Ялта, удивление третье, Ну, как?

Из сборника: «Ну, как?»
Часть третья, основная.

     …- Вы откуда, молодые люди? – Выдержав солидную паузу, видно не привычно для себя первым, заводит разговор он.
     - Мы из Ленинграда, – почему-то по-старому говорю я.
     - Из Ле-нин-гра-да! – Выдыхает по слогам он и расцветает, – у меня сестра в Ленинграде, да и сам я в молодости не раз бывал в вашем городе, даже когда-то жил и учился там.
     - Здорово! А где учились? – Интересуется жена.
     - Поступал в Мухина! Там меня спрашивают: «Где рисовать учился»? А я: «Ни где, самоучка». Вот и не взяли. Пришлось учиться на инженера… Но, всё в прошлом… Теперь – на пенсии. Рисую, снова рисую… И знаете, нравится, людям нравится!
     Он замолчал, о чем-то улыбаясь себе в седую бороду.
     А вместе с ним заулыбались и мы, окунувшись вслед за ним в обаяние нашего славного города, присущее ему во все времена, с любым названием коим одарила его эпоха, везде и у всех, кто хоть раз умудрился вдохнуть его сырой воздух, даже у вечно торопящихся Москвичей.
     - А, что Ленинград, как он там? – Вдруг оживает он.
     - Всё хорошо, Питер, ну то есть Санкт-Петербург, Ленинград, цветет и молодеет, – отвечаю я, почему-то вспомнив в этот момент, как сам долго соображал в Хельсинки, что скрывается под необычным именем на дорожном указателе «Питери», мелькающем то тут, то там…

     Ну, ладно, ладно, хватить «лыбиться»! Ну, туговато у меня со словообразованиями, не «гуманитарий» я по складу своему, что тут поделаешь, но слова складывать в мозаику предложений люблю.

      …- Это хо-ро-шо, – тянет он, – а вот у нас всё, как-то…
     Он замолчал и, украдкой глянув на меня, с головой ушел в работу.
     Но затем, вдруг быстро закончил эскиз и, глядя в сторону моря, негромко процитировал нам:
            «Тмутаракань, куда не глянь
            Повсюду рабство духа.
            Ума блеснет лишь филигрань
            И снова, братец, глухо…
            Природа что? Природа - ах!
            Ещё не всё «заср…ли».
            Пьёт море также Аю-Даг,
            Не ведая печали…»
     Мы удивились, а он, неожиданно вскинул руку и, задорно посмотрев нам в глаза, с улыбкой продолжил:
           «Ты прости, Поэта,
           Край ты мой родной.
           Не скворец ли это –
           Рябенький такой?
           Много позабыто…
           Грусть моя и боль!
           Памяти копыто
           Подковать позволь…»
      - Это Ваше? Вы поэт? – Удивилась моя жена.
      - Да, вот, знаете ли, как-то так всё складываю слова друг к дружке, рифмую, словно кисточкой картину из слов мазками складываю…

     Помнится, мы тогда долго болтали с ним.
     О том.
     О сём.
     Обо всем на свете.
     Мы говорили легко и просто без боязни «ляпнуть» что-то не то, обидное.
     Мы общались, как обычно, как везде в нашей «Великой и Необъятной» о прошлом и настоящем, о музыке и картинах, о стихах и прозе, о власти и законах, о вере и надежде в наше светлое будущее.
     Из сборника стихов «И долго странствую по свету», который остался у нас после этой удивительной встречи, мы узнали, что познакомились с интересным человеком, художником, поэтом и философом (судя по его стихам) Михаилом Александровичем Бредихиным. Его удивительно чистый, можно даже сказать задорный юношеский сарказм, читаемый в каждой строчке его сборника, рождает бурю эмоций и дает ответы на многие жизненные вопросы.

     …- Вот ваш портрет.
     - Спасибо. Очень красиво, - говорю я, любуясь на портреты жены и дочки. Мастер здорово подметил, они очень похожи.
     - Всего доброго, Ленинградцы, хорошего вам отдыха. С вами и я словно отдохнул сегодня, а то всё спрашивают: «НУ, КАК? Ну как?» – И помолчав, добавил. - Как, как? Да, вот так! Главное, чтоб не было войны!
     И…

