Нельзя так с Женщинами!

Меня, врача психолога, единственную из врачей нашей клиники, послали на один день в Санкт – Петербург, на открытый для всех желающих, семинар по теме "Оказание психологической помощи женщинам, подвергшимся насилию"
Семинар проходил в ГИДУВе ( Государственном институте усовершенствования врачей). Огромная аудитория, в виде амфитеатра, была полна слушателями разного возраста. Читал лекцию уже не молодой мужчина, очень эмоциональный и подвижный:» При оказании помощи необходимо учитывать, что насилие вторгается во все сферы жизни женщины - физическую, эмоциональную, общественную, половую.» Он рассказывал, как помочь женщинам, пережившим насилие и как их вызвать на откровенный разговор.

Рядом со мной сидела женщина лет сорока. Она слушала речь докладчика очень внимательно , при этом часто вздыхая. У неё было очень красивое лицо, модная стрижка чёрных, как смоль, волос. Красивые, ухоженные руки с длинными пальцами.  Небольшое колечко с бирюзой и широкое обручальное кольцо. Серёжки с бирюзовыми камушками. И очень, очень грустный взгляд. 

Когда закончился семинар, я обратилась к этой женщине.

- Вы меня извините пожалуйста, не знаете ли, где здесь можно хорошо и не дорого перекусить? Я приехала из Пскова только на семинар и сегодня же возвращаюсь домой. Вы тоже приехали из другого города?
Меня зовут Клавдия Андреевна. Нет. Просто Клава. Вас тоже направила на семинар клиника?

- Я Марина- тихо сказала женщина. Я провожу вас до места, где Вы сможете пообедать. Возможно и я тоже съем чего - нибудь. Я Ленинградка. Простите, Петербурженка. Уже столько лет, как поменяли название города, но так и не могу привыкнуть. Нет я не медик, я с другой стороны - сказала Марина грустно. Я из тех, кто был изнасилован.

- Ой! Ради Бога извините меня за невольную бестактность. Это же ужасно! Как же Вы могли это пережить?

- Я не пережила, я с этим живу уже 8 месяцев.

На глазах у Марины выступили слёзы. Я не стала задавать ей никаких вопросов. Мы шли молча. Аппетит мой совсем пропал. Чем - то перекусив мы вышли на улицу. У меня было ещё 3 часа до отхода поезда. Погода была чудесная и я предложила Марине составить мне компанию и прогуляться со мной по, находящемуся рядом, Таврическому саду.

Мы зашли в тихий уголок сада. Утомившись от прогулки мы присели на скамью, окружённую цветущими кустами сирени.
Марина, положив свою ладонь на мою руку, и, глядя мне в глаза, быстро заговорила:

- На семинаре сказали, что нужно постараться выговориться. Проговорить случившееся несчастье. А к кому с этим пойти? Своим близким не расскажешь. Да у меня и нет таких подруг, с которыми я могла бы поделиться этим. Пойти в полицию? А что я знаю о преступнике?
Вы первый человек, кому я сказала об этой беде. Я не знаю, почему именно вам? Наверное уже нет сил держать этот нарыв в себе. Возможно потому, что Вы сегодня уедете и увезёте с собой мою боль.

Мне 39 лет. Я вышла замуж, когда мне было 18. Мой муж, это первый, и до того случая единственный, мужчина в моей жизни. Мне стыдно сказать, но я, кроме мужа, ни разу и не видела ни одного голого мужчины в жизни.

