

- Это что, Оксфорд? Напротив выезда отсюда на Броуди.

- Нет. Это левее и на другой стороне.

- А! Понял. Это три дома в ряд. Такие темно коричневого кирпича.

- Да, да – точно. Как у тебя дела? Два года не виделись?

- Да не очень... Плохо у меня дела. Работы мало. Отца похоронил...

- Я сочувствую тебе, Хосе. А что случилось?

- Старость. Сердце, наверное. Даже не знаю точно. Это ведь там, в Эквадоре случилось. Он сюда так и не переехал. Не захотел. Всё никак не хотел бросать свою «Пещеру». Помнишь я тебе рассказывал.- он порылся запазухой и вытащил наружу цепь с припаянной к ней плоской фигуркой странного животного.- Я ж тебе показывал это.

- Да, да, да. Помню. Ты ещё и головку такую приносил металлическую. Очень тяжелую. А я потом показал тебе почти такую же из красного камня, и мы всё голову ломали, как они похожи, хоть и с разных концов земли...

- Да, точно... Так вот он всё стерёг свою пещеру с сокровищами. Он один знал туда проход. Дед мой еще с первой экспедицией в 64-ом году с аргентинцами туда ходил носильщиком, а отец – в 76-ом с англичанами. Они его взяли к себе в помощники, потому как он маркшейдером в шахте работал. Пещеры-то там беспредельные, десятки-сотни миль во все стороны. В них ведь ориентироваться надо. Там  через весь  континент  горный  хребет тянется, но не вдоль, как Кордильеры, а поперёк, через верхушку Южной Америки, через три-четыре страны. Начинается между Эквадором и Перу, потом на Северо-Запад через Колубию идет, а кончается уже на другом берегу, в Венесуэле. Ведь рассказывал я тебе? Помнишь.
- Помню, конечно! Мы ещё смеялись, что просто «Остров Сокровищ» какой-то с его слов получался. Статуи из золота он там видел. Залы тронные... И ещё много всяких чудес. Я потом у какого-то поляка про эти экспедиции читал. Но не нашел тетрадку, где телефон твой у меня записан... Рассказать хотел, что не так уж всё то, о чем он мечтал, нереально было.

- Да это я тоже знал. Ещё в молодости, там ещё об этом слышал. Но отец же в семидесятых во время экспедиции потерялся в пещере и почти месяц плу-тал, пока не вернулся. Его там уже списали в погибшие. Поискали немного, и решили, что провалился в какую-нибуть пропасть. Их там ведь прорва чёртова. А он ушел далеко куда-то... И нашел выход наружу, и не один, где-то аж в Колумбии. На этом он и прокормился... Правда, иногда проскакивали в его рассказах странности какие-то. Он, как сильно выпьет, начинал про какие-то привидения пещерные рассказывать. Что это они его нашли там, подкарм-ливали, оставляя на его пути немного еды. Выводили «на улицу»... Но потом сумел он всё же вернуться назад. Нашелся. Про то, где был, сумел смолчать, а потом всю жизнь хотел туда вернуться. Он, когда в Колумбии наружу выхо-дил, по каким-то горам там сориентировался... потом все вокруг его за сумасшедшего считали. Так и думали, что он, потерявшись, с ума сошёл от страха. А он даже найти это место пытался. Собрал сколько-то денег заплатить наркоторговцам, у которых там все тропки через границу считанные... Взял двух друзей и нас с братом, мы с наркокараваном в Колумбию и прошли, и таки нашли эти его четыре горы. Мне тогда лет 20 было, а брат на шесть лет старше. Мы даже спускаться вниз попробовали, но место там такое, что сначала надо крутой отвес преодолеть, а потом уже сложный колодец со стеклянны-ми стенами начинался. Не стекло прозрачное, а такой скользкий оплавленный материал...Но у нас провизия кончилась, и деньги все. Еле хватило на то чтобы вернуться. Короче, он так и умер, ничего этого не увидев больше. Я в Америку уехал, брат следом за мной. А они там с сестрами жили... Когда мы от них мэйл получили, что плохо ему, то с братом полетели помочь. Но он уже слёг и, действительно, только пещерой этой и бредил. Там у него вороха карт, фотографий и планов, им нарисованных. Всё хотел нас богатыми очень сделать. Но одной его жизни на это не хватило. А мы, видишь, уже не там живём и обитаем. Отец с братом как-то посчитали, сколько денег надо на такой поход, миллион получилось. Ну, где у бедных латинос такие деньги?! Истово одержимым был он у меня, и вечная ему память.- Хосе перекрестился.- Я эти вороха бумаг там в баул покидал и взял с собой. И так они у меня в нём и лежат неразобранные. Думаю внукам буду показывать в старости. Рассказывать про далёкую свою Родину.      
В это время подъехал пикап, на котором вернулся напарник Хосе, ездивший за едой. И я начал прощаться. Мы  обменялись телефонами и разошлись. Они звали меня поесть с ними, но я отказался.  Зоя уже два раза звонила на мобильник... Волновалась.

Когда пришел домой, она слегка поворчала, но было уже позно, поэтому бы-стро ушла спать. А я ещё какое-то время сидел и размышлял об услышанном от Хосе, пытался вспомнить его фамилию, но не смог и стал рыться в интернете в поисках информации по этим пещерам. Довольно быстро откопал что-то про английскую вылазку в эти края, но все выводы по этой и предыдущей экспедициям были засекречены местным правительством, все известные входы в подземные туннели были закрыты, вентиляционные хода – заглушены, а на главном 20-ти метровом входе – установлена стена с воротами и постоянная охрана. Такие действия наводили на мысли о правдоподобии сказок про золотые статуи... Кстати упоминание о потерявшемся на три недели маркшейдере там тоже было. Звали его Симон Гольда.

Начав придремывать перед экраном, я решил идти спать. И когда уже лег и закрыл глаза, то попытался представить себе каково же ему там было. И то, что представилось, показалось жутковатым.