И Бог создал Землю

Это мир, умещенный в две стены и пол. Это мир, обклеенный картоном.
Картоном, в точности передающим все оттенки звездного неба.
Черный цвет, в котором запутался тончайший солнечный лучик, усеянный крошечными белыми точками.
Нет, это никакое не звездное небо. Это космос.

На полу лежит серый шарик. Нет, не лежит, он прилепился, и одновременно парит в воздухе. Он приклеен к стене, но вроде как парит. Странный шарик.

Его поверхность гладкая. Капля, оказавшаяся в любой точке, незамедлительно соскользнет, не оставив и мокрого следа. Цвет светло-серый и будто влажный.
И не будто, нет. Просто это глиняный шарик. Шарик из глины.
И это не делает его менее странным.

Бледная кисть с длинными, чуть кривоватыми, пальцами берет в руки другую кисть. Художественную. Деревянную палочку с коротко обстриженным хвостиком волос. И тут же откладывает ее в сторону. Потому что не подходит эта кисть этому шарику.

Следующий выбор пал на палочку с изогнутым, как бы нарисованным, хвостом. Длиннее предыдущего в несколько раз. Но кисть гораздо толще – волосы гуще, держать на тонком тельце их было бы гораздо труднее.

Беззвучный голос что-то одобрительно сказал, а пальцы сжали палочку сильнее. Выбор сделан, и он, вроде как, правильный.

«Чего бы мне такого нарисовать?»

Что изобразить на этой гладкой поверхности? Каким цветом уничтожить ее влажную серость? С какой силой надо нажимать, чтобы получить желаемые ландшафты?
И что делать, если ошибешься? Покачнуться весы, а исправить ничего нельзя.
Лишь сжать крепче зубы и попытаться замазать оплошность, делая все только хуже.
Потому что всегда, когда пытаешься что-то улучшить, получаешь в итоге бред, как мысли воробья о людской политике.
Можно, конечно, смять глиняный шарик – он еще мягкий – и выбросить его. Сделать новый. Такой, на котором не будет оплошностей. Не будет помарок.
Ничего не будет.
Но ведь так нельзя, ведь правда? Нужно закончить начатое, а потом примеряться для другого.
Можно сделать следующую работу, а эта будет служить уроком.

Трение пластика о пластик. Звук откручиваемой крышки. Такой, который нельзя описать, но можно представить. Легко.
Банка белая, со странными черными надписями на своей гладкой поверхности.
Не такая гладкая, как шарик. Со своими шероховатостями.
Банка – это сплющенный пластиковый цилиндр. Не очень большой, но и не маленький.
Типичный.

А внутри банки – краска. Голубая-голубая.
Как будто кто-то вылил небо в этот глупый цилиндр.
Краска не жидкая, потому что не плещется. Не твердая, потому что ее нельзя поцарапать.
Наверное, это акрил.

Кончик кисточки опускается в эту небесную смесь и легко окрашивает свой кремовый хвост голубым.
Пальцы слегка дрожат, а кисть руки сводит болью от напряжения.
Ведь теперь наступает главный этап.
Нужно сделать все правильно.
Не оплошать.

Кончик кисти легко вырисовывает линию на глиняном шарике. Не прямую и не волнистую – скорее, ломаную, по диагонали сверху вниз.
Но после хвостика не остается голубой линии.
Потому что она стремительно синеет и будто вдавливается внутрь глины. На миллиметр, не больше.
Но гладкость шарика уже нарушена.
Назад пути нет.
Он закрыт.
Легкой дорожкой вдавленной в глину краски.

Еще и еще.
Все больше краски остается на глине.
Все меньше краски остается в банке.
На шарике началась война. Точнее, она уже в самом разгаре.
Акрил против глины. Кто победит?
Голубой против серого. Кто проиграет?

И тут остановилась кисть. Поджались губы.
Потому что позабыли о важном.

Испачканные небом пальцы привинтили крышку к банке, оставив на прощание свой скромный цвет.
Рука потянулась за следующим тяжелым цилиндриком.
Еще и еще.
Они все одинаковые, но внутри них разные миры.

В этом мире – леса, плауны, джунгли.
Болота, листья и змеи.
В этом – пески и земля.
Прогретые солнечным светом.

Разные кисти – эта плоска, словно глупая шутка.
Эта толста, как рука мясника.
Эта – тонкая, словно иглы у елки.

Прозрачные губы что-то мычат. Шарику слышится песня.
Действо похоже на хирургический жест.
Ну же, врач, просто посмейся.

Коричневым цветом выпуклы земли – плывут по поверхности глины.
Нет, это теперь небесный акрил. Не верите?
Он все проверил.

Глина начала засыхать. Губы перестали напевать странные песни, полные одиночества.
Пальцы все быстрее взмахивали кистью. Все быстрее накладывались слои стремительно твердеющей краски.
Осталось не так много, но напряжение начинает сводить мышцы.
Будто маленький ребенок, дергающий за локоть, желая обратить на себя внимание.

Последний штрих – белая корочка акрила. Сверху и снизу. Словно кто-то попытался сплющить глиняный шарик, и у него это почти получилось.

Краска высохла, так что при желании ее можно сковырнуть ногтем.
Но пальцы, которые отдали бездонное ведро времени за законченную работу, не желают ее портить.
Своей глупостью.

Красивый получился шарик. Яркий, разноцветный.
Живой.
Но такой беззащитный перед лицом возможной опасности.

Пальцы порылись в темноте и достали огромные пушистые облака.
То была вата. Мягкая и пушистая.
И, вместе с тем, жесткая.
Она должна защитить шарик.
Даже от его взгляда.

И будет называться красивым словом «атмосфера».

Пальцы опутывали шарик ватой, пока полностью не закрыли ее чудный рисунок.
Красоту, созданную им.
Теперь ему можно только помнить, как выглядит этот шарик.
Потому что приученный к безопасности может легко погибнуть, лишившись своей защиты.
А если не погибнуть, то деформироваться точно.

Тяжело вздохнули тонкие губы.
Теперь нужно искать новые куски глины.
И делать из них новые, не менее странные шарики.
И нужно придумать опасность, чтобы вата оказалась не такой уж лишней.
Нужна еще краска.
Потому что маленькому шарику, испещренному вдавленными голубыми – или синими – линиями, необходимы друзья.
Ему будет одиноко одному в этой темной комнате.
Где есть только две стены. И пол.
Все обклеено картоном. Глубокого черного цвета.
На котором поразительное количество точек.
Словно кто-то порвал жемчужное ожерелье, обмазанное клеем.
И в этой комнате есть только одно существо, которое может дышать.
Может говорить.
Может страдать.
От одиночества.

Он просто не хотел быть один. Хотел, чтобы рядом с ним был еще хоть кто-то.
И потому Бог сотворил Землю.

***

Но знает ли наш грустный и одинокий Бог, что мир не ограничен комнатой, состоящей из двух стен и пола?
Должны же быть еще стены.
И потолок.

Окна. Дверь.

И эта дверь ведет в коридор. В этом коридоре есть еще двери.
Двери, за которыми прячутся комнаты.
И в этих комнатах кто-то есть.

Там сидят Боги, которые от надоевшей скуки берут глину и краски.
Чтобы создать новый мир.
Чтобы не было так одиноко.

Могут ли миры встретиться?
Безусловно. Могут.

Но это случиться только тогда, когда один Бог придет к другому в гости.
Принесет с собой две стены и пол.

И скажет: «Давай играть вместе!».

Никто не знает, будут ли счастливы миры подобному исходу.

Но Боги теперь не одиноки.

Потому они – счастливы.

И потому – все хорошо.

Конец.