Ночь несвятого Валентина

Олеся брела к дому по безлюдной тёмной улице. Закопавшись в отчётах на работе — а почему бы и не закопаться, если на вечер никаких планов? — девушка едва успела на последний поезд метро, и теперь шла, пугливо озираясь по сторонам, но шагу не прибавляла. Торопиться было некуда и незачем. День влюблённых наступил час назад, не оставив ей шансов встретить праздник в романтической обстановке.

«Ничего, не сейчас, — утешала себя Олеся, — надо просто чуть-чуть подождать, и он непременно появится».
Пусть даже и не принц, а обычный парень, который будет хорошо к ней, Олесе, относиться. А ещё он будет добрым, и обязательно с чувством юмора, и глаза у него будут какие-нибудь светлые. Хотя можно и тёмные, главное, чтобы честные.

«А что, если я загадаю желание? Ведь праздник святого Валентина, и он услышит, если я попрошу…»
Она вдруг размечталась, заулыбалась, задрала голову и посмотрела в небо, чёрное зимнее небо без малейших признаков звезд. Он где-то там наверху сейчас её видит.

— Здравствуйте, девушка.
Голос раздался так внезапно, что Олеся от страха едва не выронила сумку. Но тут же опомнилась и прижала к себе покрепче. Запустив руку внутрь, нащупала баллончик с лаком для волос и замерла в ожидании.
Молодой мужчина, не двигаясь, пристально смотрел на неё.
— Ты меня не узнаёшь?
— Нет... — растерянно ответила Олеся. — Простите, лица не разглядеть. Кто вы?
— Я — святой Валентин! — гордо произнёс он.
— Очень смешно, — рассердилась она.
Выслушивать глупые шутки в тёмном переулке ей совсем не хотелось. Метнув в сторону незнакомца недовольный взгляд, она демонстративно фыркнула и зашагала к дому.
— Подожди! — мужчина припустился следом, обогнал и преградил ей путь. — Я ведь действительно святой Валентин! Каждую ночь четырнадцатого февраля я спускаюсь с небес и помогаю влюблённым обрести друг друга: примиряю рассорившиеся сердца, соединяю тех, кому суждено быть вдвоём, и дарю взаимную любовь отчаявшимся душам…

Олеся остановилась. Сердце дрогнуло. Надо же, только она подумала о том, что попросит святого Валентина о помощи, и он появился… Неужели чудеса случаются?! Она присмотрелась к парню. Выглядел он и впрямь необычно: то ли старомодно, то ли странно, то ли просто свет от фонаря падал так, что толком и не поймёшь.
— Рассказывай, милая, о своих проблемах, раз уж я здесь — будем решать.
— Да какие проблемы? — неуверенно начала Олеся. — Их нет. Нет мужчины — нет проблем. Но в этом-то и проблема…
— А какой тебе мужчина нужен?
— Мой нужен. Тот, кого суждено полюбить.
— Ты уверена, что хочешь встретить его сегодня? Я могу это устроить, но готова ли ты принять его таким, какой он есть? Не отвернёшься?
— А почему я должна отвернуться? — не поняла она.
— Возможно, у него непростой период в жизни. Вы могли бы встретиться через пару лет, когда у него всё наладится, но если ты готова поддержать его сейчас, то я помогу вам.
Олеся подалась вперед, выдохнув в порыве радостного изумления:
— Да, да, конечно! Я готова, я поддержу, как смогу! Я буду стараться! Я не отвернусь ни за что!
— Хорошо, будь по-твоему, — согласился Валентин, — пойдём.

Незнакомец взял девушку за руку и повёл на детскую площадку. Засыпанная снегом и лишённая звонких ребячьих голосов, ночная площадка дремала, убаюкивая редких прохожих своей тишиной. Впрочем, дремала не только она — на лавочке спал какой-то мужик.
— Вот он, — Валентин испытующе посмотрел на Олесю. — Твой мужчина. Что теперь?
Девушка вздохнула. То, что слова Валентина окажутся такими буквальными, она не предполагала. Но что поделаешь? Если это действительно её суженый, то…
— А что с ним? Он пьёт, да?
— Молодец, что спросила. Он хороший парень и совсем не употребляет спиртного. Но неделю назад его подставил коллега, возжелавший получить чужую должность. Что ж, зато твой мужчина теперь свободен: девушка, с которой он встречался, обозвала его неудачником и ушла. Сегодня он был в гостях у приятеля и узнал, что бывшая ему изменяла. Он с горя так напился, что по дороге домой потерял все деньги, лёг на лавочку и уснул в беспамятстве.
— Надо его в тепло… — пробормотала Олеся; ей было страшновато, но парень ведь мог и замёрзнуть так. — Я живу в соседнем доме, может, мы вдвоём как-нибудь его дотащим?
— Нет. Он мужчина гордый и не поймёт. Он ведь не собака, чтобы быть подобранным на улице. Ты ведь любви хочешь, а не благодарности?
— Ну, да… — Олеся крепко задумалась. — И что делать? Здесь же холодно.
— Все просто, — ответил Валентин, — сейчас мы отправим его домой. Вызовем такси и дадим денег. У него в холодильнике пусто, хоть шаром покати... Положим в карман записку с твоим номером телефона. Через три дня он позвонит, и вы встретитесь — я уж за этим прослежу сверху, не сомневайся.
Олеся кивнула и торопливо заглянула в кошелек.
— У меня с собой только три тысячи. Хватит этого? Я могу домой сбегать, ещё принести…
— Да хватит-хватит, не волнуйся, ему ведь только на пару дней, — Валентин выудил из внутреннего кармана ручку и протянул Олесе. — Вот, пиши записку. Есть на чём? Можно на купюре.
Порывшись в сумке, она достала клочок бумаги и жирно, обведя несколько раз каждую букву, написала своё имя и телефон. Отдала Валентину — тот вместе с деньгами сунул записку в карман незнакомца.
— Ну, всё, теперь иди домой и ложись спать, — приказал святой.
— А как же такси?.. Надо вызвать машину.
— Это уже моя задача. Ты свою выполнила. Я провожу его до двери, чтобы он не заплутал по дороге. А завтра расскажу твоему Мужчине о том, что его ждёт самая лучшая в мире невеста!

Олеся заулыбалась. Она вдруг стала такой счастливой — беззаботно и совершенно по-дурацки счастливой — как в детстве! Крепко схватила Валентина за плечи, обняла, расцеловала, и побежала к дому. На полпути вдруг остановилась, обернулась и звонко крикнула:
— Валентин, а как его зовут?
— Иннокентий, — весело отозвался Валентин.
«Ну и имечко, — радостно усмехнулась она. — Ну и ладно!».
И юркнула за тяжёлую дверь подъезда.

— Блин, почему Иннокентий?! — спящий мужик поднялся с лавочки и отряхнул припорошенные снегом штаны.
— Да фиг его знает, первое, что в голову пришло.
— Как она вообще повелась-то? И ведь реально три рубля дала. Я больше, чем на пятихатку, и не рассчитывал. Чувак, ты гений.
— А то! Я ж говорил — разведём, как пить дать.
— А чё бабла больше не стряс? Я слышал, она домой метнуться была готова.
— Рисковать не хотел. Вдруг в хате до неё доперло бы, что её надули, и она бы передумала?
— Ну, лан, ништяк, разбогатели. Пошли бухать, Валентин!
— Говно вопрос, Иннокентий!
И мужики смачно загоготали, быстро удаляясь с детской площадки.

***
Была ли Олеся так доверчива, или это усталость затмила ей рассудок, трудно сказать. Дома девушка опомнилась и, созрев до размышлений о собственном идиотизме, принялась укорять себя за легковерие. Она даже выглядывала на улицу, но на детской площадке никого уже не было. От страха, что её так просто обвели вокруг пальца, у Олеси заныло в желудке.
«Он позвонит. Через три дня. Но вот если не позвонит...»

На четвертый день Олеся, наконец-то, выпустила из рук телефон и рухнула в кресло, с силой ударив себя по глупому лбу ладонью.
«Олеся. Стоп. Спокойно. Сейчас ты сделаешь глубокий вдох, а потом медленно выдохнешь. Тебя надули. Так бывает. Помнишь, как в детстве смотрела ты наблюдала за «лотерейщиками»? Помнишь людей, которые «велись» и проигрывали деньги? Их много. Олеся, ты не одинока — лохов достаточно. Ты просто на днях вступила в их ряды. Всё нормально, у тебя есть незримая группа поддержки из миллионов доверчивых граждан, обманутых мошенниками. Ты успокоишься, и больше так не будешь, правда?»

Ей было стыдно. Очень. Она представила, как потешались над ней пьяные выродки. А она ведь ещё и дотрагивалась до этого «Валентина», подумать только, обнимала, благодарила... Олеся почувствовала, как огнём горят, зудят от нестерпимого позора мочки ушей. Она болезненно сморщилась и тихо застонала.

***
Так я начала писать логическое продолжение рассказа, но неожиданно вмешалась... добрая фея.
— Что же ты так зарубаешь на корню, да еще и с плеча, весь этот праздничный стёб?!
Фея жила в моей голове, была по-детски шаловлива и частенько подкидывала несуразные идеи.
— Что тебе не нравится? — уточнила я. — Девку надули, ей обидно и грустно. Нормальная, между прочим, реакция.
— Ну, и что ты с этой реакцией будешь делать? — фея подняла высоко-высоко мои брови и манерно закатила вверх мои же глаза. — Напишешь сагу о душевных терзаниях лопухнувшейся героини? В чём соль? Обманывать нехорошо, и всё такое?
Я покачала головой, пожав плечами.
— Не знаю. Что-нибудь о законах справедливости...
— Успокойся, — топнула фея ножкой, — пиши про идиотку. Ну кому нужна твоя мораль? Ты что, планируешь с этим... хм... опусом пробиться в школьную программу по литературе?
— Хорошо, — я убрала пальцы с клавиатуры, — говори, что писать.

