Сон в зимнюю ночь

 В ночь на 15 февраля мне снилось беспокойное время. Как будто только что объявили войну, много людей вокруг, озадаченных, беспокойных, ошеломленных и беззащитных. Серое небо, темные и длинные одежды на всех, движутся в толпе в разных направлениях, сами не понимая, куда и зачем. И как будто все уже в плену, вокруг невидимый враг, который зорко и строго за всем наблюдает и распоряжается этим движением. Я стою в толпе, не двигаясь, пытаясь что-то понять и разглядеть лица, узнать кого-то. И вот я увидел Людмилу, хорошую знакомую. Она тоже заметила меня и сказала: там Лена, она попала в списки, её должны этапировать отсюда, куда неизвестно. У меня екнуло сердце, боязнь за себя и еще больше за Лену. Что с ней будет? Это конец для неё? И ведь я ничего не смогу сделать, никак помочь ей не смогу. Я увидел её недалеко от себя. Она прошла по деревянному узкому настилу на пришвартованный у берега старый пароход. Она на меня не смотрела, глаза были опущены вниз, и на лице было написано смирение и страх. С ней вместе прошло много людей, и вскоре я потерял её из вида. Смотрел вслед, пытаясь понять, куда она ушла.  Но через какое-то время она стала возвращаться обратно, я снова увидел её, хотя и ненадолго, и она затерялась в безликой толпе.
Вдруг толпа рассеялась. Никого не осталось. Пологий берег озера, темная вода. Пожухшая трава под ногами. Вдоль берега мрачное и длинное, бесформенное здание деревянного причала.   Откуда-то взялись мужчины в гимнастерках и черных сапогах. Один из них дал мне в руки нечто, похожее на пистолет, но какой-то игрушечный, дамский как будто. И сказал, чтобы я прошел по темному причалу, за которым сейчас наши враги, и перестрелял бы их или взял в плен. Тогда мы победим. Во мне закипела злоба, я побежал в указанном направлении, с пистолетом в вытянутой руке. Под ногами скрипели доски, причал был длинный и прямой с узкими проходами в разные стороны; в любой момент на меня могли выскочить вооруженные люди. Наконец я увидел просвет. Выскочил на освещенную Солнцем поляну, где ничего не подозревая, отдыхали несколько мужчин и женщин, одетых в дореволюционные дворянские платья. Я стал стрелять по ним из пистолета, но получалось что-то нелепое. Раздавались хлопки, и из дула вылетала какая-то черная клякса, и падала совсем близко. Я подбежал к женщине, которая играла в мяч с маленьким барчуком, стал стрелять в неё почти в упор, попадая в лицо и на одежду черными брызгами, стрелял с ненавистью за всех попавших в плен людей, а она смотрела на меня и не понимала, что я хочу, зачем это делаю. И другие люди не обращали на меня внимания. Они не были врагами, они не имели ко мне никакого отношения и жили своей жизнью. А то, что я видел до этого по ту сторону причала, того уже и нет, это все мой страх и выдумки. Под солнцем, на поляне, был смысл и желание жизни. Без суеты, без страха и ожидания нелепых и горьких событий. Моя злость и ненависть не имели никакого значения, никому не нужны были и рассеялись без остатка. И толпа неприкаянных и кем-то направляемых людей исчезла и тоже не имела смысла. Я и не вспоминал о ней, не переживал больше за неё.
   Потом все поблекло, я проснулся. Четыре часа утра, темная февральская ночь за окном. Впереди темное утро и только в восемь часов рассвет.  Ах ты ночь, что ты ночь наковеркала…