Дню Защитника Отечества

Дню Защитника Отечества.

Ёрш тоже рыба.

Весной 1968 года, после окончания сержантской школы в Петрозаводске, все выпускники, включая меня, были отправлены в Архангельскую область для продолжения службы. Во время распределения нас по воинским частям, которое проходило в Доме офицеров военного городка, сидящий за мощным письменным столом спиной к сцене, генерал  - майор колючими глазами осматривал каждого курсанта, словно собирался залезть ему в душу, и задавал один и тот же вопрос: «Гражданская специальность есть?». И получив ответ, тут же принимал решение, в какое подразделение того отправить. Ответы были разные. Кто-то успел до армии окончить техникум, кто-то ГПТУ, кто-то шоферские курсы или курсы механизаторов. А один длинный, словно жердь, парень и вовсе Ленинградский лесотехнический институт одолел. Были среди нас даже скрипачи. Но не это меня удивило, а то, что генерал не спросил ни разу о тех специальностях, которые мы подучили в сержантской школе. У меня, к примеру, в кармане гимнастёрки лежало удостоверение машиниста парового котла ДКВР 10/13. 
Дошла очередь и до меня. По команде незнакомого капитана, я подошёл к длинному столу, примкнутому к генеральскому, вдоль которого сидели командиры частей и подразделений, и, приняв стойку «смирно», чётко произнёс: «Курсант Долгих для распределения прибыл». Генерал исподлобья посмотрел в мою сторону и, после небольшой паузы, задал свой коронный вопрос: «Гражданскую специальность имеешь?». «Так точно. Техник рыбовод по искусственному рыборазведению». Лицо у генерала вмиг изменилось, он улыбнулся и, посмотрев в сторону усатого полковника, произнёс: «Полковник Шабаров –наш брат –рыбак. Бери его себе». Такое дилетантское заявление генерала меня немного обидело, и я, было, решил просветить его в вопросе - чем отличается рыбовод от рыбака. Но генерал грозно сверкнул глазами и резко оборвал меня: «Отставить разговоры. Если в слове есть корень «рыб», то это означает, что связано оно только с рыбалкой». Поняв, что опростоволосился перед большим командиром, я сделал два шага назад и встал в строй, уступив место перед столом следующему курсанту.
В конце второго дня, в составе группы выпускников сержантской школы, я прибыл на  дальнюю площадку воинского подразделения. На небольшой возвышенности, среди сосен и елей стояли три казармы, офицерская и солдатская столовые, мощная котельная, гараж для тяжёлых дорожных машин, теплица и пятиэтажное здание гостиницы. Никаких ограждений, кроме КПП на въездной дороге, по периметру территории не было, что, естественно, радовало глаз. Позже я узнал, что сводный батальон, в котором оказался, состоял из подразделений разных частей, выполняющих каждый свои задачи.
Мне повезло с первых дней пребывания в новых условиях. Согласно полученной воинской специальности, я был назначен командиром отделения сантехников, обслуживающих казармы, столовые и гостиницу. И где – то в глубине души, у меня даже закралось желание прослужить в этом качестве до самой демобилизации. Из-за близости к руководству офицерской столовой и гарнизонному магазину смешенных товаров - меня уважали даже «старики», завершавшие  трёхлетний срок службы родине. Я не только поставлял им за их деньги вкусные продукты, но и помогал приобрести дефицитные вещи к дембелю. 
Но «лафа» закончилась сразу, как только «старики», уставшие от стен казарм, скрипа панцирных коек и монотонных серых дней, последний раз, с чемоданами в руках, построились на плацу и выслушали прощальные слова командира батальона.