***
Олеся так и не дождалась звонка от Иннокентия. Три дня она порхала, как бабочка — от маршрутки к метро, с работы домой, из дома на работу, с кухни в комнату — и всё в состоянии шальной невесомости. В назначенный день, впрочем, никто не объявился. Ни звонка, ни смс, ничего! Жених пропал. Лавочка была всё время занята молодыми мамашами, и сколько Олеся не высматривала его на том же месте, надеясь на счастливый дубль, всё без толку. Она корила себя за то, что в темноте не удосужилась разглядеть лица Иннокентия и теперь не знает, как он выглядит.

Девушка решила не сдаваться — имя-то редкое! — и открыла сайт популярной соцсети. Прикинув примерный возраст плюс-минус пару-тройку лет для погрешности, Олеся обнаружила десять Иннокентиев.

Женатых она сразу исключила из списка — таких оказалось трое. Ещё трое не подошли по комплекции: один был тощий, второй — огромный, а третий — такой длинный, что не уместился бы на лавочке, даже сложившись пополам. В итоговой выборке осталось четыре Иннокентия. Каждому девушка отправила письмо следующего содержания:

«Здравствуйте! В ночь с 13 на 14 февраля я встретила пьяного мужчину, похожего на вас, на скамейке возле моего дома. Понимаю, что Вы посчитаете это странным, но мне рассказал о Вас святой Валентин. Он сообщил Ваше имя и положил в Ваш карман записку с номером моего телефона. Дело в том, что Вы — мой суженый, хотя мне и неловко говорить об этом. Поверьте, я вовсе не навязываюсь! Но… Когда я могу ожидать Вашего звонка?» — о деньгах она великодушно решила не напоминать, дабы будущий супруг не чувствовал себя обязанным.

Отозвались все.

«Это что, какой-то новый вид лохотрона?» — написал первый. Олеся обиделась и потому ответила «жёстко»: «Я, по-вашему, достойна только лоха?! Если это были не Вы, то так и скажите, а хамить не надо!»

Второй адресат переспросил: «Простите, ЧТО?!», и Олеся моментально продублировала текст. Возможно, ему стоит прочесть его дважды. Бывают такие люди.

Третий прислал хохочущий смайлик и поинтересовался, что употреблял отправитель: «Классный приход словила, да?» В ответ Олеся написала, что ничего не принимает, ведёт здоровый образ жизни и пытается разыскать своего жениха. «Любопытный способ, — замигал сообщением Иннокентий Номер Три, — но мну на лавочке не лежало у вашего дома, это точно. Хотя, если вы в активном поиске, можем встретиться...» «Нет, извините, — Олеся не рассматривала другие кандидатуры, — У меня есть суженый».

Четвёртый Иннокентий молчал. На аватарке красовался жгучий брюнет явно испанских кровей, и Олеся не возлагала на него особых надежд, подозревая фейковый аккаунт. Так и вышло. Через пару часов пришёл загадочный ответ: «Извини, милая... Это точно не обо мне... Ошиблась адресом...». Олеся, тем не менее, уточнила: «Вы уверены?!» «Да, — подтвердил «испанец», — УверенА... Хозяйка странички — девушка».

Олеся расстроилась. Её план, суливший удачные поиски, себя не оправдал. Она упала на кровать, широко раскинув руки, и уставилась в потолок. Надо соображать. Наверняка есть способ. Валентин! Ну как же, конечно! Он говорил, что проследит за тем, чтобы Иннокентий ей позвонил, но, наверное, в ту ночь было так много влюблённых пар, что святой, закрутившись в чужих амурных делах, забыл про него. Мысленно обратившись к Валентину, Олеся попросила ей помочь.

***
— Так нормально?
Фея вышивала крестиком внутри моего воображения, потому отреагировала не сразу:
— А?! Что?!
— Я говорю, продолжение такое тебя устраивает?
— Вполне. Пиши исчо, аффтар.
— Слушай, может просто сведем её с Иннокентием Номер Три из списка? Получится забавно и даже с намёком на романтическое чудо: суженый оказался Иннокентием и нашёлся благодаря тем двум подонкам. Не было бы счастья, да...
— Да-да! — закривлялась фея. — Снова детсадовские хэппи энды! Давай ещё придумай, что негодяи на все деньги купили палёной водки, и у них заболели животики. Они плакали и говорили, что больше не будут обманывать хороших девочек, а Олеся с женихом гуляли под луной и кушали сахарную вату.
— Так, — рассердилась я, — тебе не угодишь! Олеся в печали — не нравится. Олеся встретила настоящего Кешу — не нравится. А что она ещё, по-твоему, сделает? Пойдет заявлять в милицию и влюбится в участкового, что ли?
— Ты что, сериалы начала смотреть втихаря? — подозрительно прищурилась фея. — Какой кошмар. Ты это… завязывай с розовыми соплями. Сделай иначе. Столкни их на улице с Валентином, да так, чтобы он не отвертелся.
Я призадумалась.
— Ладно, попробую... Посмотрим, что из этого выйдет.

***
В субботу Олеся отправилась за покупками в гипермаркет. Пересекая соседний двор, она лавировала между припаркованными автомобилями и весело крутила головой, рассматривая чужие окна, потому что больше ничего интересного не происходило. Несмотря на выходной день, двор казался безлюдным; лишь силуэт случайного прохожего скользнул метрах в тридцати от Олеси.
Мельком отметив его, она перевела взгляд на молчаливый улей панельной многоэтажки. Прохожего... Что-то знакомое... В памяти, словно клубок густого тумана, всплыл ночной образ. Странноватый человек... «Здравствуйте, девушка».
— Стой!
«Это же Валентин!», — она сорвалась с места и помчалась за прибавившим шагу мужчиной.
— Валентин, стой, это я, Олеся!
Он торопился, и, наверно, уже готов был перейти на бег, но что-то его словно притормаживало. Олеся быстро настигла Валентина и схватила за рукав, шумно дыша и улыбаясь во весь рот.
— Я знала, что ты меня услышишь! Верила, что придешь на помощь! Спасибо тебе!
Валентин выглядел растерянным, обескураженным, даже будто напуганным такой неожиданной встречей. Он почему-то сделал вид, что не узнаёт девушку.
— Извините, я вас не знаю. Что вам нужно? Я не Валентин. Вы ошиблись.
Он хотел было пройти вперед, но Олеся с силой удерживала его за рукав.
— Валентин, не волнуйся, я никому не скажу, что ты спустился на землю в неположенный день. Это же я, невеста Иннокентия, забыл уже?
— Какого ещё Иннокентия? — отпирался, как мог, святой.
— Да пьяного, какого ж ещё. Их у нас в городе всего-то десять человек... Ты ночью его домой отвозил на такси, — тараторила Олеся, — а он так и не позвонил, и я уже в соцсетях пробивала, но всё бесполезно. Думала уже дядю просить о помощи… Он в органах служит и имеет доступ к базе данных. И вдруг — ты! Как хорошо, что я тебя встретила!
Валентин задумался, оценивая услышанное. Он с сомнением посмотрел на неё, беспокойно оглянулся по сторонам и, кажется, начал припоминать:
— Олеся, ну, конечно же... Прости, был так поглощен раздумьями о судьбах влюблённых, что сразу и не признал тебя, милая.
— Я так и поняла! — счастливо рассмеялась Олеся. — Ну давай, диктуй...
И полезла в карман за мобильником.
— Что диктовать? — опешил он.
— Номер телефона и адрес Иннокентия. Гора не пришла к Магомету, так что Магомету придётся активно шевелить булками.
— В каком смысле булками шевелить? Причём тут Магомет? — встревожился Валентин.
— В смысле идти к горе самому. Диктуй номер и адрес Иннокентия, я сама ему позвоню.
— Да не знаю я адреса... — начал было отпираться мужчина, но Олеся отмахнулась от возражений.
— Здрастье, «не знаю». Ты его домой на такси вёз, всё-то ты знаешь. Давай вспоминай уже.
Валентин нехотя произнёс:
— Да, действительно начинаю припоминать... Пустяковское шоссе, туда мы ехали... Дом... — вздохнул и тихо пробормотал: — Номер двадцать семь корпус два, квартира...
— Окей, записала… Теперь номер телефона.
Хмурый Валентин продиктовал десять цифр и замолчал, глядя куда-то в сторону.
— Дата рождения! — требовательно произнесла Олеся.
— Это-то зачем?!
— Как зачем? — девушка широко распахнула голубые глаза. — Во-первых, я хочу знать, сколько жениху лет, во-вторых, меня интересует его знак зодиака.
Валентин назвал дату.
— М-да, — хмыкнула Олеся, — в темноте-то было и не разглядеть. Лет на десять я ему польстила, потому, видно, и не нашла его страничку...
— Ладно, давай... — как-то совсем не по-волшебному попрощался с ней Валентин, — я всё сказал, счастливо.
И, махнув рукой, пошел прочь. Двор внезапно ожил: захлопал дверями подъездов, запел домофонами, зарычал автомобильными двигателями и засмеялся детскими голосами. Олеся спрятала телефон в карман и, довольно улыбаясь, отправилась в магазин.

***
Фея села ко мне на плечо, отхватив острыми зубками кусочек горькой шоколадки, которую я держала в руке.
— Мне не понятно. Почему он не послал её? Мог вообще-то сказать, мол, ничего не знаю, вижу впервые, топай, девица, куда шла.
— Мог и хуже сказать, — согласилась я, — но что я могла ещё придумать? Вариант с участковым ты ведь отвергла…
— Да, но всё равно странно как-то, — и фея пристально посмотрела мне в глаза, изогнувшись знаком вопроса так, что её личико оказалось аккурат перед моим.
Я потёрла лоб и в задумчивости прикусила губу, пытаясь разобраться в мотивах внезапной откровенности Валентина. Почему он дал Олесе номер Иннокентия?

***
— Какого лешего ты дал ей мой номер?! — Иннокентий орал в трубку так, что прохожие тревожно оглядывались и прибавляли шагу.
— Да, блин, всё так неожиданно вышло, я сам офигел. Она сказала, что у неё дядя в ментовке работает, кто ж знал-то?
— Да и фиг с ним, с дядей, — злобствовал неудавшийся жених, — она сама деньги отдала, купюры не меченые, пусть попробует сначала что-то доказать.
— А если камеры во дворе нас засекли?
— Да какие там камеры?..
— Видеонаблюдения. Мы с тобой даже не глянули. А у нее дядя — мент.
Иннокентий, помолчав, сказал уже гораздо тише:
— И что мне теперь с этой дурой делать? Она ведь позвонит. Может, симку пока вытащить?
— Извини, брат, у нее есть ещё и твой адрес. Так что лучше будь на связи.
— Блин, ещё и адрес! Ты совсем офигел?! А если она припрётся?
— Лучше поговори с ней сам, наплети что-нибудь про сложные обстоятельства, любовь до гроба, и пусть ждёт.
— Думаешь, поведётся?
— Ну, повелась же тогда, поведётся и сейчас.
— Ох, блин, из-за трёх рублей столько гемора.

