Укрощение Строптивой

      Было раннее утро. Тишина и покой царили в нашем доме. Все замерло в преддверии восхода солнца. В такие ранние часы спят все: и птицы, и звери… И я не исключение. Ваш покорный слуга сладко спал в обнимку с любимым плюшевым единорожкой. Ничто, казалось, не предвещало беды. Но тут стрелка часов дернулась и указала ровно шесть. В ту же секунду будильник заверещал дурным голосом.

— Встаю-встаю, — пробормотала я, стараясь нащупать кнопку, чтобы выключить его.

      Вот что я вам скажу: утро добрым не бывает. Оно либо: «Черт, утро!», либо: «К черту все, сплю до обеда!». Назовите мне человека, любящего утро, и я скажу, что он инопланетянин. Утро по определению не может быть приятным. А особенно, если начинается оно в шесть утра. Никакого желания, кроме как убивать все, что движется, а все, что не движется, двигать и убивать, не возникает. Да его точно сам Сатана придумал, чтобы мучить род людской! Кстати, еще одно дьявольское изобретение – будильник. Он звонит в тот самый момент, когда вставать хочется меньше всего. Везет тем, у кого будильник на телефоне. У меня же будильник обыкновенный, и звенит он так, что не встать невозможно.

      Однако в этот раз я встала легко. Еще бы, ранняя тренировка на конюшне – это, извините меня, святое. Кроме того, весь плац принадлежит тебе, и ты чувствуешь себя царем. Ну, пока тренера нет. Удивительно, как просто встать рано, если тебе предстоит дело, от которого тебе не хочется выброситься из окна. Сразу появляется прилив сил, хочется петь и трудиться. К завтраку это, конечно, проходит, но мне завтракать не приходится. Лучше не кушать перед тренировкой. А особенно, если тренер пообещал тебе тренировку веселую. Неспроста же он назначил ее на такую рань.

      Наспех выпив горячего чая и прихватив с собой шлем, я выбежала из дома. Оставалось лишь надеяться, что я сделала это тихо и никого не разбудила… Погода была мерзопакостной. Накрапывал дождик. Из-за низких серых туч не было видно солнца. Видимо, ему лень вставать, также как и всей стране. На плаце обещала быть каша. Ну, хотя бы падать не будет больно…

      Единственный плюс в утре заключается в том, что автобусы ходят пустые. Никто не станет коситься на твою странную одежду и на хлыст, торчащий из рюкзака. Бабушки не будут шепотом жалеть «бедную девочку, у которой не хватает денег на нормальные сапоги с хорошим голенищем»*, и уж точно никто не сядет на твой шлем, просто не заметив его. А еще автобусы ходят часто, и ты никуда не опоздаешь. Это, конечно, радует. Но на сем плюсы утра заканчиваются, и начинается сплошная линия минусов.

      До конюшни я добралась быстро и уверилась в том, что в прошлой жизни я была Вангой. На плацу уже появились лужи, хотя основные дорожки были еще сухими. Везде царили непривычные тишина и пустота. Слышно было только как лошади жуют сено, довольно фыркают и сопят.

— Владимир Сергеевич, Вы тут? — тихо поинтересовалась я, заглянув в тренерскую.

      Глупый вопрос. Если комната открыта, значит тренер уже тут. Но меня это особо не занимало. По утрам я часто задаю глупые и непонятные вопросы. Не получив ответа, я спустилась вниз. Ах, вон же он! Владимир Сергеевич стоял, прислонившись к перилам, и пил горячий кофе. Это просто я прошла мимо него и даже не заметила.

— А, здравствуй, — он зевнул и сделал глоток кофе. — Я уж думал, ты меня не заметишь. У меня сегодня для тебя сюрприз. Знаешь, чем займемся сегодня?

— Нет, — я покачала головой.

— Новую лошадь заездим, — тренер заговорчески подмигнул мне.

      Я уронила шлем. Конечно, мне приятно, что мне доверяют такую вещь. Но спросить меня, а является ли риск сломать шею моим любимым хобби, не надо? Видимо, нет… Нервно сглотнув, я подняла, отряхнула и надела шлем. Будем надеяться, что я ничего себе не сломаю. К тому же во мне тут же проснулся азарт всадника. Бросить вызов необъезженной лошади – не об этом ли я мечтала?

— Да ты не думай, на ней даже выступали, — разрушил все мои мечты Владимир Сергеевич, ставя кружку на столик. — Пошли. Просто лошадка-то с характером, к нашей конюшне не привыкла. Поработаешь с ней некоторое время, а там уж вернешься к своей любимице.

      Ну, объезженная, так объезженная. Все равно из слов тренера следует, что она будет вредничать. Пускай так.

— А Вы сами почему не хотите с ней работать? – поинтересовалась я, пока мы шли.

— Во-первых, тебе опыт, — начал загибать пальцы тренер. – Во-вторых, я хочу это дело заснять и на сайте выложить. В-третьих… А, вот она!