Ещё за неделю до их отбытия, командир роты категорически заявил: «Принимай дела у старшины и начинай втягиваться в новую должность». Я внутренне напрягся от несогласия с ним, но на словах объяснить своё состояние не решился. И с этого момента началась моя сложная и ответственная служба старшины эксплуатационно –технической роты. Дело в том, что офицеров в ней было всего только три: командир роты, начальник котельной и командир дорожного взвода. Да и те, прибыв на службу к 9 часам утра, сразу после пяти часов вечера уезжали на автобусе домой в город, за 70 километров. Так что, вся ответственность за состояние дисциплины и хозяйственных дел в роте ложилась на мои плечи. Вскоре я освоился в новой должности и даже, в некотором роде, стал от неё получать моральное удовлетворение. До приезда офицеров проводил утренние разводы бойцов по местам службы и наводил порядок в помещении казармы. Так что, когда они появлялись в расположении роты, то напрягаться морально им уже не требовалось.
Командиру роты нравились мои организаторские способности и лидерские качества, но больше всего ему нравилось моё относительное  умение играть на бильярде. Дело в том, что капитан был, своего рода, виртуозом в этом виде и о нём по всему ракетному соединению ходили разного рода слухи и легенды. И фамилия у него была –Лузанов, которая словно подтверждала, что его далёкие предки родились на бильярдном столе. В общем, так это было или нет, но каждый день, после того, как капитан появлялся в казарме и выпивал пятьдесят граммов неразведённого спирта, закусив коркой чёрного хлеба с зелёным огурчиком из теплицы, он командовал: «К столу», давая понять, что пора переходить из каптёрки в красный уголок, где стоял бильярдный стол. 
Однажды, командир дорожного взвода, старший лейтенант Никитин рассказал мне о том, как Лузанов своими руками, в прямом смысле этого слова, лишил себя очередного повышения в звании.
«Дело было так. В выходные дни, по вечерам капитан обычно ходит в гарнизонный Дом офицеров, чтобы поиграть в бильярд. Но не просто –покатать по сукну шары, а на интерес. В первое время желающие скрестить с ним кии находились, но постепенно таких смельчаков становилось всё меньше и меньше. Капитан переживал и с нетерпением поджидал новые пополнения офицеров. Дождавшись, он, как крупный хищник, начинал втягивать жертву в игру, и когда та теряла бдительность, очищал её скудный кошелёк. Однажды в гарнизоне появились два молодых лейтенанта – грузина. Горячие парни, но, как оказалось, знающие толк в бильярде. Лузанов их почти месяц обхаживал. Часто проигрывал, убаюкивая их бдительность, и даже специально совершал ошибки, которые мастеру непростительны. Но однажды, стеснительно улыбаясь, он предложил одному из лейтенантов: «Может, на интерес сыграем?». «Не возражаю»,- согласился тот, чуть свысока посмотрев на капитана. Проиграв джигиту первые две партии, и, чтобы хоть немного восстановить справедливость, Лузанов предложил ему третью. Тот согласился. Вот тут-то всё и началось. Одолев с видимым трудом лейтенанта, он хотел вроде как закончить игру, но тут вскипела горячая кровь джигита. «Может, ещё партию?»,- с надеждой в голосе спросил он. Капитан внимательно посмотрел на него, сделал паузу и, как бы нехотя, ответил: «Расставляй шары. Продолжим». А потом всё пошло по его сценарию. После трёх проигранных партий у лейтенанта закончились деньги, но он продолжал рваться в бой. «Ну, что, не пора закругляться?»,- спросил Лузанов. «Нет! Хочу отыграться! У товарища займу, но побеждённым отсюда не уйду!», -горячился молодой лейтенант. «Не надо ни у кого деньги занимать. Если хочешь сыграть ещё партию, то только на моих условиях. Готов?». «Говори - подумаю». «Если проиграешь и на этот раз, то выставляешь на стол три бутылки чачи». «А где я в такой поздний час чачу найду?»,- растерялся молодой грузин. «Я тебе адрес подскажу. Это недалеко от Дома офицеров будет». «Хорошо. Согласен на твоё условие»,- обрадовался лейтенант и даже улыбнулся. 
Партия закончилась быстро. Сникший, опустошённый взгляд лейтенанта уставился на Лузанова. «Говори, капитан, адрес»,- тихим голосом произнёс он и стал ждать ответа. 