***
— Что скажешь на это? — продемонстрировала я свежий текст фее.
— Звучит правдоподобно. По крайней мере, для нас, лиц, далеких от криминального мира.
— Оставляем?
— Давай, — согласилась фея.

***
— И что теперь?
Изрядно ссутулившись, я по-турецки сидела перед ноутбуком. Мысль не шла, текст не писался, строчки бунтовали и отказывались подчиняться.
— Что случилось? — фея приземлилась на ноутбук и уселась возле тачпада.
Я неодобрительно посмотрела на неё и хмуро пожаловалась:
— Я не знаю, что Олесе теперь делать.
— Как что? Пусть звонит Иннокентию!
— Нехорошо как-то, у меня рука не поднимается писать это. Мы подставляем её. Ведь реально подставляем же!
— Какая тебе разница? Олеся — идиотка. Пусть делает всё, что угодно. Понимаешь… Люди реагируют тривиально. Кто-то плачет и обижается, кто-то злится и мстит, но у нас особый случай, у нас Олеся!

***
Олеся волновалась, и долго не могла отважиться на телефонный звонок. Интересно, какой у него голос? Она представляла себе мягкий баритон и правильную речь с едва уловимой ноткой грусти, проскальзывающей в паузах...
«Красиво, — кивнула себе она, — но лучше не фантазировать, а взять и позвонить».

Иннокентий снял трубку после седьмого гудка.
— Алло! — голос был глухой и вовсе не мелодичный.
«Лает, точно собака», — подумала она и тут же себя укорила за чёрную мысль.
— Добрый вечер, Иннокентий! Я Олеся… Ваш телефон дал мне Валентин... Святой Валентин... Понимаю, что странно звучит… — неловко начала девушка, но Иннокентий её перебил:
— Да, он говорил мне.
— Он с вами связывался?! — не поверила своим ушам Олеся. — Какое счастье! Он объяснил, кто я?
— Ну, да, блин, вкратце, в общих чертах.
— А что именно он сказал?
Собеседник вздохнул.
— Ну, типа у нас любовь, — нет, не так, надо же быть вежливым и не спугнуть идиотку, чтобы она не побежала жаловаться дяде-менту. — Олесенька, блин, ангел мой, какое счастье, что я встретил вас в заснеженную ночь! Я, блин, восхищён Вашим великодушием и смелостью! Я хотел сразу же позвонить вам, но записка, блин... Она потерялась. Я искал её, и вас тоже искал, но не мог найти. Нигде. Блин.
Олеся обрадовано вскрикнула:
— Как вы себя чувствуете? То есть... ты... чувствуешь. Помощь нужна какая-нибудь? Помыть что, приготовить? Хочешь, приеду? У меня и адресок твой имеется.
— Нет, блин, какого х… — заволновался Иннокентий. — То есть… Х-х-хорошо, милая, но мне не хочется тебя утруждать. Ты не волнуйся, сиди, блин, себе спокойно дома. Мужчина — воин, он способен преодолеть любые невзгоды!
— Ладно тогда, — помолчав, стала прощаться Олеся. — Ты звони. Вдруг что понадобится?
И нажала отбой. Иннокентий тут же набрал приятеля.
— Слышь, она мне только что звонила.
— А ты что?
— Что-что, блин… Сказал, что типа она ангел. Какангел, — и Иннокентий заржал, — типа я воин, а она — какангел. Прикинь, предлагала, давай приеду, привезу что-нибудь, еле отделался...
— А что ж ты так? Сказал бы ей полторашку привезти, чё теряешься-то? — съехидничал Валентин. — Вот я лошара, надо было мне себя пиарить, типа я спустился с небес и полюбил земную бабу. Она бы и на это повелась, сейчас бы сидел и пивко хлебал на халяву.
— Да ну нафиг. С ней даже не бухнуть, на кой такая нужна. Чё мне теперь делать-то?
Валентин успокоил товарища:
— Я тут с корешами потрещал маленько, они говорят, что записи с камер видеонаблюдения хранят сорок пять дней. То есть тебе надо полтора месяца с ней помутить для вида, а потом мы её пошлём куда подальше.
— Главное, не втянуться, — с готовностью откликнулся Иннокентий, — если будет возить бухло и шмаль, то я могу и подзадержаться.

А в этот миг на четвёртом этаже разлинованной яркими огнями многоэтажки притихшая Олеся сосредоточенно писала что-то в тетради, загадочно улыбаясь. Если бы святой Валентин взглянул на неё сейчас, он тотчас бы догадался, что девушка не нуждается в его помощи — она буквально светилась от счастья.

***
— Абсурд получается, — пожаловалась я, — у них ничего не может быть общего, какие уж тут диалоги… У него через слово мат, она почему-то вдруг идиоткой сделалась. Жила себе, диагноза олигофрении не имела, с щитовидкой всё в порядке — кретинизмом не страдает. Где логика?
— Логика в работах Аристотеля, — подсказала мне фея, — возьми книжку с третьей полки или почитай хотя бы Википедию.
— Я в курсе, — отмахнулась я, — даже предмет был такой в институте. Если круг синий, а квадрат красный, значит круг — не квадрат. И Олеся никак не вписывается в эту систему.
— А ты доверься ей, — предложила фея, — дай ей возможность поступать так, как вздумается, и не пытайся её впихнуть в геометрические фигуры. Что она в тетрадке писала, не знаешь?
— Увы, нет.
— Вот видишь, у неё появились от нас секреты, а это значит, что она перестаёт быть марионеткой. Даруй Олесе свободу. Пусть творит свою судьбу на страницах этого рассказа.

***
Как и положено девице, Олеся три дня ждала ответного звонка, но так и не дождалась.
«Почему он не звонит? — размышляла девушка. — По законам джентльменского поведения Кеша уже должен был обозначиться».
Впрочем, вспомнив содержание телефонного разговора, Олеся тяжело вздохнула. Какие джентльмены? Одни только слова-паразиты чего стоят, а тот пассаж о мужчине-воине… Откуда он? Память тут же нарисовала картину: двое обнажённых по пояс красавцев, играя трицепсами, под проливным дождём толкают застрявший в грязи внедорожник, а после у ночного костра, сверкая в темноте белоснежными улыбками, чокаются кружками с пивом… И, да, именно здесь звучит: «Мужчина — воин, он способен преодолеть любые невзгоды!». Похоже, он фанат телевизионной рекламы. Надо взять это на заметку.
Опять придётся навязываться. Но как иначе? Она ведь хочет получше узнать будущего мужа, чтобы понять, с кем ей суждено прожить долгую и счастливую жизнь.

Перед тем, как набрать номер, Олеся загуглила крылатые рекламные фразы — с милым нужно говорить на одном языке.
— Здорово, — сегодня голос Иннокентия звучал спокойней, — а я как раз собирался тебе звонить.
— Я так счастлива, так рада — у меня есть ты, хочу сказать «благодарю» и говорю «мерси»! — пропела Олеся вместо приветствия.
Иннокентий опешил.
— Э-э-э, ну, да, я типа того… тоже очень... рад. А ты зашибись исполняешь.
— Да, — скромно согласилась Олеся, — я в школьные годы участвовала в конкурсах. Хочешь что-нибудь из классики?
Не дожидаясь ответа, она заголосила:
«Недовольны они!
Виновата ли я,
Что мой милый Руслан
Всех милей для меня!»
— Я не Руслан, — пробормотал жених, — я этот… Иннокентий.
— Знаю, — отозвалась серебристым колокольчиком смеха девушка. — Это ария из оперы «Руслан и Людмила». Демонстрирую тебе вокальные данные, чтобы ты меня полюбил сильно.
— А-а-а, понятно, — обескуражено протянул Иннокентий, — красиво демонстрируешь.
— Пойдём погуляем? — вдруг предложила Олеся.
— Зачем?! То есть, куда?
— А где ты обычно отдыхаешь? Какие места тебе нравятся?
— Ну, мы с пацанами тусим на районе, иногда в бильярдную ходим, киями потрясти, — Иннокентий сделал паузу, чтобы она смогла оценить каламбур.
Подавив непрошенный вздох, Олеся спросила:
— А как ты относишься к тому, чтобы пройтись по парку? Снег выпал, там сейчас красиво, и людей немного. Можно спокойно поговорить, узнать друг друга получше.
— Ой, что-то неохота зад морозить, на улицу выгребать, — поспешил отказаться жених. — Давай в другой раз?
— Хорошо…
Разочарованная Олеся поболтала с ним ещё минут пять о погоде и, грустно попрощавшись, нажала отбой.
Иннокентий отправил товарищу смс: «Перезвони мне», — и когда тот откликнулся, доложился:
— Прикинь, мне эта коза сейчас звонила, звала в парк, а я отмазался.
— Ты что, дебил? — возмутился Валентин. — Ты не можешь её вечно динамить, иначе она обо всём догадается. Сходи, выгуляй её, всё равно сидишь дома от нефиг делать.
— Неохота… Я в танчики рублюсь, у меня веселуха, и тут эта придурошная: «Пошли гул-я-я-я-ять!». Прикинь, она мне по телефону песни пела. Неадекват.
— Тем более! Кто знает, что у неё на уме? Давай-ка подымай свой зад со стула и дуй с ней в парк, — подытожил Валентин.
Иннокентий нехотя перезвонил девушке.
— Слышь… Я тут подумал… Короче, можно прошвырнуться по району. Подъезжай на Пустяковское, набери меня, и я спущусь.
«Вот так, детишки, папа пригласил вашу маму на первое свидание! — вообразила Олеся разговор с будущими детьми. — Подъезжай, прошвырнёмся по району».
Тяжко вздохнула. М-да… Что-то часто ей вздыхается в последнее время…

