Стерва

- Почему ты такая злая? - смеясь, спрашивает непосредственный руководитель, молодой, но авторитетный и солидный мужчина, с которым нас связывает обоюдная личностная симпатия.
- В смысле? - уточняю я, не понимая вопроса. Работа телевизионным инженером напрочь убивает моё чувство юмора, вконец подменяя его саркастическим цинизмом.
- Нет, правда, поражаюсь. Такая красивая, молодая - и такая злая! Так нельзя.

Мне двадцать два, я хмыкаю и думаю, что пора перекурить.

- Доченька, тебе жалко Серую Шейку?
- Нет.
- Почему? - искренне поражается мама. - Посмотри, она совсем одна, ей страшно...
- У неё своя мама есть, она пусть её и жалеет. 
Мне четыре, мы смотрим мультик про нелегкую судьбу уточки с переломленным крылышком по сказке Мамина-Сибиряка.

- После каждой встречи с тобой я говорю себе, что это все, что я больше не буду с тобой дружить! С тобой кошмарно трудно! - моя подруга сидит в слезах напротив меня.
- Но почему? - искренне недоумеваю я. - Я же все спрашиваю, слушаю, переживаю, даю советы, беспокоюсь и никогда не предаю доверие! И между прочим, не гружу, ничего своего не говорю.
- Вот именно! - всхлипывает она. - Ты никогда не впускаешь в себя, ты даже шанса тебя поддерживать, оберегать, любить и понимать не даёшь!

Мне двадцать шесть. Я жму плечами, закуриваю и думаю, что надо бы спросить у мамы, что это все значит.

- Мама, творится какая-то ерунда. Я от кучи людей в разные периоды жизни слышу одно и то же. Не понимаю, чего им нужно. По-моему, идеальный друг - тот, кто не навязывается, не ездит по ушам, но всегда готов тебя выслушать и искренне включиться в твои дела. Что со мной не так? Они все в один голос твердят о моей жестокости, и что я причиняю боль. Это действительно так?
- Я твоя мать. Это намного хуже, чем так.
- Но что вам всем надо?
- Человечности. Да, ты слушаешь, но делишься выборочно и в основном не искренне. И пропадаешь.
- Я не хочу никого огорчать и стараюсь говорить ту версию, которая будет проще для усвоения. А каждый день звонить у меня потребности нет. Есть исключения, несколько людей, которым рассказываю все, что важно, но и от них я иногда отдыхаю. Это нормально.
- И я в число этих людей не вхожу.

Мне почти двадцать семь. Я хмурюсь и думаю, что маме надо было родить больше одного ребёнка. Тогда был бы шанс, что кто-нибудь уродится со схожими эмоциональными потребностями и мировосприятием.

- Ты понимаешь, что поступаешь, как садист? Это жестоко, - качает головой мой студенческий друг.
- Ой, глупости. Чего жёстокого? Я беру то, что мне нужно. Он получает радость от меня. Все честно, - усмехаюсь я.
- Ты даёшь ему надежду, что все ещё вернётся.
- Ну и что? Он же рад? Рад. Идёт на это? Идёт. Все честно.
- Но ты ведь не вернёшься к нему совсем?
- Нет, я сейчас не хочу опять в эти дебри.

Мне двадцать, и я решила частично вернуть человека, с которым имела серьезные отношения за год до этого, зная, что в прежний формат не хочу и не захочу, потому что стремлюсь жить свободно и делать все, что заблагорассудится.

- Ну скажи мне честно, зачем ты с ним так поступила? - интересуется бывший одноклассник после пары бокалов пива.
- Слушай, не моя проблема, что этот человек до сих пор не может меня забыть и бесится при одном упоминании моего имени. Уже почти десять лет прошло!
- Я думаю, вы друг друга любили, но не совпали в фазах. Тем не менее, ты его растоптала.
- Ой, это легче всего - винить во всем меня. Сливает свою жизнь в унитаз - значит, так нравится.

Мне двадцать пять. Мы поедем по домам, и я мертвецки напьюсь, а потом буду плакать, потому что в этом случае я действительно виновата. Виновата, что несмотря на весь многолетний жар первой любви, мне всегда больше нравилось уничтожать его, нежели обладать им. Он оставил меня один-единственный раз всего на год, чтоб потом провести много лет рядом в эмоциях и сталкивании лбами. И все эти годы я сознательно мстила ему не только за каждую секунду боли, которую испытала после его исчезновения, но и за каждую бурю счастья, которое приносили мне все наши последующие встречи. Я мстила ему за то, что сходила с ума, стремилась к нему душой и телом, за то, что не могла контролировать и подчинить себе. В итоге подчинила, но когда у меня был выбор, быть с ним или раздавить его, я выбрала второе. И не было ни дня, чтобы я не пожалела о содеянном, но...

- Ты хотела быть с ним? - спрашивает ещё одна свидетельница этой истории. - А увидеть опять, сейчас?
- Да, - нехотя признаю я.
- Будь у тебя возможность вернуться назад и поступить иначе, ты бы это сделала?
- Нет, - качаю головой я. - Раздавила бы все равно. И появись он сейчас, было бы так же.
- Жестокий ты человек.
- Он заслужил.

Мне двадцать шесть, я давно его простила и не держу никакой злобы, но это никогда ничего не изменит.

- Зачем ты опять ему написала? - спрашивает меня наш общий друг. - Ты же знаешь, он от этого психует.
- Потому что весело, - искренне отвечаю я. - Не могу отказать себе в удовольствии, это же я.
Он смеётся и соглашается со мной. А потом мы оба произносим слово, которое как нельзя лучше ко мне применимо.
Стерва.

Стерва, отзывчивее и добрее которой нет на свете, если включила людей в круг своего доверия. Стерва, без которой решительно невозможно, если хоть раз имел опыт плотного взаимодействия. Стерва и конченная эгоистка, потому что самодостаточная, целостная и многогранная личность, которой никогда не скучно наедине с собой. Стерва, которая будет исчезать и возвращаться, если так захочет, причинять боль отсутствием и полностью удалять даже память об этом своим появлением.
Стерва, которую невозможно исправить, а только принять и любить такой, какая есть.
Гармоничная, искренняя, прирожденная и сложившаяся стерва в свои двадцать семь лет.
Я.

2016 г.