До дома, где жил старый грузин, по словам Лузанова, торгующий чачей, было и на самом деле недалеко. Поэтому, уже минут через пятнадцать лейтенант стоял на его крыльце и нажимал кнопку звонка. Минут через пять двери распахнулись, и в проёме показался солидный мужчина в пижаме. «Вам кого?»,- глухим голосом спросил он. «Слушай, Кацо, мне сказали, что ты торгуешь чачей. Мне необходимо три бутылки»,- смело произнёс лейтенант. Мужчина болезненно улыбнулся в темноту и пригласил: «Заходи в дом, я сейчас принесу товар». Не подозревая подвоха, лейтенант переступил порог вслед за хозяином и остановился в ожидании.
Не прошло и десяти минут, как неожиданно для лейтенанта, в дом вошли трое военных с повязками дежурных по гарнизону и предложили ему следовать с ними. Только на гарнизонной гауптвахте, молодой грузин узнал, какую злую шутку сыграл с ним капитан. Оказалось, что хозяин дома, который якобы торгует чачей, был ни кто иной, как командир соединения генерал –лейтенант Алпаидзе. Не прошла эта шутка бесследно и для Лузанова. Он был посажен на трое суток под  домашний арест и лишён возможности вовремя получить очередное звание», - закончил монолог Никитин и первым засмеялся. Не знаю почему, но после его рассказа я стал более уважительно относиться к нашему ротному.
       
        «Большие» отцы- командиры вспомнили обо мне глубокой осенью, когда озёра и реки покрылись толстым льдом и высокими сугробами. И к обязанностям старшины, добавились обязанности сопровождающего их на рыбалки. Я должен был вовремя приготовить продовольственный паёк, состоящий из лучших блюд офицерской столовой, наполнить три солдатские фляжки спиртом, который выделялся для котельной с целью промывки некоторых приборов, нарвать в теплице зелени и огурцов и подготовить шансовый инструмент. Отцы –командиры забирали меня из казармы и везли туда, где, как они считали, была вода и рыба.  В основном, это были небольшие озёра, на берегу которых стояли избушки, срубленные из круглого хвойного леса.  В самом водоёме обитала мелкая, а по гостовской классификации - сорная рыба, которая у меня вызывала полное безразличие. Поняв моё отношение к аборигенам водоёмов, один из командиров сказал: «Переел видно ты на гражданке рыбных деликатесов. А для нас и ёрш – рыба».
Во время активного отдыха старших офицеров, мне приходилось выполнять те функции, которые раздражали меня с самого детства. Если ловилась рыба, то на металлической дровяной печке я варил уху «по –сибирски», т.е. без изъятия внутренностей и без добавления сопутствующих ингредиентов, кроме соли, перца и лаврового листа. Если рыбы не было, готовил суп из тушёнки, добавляя в него картошку, морковку, лук и многое другое. Но больше всего мне не нравилось сверлить ледобуром в толстом льду лунки. По –видимому, понимая мою гражданскую профессию по –своему, старшие офицеры считали, что я смогу подготовить им место именно там, где есть скопление рыбы. Но чаще мне не удавалось оправдать их надежды, поэтому приходилось за день преодолевать ледяной панцирь десятки раз.
Но однажды, мои профессиональные знания всё - таки пригодились. Это произошло в конце февраля. К этому времени лёд достигал метровой толщины и, в связи с падением уровня воды в водоёмах, постепенно оседал.   
На озеро мы прибыли уже затемно. Быстро перетаскав из вездехода ГАЗ- 69 вещи рыбаков, я приступил к организации ужина. Постоянные члены рыбацкой компании – генерал- майор, который первым обнаружил во мне сходство с рыбаком; полковник Шабаров, командир войсковой части; и полковник Антонов, заместитель командира соединения по строевой подготовке - не стали ждать окончания сервировки стола и прогрели свои внутренности первыми стопками горячительного напитка.
Через три часа, заметно захмелев, старшие офицеры залезли на деревянные нары и, накрывшись тулупами, отошли ко сну. Дождавшись устойчивого храпа, я тоже примостился недалеко от печки на отдых.