***
Иннокентий поджидал её на остановке, приплясывая для сугреву и выразительно потирая руки.
— Не сидится тебе дома, блин! — встретил радостным восклицанием.
Олеся с любопытством изучала жениха. Если бы тот не дёргался так в конвульсиях, то смотрелся бы даже и ничего. Он фамильярно приобнял её, и она неловко ткнулась в колючую щёку имитацией дружеского поцелуя.
— Веди меня, милый друг! — Олеся потянула парня к пешеходному переходу.
— Стой, — притормозил её Иннокентий, — давай заскочим в ларёк, пивасика тяпнем по дороге. Ты какое будешь?
— Спасибо, я не хочу.
— Ну, чё, за знакомство накатить надо ж. Может, ты чё покрепче пьёшь? Могу водки взять с запивкой.
— Я водку не пью... — растерялась Олеся.
— Язвенница, что ли?! — громко расхохотался Иннокентий.
Невысокий мужчина в очках, стоявший на остановке, внимательно рассматривал пару. Олеся поймала его взгляд и покраснела.
— Чё такое? — Кеша заметил её волнение, и, повысив голос, начал допытываться. — Кто это? Ты его знаешь?
— Нет, не знаю. Первый раз вижу. При чём тут мужчина вообще?
— А фиг ли он на нас тогда так смотрит?!
— Кеша, — взмолилась Олеся, — пойдём скорее в ларёк. Купишь себе пива.
Недоверчиво косясь на девушку, Иннокентий зашёл в магазинчик, где приобрёл полтора литра «Балтики».
Час молодые люди гуляли по парку — пока пенистая жидкость в бутылке не кончилась — после чего Иннокентий утратил интерес к происходящему. Озябшая Олеся спросила, нет ли поблизости какой-нибудь кофейни.
— Говно вопрос! Я знаю, где бабу можно покормить! Тут недалеко кабак, хошь, зайдем пожрём чё-нить.
Следующие два часа Олеся наблюдала, как Иннокентий кушает пиво и с отвращением глотала невкусный кофе с чёрствой сдобой. В заведении парень взял себе две кружки, потом ещё две, а после девушка уже сбилась со счету.
«Что? Я? Вообще? Тут? Делаю?» — в заведении пахло прогорклым жиром, клеёнка липла к рукам, хмельной жених смачно матерился. Олеся пыталась думать о чём-то приятном, вообразив перед собой прозрачную стену, но безуспешно — его громкий голос тут же снёс её.
— Вот мы поженимся, всё будет зашибись! Будешь слушаться меня, а не то ... по лбу получишь!

***
— Это перебор, — возмутилась я, — что она ему позволяет?!
Ошарашенная фея молчала.
— Прерву-ка я сейчас это свидание, а то девочка, похоже, в таком глубоком трансе от новоявленного жениха, что ничего не соображает.

***
Внезапно у Иннокентия завибрировал мобильник. Он поговорил с собеседником междометиями и повернулся к Олесе.
— Слышь, малыш, тут сходняк намечается у пацанов… Короче, я сваливаю.
Олесе подумалось, что он сейчас выйдет из-за стола, а она останется сидеть в одиночестве под перекрёстным огнём снисходительно-сочувственных взглядов официантов. Она мысленно порадовалась, что захватила с собой наличку, но Кеша её удивил. Покачиваясь, он подошёл к барной стойке, облокотился на неё, пригнувшись и слегка отклячив зад, и принялся выкидывать из-за пазухи скомканные купюры. Бармен, расправляя и считая деньги, с любопытством поглядывал на девушку из-за плеча Иннокентия.
Одевшись, они вышли на улицу, и жених махнул рукой в сторону дороги.
— Вон остановка, а я погнал, — Кеша, вытянув губы трубочкой, ткнулся Олесе в щёку. — Покедова!
— Пока! — пробормотала девушка и торопливо пошла к светофору, украдкой стирая влажный пивной след со своего лица.

***
Дома Олеся набрала в ванну горячей воды, и, дрожа, погрузилась в неё по самый подбородок. У нее было такое состояние, словно она рыдала несколько часов кряду — странное чувство, тем более что плакать ей не хотелось. Она отогревалась среди пенных островков, прогоняя прочь мысли, воспоминания и прогорклый запах чего-то несъедобного, впитавшийся в волосы.

***
Утром Олесю накрыло лихорадкой. Тело то колотило в ознобе, то бросало в жар. Градусник показывал тридцать восемь и два. Горло жутко саднило, в носу щекотало, голову будто распирало изнутри. Олеся поднялась с кровати и на полусогнутых босиком прошлёпала на кухню, где, с трудом фокусируя зрение, принялась рыться в полупустой аптечке.
Как назло, нужных лекарств не оказалось. Олеся поняла, что надо срочно бежать в аптеку, и попыталась собрать длинные волосы в хвост, но не тут-то было. Голова закружилась и девушка бессильно упала на табуретку. Похоже, придётся кого-нибудь просить или ждать, пока не полегчает. Просить Олеся не умела, поэтому вернулась в постель и закуталась в одеяло.

Как ни странно, через полчаса позвонил Иннокентий.
— Здорово, ты чё, спишь?!
— Нет, я давно встала, — хрипло ответила девушка.
— А чё голос как с бодуна? Бухала вчера без меня, что ли?
— Приболела немного.
— А-а-а, ну давай, лечись. Покедова.
Иннокентий отключился. Олеся тупо смотрела на экран, пытаясь сконцентрироваться. Вот кто мог бы сходить в аптеку, но обращаться к этому человеку с просьбами Олесе не хотелось. Она чувствовала наперед, что это не принесет положительных эмоций ни ей, ни ему, — и совершенно не догадывалась, что в эту минуту Иннокентий болтал с Валентином.

— Нормально вчера посидели. Ничего так девка. Спокойная, слушает внимательно, серьёзная такая, как профессор. Я б её… того, — Кеша заржал. — Ну, а потом я к Коляну с Васей погнал, там ещё ништяк посидели... Без неё, конечно.
— А она что? Разговаривал с ней после? — полюбопытствовал вдруг Валентин.
— Ага, прикинь, голос, как у мужика — типа простудилась.
— Так может, ей лекарства нужны? — неожиданно проявил сочувствие приятель.
— Чё я, шестёрка, что ли, на побегушках? Кто она вообще такая? Выздоровеет — поговорим. Если будет хорошо себя вести.

Олеся, разумеется, об этом разговоре не знала, и когда на мобильнике высветился входящий с неизвестного номера, то сперва засомневалась — отвечать или не отвечать.
— Алло. Привет, — голос казался знакомым, но по телефону Олеся слышала его впервые.
— Привет... — настороженно отозвалась девушка.
— Это Валентин.
— Ого, у вас на небесах есть спутниковая связь?
— У нас тут всё есть. До меня дошли слухи, что ты болеешь. Как ты?
— Не очень, — святому девушка могла признаться честно, — нет сил даже встать.
— Чем лечишься?
— Ну... Так, пока.
— Понятно... Живёшь одна, и в аптеку сходить некому.
— Ну и ладно. Полегчает — сама схожу.
— Диктуй свой адрес.
Удивлённая Олеся отпираться не стала. Продиктовав номер дома и квартиры Валентину, девушка спряталась под одеяло. Надо же, на такой поворот событий она никак не рассчитывала. Может, он хочет дать задание Иннокентию?

Через час в дверь позвонили. Накинув халат, Олеся отворила и с изумлением увидела святого Валентина с пакетом в руках. Он деловито разулся, напялил на ноги женские тапочки — так, что пятки не поместились, — и по-свойски прошёл на кухню.
Загремел чайником, зачиркал зажигалкой и весело крикнул:
— У тебя нет аллергии на мёд?
— Нет... — Олеся с широко распахнутыми глазами сидела на диване и переваривала происходящее в её доме чудо.
— Вот и отлично.
Выпив жаропонижающее и ещё какие-то таблетки, которые, как сказал Валентин, ему посоветовали в аптеке, она принялась за чай. Гость заварил напиток прямо в кружках, подождав пару минут, пока чаинки опустятся на дно.
— Так вкуснее, — сказал он, и Олеся тут же ему поверила.
— Там в шкафчике печеньки лежат, — предложила она, — возьми, пожалуйста.
Кто бы мог подумать, что воскресным днём она будет пить дома свежезаваренный чай с мёдом в компании святого Валентина?
— Откуда у тебя шрам? — девушка заметила тоненькую ниточку, выползающую у мужчины из-под брови.
— Да было дело... — он как-то смутился и не стал отвечать — сменил тему, а Олеся сделала вид, что этого не заметила.
В отличие от Иннокентия, святой не матерился. Он рассказал ей пару забавных анекдотов, и они вместе хохотали, а после долго болтали — так, будто были знакомы тысячу лет.
Когда Олесе стало легче, Валентин засобирался:
— Запиши мой телефон и, если что понадобится, звони.
— И ты снова спустишься с неба?
— Сразу же. Тут недалеко как раз быстрый спуск имеется, — подмигнул он.
Весь день Олеся улыбалась, сама не зная, почему. И вечером, когда позвонил Кеша, чтобы справиться о её здоровье, похвасталась:
— Ко мне святой Валентин приходил! Принёс лекарства и мёд. Я уже выздоравливаю.

***
— А что, по-твоему, мне оставалось делать? — спокойно возразил Валентин. — Она дома одна, с температурой… Ты что, хочешь, чтобы она дядю попросила о помощи и заодно рассказала ему о событиях прошедшей недели?
— Не, извини, брат, не допёр сразу… — пробормотал Иннокентий. — Не хочу, блин.
— То-то же.
— И чё, мне теперь к ней таскаться надо будет? В другой район на перекладных.
— Не парься, я подежурю. Отдыхай, брат, — успокоил его Валентин.
После беседы с приятелем образумившийся Иннокентий отправил девушке смс: «Споки ночи, красотулька!»
Олеся взглянула на экран, где всплыло входящее сообщение от контакта с названием «Милый друг».
«Споки», — ответила в том же духе, и, уронив на подушку голову, растворилась мыслями во сне.