      Да, сразу стало понятно, почему Владимир Сергеевич не может сам на ней ездить. В стойле, на которое он указал, стояла чалая пони. Она фыркала, рыла копытом подстилку и хитро поглядывала на меня. Кобылка была с эффектной внешностью и явно породистой. Аккуратная точеная мордочка с большими выразительными глазами, мускулистая спина и длинный круп; тонкие, но сильные ноги и резкий «щучий» профиль выдавал в ней уэльского пони.

— Знакомься, это Леди, — представил мне ее тренер, усмехаясь. – А если полным именем, то Строптивая Леди. Говорящая кличка, между прочим. Она вчера Яшку покусала. Бедный козел от нее теперь шарахается, даже не выбежал тебя встречать. Только выглянул из-за сеновала и снова спрятался. Будет у бедняжки теперь фобия.

      Ах, так вот от чего такая тишина! Главный заводила Яшка не появился. Этот козел всегда встречал приходящих и обязательно старался поддеть их рогами. Так, не сильно, но ощутимо. А сегодня побоялся…

— Хорошенькая, — сказала я, рассматривая ее получше.

— Возможно, — тренер кивнул головой. – Но если понесет, можешь читать «Отче наш».

— Это еще почему?

— Ты ее не остановишь.

      Многообещающее начало…

— Мне тебе помочь или не мешать? – поинтересовался у меня Владимир Сергеевич, когда я сняла с козел седло.

— Зачем? – изумилась я. – У меня же уже довольно большой стаж…

— Ну-ну… - тренер снова усмехнулся. – Тогда седлай и выводи на плац, я пойду за камерой.

      Уже через минуту я поняла, что видимо стану звездой «YouTube». Леди то и дело зажимала меня к стенке, сбрасывала с себя вальтрап, когда я отворачивалась за седлом, била хвостом по бокам, когда я пыталась застегнуть подпругу, отказывалась брать трензель и старалась наступить мне на ногу, когда я начала регулировать ремешки уздечки. Кличку свою она полностью оправдывала.

      Когда я выводила Строптивую из конюшни, большой тяжеловоз Алекс спрятался в стойле. А Кудесник, главный задира и гроза всех лошадей ростом ниже его, заметался по леваде и тонко жалобно заржал. У бедного Яшки случилась истерика: козел улегся на сене, высунул язык и закатил глаза.

— Я готов, — крикнул мне Владимир Сергеевич, установив камеру. – Давай!

— Сажусь! – ответила ему я.

      «Ага, конечно!» — насмешливо фыркнула кобыла и поддала задом, стоило мне поставить ногу в стремя. Первое падение было даже не с лошади. Отряхиваясь от грязи, я сама смеялась. Что уж говорить про тренера, который поперхнулся кофе. Прекрасное начало видео!

— Дубль два! — объявил тренер, отсмеявшись.

      В этот раз мне удалось сесть. И даже проехать немного по плацу. За это короткое время я заметила, что Леди прекрасно реагирует на шенкель и на повод. Но стоило мне перевести ее на рысь, как она снова закусила удила, вредно вскинула голову и начала скакать боком. Причиной оказалась грязь. Строптивая делала вид, что до умопомрачения боится чавкающих звуков, воспроизводимых ее же копытами при опускании их в грязь, и носилась по плацу. Кончилось это тем, что я снова оказалась на земле, когда она встала на дыбы.

— Может, «волшебную палочку» возьмешь? — Владимир Сергеевич протянул мне хлыстик, когда я наконец поймала кобылу, носившуюся по плацу от меня.

— Давайте, — согласилась я.

      Ох, не стоило этого делать. Только заметив хлыст, Леди дернулась и потащила меня по плацу, изображая крайнюю степень испуганности. Тренер поперхнулся, пролил на себя кофе и скрылся за ограждением. А я осталась развивать новый вид спорта «катание по грязи на лошади». Мне и хотелось бросить повод, да только перспектива опять ловить шуструю четвероногую Леди на своих двоих не привлекала. Поэтому я осталась висеть на поводе.

      Стоило мне бросить хлыст, как Строптивая угомонилась, резко остановилась, и я опять очутилась в грязи. Сама пони недоуменно уставилась на меня и решила, что мне просто нравится грязь. Больше ничем я не могу объяснить, зачем она толкнула меня мордой, когда я попыталась встать. Только что появившейся Владимир Сергеевич снова согнулся в три погибели.

— В общем, хлыст не нужен, — крикнула я, стараясь выглядеть серьезнее.

— Да уж, он тебе ни к чему. Эта пони и так гиперактивная, как батарейка «Энерджайсер», — согласился тренер. — Возвращайся в седло.