Рано утром, до общего подъёма, я оделся и пошёл на озеро, чтобы приступить к бурению дырок. Уже после первой, меня пробил пот, и захотелось есть. Но тут произошло неожиданное. Как только я вытащил ледобур из лунки, следом за ним из озера стала подниматься вода, а на её поверхности я увидел несколько ершей и окуней. Опустившись на колено, ладонью выкинул их на снег и глубоко втянул в себя воздух. «Озеро «горит»!»,- сделал я однозначный вывод, и от этого даже повеселел. А ещё через мгновение принял решение: «Пришло время, блеснуть и мне своим профессионализмом. Сейчас покажу отцам –командирам, как надо рыбу ловить».
Войдя в избушку, я напрямую обратился к Шабарову, хотя знал, что по уставу должен был попросить разрешение это сделать  у генерала: «Товарищ полковник, есть возможность отличиться. Если вы часа два не выйдите на озеро, то я поймаю килограммов сто рыбы». Офицеры вскинули на меня недоумённые взоры и одновременно спросили: «Сколько?». «Ну, может чуть меньше. Но поймаю много»,- осторожно ответил я. «Валяй. А мы пока здесь здоровье поправим»,- разрешил Шабаров.
Прихватив с собой ледобур, пешню, сачок и топор, я побрёл по твёрдому насту снега на середину озера. Подобрав подходящее место и расчистив площадку, скинул бушлат, схватил пешню и стал вырубать во льду перевёрнутую «чернильницу». Диаметр её составлял около двух метров, а глубина по краям доходила до метра. Это занятие заняло минут сорок. Подготовив «чернильницу»,  я в центре её проделал ледобуром несколько отверстий, через которые тут же стала подниматься вода, обдавая округу запахом серо –водорода, и вынося наверх ослабленных кислородным голоданием мелких рыбёшек. Подхватывая сачком, стал выкидывать их на снег. Вскоре мои ноги оказались в воде, но увлечённый азартом рыбака, я этого не замечал. Через пять минут возникла горка из окуньков, ершей, плотвы и мелких щучек. «Порыбачив» ещё минут двадцать, принял решение пойти за отцами- командирами.
При виде кучи рыбы, первоначальная их реакция была сдержанной. Они, по-видимому, не сразу поняли, что это реальность, а не наваждение. Первым опомнился генерал и, одарив меня счастливой улыбкой, произнёс: «А мы думали, что ты блефуешь, старшина! Как это тебе удалось целый центнер рыбы добыть?». «Очень просто. К весне уровень воды в водоёмах падает, количество кислорода резко уменьшается, а разлагающиеся водоросли ещё сильнее усугубляют водную среду вредными выделениями. Вот и ищет рыба, где бы спастись. Чаще всего в таких мелководных озёрах, как это,  гибель всего живого происходит раз в три года. Поэтому и крупная рыба в нём не водится, так как до половозрелого возраста не доживает»,- на рыбоводном языке,  объяснил я командирам. «Вот тебе и корень один! Теперь мне ясно, чем отличается рыбак от рыбовода»,- улыбнулся генерал и добавил: «Свари -ка нам, старшина, своей коронной ухи «по-сибирски. Улов обмыть надо».  В тот день большие командиры свои мормышки в воду не опускали.
После этого памятного случая, до весеннего вскрытия озёр мы ещё несколько раз успели съездить на рыбалку. И почти каждый раз я с пользой проявлял свои профессиональные познания. Однажды, во время весёлого ужина, генерал внимательно посмотрел на меня и произнёс: «Жаль старшина, что ты в мае демобилизуешься. В последнее время, благодаря тебе, мы всегда возвращаемся домой с добычей. Уже и жён приучили к успешной рыбалке. А тебя не станет, и уловы могут прекратиться. Тогда у жён обязательно появятся вопросы – «Куда ездим и чем занимаемся?» «А мы его на сверхсрочную службу оставим»,- нашёл выход Шабаров. Вполне освоившись в среде больших командиров - полковнику я ответил шуткой: «С удовольствием остался бы,  если бы мне Вашу должность предложили». «Во, даёт, старшина! Не промах, парень. Ниже командира части, ему уж и должность не подходит»,- прокомментировал Шабаров, и старшие офицеры весело засмеялись.