***
— Милый друг? — фея приподняла мою левую бровь. — Серьёзно?
— М-да, — протянула я, — она не так проста, как кажется...
— Почему ты так считаешь?
— А ты загляни в её книжный шкаф. Что видишь там?
— Мопассан. Собрание сочинений. Хм...
— Как думаешь, что она подразумевает под таким «ласковым» прозвищем?
— Подожди... Ты хочешь сказать, что она о чём-то догадывается? — нахмурилась фея.
— Я хочу сказать, что, как бы мы с тобой не старались навязать ей нужную поведенческую линию, она ускользает. Иннокентий в образе Жоржа Дюруа — это ирония. Мы стебёмся над Олесей, а она едва заметно иронизирует в ответ.
— Интересно, о чём она сейчас думает?
— Она нам не скажет.
— Но мы можем заглянуть в её тетрадку...
Я улыбнулась:
— Тогда она перестанет в ней писать...

***
Иннокентий, будто исправившись, теперь звонил Олесе каждый вечер.
— Чё, мать, ты там как вообще?
— Хорошо, Кеша, — любезно отвечала она, — рада тебя слышать.
— Ой, чё, для хорошего человека г.. не жалко, — улыбался Иннокентий, довольный собой и своей заботой, и пытался поддержать беседу. — Ну, чё там у тебя?
Поначалу, оправдывая скудость диалогов чувством взаимной неловкости (хотя откуда такому чувству взяться у весьма непосредственного Иннокентия?), Олеся пыталась что-то рассказывать жениху, но потом поняла, что он слушает её вполуха.

Она быстро освоила его несложный язык и теперь легко вступала в беседу:
— Как твоё ничего, братан?
— Ништяк, зад болит только, — сетовал жених.
— Ты чё, фраерок, попутался?! — изумлялась Олеся. — Ты ж не той масти.
— Не-е-е, — соглашался Кеша, — рубился в танки всю ночь, зад и отсидел.
— Ну ты того, береги очко смолоду, — парировала она, — а то очешник на уши натяну!
Иннокентий почему-то замолкал после таких фраз. Через несколько дней он не выдержал.
— Слышь, Олеся, ты это... Очень выражаться стала... Девушку это не украшает.
— Ой, да ладно, не трынди, — рассмеялась Олеся, — это же делает живым диалог, позволяет достичь взаимопонимания и привносит в наше общение особенный колорит. Ты — удивительный мужчина, я прежде не встречала подобных.
— Да ну, чё ты, я обычный... — смутился Иннокентий. — Как все пацаны. У нас тут много таких...
— Значит, я просто не те места посещала, то есть тёрлась не с теми людьми: с лошками обычно, да с мажорами. Но теперь, как говорится, я встретила любовь и познала истинное счастие.
— Э-э-э... Мне больше нравится, когда ты по-умному выражаешься, — настаивал жених.
— Ах, «по-умному»? — разочарованно протянула Олеся. — Ну что ж, по-умному, так по-умному. А чё, умные не матерятся?
— Э-э-э, подколола, — заулыбался Иннокентий, — я ж матерюсь, хотя и умный. Лан, тока давай пореже, не забывай, что ты — баба.
— Хорошо, — кротко согласилась она, — а ты расскажешь, где чалился?
— Нигде. Не бывал, не привлекался.
— А основы разговорного жанра как постигал тогда?
Впрочем, этот вопрос остался без ответа. Иннокентий кинул краткое:
— Ой, всё! — и завершил разговор.

***
— Она, что, воспитывать его решила? — удивилась фея.
— Не знаю, — произнесла я с сомнением, — я уже боюсь делать какие-либо выводы относительно её мотивов.
— Ну-ну, пошла наша девица в разнос.

***
Но Олеся отправилась не в разнос, а в театр. Точнее — в театральную кассу.
— Дайте мне два билета на «Чайку» в партер, — попросила она билетёршу.
Расплатившись, набрала Иннокентия.
— Почему в театр? А чё меня не спросила? Я бы лучше футбик посмотрел, — возмутился тот.
— На футбик в другой раз непременно, — пообещала Олеся, — но пока сходим на хорошую постановку «Чайки».
— Это хоть комедия? Поржать можно будет? Да ну, лучше кино, там спецэффекты, а что в твоём театре?
— Кеш, тебе понравится, — улыбнулась Олеся, — ты офигеешь.

...В театр наряжаться не обязательно, если цель визита — не себя показать, а погрузиться в атмосферу спектакля, чтобы, прожив вместе с героями двухчасовую жизнь, проводить их аплодисментами в закулисье, откуда они ещё много раз будут возвращаться, меняя имена и лица в соответствии с режиссёрским замыслом...
Нет, платье в театре — далеко не главное. Очки — куда важней, если зрение хромает, но в этот раз Олеся заколебалась: а не надеть ли ей какой-нибудь наряд? Наверняка Иннокентию понравятся её стройные ноги под короткой юбкой, — подумав так, Олеся выбрала джинсы.

***
Они уселись в восьмом ряду. С третьим звонком свет погас, зрители притихли, и зал начал погружаться в атмосферу грядущего представления.
— Пивка надо было взять, — буркнул Олесе в ухо Иннокентий.
— Кеш, запомни три главных правила поведения в театре: не есть, не портить воздух и не сморкаться во время спектакля.
— Пиво — это не еда, — резонно возразил жених.
— Нельзя, Кеш. Пена шипит громко. Видишь — усилители стоят? Каждый звук в тысячи раз усиливает. Вот люди пришли монолог Нины Заречной послушать, а вместо него услышат твое пиво. Где справедливость?
— ЧуднАя ты, — с сомнением возразил Иннокентий.
— Ага, — легко согласилась она, — как скажете.
Пока Иннокентий дремал, Олеся наслаждалась игрой актёров. Конфуз случился во время того самого монолога, о котором она говорила перед спектаклем. Иннокентий проснулся и начал хохотать.
— Ты чего? — Олеся прижимала палец к губам, призывая жениха успокоиться и не мешать другим зрителям, которые уже недовольно ворчали на него.
— Блин, что она несёт?! Какие, нафиг, олени? Я, чё, блин, в цирке?! Молчаливые рыбы! Олени рогатые...
Олеся согнулась, зажав ладонью рот. Нервные зрители уже шикали и на неё. Поняв, что ещё вот-вот, и она разразится громким хохотом на весь зал, Олеся схватила жениха за рукав и поспешила к выходу.
Молодые люди выскочили в фойе.
— Ты чего, с ума сошла? — недоумевал Кеша. — Куда так рванула? Чё ржешь? Из-за оленей?
— Да, — кивнула девушка, — очень монолог смешной.
— Ну, я бы так не сказал, — хмыкнул Иннокентий, — тоска смертная. Лучше б на «Факеров» сходили. Может, в буфет? Пивка хлебнём, ну или что ты там пьёшь — кофе свой?

***
Вечером Олеся заварила в кружке чай и задумалась. Она вспоминала прошлые выходные, Валентина в тапочках на полступни, и отчего-то грустила. Ей хотелось поговорить с ним. О чём? Да о чём угодно! Разве это так важно?
Она взяла телефон, и, пролистав записную книжку до его имени, вздохнула...
«Если что понадобится, звони», — сказал он тогда. А что ей может понадобиться? Помощь? Внезапно ей захотелось выйти босыми ногами на балкон и простудиться — сильно-сильно, чтобы можно было набрать его номер и спросить: «Валентин, а у тебя не осталось мёда? Что-то мне нехорошо...»
Но Олеся понимала, что не сделает этого. Святому Валентину не позвонишь просто так. Нет.
...Но можно написать. Сообщение ведь ни к чему не обязывает, и если он занят, то может и не отвечать. А вдруг ответит? Олеся зависла на полчаса, придумывая повод. Она начинала несколько раз, после — стирала и начинала вновь. Так ничего и не придумав, отправила короткое: «Привет! Как дела?»

***
— Оп-па, как интересно... А этот-то тут причём?
Мы с феей наварили крепкого кофе и болтали на кухне о всякой всячине — незначительной, легкомысленной и глупой — так, как могут болтать только девочки.
Странный Олесин каприз прервал наш эфемерно-бессмысленный диалог и заставил навострить любопытные уши.
— Хм... Похоже, ей понравился Валентин.
— Внезапно, — согласилась фея, — что-то мы упустили по ходу сюжета, не находишь? Вообще, как он тогда нарисовался?.. Ишь ты, доктор Айболит… Это ты придумала?
— Нет... — протянула я. — Я думала, что это твоя идея была...
— Нет, я тут ни при чём, — фея медленно качала головой, всем своим видом выражая крайнее изумление. — Погоди… Он, что, тоже?!
— Что «тоже»?
— Вышел из-под контроля.
— М-да... Есть ли этот контроль? Наши герои, похоже, давно живут своей жизнью и делают то, что считают нужным.

***
Святой Валентин не ответил на сообщение — он перезвонил через пару минут.
— Как дела? — спросил он. — Чем занимаешься?
— Чай пью… Вот завариваю теперь прямо в кружке, как ты научил. Так действительно вкуснее.
— И я чай пью...
— А что, у вас на небесах тоже есть чай, кипяток и чайники?
— Конечно, всё как у людей... Есть планы на ближайшие дни?
«С какой целью он интересуется?» — нахмурилась Олеся и беззаботно ответила:
— Ой, я пока ничего и не планировала...
— Встретимся? — предложил Валентин.
— А тебя отпустят с неба? — подчёркнуто серьёзно забеспокоилась она. — Проблем не будет из-за меня?!
— Всё нормально, я ведь говорил — здесь рядом есть быстрый спуск! Я тебе покажу его, хочешь?
— Хорошо! Давай вечером, после работы? Часов в семь.
— Договорились. Я зайду за тобой, — пообещал Валентин.

