Россия жива...

Парадоксов сплетение, вероятного и немыслимого…
Поездка в Генеральный консулат Российской Федерации в Мюнхене является случаем в моей жизни всегда особым. Она повторяется регулярно, в начале каждого года. Не рассказать об этом – значит выбросить из памяти часть того, что называется Россией.
Я не буду утомлять тебя, читатель, длинным рассказом о том, как и почему люди, живущие за рубежами своей родины, связаны, как пуповиной, с тем местом, откуда они вышли. Нет, нет! Не подумайте, что я ленивый. Можно написать целые тома, возможно, я ещё напишу, если...
Январский Мюнхен 2012 года. Только что прошедший лёгкий снегопад выбелил дома, парки, красные черепичные крыши. Царство белого цвета. Лёгкий морозец бодрит людей, они переминаются с ноги на ногу, поднимают воротники, прячут глубже руки в карманы. Длинная очередь, точнее скопление народа, где  не менее трёхсот человек, напоминает кипящий котёл, который разноцветьем одежд можно сравнить с картофелем, свёклой, капустой... Котёл бурлит, всё более набирает силу температура в нём. Пузыри – выкрики, брызги – откровенный мат. Я брошен в этот котёл, не могу понять, что я за «овощ», стараюсь шутить. Всеобщее настроение увлекает. Волнение, досада и горечь наполняют мою разваривающуюся душу.
Старая вилла, за массивной кованой оградой, стоит неприступной крепостью. Там расположен консулат, где работают люди, они несут службу...
Со стороны виллы идёт представительный мужчина, подходит к воротам, отпирает их ключом, впускает во внутренний двор первую, небольшую группу людей. Люди давятся, толкают друг друга, инвалидная коляска задерживает поток, хлынувший в створы калитки, кто-то теряет трость, спотыкается. Вот старик, поддерживая пожилую женщину, упираясь другой рукой в столб, просто выдёргивает свою спутницу из клещей очереди, на глазах его старческие слёзы, нижняя губа трясётся, он задыхается... Ворота закрыты. В толпе обсуждается первая попытка взятия штурмом «родины»…
Ноги стали мёрзнуть, хочется в туалет. Время парковки автомобиля быстро тает, бежать – значит рисковать не попасть за ворота, не бежать – штраф или эвакуатор. Нужно выбирать. Стою молча, хотя в душе рождаются мысли, озвучивать их мне не хочется, оставляю всё на авось…
Во внутреннем дворе те, «счастливые», продолжают толпиться у турникета. Теперь тот, кто добежал до него быстрее – первый, тот, кто отстал, оспаривает своё первенство по предыдущей, заворачивающей очереди. Загорается зелёная лампочка на турникете, первые пять ломятся в узкую рогатку. Я с завистью смотрю на них! Тянется время, холодно, хочется есть и пить, одновременно нарастает желание сходить в туалет. На просьбы пройти в туалет, а он внутри заветного консулата, получаю отказ официального лица и неофициальной толпы. Твержу, точнее, уже уговариваю свою бунтующую плоть: «Успокойся, подожди, всем не легче, чем тебе». Ставлю в пример того старика, который позади меня ещё на человек пятьдесят...
Очередные пять человек сноровисто, имея опыт, проныривают через калитку. Я утыкаюсь в звонок на столбе ворот, это значит, что я почти у цели! Я возбуждён, поправляю съехавшую шапку, как-то всё получилось неловко, всё произошло так неожиданно... Отворили дверь, моя жена, просто как снаряд, вылетела под напором толпы во внутренний двор, а я… А я стою снаружи, перед носом  захлопнувшаяся дверь. Представительная персона объявляет, что на этом приём окончен!
-Не стойте, расходитесь!
Позади меня вой, вопли. Крики явно нарастают, в речах – матершинный порох. Я скулю, обращаю на себя внимание «представителя» России крестом, который размашисто кладу на себя, при этом клятвенно заверяю, что моя жена уже там, а документы у меня! Взываю к логическому размышлению, так как невозможно осуществить то, что является целью нашего приезда, если мы разделены оградой и волей рока в его лице. Подействовало, меня впустили...
Я слышал голоса вслед, голоса затихали, так как я уже бежал к моей жене, которая жестикулировала мне сейчас из другой толпы у турникета, где она цеплялась из последних сил за свою очередь. Жизнь продолжается, я приехал за справкой для пенсионного фонда, которую я должен ежегодно отправлять в Россию, как подтверждение, что я живой. Я – живой! Я чувствовал себя живым, так как я узнавал людей из России, во мне проснулся инстинкт самосохранения в толпе, я вспомнил ту постоянную «боксёрскую» стойку… В нас живёт этот российский дух. Кто ещё может существовать среди очередей и давки, хамства и бездушия? Здесь вот, на этом островке России, среди «вражеского» стана, я шкурой ощутил, что я живу и живёт моя Россия.
Всё банально и так просто...
Если бы я закончил писать на этом месте, меня можно было бы назвать ноющим «перебежчиком». А что ты, мол, хотел?  Людей много, а консулат один на большую округу. Да, это так, на две самые большие «земли» Германии – один консулат. Люди едут издалека поездами, автомобилями, снимают отели, рано утром занимают очередь. Жизнь, она так устроена, что в ней всегда необходимо преодолевать препятствия, с которыми борется человек. Кто-то скажет, а что тут поделаешь?
Да, есть много услуг, сделанных для удобства посетителей консулата, это бесспорно. Тут тебе и интернет, выездные бригады, но люди, которым за шестьдесят, мало этим пользуются, они едут, и их ждёт то, что я описал. Пожилые люди ручейками стекаются в Мюнхен, они натыкаются на островок, который называется Россия, они едут за подтверждением...
История, которой я стал свидетелем и о которой я вам пишу, ещё не закончена, тут стоит глубоко вздохнуть.
Очередь перед турникетом постепенно уменьшается, но она ещё кипит, хотя «горелка» под этим котлом погашена, люди успокаиваются, адреналин сожжён, они теперь вяло побулькивают. Раздаётся крик пожилой женщины, все обращают внимание на медленно оседающего на землю старика. Старушка изо всех сил старается его удержать, ей это не удаётся, старик валится и, как-то бочком, ложится на только что выпавший белый снег. Губы старика синие, лицо бледное, глаза закрытые, капельки-слезинки зависли на старческих ресницах.
Реанимация успела...
...старик подтвердил, что Россия жива...