      Мне уже самой стало интересно, что из всего этого будет, потому в седле ваш покорный слуга оказался довольно скоро. Строптивая Леди - клянусь честью конника! – закатила глаза и презрительно фыркнула. К тому времени я уже была грязной с ног до головы, и мне было все равно, упаду ли я снова. Падать было не особо высоко и не больно, и я даже была не против, уж слишком мало падала я за свою карьеру всадницы. Хоть попрактиковаться можно, потом с большой лошади буду уметь…

      Строптивая вдруг начала слушаться, хотя поглядывала на меня хитро, явно что-то задумав. Так и есть, когда я перевела ее в галоп, она снова стала поддавать задом и стараться меня укусить. Ни укусить, ни скинуть меня у кобылы не вышло, потому она сильно обиделась и прижала уши. Но когда я направила ее на препятствие, стоявшее на более-менее сухом местечке, Леди повела себе крайне прилично: она просто пропустила меня вперед перед препятствием. Комично помахав руками, я улетела вперед.

— Вот Ваши всадницы руками махают при падении, а потом в ПВО говорят, что нло видели, — саркастично заметила пришедшая Нина Алексеевна.

      Бедный Владимир Сергеевич был добит этими словами и снимать далее не мог. Место оператора заняла Маша, пришедшая сегодня пораньше и не пожалевшая об этом.

      Строптивая продолжала показывать характер еще минут пятнадцать, выступая на бис. Она скакала от меня так, что пыль стояла столбом, а стоило мне на нее сесть, как она начинала так брыкаться, что я начинала больше походить на малиновое желе, а не на человека. Стоило мне привыкнуть к тому, что она скачет по кругу, как кобыла меняла свою траекторию и бежала только прямо, сворачивая у самого ограждения.

      Наконец, когда я уже в n-ный раз обрадовала одинокую землю своими объятьями, а за спиной моей раздалось заливающееся ржание Леди, Нина Алексеевна не выдержала:

— Ладно, хватит издеваться над бедной девочкой. Садись верхом и слушай внимательно. Рысью ‘арш! – пришлось повиноваться и прибавить ходу. Строптивая Леди задрала голову и собралась перейти в галоп при первой же моей ошибке. – Хорошо, теперь сокращай. Еще, еще, на месте чтобы чечетку отбивала… Хотя чечеткой это не назовешь, не похоже. Хорошо, а теперь, пока она не опомнилась, прибавляй в галоп! Да не таракань, как сороконожка!

— Двинь ее хорошенько, чтобы поняла, кто тут хозяин. И повод покороче, — посоветовал Владимир Евгеньевич. – Руки пониже, вот так.

      Строптивая Леди в самом деле начала слушаться. Видимо, сработала привычка. Несколько раз она, правда, снова показывала характер, но уже вяло. Ей тоже надоело выделываться. А может, она заметила в кармане моей куртки морковку и решила, что если она продолжит выписывать кренделя по плацу и валять меня в грязи, она ее не получит? Кто знает…

      Путем проб и ошибок, еще пару раз упав, я нашла подходящее положение рук, которое нравится этому дьяволу в обличье лошади. И вдруг с удивлением обнаружила, что Леди действительно реагирует на него. Кобыла стала нормально прыгать, перестала шарахаться от хлыста, на чавкающую грязь под копытами она и вовсе не обращала внимания. В этот миг я наконец поняла, что такое слиться с лошадью воедино. Минут пятнадцать мы еще гарцевали по плацу, перепробовали всевозможные аллюры, и ни разу более Строптивая не закинулась и не закусила удила. Она косилась на меня с удивлением и даже уважением. А мне удалось наконец-то расслабиться.

***

      К концу этого месяца Строптивая Леди привязалась ко мне и всегда очень радуется моему приходу. Ее радость проявляется в визгливом ржании, биении ни в чем неповинной двери денника, любовном покусывании моей руки с морковью и ревизией моих карманов. Она даже пытается помогать мне убирать ее денник, хватая черенок лопаты зубами и двигая головой мою руку.

      На плацу она продолжает выделываться. Иногда эффектно встает на дыбы и зло косится на новичков, в прыжке пинается, отчего и без того комичная высокая я на маленькой пони становлюсь еще более комичной, но уже не скидывает. Правда, так дело обстоит со мной, других всадников Строптивая встречает злобной усмешкой. Владимир Сергеевич расстраивался, что кобыла не признает никого другого:

— Купил лошадку для мелких новичков, конечно! Вот всегда так. Не умею я лошадей покупать. Как куплю какую-нибудь, ее то заберут в прокат, то эта зараза к кому-нибудь привяжется и более никого не слушается, то окажется негодной для выступлений!

      Мне же остается улыбаться и вспоминать, как одним ранним непогожим октябрьским утром я почувствовала себя на месте Петруччо. Напоминанием об укрощении Строптивой служила смешная нарезка, сделанная легкой рукой нашего главного юмориста Нины Алексеевны и под руководством моего тренера.

      Я это все к чему... С любой лошадью можно найти общий язык, даже с самой вредной и строптивой. Главное – это терпение!

* — краги. На ботинок сверху надевается голенище. Это практичнее и удобнее, чем сапоги.