***
В театр Олеся так не наряжалась, как она готовилась к встрече с Валентином. Посмотрела на себя в зеркало и ахнула: бархатное платье, локоны до пояса и нить чёрного жемчуга на шее. Взглянула на часы — 18.30 — села в кресло и принялась ждать. Сначала огнём запылали уши, затем — щёки. Он посмотрит на неё и догадается, почему она, идиотка, в февральский слякотный вечер вырядилась, как на свидание!
Она быстро стянула через голову платье и спрятала в шкаф. Надела джинсы, серую толстовку и собрала волосы в хвост. Провела рукой по шее. Ах, забыла жемчуга снять, чуть не выдала себя с головой! Стыдно-то как! Сняла, убрала в шкатулку. Вот, смотрите, — теперь не придерёшься! Одета просто и аккуратно. И ничего личного!
Валентин явился ровно в семь.
— Пройдёшь? — предложила Олеся. — Поужинаешь? У меня есть еда. Обычная, не небесная, но кто тебя знает...
— Не откажусь, — согласился Валентин, и, вынув из внутреннего кармана куртки небольшой свёрток, вручил ей, — держи, это тебе.
Олеся с любопытством развернула газету — внутри оказался розовый цикламен в горшочке.
— Нежный какой... — восхитилась она.
— Его поливать надо снизу, знаешь? — заметил Валентин. — Так мне сказали в цветочном магазине. А у тебя дома ни одного цветка нет, будем восполнять.

***
«Будем восполнять», — эта фраза преследовала её до тех пор, пока они не вышли из дома. Будем восполнять... Будем. Мы — будем.
— Куда идём? — поинтересовалась Олеся.
— Спуск смотреть, — и парень лукаво улыбнулся.
— Спуск с неба?!
— Именно, — серьёзно подтвердил Валентин.

Вереница скользких тропинок привела их на железнодорожную станцию. На станции было пусто и тихо. С прибытием электропоезда перрон накрывала волна пассажиров — она быстро растекалась по окрестным улочкам, и перрон вновь погружался в дрёму. В направлении города здесь почти никто не садился.

Молодые люди постояли, проводили взглядом бегущий мимо состав, и Олеся в радостном порыве даже помахала ему вслед. И пусть эта вечерняя прогулка совершалась в месте, неподходящем для романтических (а Олеся догадалась, что романтика уже началась) свиданий, у неё захватывало дух.
— Где же спуск? — Олеся помнила обещание Валентина.
— Пойдём, покажу.

Они спустились с платформы, прошлись немного вдоль железнодорожной колеи, и Олеся его увидела. Трёхэтажный дом напоминал работы мастеров разных эпох и вместе с тем был выполнен словно в миниатюре. Наглухо заколоченные окна придавали ему покинутый вид, но это лишь увеличивало градус очарования случайного прохожего. Несведущая в вопросах зодчества Олеся интуитивно догадалась об эклектике, воплощенной в искусной работе неизвестного автора. Да, порталу здесь — самое место. Олеся представила тусклое зеркало с чёрными проплешинами, в которых исчезают призраки и люди — и по спине побежал холодок, пугающий и завораживающий одновременно.
— В него сейчас не зайти, темно, да и грязь кругом... — с сожалением сказал Валентин. — А летом там можно встретить летучих мышей. Это и есть спуск, он же портал. Тебе нравится?
— Очень, — честно призналась девушка.
— Мне тоже, — мужчина помолчал, а после добавил: — Мы в детстве здесь с пацанами играли. До сих пор люблю это место.

***
Мы с феей смотрели в монитор. Олеся сидела в ночной сорочке перед тусклой лампой и что-то записывала в тетрадь. Будто догадавшись, что мы за ней наблюдаем, она оглянулась и подмигнула...
— Что же она там пишет? Как бы это узнать? — любопытная фея не находила себе места.
— Думаю, придёт время, и Олеся сама всё покажет. Или расскажет.
Девушка захлопнула тетрадку и быстро легла спать, не выключив лампы.

***
— Ты видишься с Олесей? — спросил Валентин Иннокентия.
— Ну, так, поддерживаю связь, в театр ходили несколько дней назад на какую-то муть тухлую, — отчитался тот. — Всё пучком, легенда соблюдается.
— Слушай, — приятель тщательно подбирал слова, — не напрягайся особо, давай я сам решу этот вопрос.
— Оп-па! — удивился Кеша. — А чё так? Она меня не напрягает, мне прикольно, весёлая баба, ну, с тараканами, конечно, но...
— Она же тебе всё равно не нравится, — не унимался Валентин, — зачем тебе это?
— А чё нет-то? Я думаю ее с Колянычем и Васей познакомить, она и тему поддержать может, и всё при ней, перед пацанами не стыдно, даже наоборот, — возмутился Иннокентий. — И вообще, зря мы её тогда с тобой развели. Я тут хочу в кабак её сводить, или на концерт Тараса Степанова, чтобы компенсировать, так сказать. И получится, типа это не развод был, а реальная ситуация.
— Я сам компенсирую, — настаивал Валентин, — не парься.
— Да я не парюсь вовсе... О, прикинь, «вовсе» — уже, как она, стал выражаться... Короче, Олеся — нормальная тёлка, я мутить с ней буду.
— Слушай, брат, — наконец, не выдержал приятель, — мне она тоже нравится. У нас вчера свидание было.
— Да ты чё, братэлло, за моей спиной с моей бабой шашни крутишь?
— С чего она вдруг стала твоей? Вы с ней виделись всего два раза, и, потом, у нас был уговор, что это на полтора месяца. Я сам с ней поговорю, сам разберусь. Ты ведь говорил, что она тебя напрягает.
— Сначала напрягала, а теперь прикалывает. Короче, давай так, по-чесноку, пусть сама решит, с кем ей мутить. Лады? Не ссориться же нам из-за бабы.
— Договорились.

***
Разумеется, Олеся не догадывалась об этом разговоре, однако звонить Иннокентию ей не хотелось. Осознавая двусмысленность ситуации, она не представляла, как вести себя, когда объявится Кеша.
А тот уже нарисовался входящим звонком:
— Здорово! Чё делаешь?
— Таблицу составляю, — Олеся рассеянно смотрела в рабочий монитор, — цены считаю в экселе... Диаграмму рисую.
— Умная какая, — восхитился парень, — меня научишь?
— Угу, — вздохнула она.
Ну и что ей теперь делать?
— Через месяц Тарас Степанов концерт даёт, пойдём? Я билеты куплю, места хорошие выберу.
Олеся отняла от уха телефон, не веря услышанному — что?! Иннокентий приглашает её на концерт? В качестве кого, интересно?
— Приятно тебе хочу сделать, у нас же, того, отношения, — словно угадал немой вопрос Кеша.
Олеся опешила так, что не могла произнести ни слова. Она силилась ответить что-нибудь, но не могла сообразить, что именно.
— Кеша, — наконец выдохнула она, — я пока не знаю, нравится мне Тарас Степанов или нет. Мне нужно что-то послушать из его репертуара.
— Лады, время ещё есть. Послушай и отзвонись мне.
— Хорошо.
— Кста, — вспомнил вдруг Иннокентий, — мне тут Валентин сказал, что у вас с ним туса была. Какого фига?
— А что, со святым Валентином нельзя встретиться? — ехидно поинтересовалась Олеся. — Он же не человек. Благодетель, между прочим, наш...
— Ну да, крыть нечем, — согласился Кеша, — но мне это всё равно не нравится, предупреждаю.
«Мне тоже всё это уже не нравится», — подумала про себя она, а вслух сказала:
— Я поняла тебя.

***
— И что получается? — фея возмущённо жестикулировала маленькими ладошками. — Как ей теперь быть?
— А ты видишь варианты? — усмехнулась я. — Я — нет.
— Значит, Кешу побоку, а Валентин её окрутил, и...
— Никто никого не крутил, — возразила я, — она не веретено, а живая девушка. Я — за Валентина.
— А я — против обоих, они оба сволочи, и не достойны Олеси.
— Пусть она сама решает, кто кого достоин. Сдаётся мне, у неё есть мысли на этот счёт, и мы их скоро узнаем.
— Пусть гонит взашей обоих! — буйствовала фея. — Прикрывай лавочку, запрети ей с ними встречаться. Отправь её в отпуск на Мальдивы и сведи там с олигархом.
— Хорошо, давай попробуем... — уступила я рассерженной товарке.

***
— Олеся, тебя вызывает директор!
Девушка поднялась с кресла, не спеша проследовала по коридору до самого конца и, постучавшись для проформы в дверь с табличкой «генеральный директор», вошла в кабинет.
— Олеся, присаживайся! — начальник разговаривал с ней голосом школьного деда Мороза. — У меня для тебя есть отличная новость.
Скептически приподняв бровь, Олеся уселась на свободное кресло.
— Внимательно слушаю, Николай Петрович, — с долей иронии, соответствующей тону диалога, отозвалась девушка.
— Головной офис разыгрывал по итогам прошлого года призы для лучших сотрудников. В нашем филиале есть победители… — Николай Петрович замер в драматической паузе, ожидая ответной реакции.
— И?.. — Олеся осталась немногословной, как и подобало Снегурочке.
— Ты выиграла путёвку на Мальдивы на две недели.
— Как на Мальдивы?! Какую еще путёвку?!
— Вот так! В этом году учредители решили раскошелиться по полной! Короче, Олеся, пакуй чемоданы, через неделю будешь греться на солнышке.
— А я не могу, — вдруг невозмутимо произнесла Олеся.
— Как не могу?! — Дед Мороз обмяк в кресле и откинулся на спинку.
— А вот так — не могу. У меня проект. Роспроммаш на следующей неделе стартует. Кто будет этим заниматься?!
— Передадим на время отпуска кому-нибудь.
— С «кем-нибудь» они откажутся! Вы же знаете, как там было трудно пробиться. Мы потеряем крупного заказчика и в следующем году из нашего филиала не то что на Мальдивы — в Геленджик никто не поедет, даже за свой счёт.
Директор молчал минут пять, а после недоверчиво спросил:
— Ты что, реально готова отказаться от путёвки из-за проекта?
— Ну да, время неудачное. Дело важнее всего. Пусть кто-нибудь другой отдохнёт.

Весть о том, что Олеся «ради проекта» отказалась от путёвки, мигом облетела офис. Весь день к ней подходили коллеги, и изумлялись:
— Олеся... Это правда, что ты отказалась лететь на Мальдивы?!
— Да, проект горит, нельзя мне лететь, — сокрушённо вздыхала Олеся, а коллеги странно посматривали на неё и пожимали плечами.

