Заочники

    В скверике Новозыбковского пединститута у памятника И.В.Сталину курили, что-то оживлённо обсуждая, трое  военной выправки молодых мужчин. По дорожкам стайками сновали молодые и не очень женщины, небритые парни, на ходу листая конспекты и затасканные учебники. Заканчивалась летняя сессия заочников. Вечерело.
    - Ну что будем делать, капитан? – обратился к парню в форме капитана бывший матрос Алексей. - Я немецкий ни в зуб ногой, даже буквы забыл. А сегодня die Cigel принимает последний день. Надо сдать.
     Козой, по-немецки Die Cigel, прозвали студенты преподавателя немецкого языка, древнюю старушку лет 80-ти. Получившая университетское образование в Париже ещё в начале века, дворянка, доживавшая в российской глубинке, она была не от мира сего: боялась резких звуков, темноты, цыган, мужчин. Редкие седые волосы на голове, сплошь утыканные гребешками, шаркающая походка, немецкая речь, светские манеры при общении делали её странной и смешной.
      - Я тоже не сдам, знаю только два слова: хенде хох, - отозвался Николай в гимнастёрке, с усами и бакенбардами, бывший партизан. – Притом, Коза уже два раза меня выгоняла.
      - Сделаем так, - и капитан изложил свой план предстоящей операции по сдаче экзамена. После уточнения деталей вся троица: капитан, матрос и партизан - направились в аудиторию, где Die Cigel принимала у заочников литфака экзамен по немецкому языку. 
       У двери была небольшая очередь из заочниц. Женщины с готовностью пропустили бравых студентов в аудиторию. Усталая Коза безуспешно пыталась выведать у Веры, учительницы из Трубчевска, что-нибудь об артиклях.
Старуха испуганно поёжилась, увидев троих мужчин, которые, чеканя шаг, приближались к столу.
      - Вам что, мальчики? – заикаясь, по-русски спросила она.
      - Разрешите приступить к сдаче экзамена, Софья Галактионовна, - пристукнув каблуками, объявил капитан и положил на стол зачетку. За ним положили зачетки Алексей и Николай.
      - Хорошо, - кивнула  преподаватель, - берите билеты. Назовите фамилии, пожалуйста.
      - Я Томилин, который в тельняшке – Чернов, в гимнастёрке – Григорьев, - ответил за всех капитан. 
      «Мальчики» взяли билеты и уселись готовиться. Первым попросился отвечать Григорьев. Он поправил ремень гимнастёрки и четким шагом подошёл к столу преподавателя.
      - Первый вопрос, - бойко начал Николай, - чтение и перевод незнако …
И вдруг он замолчал, из горла его вырвался сдавленный крик, со рта пошла пена. Григорьев мешком упал под ноги  die Cigel и в судорогах стал биться головой и телом об пол. Старушка в ужасе вскочила с места.
      - Помогите же, что с мальчиком? - обратилась она к его друзьям.
      - У Коли после ранения в голову бывают приступы эпилепсии после умственного перенапряжения. А он хотел сдать на «отлично», готовился, трое суток не спал, - объяснил капитан.
      – Его надо вынести на свежий воздух, а то задохнётся, - добавил бывший матрос, подбегая с капитаном к эпилептику.
      - Пожалуйста, мальчики, вынесите.
      - Не можем. Мы полгода зубрили немецкий язык. Если примете экзамен, тогда будем партизана спасать. Наши зачетки у вас на столе.
      Григорьев корчился в судорогах, стоны усилились. Иногда отчётливо слышались выкрики: «хенде хох! Фриц, капут!». Капитан и матрос с усилием удерживали его голову и ноги, чтобы больной не покалечил себя.
Софья Галактионовна поспешно уселась за стол и открыла зачётки.
      - Томилин?
      - Это я, - поднял голову капитан. – Нам с Черновым поставьте по четвёрке, а вот Григорьев меньше пятёрки не заслуживает. Он в партизанах переводчикам был.
      Спрятав зачётки, Томилин и Чернов подхватили бьющегося в конвульсиях Григорьева и вынесли на свежий воздух. Поставив его на ноги, друзья расхохотались и закончили напряжённый день в местном ресторанчике.
Это один из  эпизодов трудной и тяжкой жизни заочников.
      На Руси заочниками, заглазниками называли  лиц, действия в отношении которых происходили в их отсутствие, заглазно. Можно было заочно осудить, заочно женить или выдать замуж, заглаза обругать, полюбить. Вспомните у Лермонтова: «Безумно ждать любви заочной...», или пословицу: «Без меня меня женили».
      Распространено было знакомство по переписке. Заочником был Бальзак, когда влюбился по переписке в жену житомирского помещика –  графиню Эвелину Ганскую. На заочнице по переписке из Ленинграда  женился после демобилизации и мой двоюродный брат бравый матрос Аркадий Плотко.
      Но мой рассказ о заочниках-студентах пединститута средины 50-х годов прошлого столетия, моих коллегах.
