Там, где деготь, и мед, и топленое масло

(author photo unknown)


У одного человека был дом огромный, с подвалом. В этом подвале были ходы сделаны, каждый из них уводил на особое место.

Хозяин дома нанимал работников, чтобы они копали. Если работник не возвращался в назначенный срок, хозяин искал нового человека, – ходил по селению в разных обличиях, напрашивался в гости к добрым крестьянам и соблазнял – был у него дар убеждения, – то вдруг соседом твоим предстанет, то – женой, а то и кем-то, с кем виделся ты, когда еще маленьким был.

Один подземный ход выводил человека к морю; второй ход направлял в основанье горы, – там, где камни острые, желтые, и ржавые вагонетки стоят; третий ход заканчивался в лесу, – там еще один дом стоял, с множеством комнат и дорогой мебелью – и встречали тебя с порога приветливо, подавали вино и фрукты, хорошо становилось, так, что было не важно – день сейчас или ночь; и когда просыпаешься утром, с той стороны стекла человек стоит, прикладывает ладошки по краям своего лица, чтобы ему было видно что внутри происходит, – а как заметит, что ты не него смотришь – сразу садится, – у него еще кушак синий, звезды на нем вышиты.

А куда еще ходы вели – никто не знает. Важно, что хозяин платил достойно – многие соглашались – и семья сыта была, и мужик делом занят.

И однажды приехал в селение гость, гость – не гость, вроде – родственник чей-то. И один крестьянин как раз на работу собрался, первый день – ход свой копать. И спросил его этот приезжий – куда, мол, идешь, – и есть ли там что дельное для него. И крестьянин ему соврал: мол, вино пить позвали. И напрашиваться стал приезжий – ты возьми меня с собой, – я надежный друг, верный, – на меня положиться можно. И не смог отказать тот крестьянин, – больно тому человеку хотелось.

И пошли они оба. И решил так крестьянин: если хозяин дома приезжего на работу не примет, то уж сам выгонит, или придумает что. И зашли они в дом, и накормлены были, и наутро – тому и другому – человек с ладошками явился, приложил их к стеклу, и позвал каждого – кому куда положено было. И крестьянин отворил створки оконные, спрыгнул за человеком с ладошками и поясом синим, звезды на нем еще вышиты – и отправились они в Сирию, где верблюды колючки жуют и туда смотрят, откуда туча дождевая придти должна. А тот гость вышел в окно свое – и оказался на корабле. Долго они плыли, а земли все нет. И тому и другому человек с ладошками и кушаком приходил снова, подбадривал – хорошо, мол, все будет.

И уже скоро катался крестьянин на верблюдах в далекой стране, заходил в жилища, брал себе женщин, которые ему нравились – забавлялся – и засыпал во хмелю. А того, приезжего, уводил таинственный человек за руку прямо перед рассветом, поднимал его над водой и показывал острова райские – где птиц радостных, легких, где варанов с длинными языками, антилоп и буйволов, что траву едят, и цветы дикие с ароматом сладким.

И когда просыпались мужчины, то хватались за голову и говорили: «Как увидели мы человека с ладошками у лица, как заметили пояс его синий, звезды белые, шитые так нарочно, чтобы глаз было не отвести, – сразу перестали мы понимать что происходит  – отклонились от предназначения».

А крестьяне нанятые в подвал уходили в то время, и копали ходы новые – ничего про это не зная.