Только близкой приятельнице, Маринке из другого отдела, Олеся призналась по секрету:
— Да не хочу я! Что я там не видела? Пальмы, кокосы? Съездишь один раз, а потом кланяйся несколько лет начальству из благодарности... Нет уж, я лучше в свой законный отпуск слетаю сама, притом куда душа пожелает.
— Там вообще-то олигархи отдыхают, познакомишься и забудешь мигом об этом сраном офисе и начальстве, никому и кланяться не придется.
— Ещё не лучше, — фыркнула Олеся по-иннокентьевски. — На кой мне олигарх сдался? В небоскрёбе сидеть и всю жизнь его в зад целовать? Нет уж, обойдусь.
— Почему же в зад сразу, — удивилась коллега, — нормального найдёшь, на руках тебя носить будет...
— Зачем на руках?! — испугалась Олеся. — У меня суставы в порядке, что ты, я сама хочу передвигаться...
Маринка только пожала плечами:
— ЧуднАя ты...
— Угу, — с готовностью подтвердила Олеся, — я и не отрицаю.

***
— Вот зараза упрямая! — фея не верила своим глазам. — Да её соплёй не перешибёшь! Смотри, как упёрлась. Творит что заблагорассудится.
— Знаешь, вообще-то я с ней согласна. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Мутная эта вся ситуация с Мальдивами, я тебе скажу.
— А, фиг с ней, пусть поступает, как знает, — махнула рукой расстроенная фея.

***
Домой идти не хотелось. Девушка слонялась по торговому центру вот уже битый час, рассматривая всё подряд — от фарфоровых статуэток до электродрелей, — всё, что угодно, лишь бы отвлечься от происходящего.
«Зачем я вообще заварила эту кашу? — досадовала Олеся, и тут же с возмущением поправляла себя. — Это не я её заварила».

Чуть позже она притулилась за маленьким столиком в углу сетевой кондитерки с французским названием, где нехотя ковыряла ложкой персиковый сабаньон. Кофе тут подавали в двух вариантах: в мензурках на пятьдесят миллилитров и некрепкий американо, брать который и смысла-то не было. Олеся предпочитала густой, интенсивный вкус и знала наперечёт заведения, где можно выпить кофе не по привычке, а в удовольствие. «Французские» кондитерские в их число не входили, но десерты здесь готовили неплохо, поэтому девушка в порыве нежелания возвращаться домой решила провести вечер в этом полупустом кафе, сидя к другим посетителям спиной и подперев подбородок ладонью.

Она зацепилась каблуком за металлическую перекладину стула и в задумчивости дёргала им, сдирая набойку с каблука. Наконец, набойка отошла наполовину, и перекладина вписалась в образовавшийся зазор, как фрагмент паззла. Олеся замерла, почувствовав, что ботинок крепко зафиксирован — и тут до неё, наконец-то, дошло, что она наделала.
«Ой», — удивлённо рассматривала она своенравную ногу. Топнув изо всех сил, девушка вернула набойку на место и с досады засобиралась домой.

...Она вошла в квартиру, разулась, осмотрела каблук, покачала укоризненно головой, сняла пальто, аккуратно повесила его на плечики в прихожей и зашла в комнату. Взяла со стола тетрадь, постояла с ней секунд тридцать, о чём-то размышляя, и убрала в ящик, сунув под стопку исписанных блокнотов.
Зазвонил телефон. Олеся посмотрела входящий номер и отключила звук. Иннокентий. Наверное, хочет узнать, послушала ли она Тараса Степанова. Вспомнив о музыке, выудила из сумки плеер, открыла папку с подборкой композиций Фредди Меркьюри, и, нацепив наушники, отправилась на кухню готовить ужин. «Tonight I'm gonna have myself a real good time...».

На душе было неспокойно. Ещё неделю назад всё в жизни казалось простым и понятным, а ситуация с Иннокентием дразнила и раззадоривала её. Олеся ухмыльнулась, вспомнив недавние события: встречу с «женихом», маленькое расследование, погоню за Валентином... За Валентином! Вот кто нарушил её планы и спутал удачно подобранные карты.
Он же и затеял всё, возникнув тогда ночью перед ней, словно из ниоткуда, в тёмном переулке...
«Портал, — горько усмехнулась она, — зад-то, интересно, не болит каждый день на улицу по порталу съезжать?!»
Олеся разозлилась. Написать бы ему что-нибудь гадкое... Но — нельзя. Пока нельзя. А уже и не хочется, вот в чём беда.
— Может, оставить всё, как есть? — произнесла она вслух. — Исчезнуть, да и фиг бы с ними со всеми, и с той ночью святого Валентина… Бывали в жизни ситуации и ... Что она так уцепилась за эту идею? Детство, что ли, вспомнила?

В детстве Олеся была не только примерной девочкой, но и отъявленной фантазёркой. Предоставленная самой себе в большом пустом доме, она воображала сказочные истории, происходившие с ней «как будто на самом деле». Она разыгрывала их перед зеркалом, примеряя разные выражения к своему лицу: прыгала, кривлялась, боялась, убегала, возвращалась, боролась, побеждала, ликовала и тут же взрывалась яростью, направленной на воображаемого злодея...
Дни, проводимые в одиночестве, Олеся любила больше всего. В зеркале скрывался целый мир, фееричная сказка с неисчислимым множеством персонажей. Живая в своей непредсказуемости, раскрашенная внезапными поворотами сюжетов. С разными судьбами, характерами и декорациями. Различных эпох, миров и вселенных. Маленькая Олеся никогда не скучала: стоило ей подойти к зеркалу и протянуть руки навстречу воображаемым героям — они сразу подхватывали её и увлекали за собой в Зазеркалье.
Олеся губкой впитывала их образы и повадки, не догадываясь о том, что всё это её производное, что в каждом из них отражается одна из многочисленных граней её личности... Не догадываясь о том, что тысячи странных персонажей за серебристым барьером — это она, Олеся.

В детстве у неё был кубик Рубика. Кто-то из взрослых подарил ей головоломку, все стороны которой были строго упорядочены по цветам. Олеся покрутила кубик в руках, и порядок превратился в пёструю мозаику. Несколько недель девочка пыталась вернуть игрушке первоначальный вид, но, увы, безуспешно. Наконец, она не выдержала и, аккуратно сняв пластиковые наклейки, вручную переставила их так, как будто кубик Рубика «собрался».

Разглядывая на прилавках книжных магазинов головоломки, взрослая Олеся иногда вспоминала эту историю. Она не любила тяжёлые, основательные фигуры, однако порой сравнивала себя с тем кубиком — с той случайной разноцветной комбинацией мозаичных граней. И всякий раз она задавалась одним и тем же вопросом: нужно ли было собирать его? Так уж ли нужен этот порядок? Что, если собрать ДНК, как эту головоломку, расположив элементы однородными группами и распределив их в строгой последовательности? Олеся медленно покачала головой. Она вдруг увидела бесконечно длинную улицу, залитую холодным солнечным светом и заставленную рядами одинаковых кубов, — идеально белых правильных кубов. Миллиарды скучных кубов на планете! Вот в кого мы рискуем превратиться в порыве бессмысленной тяги к перфекционизму

***
Мы переглянулись.
— У меня сейчас такое чувство, что это не Олеся идиотка, а мы с тобой, — пожаловалась фея. — Она водит нас за нос.
— С логикой у неё всё в порядке, с мозгами тоже. Ты видела, как она ловко прикинулась озабоченной судьбой проекта? И ведь глазом не моргнула, не дала директору даже опомниться, — хмыкнула я одобрительно.
— Но подруге-то сказала правду. А почему? — спросила фея.
— Потому что она ей доверяет. Видимо, эта Маринка — надёжный человек, и не будет трепаться направо-налево.
— А нам с тобой, увы, она не доверяет.
— Не доверяет, — согласилась я, — и, похоже, не только нам. Что-то вся эта абсурдная «любовь» у меня теперь под большим знаком вопроса.
— Нам бы заглянуть в её тетрадку, — вернулась к своей навязчивой идее фея.
— Хорошо, — кивнула я, — давай попробуем. Затаимся перед монитором и будем следить за ней. Как только она откроет дневник, жми «Ctrl+» до максимума и делай скрин. Только быстро, чтобы она нас не запалила!

Мы заняли выжидательную позицию. Спустя пару часов — о, наши затёкшие мышцы и уставшие шеи! — ни о чём не подозревавшая Олеся захлопнула книгу, поднялась с дивана, и, постояв немного в раздумьях, вынула из ящика заветную тетрадь. Раскрыла её на первой странице и, положив на стол, вышла из комнаты.
— Давай, жми! — крикнула я фее.
Фея щёлкала клавишами до тех пор, пока текст не стал читабельным.
— Фоткай! — моя товарка умоляюще показывала глазами на «Prtscreen», еле-еле удерживая непослушные кнопки ноутбука, и я, не теряя времени, скопировала изображение.
Олеся уже спешила назад. Войдя в комнату, она вдруг подозрительно огляделась и, словно почуяв что-то неладное, бросилась к столу и живо захлопнула дневник.
— Фух, — фея провела по вспотевшему лбу тыльной стороной ладони. — Успели… Вот зараза какая, тут же просекла тему. Видала, как она примчалась?

Я хмуро угукнула. Мне было стыдно перед Олесей за наше гадкое поведение, но другого выхода не было, коль героиня принялась не на шутку скрытничать.
Мы открыли файл с полученным изображением и, едва не столкнувшись лбами, уставились в монитор. Ровным почерком на странице, датированной семнадцатым февраля, были выведены знакомые слова.
«Олеся. Стоп. Спокойно. Сейчас ты сделаешь глубокий вдох, а потом медленно выдохнешь. Тебя надули. Так бывает. Помнишь, как в детстве смотрела ты наблюдала за «лотерейщиками»? Помнишь людей, которые «велись» и проигрывали деньги? Их много. Олеся, ты не одинока — лохов достаточно. Ты просто на днях вступила в их ряды. Всё нормально, у тебя есть незримая группа поддержки из миллионов доверчивых граждан, обманутых мошенниками. Ты успокоишься, и больше так не будешь, правда?».