      Состав этого племени студентов был довольно пёстрый: это и безусые юноши, и ветераны прошедшей войны, и отслужившие в армии, и работающие учителя, завучи, директора школ, которым нужны были знания и диплом. Были и мелкие чиновники, комсомольские и партийные работники. Им для карьеры нужен был только диплом о высшем образовании, а не знания.
      Я один из 100 студентов потока учился на отлично, поэтому многим из них мне приходилось помогать выполнить контрольные работы, подсказывать на экзаменах.
      Зачисляли после успешной сдачи вступительных экзаменов и прошедших по конкурсу. Участников войны и отслуживших в армии принимали без конкурса.
Дважды в год заочники приезжали в институт на сессии: на 10 дней зимой, в январе, и 30 дней летом. Они знакомились с преподавателями, читавшими им обзорные лекции, сдавали за сессию по 4-5 экзаменов. Проживали в классных комнатах школ (на каникулах) или на частных квартирах. Одни тщательно готовились к сессии дома, другие надеялись на авось, третьи брали преподавателей на измор. Одним удавалось, другие годами не могли сдать очередной экзамен.
       Был у нас на литфаке Сверчок Аркадий Иванович, сельский учитель из Климовского района, лет 35.  Грязный, небритый, в старых галошах без носков, в очках с толстенными стёклами, он смахивал скорее на горьковского бродягу или цыгана, чем на учителя.
        С группой  экзамены не сдавал, старался перехватить преподавателя в коридоре или пойти к нему на квартиру. И почти всегда ему удавалось получить тройку. Правда, по русской литературе 19 века ему пришлось всё-таки сдавать дважды. На вопрос «Женские образы романа Толстого «Война и мир» Аркаша не мог назвать ни одну женщину. Иванютина, зав кафедрой, пыталась подсказать:
     - Вспомните, миленький, на ком женился потом Пьер Безухов!
     - Зачем мне это знать? Я не знаю даже, на ком женился сам Толстой, - возмутился Аркаша.
Рассмеялась зав кафедрой:
     - Когда узнаете, кого выбрали в жёны Безухов и Толстой, тогда и приходите.
Нашёл меня бедолага в коридоре, записал на клочке бумаги имена жён, и, получив тройку по литературе, тут же отправился сдавать немецкий язык к die Cigel.
Уже стемнело. Билет он взял последним. Все уже ответили и ушли, а Аркаша всё что-то писал.
      Старушка забеспокоилась. Будучи девицей, она панически боялась остаться наедине с мужчиной, который мог лишить её невинности. А перед ней сидел странный студент, небритый, в помятой одежде, от которого воняло давно немытым телом и перегаром.
     - Молодой человек, вы готовы? – дрожащим голосом спросила она Аркашу.
     - Нет, Софья Гавриловна,- не поднимая головы и продолжая писать, басом ответил Аркаша.
     - Галактионовна, - поправила она и спросила: - Вы цыган?
     - Да, цыган.
     - И в таборе жили?
     - Да.
     - И воровали?
     - И воровал, и убивать приходилось, – отвечал ровным голосом Аркаша, не отрываясь от писанины.
    Последнее признание Аркаши совсем напугало старушку. 
     - Я вижу, товарищ Сверчок, что вы знаете мой предмет. Вам хватит тройки?
     - Нет, нет! Не меньше четвёрки.
    И Аркаша, сдав успешно последний экзамен, одним из первых был переведен на  третий курс.
    Совсем другой приём использовал заочник Полчков, учитель из деревни Госома, что под Брянском. Даже если он отвечал на тройку, каждого преподавателя он упрашивал чуть не со слезами поставить пять.
     - Сегодня ночью моя жена родила сына, - радостно сообщал студент. - Я обещал ей подарок – получить пятёрку на экзамене. Пожалуйста, ну что вам стоит?
И, как правило, ему всегда удавалось уговорить сердобольных женщин обрадовать его жену (хотя Полчков был холост) подарком.  За пять лет таких подарков он получил с полсотни.
     Но надо сказать, не всем заочникам так везло. Учился с нами немолодой директор сельской школы с Украины Степан Конюшок. На третьем курсе он не сдал логику и остался на второй год. Лет через пять, будучи в Новозыбкове летом, я встретил Конюшка в институтском скверике. Обрадовались мы встрече, обнялись.
     - Каким ветром, - спрашиваю, - занесло тебя, Стёпа, опять в Новозыбков, детей устраиваешь?
     - Что ты, Миша, никак логику не сдам, - он показал мне тоненький учебник по логике, - всё ещё на третьем курсе, семь раз уже сдавал. Трижды не мог сдать гос. экзамен по литературе и партизан Григорьев.
     Проучился я заочником 5 лет, получил красный диплом, но не знаю ни одного случая, чтобы преподавателю за хорошие оценки кто-то что-то платил или давал подарки. Не было этого! Не продавались знания и дипломы, должности и звания. 
Это сейчас заочникам не надо учить и хитрить. Есть деньги – диплом получишь, нет – извини.