     Мы тогда не сразу поняли, что он сказал.
     А потом?
     Потом вообще забыли. Ну, не до того, знаешь ли, было! Ялта всё-таки перед нами, не «шушры-мушры», впечатления «валятся» каждую минуту и со всех сторон.
     А сегодня, гляди-ка ты, вспомнилось, додумалось, дошло.
     Лишь бы не было войны, господа!
     Всё прочее не теперь, не до жиру!
     Всё остальное потом, когда мы снова все вместе будем ВМЕСТЕ, когда отойдет, отболит и отплачется, навязанная нам «Англичанкой» (как чудесно точно выразился вчера 24.01.2016г. в своей программе Дмитрий Киселев) шелуха, и мы поймем главное!
     Что главное?
     А главное это язык, наш родной РУССКИЙ ЯЗЫК, на котором хотим мы того, или нет, но ДУМАЕМ-то все мы!
     Именно язык, невзирая на придуманные кем-то слова типа национальность, гражданство, партия, убеждения и даже вероисповедание, делает нас РОДНЫМИ!

     …печально посмотрел чистыми голубыми глазами, глазами маленького ребёнка, у которого в смертельной схватке за него сошлись папа и мама…

     Увы, каждый из нас иногда бывает в такой ситуации: то ли в роли ребенка, то ли в роли родителя или прародителя (что хуже всего, дабы здесь ты вообще бессилен), то ли родственника и знакомого.
     И знаешь, совсем неважно, кто прав, кто виноват в семье – всем больно!
     Но, что теперь?
     А теперь… мы ВСЕ ждем, широко раскрыв свои объятья и жадно взирая друг на друга с вопросом в глазах, - кто ж это из нас первый, отбросив всё, бросится сломя голову навстречу.
     А ещё, теперь нам кажется, что этого уже не будет никогда.
     Но, верь мне, это будет, рано или поздно, но обязательно будет, потому, как по-другому быть не может!
    

     …Так вот что так долго мучило меня и не давало спокойно удивляться Ялтой в Ялте.
     Ну, Слава Богу, всё теперь понятно и всё будет хорошо.
     Спасибо, Ялта!
     До новых встреч.

Автор благодарит критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь и рекомендует всем заглянуть на, кажется, его (прекрасного Ялтинского поэта Михаила Бредихина) страничку на портале «стихи.ру», во всяком случае, мы рекомендовали ему открыть свою страницу там.
19.02.2016г.

Часть четвертая, послесловие.
из цикла: «Размышлении о…»:
     ***
Что стало с тобой, Родина,
Россия многогласая?
Милая моя, Огромина,
такая разноглазая.
Твои моря безбрежные,
леса непроходимые
и тундры бесполезные,
озера невредимые,
враги твои бессчетные,
завистники бессметные,
кочевники залетные
во времена заветные
топтали – да не вытоптали,
рубили – да не вырубили,
мотали – да не вымотали
и били – да не выбили!
Ты поднималась гордая,
вставала непреступная,
как вера в Бога - твердая,
лукавым – недоступная,
в глазах небесных славная,
для лести непреклонная,
чужому непонятная,
для нас всегда: ТЫ - ГЛАВНАЯ.
Мы все – народы разные
тебя хранили предано
и бесы безобразные
от нас бежали издавна.
Но вот стравить нас Русичей
для битвы друг на друженьку
на радость гадов, кучею
налипших нам на душеньку,
давно не удавалося
и невозможным думалось,
а глядь, опять случилося,
хотя нам и не верилось…
    *
Ай! Просыпайтесь, русские,
славяне всевозможные,
татары близ монгольские,
булгары, немцы волжские,
половцы разнотюрские,
и финны староугрские,
евреи каганатские
по древнему хазарские,
другие люди важные
во времена отважные,
друг дружку колотившие,
но вместе с Русью жившие.
Мы все к России-Матушке
корнями прикрепленные,
её теперь ребятушки
веками одаренные
и в Родине единые,
по-русски говорящие,
и гены в нас былинные,
историю хранящие,
которая Отечеством
предками нарЕчена
на пуповинах естеством
у нас у всех  отмечена…
     *
Так что ж теперь мы неразумные
на звон монет заокеанского
глядим, как люди полоумные,
не видя дьявола гигантского.
Ай вы, очнитесь, мои милые,
вставайте вместе много славные,
пусть души ваши разнокрылые,
слова услышат эти главные:
«Вставай, страна забытая,
на страшный бой с самой судьбой,
молю не дай, Великая,
стравить нас в бой самих с собой.
Пусть силы иноземные
на Край твой и не зарятся,
а бесы пусть зловредные
их «зеленью» удавятся»!