В комнате воцарилась тишина. Абсолютная, пустая тишина. Мы с феей не смотрели друг на друга, и, кажется, постепенно начинали осознавать действо, происходящее по ту сторону монитора...
— Ты, что, не стёрла из её памяти первые строки? — тихо спросила фея.
— Стёрла... Точно, сто пудов. Она нигде не могла их найти... Вообще никак… Только... Если... Невероятно, но... Только если она сама продиктовала мне их тогда, в самом начале. Это был крик души, а я приняла его за свой творческий порыв.
— И мы решили развлечься, — упавшим голосом прошептала фея, — придумали ей роль.
— Но она её послушно исполняла! — с недоумением воскликнула я. — Зачем?! Почему она не послала нас к чёрту?!
Фея растерянно подняла на меня глаза:
— Нет, мы с тобой не дуры... Мы... Хуже. Сволочи мы.
— Что ж теперь делать? Как мы можем всё исправить, помочь ей?
— Никак, — буркнула фея. — Она нам не только не доверяет, но и, похоже, за людей не считает теперь.
— И правильно, — в порыве раскаяния согласилась я. — Но если она никому не доверяет, что она делает всё это время? Эти телефонные звонки, свидания с «женихом», встречи с Валентином... Теперь ясно, почему она «не замечает» очевидного, но какую цель она преследует — вот в чём вопрос…
— По крайней мере, понятно, что не замуж за Иннокентия.
— М-да, — грустно подытожила я, — нам остается лишь наблюдать за развитием событий. Мы, феечка, пребывали с тобой в иллюзии, что пишем этот рассказ, управляя Олесей и выстраивая событийный ряд, а на деле — девушка с самого начала ведёт какую-то свою игру…

***
Олеся набрала Иннокентия.
— Кеша, я не пойду на концерт Тараса Степанова.
— А чё так, не понравилось? Ну, пошли тогда в кабак, с корешами буду тебя знакомить.
— С чего это вдруг? — фыркнула Олеся.
— Как же... — Иннокентий покачал головой; всё-то этой дурочке объяснять надо, вот ведь не от мира сего девка. — Ты моя тёлка, а то — мои кореша. Хочу, так сказать, представить вас друг другу.
— М-м-м... — издав нечленораздельный звук, она скептически поинтересовалась: — У них такие же редкие имена, как у тебя? А когда знакомить будешь? В Варфоломеевскую ночь, когда они с небес спускаются?
— Скажешь тоже, шутница, — захохотал Кеша, — нормальные у них имена — Вася и Коляныч. И ниоткуда они не спускаются... И это...
Он вдруг запнулся, думая о том, как объяснить пацанам, почему его тёлка называет его Кешей.
— Нет, Кеша. Извини, мы не пойдем знакомиться с твоими корешами. Никуда мы не пойдем. Хватит, Кеша, — устало вздохнула Олеся, — хватит.
— А что случилось?! Это из-за Валентина, что ли?
— В смысле, из-за Валентина? — насторожилась девушка.
— Ты с ним мутить собираешься, что ли? Меня-то хоть в курс поставь, чтоб я дураком не оказался.
— Нет, Кеша. Я ни с кем из вас не собираюсь «мутить». Всего хорошего, — Олеся нажала отбой.

Как-то совсем паршиво стало на душе. Это все не её. Зачем она ввязалась в эту отвратительную историю? Зачем она себя так унижает? Тошнота подступила к горлу. А было весело… Поначалу так совсем «веселуха». «Чудесная» ночь святого Валентина, и после — такое «милое» продолжение, практически «знакомство с Факерами». То самое, на которое жаждал сходить Иннокентий. Олеся громко расхохоталась.
И тут же вспомнила, как сидела босая на кровати, озябшая и закутанная в одеяло, с распухшим сопливым носом, а Валентин хлопотал на кухне и беспокоился, нет ли у нее аллергии на мёд. И тот «портал», по которому он в детстве бегал с товарищами — наверное, тогда мелкие пацаны, насмотревшись «Гостьи из будущего», придумали, что нашли вход в другое измерение.

Стало грустно. Сюжет неожиданно вышел из-под контроля, когда человек с тонким шрамом под левой бровью привез ей пакет с лекарствами. Просто так. Без всяких причин и выгод. Без нелепых расшаркиваний, без банальных попыток произвести впечатление, без шумных кабаков и дешёвых трюков. Без примитивных нарядов и пустой болтовни. Серая толстовка, чай с плавающими в кружке листьями, хвост на макушке, пустой перрон, дом с заколоченными ставнями и тонкий шрам у его виска.

Ну почему случилась эта нелепая ночь? Почему нельзя было иначе? Столкнуться ненароком на опустевшей станции метро? Сесть в кафе за соседние столики? Да хотя бы в самой дурацкой социальной сети получить самое дурацкое сообщение: «Привет! Как дела?», но только не так! Совсем не так!

Олеся выключила телефон. «Ладно, — вдруг подумала она, — будь, как будет». Очередную неприятность она переживёт, не маленькая. Но она больше не станет играть в эти игры, чуждые, навязанные извне, в которые втянулась со злости, смешанной с каким-то шальным сарказмом, направленным не то на них, не то на себя... Хватит с неё вранья — слишком погано после него на душе. Лучше бы она осталась обманутой дурой, так хоть от самой себя не было бы тошно.

***
Чтоб хоть как-то отвлечься, она взяла в руки книгу и легла на кровать — с ней и задремала. Но долго поспать Олесе не удалось — разбудил сигнал домофона. Она подскочила спросонья, ватными неловкими руками ухватила трубку и спросила: «Кто там?»
«Валентин», — отозвался знакомый голос.

...Он разувался — а Олеся, прислонившись к стенке, спокойно рассматривала его. Вспомнив о законах гостеприимства, придвинула тапки ногой. Почувствовав напряжение, Валентин пристально взглянул ей в глаза — и она серьёзно, даже не пытаясь казаться приветливой, ответила ему тем же.
— Поговорим? — он прошёл на кухню первым, не спросив разрешения.
Олеся кивнула.
— Глупо, конечно, но... Вот, к чаю, — мужчина выложил коробку конфет.
— Глупо, — согласилась девушка.
— Я — не святой Валентин, — сообщил гость.
— А какой?
— Черниховский Валентин. Даже не знаю, что ещё добавить. Живу по соседству…
— Когда решился?
— Когда ты меня догнала во дворе. У тебя нет дяди в полиции. Это было очевидно.
— Ты прав, нет, — согласилась Олеся.
— И во дворе ни одной камеры, — продолжил Валентин.
— Не знаю, не обращала внимания.
— А зря, на такие вещи надо обращать внимание, особенно, когда ночью пристают нетрезвые молодые люди.
Девушка тут же вскинула голову, полыхнув раскаленной сталью в глазах:
— Промышляешь этим?
— Нет.

Она смотрела на него минут десять — всё это время он молча сидел за столом — а после вышла из кухни. Вернувшись, протянула Валентину тетрадь в мягкой обложке. Он раскрыл, прочитал первую запись, поднял на неё глаза, хотел что-то сказать, но передумал, и перевернул страницу.
«Иннокентий — Чесноков Константин Михайлович. Дата рождения: дд/мм/гг.
Валентин — Черниховский Валентин Николаевич. Дата рождения: дд/мм/гг.
Билет в цирк — 3000 рублей, возможность поучаствовать в шоу — бесценна.
Период гастролей: 14.02—10.03»
— Почему до десятого марта? — спросил обескураженный Валентин.
— Думала, больше не выдержу. Это весело лишь поначалу. Потом должно было стать скучно и противно.
— Стало?
— Стало.
— А какой смысл тебе было это затевать?
— То есть желание выйти замуж за Кешу тебе кажется нормальным, а желание постебаться над ситуацией тебя удивляет?
— Меня ничего уже не удивляет, — Валентин озадаченно разглядывал Олесю.
Девушка усмехнулась.
— Вы неплохо подшутили над доверчивой девицей. Но вы же не три рубля у меня отжали. Вы другое забрали, что гораздо ценнее. Я людям-то не верю, и такими, как Иннокентий, меня не удивить. Да и ничем меня уже не удивить, чихать я на всё хотела. Единственное, что у меня оставалось — чудо. Одно маленькое чудо, в которое я верила и знала, что оно когда-нибудь произойдёт. Чуда, конечно, не случалось, но я хотя бы надеялась на то, что оно в принципе может быть — нечто такое вечное, главное, не связанное с человеческим дерьмом. Если бы вы просто по башке меня огрели и кошелёк стянули, мне было бы всё равно. Но вы же уничтожили последнее, что у меня оставалось — надежду. А если чудес на свете не бывает, что нам остается? Шутить и смеяться. Устроить цирк, клоунаду, представление. Не ожидали, да? Наверное, я и впрямь чокнутая, если меня это веселит. А вот сейчас уже не веселит, а, напротив, противно и грустно. Наверное, клоунам после выступления становится тоскливо. Чем веселее клоун на арене, тем он тоскливей в закулисье. Хорошо, что я не дотягиваю до уровня профессионалов, а то, наверное, после такой веселухи пошла бы и повесилась. А так — ничего... Жить буду.

— А как же станция и тот день, когда ты заболела? Это тоже было притворством? — тихо спросил Валентин.
— Нет, это было настоящим, — покачала головой Олеся.
Она поднялась из-за стола, достала кружки, и щедро отсыпала в каждую заварки, стукнув чайником о плиту.
— Что будем делать? — поинтересовался Валентин.
— Заголять и бегать, — проворчала Олеся.
— Что?! — мужчина недоверчиво посмотрел на девушку, а у той уголки губ уже поползли вверх...

***
Мы с феей, не отрывая глаз от монитора, одновременно сжали кулачки.
— Волнуешься? — спросила меня фея.
— Ага, — прошептала я, — но, похоже, для волнения нет причин — эти двое спелись ещё задолго до начала придуманной нами истории, и очень ловко переделали всё на свой лад.
— Так, значит, в ночь святого Валентина действительно случаются чудеса?
— Да, но, видимо, на то они и чудеса, чтобы случаться странным, абсурдным и совершенно алогичным образом.

***
— А ты уверен, что тут нет бомжей? Что-то мне страшновато, — Олеся смотрела на заколоченные окна портала, освещённые ласковым июльским солнцем.
— Нет, здесь их не бывает, не бойся. Ты же хотела увидеть летучих мышей? — и Валентин шагнул в портал, увлекая её за собой...