Работаю я начальником экономического отдела на большой фирме. В тот вечер я возвращалась домой после 11 вечера. В сентябре в Питере темнеет рано. Вечер был на удивление тёплым. Живу я в старом районе города. Таксист довёз меня до самого входа во двор нашего дома. Я уже прошла туннель подворотни и завернула за угол дома. В этом месте двор совершенно не освещён. Всё дальнейшее произошло мгновенно. Меня с силой прижали к стене дома, закрыв ладонью рот. Тихий мужской голос произнес:"Пожалуйста, не кричите. С вами не произойдёт ничего неприятного." Я была так напугана, что даже если бы у меня был рот свободен, я бы не смогла крикнуть. Спазм сковал моё горло. От обхватившего меня мужчины пахло хорошими мужскими духами. Он крепко держал меня за волосы, пытаясь наклонить вперёд. В таком положении, согнувшись, когда тебя ещё держат за волосы, ты становишься совершенно беспомощной, лишаешься возможности сопротивляться насилию. Я почувствовала, как он подняв сзади подол моей юбки, снимает с меня трусы. Я попыталась освободиться от него, но он ещё крепче притиснул меня к стене дома, при этом опять своим низким, бархатным голосом, сказал:"Пожалуйста не кричите. У меня надет презерватив." Это меня, нет, не успокоило, но к чувству ужасного омерзения и страха появилась надежда, что если это произойдёт со мной, то хоть ничего не попадёт в меня. В ответ я тихо прошептала:"Пожалуйста отпустите волосы, мне очень больно и страшно." Трусы уже были спущены. Я ощутила его зверинное желание обладать мной. Так я стояла согнувшись, наклоняясь вперёд, упираясь головой в стену, но он больше не держал меня за волосы. Насильник приняв наверно мою просьбу за согласие, вошёл в меня. Не знаю, как долго он двигался во мне. При этом он говорил какие - то ласковые слова. Мне даже в это момент показался его голос знакомым. Я стояла словно замороженная. Сквозь оцепенение я услышала, а может почувствовала его сдавленный стон и пульсацию его пениса где - то в глубине меня. Он отпустил меня. Я выпрямилась, боясь повернуться. Бандит с хрипотцой в голосе, произнёс:"Вы извините меня."

Когда я смогла обернуться, во дворе никого уже не было, лишь под аркой слышались удаляющиеся шаги.

Когда я пришла домой, муж сидел у телевизора, шёл его любимый сериал. Он был так увлечён, что даже не обернулся, когда я вошла. Я долго стояла под душем. Слёз не было. Не ужиная, я легла в постель, отвернувшись к стене.
Муж тоже лёг рядом и по деловому произнёс:"Мамочка, а давай-ка мы согрешим"
Как иногда наши мысли, совершенно некстати, подкидывают нам весьма странные сравнения. Так и у меня тогда, от этих слов мужа, возникло сравнение "мужского достоинства" насильника, с "мужским недостатком" моего мужа. Я стала смеяться. Всё громче и безостановочно хохотать. Весь пережитый мной страх, теперь вылился в этот истерический, неудержимый хохот. Только сильные пощечины моего мужа вернули мне сознание реальности.

Я никогда не изменяла моему мужу. Да и когда? Дочь, работа, дом. Конечно мне иногда нравились внешне другие мужчины. Да и мужчины проявляли ко мне интерес, как к женщине. Возможно я даже где–то, в глубине души, во снах, хотела попробовать близость с другим. Ведь я столько читала, теперь это доступно в интернете, какое божественное удовольствие женщина может испытывать в постели с мужчиной. У меня этого никогда не было с мужем.
Конечно же я знаю, как можно дополнить самой удовольствие недополученное от мужа. Мне стыдно сейчас говорить об этом, но прошло уже столько месяцев, а я всё думаю о том насильнике. Теперь мне кажется, что тогда у меня, на какую-то долю секунды, пропал страх и я испытала даже подобие мягкой, приятной истомы. Но, зачем же он так, силой?

Вот я и высказалась. А знаете, Клавдия, мне стало сейчас, после того, как вы меня выслушали, легче. Да! Да! Мне стало легче. Вы наверно меня осуждаете?

P.S.

Всю дорогу домой, в поезде, Клавдия перекручивала в уме историю Марины. Уж очень насильник был ласков с ней. Очень похоже на то, что этот ласковый таинственный насильник из круга её знакомых мужчин. Тот, которому она отказала. В голове было одно и то же. Бедная, бедная женщина. Как мне её жаль. Жаль, что до своих 39 лет она не познала нежности и удовольствия от близости с мужем. И лишь это, вероломное насилие, смогло ей что-то дать. Возможно и разбудить в ней спавшую женщину.

И, вздохнув, Клавдия повторила несколько раз:"Бедная Я. Бедная, бедная Я"